Какая между ними разница?
Тэд управился наконец со своим белковым концентратом.
– Как сыграли «Красные носки» вчера вечером?
– А?
– Они выиграли со счетом четыре-ноль, – ответил Тэд самому себе.
– Но какое это имеет отношение…
Он будто не слышал меня.
– Позавчера они тоже выиграли, шесть-пять. А вот в понедельник продулись, восемь-один.
– Варварская игра, – пробормотал Тули. – Никогда не заменит стрельбу из лука.
– Так вот, каждая игра, – продолжал Тэд, не обращая внимания на Тули, – это как погода каждого дня.
– То есть, по-вашему, каждый день она разная?
– То гладкая, то жесткая, напряженная игра, то легкая победа… и все это бейсбол. Казалось бы, все игры проводятся по одним правилам, и вместо с тем ни одна не повторяет полностью другую. Так?
Я кивнул.
– А теперь скажите, какое место в таблице занимает команда «Красные носки»? Четвертое, да? Две игры отдали «Сэттлу»… Вот вам климат на данный сезон… грубо говоря. В прошлом, году они были на шестом месте – семнадцать игр отдали ни за понюшку табаку, пентюхи.
– Кажется, я понял. Окончательный итог…
– …каждодневных погод в течение продолжительного времени составляет климат, – закончил Тэд. – Можно предсказать, например, что в этом году «Носки» будут где-то между третьим и шестым местом. Это, пожалуй, несложно. А вот чем закончится завтрашний матч, сказать труднее. Верно?
– Думаю, это мне понятно.
– Вот и хорошо. – Тэд вновь обратился к Барни и Тули. – Если мне удастся достать вам в помощь еще двух парней, мы сумеем дать прогноз погоды для любого района нашей страны на две-три недели вперед. Как, годится для докторской диссертации?
– Не знаю, как для диссертации, – сказал я, – но ото как раз то, ради чего я сюда приехал.
Кафетерий понемногу пустел, а я все рассказывал о штормах в Тихом океане, об отцовских подводных хозяйствах, о гибнущих драгах.
Тэд внимательно все выслушал, потом сказал:
– Да, паршивый для тех мест год выдался, это точно. Всегда так при минимуме солнечных пятен. Но вам нужны не долгосрочные прогнозы. Вы нуждаетесь в управлении погодой.
– Я об этом и просил доктора Россмена, а он сказал, что это невозможно.
– Правильно… С его точки зрения.
– А с вашей?
В кафетерии становилось все тише. Тэд придвинулся ближе к столику и понизил голос.
– Послушайте, что нужно для того, чтобы управлять погодой? Во-первых, исчерпывающая информация о том, что происходит в данный момент, какая где стоит погода. Этим мы располагаем. Во-вторых, мы должны вносить изменения в погоду там и тогда, где и когда нам нужно. Настоящие изменения, не какие-нибудь трюки. Такие ребята, как Тули и старина Барневельд, выпускают отличные химикалии для засеивания облаков и изменения баланса энергии. А у наших ВВС на орбите есть такие лазеры, с помощью которых можно поджарить яичницу с расстояния в тысячу миль.
Он отхлебнул глоток кофе и продолжал:
– В-третьих, мы должны знать баланс энергии атмосферы в глобальном масштабе. Это мы можем сделать уже сейчас. И последнее: мы обязаны располагать точным прогнозом погоды для всех точек Земли на недели, а то и месяцы вперед. Только тогда можно рассчитать, какие изменения мы вызовем. Никто не станет усмирять шторм, если есть хоть малейшая угроза вызвать тем самым снежный ураган во Флориде.
В чем в чем, а в логике ему не откажешь.
– Понятно, – сказал я. – Насколько я понял, в настоящее время вы заняты решением именно этой, последней проблемы – разработкой точнейших долгосрочных прогнозов.
– К концу этой недели выяснится, способны ли мы на это. Мне кажется, способны.
– И ты в самом деле веришь, – спросила Барни, сосредоточенно нахмурившись, – что уравнения турбулентного переноса являются ключом к точному долгосрочному прогнозированию?
– В них все дело! – настаивал Тэд. – Ты посмотри. Что такое погода? Это же турбулентные потоки воздуха… простая аэродинамика плюс вода. – Он повернулся ко мне и продолжал:
– Вода – вот где собака зарыта… В виде пара, дождя, снега или льда. Она способна высвобождать тепло или поглощать его. И что нам совершенно необходимо для прогнозирования – это информация о том, когда и сколько снега или дождя выпадет на нашу долю. Так?
Я кивнул.
– Так вот, с точки зрения специалиста по аэродинамике, проблема погоды – в определении пограничного слоя воздуха, прилегающего к поверхности Земли. Но это турбулентный пограничный слой, что сразу же усложняет проблему. Когда на вас дует ветер, разве вы ощущаете его как постоянный, ровный поток определенной силы? Он налетает порывами, шквалами и не изменяется секунду-другую, не дольше. Потому что он турбулентный!
