Немедленно верните их обратно!
Дюшамп одарила меня таким взглядом, как будто собиралась перерезать мне глотку, но вместо этого включила связь, нажав пальцем кнопку в рукоятке кресла, и хрипло произнесла:
- Йитс, Сакамото, немедленно вернуться на борт. Это приказ.
- Есть. Уже возвращаюсь,- донесся голос Йитс с видимым облегчением. Она не привыкла к чрезмерному физическому напряжению, которое в обиходе называется работой. Техники годами сидят в креслах и несут нелегкую и ответственную службу, с головой уходя в компьютерные игры.
- Да, капитан,- отвечал Сакамото ровным тоном камикадзе. Казалось, он просто сидит в соседней каюте за компьютером.
Дюшамп вызвала Родригеса и Маргариту из лаборатории. Мы стояли, столпившись в проходе у люка, когда она вывела результаты эксперимента на главный экран. Через несколько минут к нам подключились доктор Уоллер, Йитс и Сакамото, отчего в проходе выросла настоящая толпа. Я чувствовал, как люди навалились на меня сзади, сопя в затылок. Сердце мое трепетало, меня подташнивало и не хватало воздуха.
- Я еще анализирую атмосферные пробы на предмет следов пластикокерамических материалов,- говорила Маргарита своей матери.- Но пока ничего. Похоже, эти организмы переваривают любую молекулу.
Если эта информация и смутила нашего капитана, то она ничем не подала виду. Повернувшись к Родригесу, она произнесла:
- Что ты думаешь? Тот уже наморщил лоб:
- Мы попали в ситуацию «Уловки-22». Получается замкнутый круг. Нам нужно восстановить обшивку, но если мы выйдем наружу, то жуки прогрызут насквозь наши скафандры, а это значит…
- Быстрое окончание экспедиций,- закончил я.- Ни скафандров, ни космонавтов больше не останется.
Он кивнул, как мне показалось, не очень уверенно. Маргарита продолжала:
- И в то же время организмы проедают обшивку газового баллона. Это может кончиться тем, что…- Тут у нее перехватило дыхание, как только она представила, что с нами будет.
«Не это ли случилось и с Алексом? - подумал я.- Может, и его корабль был сожран ненасытными инопланетными жуками?»
Затем я вспомнил, что организмы вовсе не инопланетные, это их естественная среда. Инопланетные здесь мы, пришельцы, вторгшиеся в их мир. И, может быть, они инстинктивно сражаются с нами, пытаясь выгнать нас из своего мира.
«Чепуха! - сказал я себе.- Это же просто жуки. Микробы. Они не могут думать и действовать осмысленно».
Надеюсь.
Дюшамп посмотрела на меня, сказав:
- Вот что нам надо сделать. Все займутся ремонтом обшивки. И никто не останется за бортом дольше, чем Том и мистер Хамфрис.
- Но два скафандра уже потеряли герметичность,- возразил я.
- Мы сократим время пребывания за бортом,- заявила Дюшамп.
За моей спиной проворчала Йитс:
- Это как же: значит, придется латать быстрее, чем они будут прогрызать? Какая-то гонка получается, соревнование на выживание.
Дюшамп кивнула:
- И одновременно я буду спускаться все ниже.
- Ниже!..- ахнула Риза.
- Между этим облаком и следующим, примерно в пяти километрах под нами, есть слой чистого воздуха.
Родригес безрадостно усмехнулся:
- Где нет ни облаков, ни кусачих мошек.
Я чувствовал, что Йитс хочет возразить, но прежде чем она успела это сделать, капитан продолжила:
- Вилла, я хочу, чтобы ты рассчитала максимальное время, в течение которого мы сможем работать в атмосфере, прежде чем появится опасность разрушения скафандра.
- Да, капитан,- недовольно откликнулась Йитс.
- Том, ты возьмешь на себя управление. Мы с мистером Хамфрисом пойдем в первой паре. Все остальные пойдут следующими.- На мгновение она заколебалась, заглядывая куда-то мне за спину. «Наверное, смотрит на свою дочь»,- подумал я.- Все, кроме доктора Уоллера,- добавила капитан.
Я затылком почувствовал, как он облегченно вздохнул. Действительно, здоровье доктора не позволяло ему присоединиться к нам. Но я беспокоился за Маргариту, ей не приходилось этим заниматься, да и вообще, ее никто не готовил на космонавта. Хотя, как знать. Маргарита не открывала мне подробностей, где получала свое образование.
Дюшамп встала из командного кресла, освобождая его Родригесу. Все расступились перед ней. Я последовал за ней, борясь со страхом, осаждавшим меня.
Вообще-то говоря, никто из нас не тренировался в искусстве латания дыр в летящем среди кислотных испарений корабле. Конечно, виртуальные тренировки пошли на пользу, но никто не может заложить в компьютерную программу то, что может выкинуть ситуация там, в облаках, никогда не знаешь, как ляжет карта. Тебя лупит ветер, и корабль дергается, как живой. Прибавьте осознание того, что какие-то жуки грызут при этом ваш скафандр… тут душа уйдет не только что в пятки, но и мочевой пузырь мигом опорожнится. Меня, например, при одной мысли об этом щекотало, словно электрическим током.
Но вызов судьбе брошен, и я не собирался пасовать, отказываясь от своей доли ответственности.

* * *
Нелегкая выдалась работенка, смею вас заверить. Даже несмотря на то, что мы работали внутри емкости, цепляясь за выпуклые стенки и свисая с внутренних балок и распорок каркаса на страховочных тросах, работа оказалась сложнее, чем шпаклевка какой-нибудь высокогорной скалы.
К тому же внутри емкости царила тьма кромешная. Там, снаружи, в облаках, было хотя бы желтовато-серое свечение, сумеречный свет, который позволял хоть что-то видеть вокруг, когда глаза привыкали. А здесь, в пустой бочке газовой емкости, приходилось работать при свете нашлем-ного фонарика, который светил совсем недалеко. Свет быстро растворялся в желтоватом тумане, заполнявшем внутренности баллона. Это напомнило мне описание лондонских туманов прошлого столетия, когда приходилось пробираться по улицам на ощупь.
- Риза,- услышал я голос Дюшамп в шлеме,- прикажите доктору Уоллеру собрать все лампы, которые он сможет найти на складе. Их нужно перебросить в газовую емкость. Тут они сейчас нужнее.
- Да, капитан,- раздался голос техника. Несмотря ни на что, я улыбался. Еще бы, Дюшамп не
позволит кому-то сидеть без дела. Она каждому найдет работу, даже владельцу корабля.
Мы разбрызгивали эпоксидную смолу по внутренностям огромного баллона. Изнутри он казался еще больше - гигантским, почти бесконечным. Темнота равнодушно проглатывала жалкий чахлый свет наших нашлемных фонарей. Я невольно вспомнил Иону в чреве кита или Фухида в бескрайних пещерах Марса, причем никак нельзя было определить, где именно прореха. Внутри емкости не установили датчиков, а сама щель оказалась так мала, что свет сквозь нее не просачивался. Мы сосредоточили наши усилия на кормовой части, поскольку коррозия по большей части коснулась именно ее.
Мы с Дюшамп провели изнурительные полчаса внутри обшивки, затем Родригес и Маргарита пришли нам на помощь. Дюшамп, не сомневаюсь, загнала бы сюда и больше народу, залатав остальные скафандры, но у нас на борту имелось всего два пневматических пистолета-инъектора.
Так, по двое, попарно, экипаж работал час за часом над ликвидацией утечки. Несмотря на усталость, я пошел работать по второму кругу, в этот раз вместе с Сакамото. Родригес выходил уже трижды. То же и Йитс, которая чертыхалась и ворчала всю дорогу.
Когда я вернулся из второй вылазки, то упал перед выходом из воздушного шлюза, уже не в силах даже снять скафандр. Просто отвинтил шлем и сел, даже не скинув рюкзака с системой жизнеобеспечения. Меня охватило не только физическое истощение, хотя каждая мышца во мне просто изнывала и просила отдыха. Это было истощение душевное, вызванное не только усталостью, но и крайним напряжением. К тому же приходилось учитывать, что времени в нашем распоряжении катастрофически мало.
Сакамото, встав надо мной, снял шлем и скупо улыбнулся:
- Работа - проклятие пьющего человека,- пробормотал он и стал сам, без посторонней помощи, снимать скафандр.
Наконец и мне удалось раздеться. Я вполз в койку для того, чтобы сделать впрыскивание транквилизаторов. Но как только я приставил шприц-пистолет к локтевому сгибу, заорал сигнал интеркома, в шести сантиметрах от моего уха:
- Мистер Хамфрис, вас ждут на капитанском мостике.
С затуманенным взором я закончил укол, затем, соскользнув с кровати, побрел, спотыкаясь, на мостик, как был, в смятом комбинезоне, даже не позаботившись привести себя в порядок. Где-то, периферией сознания, я понимал, что я весь в поту, но меня это уже ничуть не беспокоило.
Дюшамп сидела на командирском месте, спокойная, как кремень. У Родригеса же то и дело закрывались глаза, видимо, он уже клевал носом. Йитс находилась на своем месте, и трудно было понять, в каком состоянии, потому что сидела ко мне спиной.
Как только я появился, капитан Дюшамп заговорила:
- У меня есть хорошая и плохая новости. С какой начать?
- С хорошей,- вяло произнес я.
- Течь мы устранили,- сказала она. Однако лицо ее радости при этом не выражало.- Теперь корабль приведен в порядок и мы вырвались из облаков на чистый воздух. Мы выкачали из емкости все, что туда набралось во время снижения,- добавила Дюшамп,- и заполнили ее окружающим воздухом.
Я кивнул.
- Хорошая новость.
- Теперь плохая. Только один из скафандров имеет легкие повреждения. Остальные пришли в полную негодность - они не прошли контроля на безопасность.
- Это значит, что мы не можем воспользоваться ими на планете?
- По крайней мере, цока мы их не починим,- безрадостным тоном сообщила Йитс.
- Что ж,- вздохнул я.- Могло быть и хуже.
- Вопрос в том, не окажется ли этих жуков и там, внизу,- заметила Дюшамп.- В нижних слоях атмосферы.
- Но там ведь ужасная жара,- возразил я.- На поверхности больше двухсот градусов по Цельсию. А это тридцать четыре километра над поверхностью.
- Так вы думаете, что у нас не будет проблем с этими… жуками? - последнее слово Дюшамп произнесла с настойчивым отвращением. Как будто, можно подумать, в появлении этих жуков был повинен я.
- Надо спросить Маргариту. Она же биолог. Дюшамп кивнула.
- Я уже спрашивала ее. Она сказала, что ничего сказать точно нельзя. Никто не может дать на это ответ.
И тут я услышал свой голос, как будто со стороны:
- Да ничего живого не может быть при таких высоких температурах!
- Ну-ну, посмотрим,- пробормотала капитан.
Сначала она скептически отнеслась и к жукам, как современная женщина - к привидениям, а теперь они ей чудились за каждым облаком.
Тут меня посетила новая мысль:
- А как же Фукс? Он уже прошел этот слой? Она покачала головой:
- Нет. Он вертится где-то поблизости, в этом чистом участке воздуха, согласно последним сводкам МКА.
- Интересно, а как же он… а что же… Не удивлюсь, если он…- Тут Дюшамп и мостик стали расплываться в фокусе, как будто кто-то крутил оптику, неправильно поворачивая линзы видеокамеры. Я потянулся рукой схватиться за край люка, у меня подогнулись колени.
Я услышал, как кто-то спросил:
- Что случилось?
И тут все бешено завертелось вокруг.
- Что-то мне не по себе,- услышал я собственный голос. И это было последнее, что я помню.

КРУШЕНИЕ

Когда я открыл глаза, то увидел перед собой доктора Уоллера, Родригеса и Маргариту. Лица у них были хмурые и обеспокоенные.
- Вы знаете, где находитесь? - спросил Уоллер.- Догадываетесь? - В его голосе одновременно звучали ирония и сочувствие.
Я оглядел их напряженные внимательные лица и увидел медицинские мониторы и зеленых червей, ползущих по экранам. Услышал тонкое попискивание приборов и почувствовал запах антисептика.
- Лазарет,- сказал я.- Голос мой был едва громче шепота, и к тому же хриплого шепота.
- Очень хорошо! - одобрительно сказал доктор Уоллер.- В полной памяти и сознании. Просто прекрасно.
Маргарита облегченно вздохнула. Родригес расслабился.
Не надо было обладать особой проницательностью, чтобы увидеть, что ты лежишь на единственной койке в лазарете. Расположенный на самой корме гондолы, в самом ее хвосте, лазарет был единственным местом на «Гесперосе», где пространства хватало даже для того, чтобы встать вокруг койки сразу нескольким людям. Таким образом, больные могли запросто разминуться со здоровыми, то есть не испытывая прямого физического контакта.
- Что произошло? - спросил я, по-прежнему чувствуя себя способным разве что лежать и задавать вопросы. Сил встать у меня не было.
- Похоже, ваша анемия опять навестила вас. У вас был приступ, поздравляю,- оповестил меня доктор Уоллер.
Я посмотрел на Маргариту. Я не рассказывал ей о своем состоянии здоровья, но, очевидно, Уоллер поведал ей все, пока я находился в обмороке. Девушка выглядела озабоченной, но не удивленной. Родригес, конечно, заранее знал обо всем, поскольку собирался занять должность капитана. Однако и он был обеспокоен, на лбу его сложилась гармошка морщин.
- Но я же напичкал себя уколами,- слабо пробормотал я.
- Чем и загнали себя в еще большее физическое истощение. Такого у вас, наверное, думаю, еще в жизни не было,- игриво сказал доктор.- Вы перегрузили себя стрессом и тяжелой работой.
- Это всего несколько часов?..
- Вполне достаточно. Более чем.
Поговорим о неприятном. Я-то думал, что, работая наравне с Родригесом и Дюшамп, сталкиваясь с теми же трудностями, исполняя те же обязанности, что и они, и вся остальная команда, стану во всем им равным. И вот мое проклятие - анемия нанесла коварный удар, сразу показав, насколько я немощен, показав всем, какое бесполезное бремя они взяли на борт. Отец был прав: я - коротышка, бесполезный хлам, огрызок человеческого рода. И никакой пользы от меня никому не было.
Я чувствовал, что вот-вот разрыдаюсь, но держался, пока Уоллер суетился вокруг. Родригес с виноватым видом сказал, что ему нужно подняться на мостик.
- Мы уже на подходе к следующему слою облаков,- сказал он напоследок.- Решили сначала снять пробу, нырнув в них на время, и затем проверить пробы на наличие «жучков». Так сказать, «снять пенки».
Я слабо кивнул.
- Хорошая мысль.
- Это была идея Дэ, то есть капитана Дюшамп. Я так же вяло повернул голову к Маргарите.
- Хорошая мысль была - взять с собой в экспедицию биолога.
Она улыбнулась.
Родригес взял меня за руку и сказал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53