– Турбулентный поток, – пояснил Тули, – означает, что движение в нем происходит сразу в двух направлениях – горизонтальном и вертикальном. По всей тропосфере, то есть в нижнем слое атмосферы, воздух находится в постоянном турбулентном движении. Над тропопаузой…
– Это верхняя граница тропосферы, – дополнила Барни. – Высота примерно от двадцати до сорока тысяч футов.
– Да, – продолжал Тули, – так вот, над тропопаузой находится стратосфера. Воздушный поток там течет почти совершенно ламинарно, он движется горизонтально, с очень незначительными вертикальными колебаниями.
От всего услышанного у меня голова пошла кругом.
– Постойте! Кто-то из вас – кто именно, не помню – назвал воздух потоком. Я не ослышался?
– Потоки могут быть жидкими, газообразными и плазменными, – уточнил Тули.
– Понятно? – спросил Тэд. – То, что мы называем «погодой», существует только в тропосфере, то есть в турбулентном потоке. Выше тропопаузы нет ни турбулентности, ни погоды.
– Там струйные течения, – сказал Тули. – Они тоже определенным образом влияют на погоду.
– Конечно. А еще выше можно обнаружить электрически заряженные слои в ионосфере, и магнитные бури от вспышек на Солнце, и частицы космических лучей, и мало ли еще чего. Но это уже воздействия второго, а то и третьего порядка. На ежедневную погоду у нас здесь, внизу, они существенно не влияют. Хотя могут повлиять на климат.
– Но все-таки кухня погоды находится в турбулентном слое воздуха? – попытался я внести ясность в собственные представления.
– Правильно. Поэтому до работ Института Крейчнана, позволивших следить за тем, что происходит в турбулентных потоках, не было реальной возможности предсказывать погоду. Мне удалось использовать работу Крейчнана для прогнозирования погоды. Если все пойдет так, как я это себе представляю, мы действительно сможем научно предсказывать погоду, а не гадать на кофейной гуще.
– Но как сейчас делаются прогнозы? Они не так уж плохи без всех этих рассуждении о турбулентности.
Тэд усмехнулся и откинулся на спинку стула.
– Как они делаются сейчас? По-всякому. Подбрасывают монету, играют в рулетку, ждут появления болей в суставах…
– Тэд, будь справедливым, – сказал Тули. – Техника прогнозирования опирается в основном на регулярно повторяющиеся наблюдения…
– Смотрят в окошко, как там погода, – прервал его Тэд, – и стараются определить, что будет в ближайшее время. Довольно сложно, но справляются с этой задачей неплохо, только на короткие периоды – день-два, не больше.
Тули кивнул.
– Мы сейчас можем видеть весь земной шар благодаря спутникам. А математические модели позволяют метеорологам в деталях и с известной точностью предсказывать, в каком направлении будет изменяться погода на поверхности Земли.
– Пока еще многое делается впустую, – упорствовал Тэд.
Тули вновь согласно кивнул головой.
– Все это довольно запутанно, – сказал я и оглянулся. Только тут я заметил, что в кафетерии, кроме нас, никого нет.
– Закрывают, – сказала Барни. – Если мы не хотим, чтобы нас вымели отсюда уборщики…
– В самом деле, пора за работу, – сказал Тэд.
Мы направились к дверям.
– А идея об управлении погодой – это серьезно? – спросил я Тэда.
На бесстрастном лице Тули впервые прорезалась улыбка.
– Задайте лучше ему вопрос потруднее, например, собирается ли он дышать весь остаток дня.
– Значит, все решено, – сказал я, когда мы выходили в холл.
– Если наша схема прогнозирования погоды сработает, – ответил Тэд, – нам потребуется лишь одно…
– Что именно?
– Разрешение.
– Только-то? Так ведь доктор Россмен будет рад предоставить в ваше распоряжение все во имя такого дела.
Тэд покачал головой.
– Это новая идея. И что того хуже – не его.
Росла гора. Протяженностью, как Альпы, выше Гималаев, гигантская, невидимая гора воздуха формировалась над Атлантическим океаном в районе между Бермудами и Американским континентом. Холодный, плотный воздух опускался с высоты под влиянием низкой температуры и скапливался над поверхностью океана. Гора росла и ширилась, настоящая гора, увенчанная вершиной. Но она двигалась. Она вращалась по часовой стрелке, закручиваясь в спираль над океаном, ветры из-под ее основания устремлялись вдоль моря и его берегов. Высокое давление придавливало ее, выталкивало ее западные отроги чуть ли не на сотню миль внутрь Американского континента. Теплый субтропический воздух с Карибского моря и Мексиканского залива поднимался на север вдоль восточного побережья, неся с собой тепло и влагу. Часть теплого воздуха, более подвижного и легкого, чем сжатая высоким давлением гора, поднялась над холодной плотной воздушной массой. Вверху она охладилась, водяные пары сконденсировались и облачным душем пролились на землю. Метеорологи заговорили о зоне высокого давления на Бермудах, а люди на улицах Бостона просто сказали: «Весна. Пришла наконец».
Под теплым весенним дождем я вернулся в отель. От скудного завтрака живот подвело, голова раскалывалась при мысли, что я скажу отцу. Еще из машины я позвонил в «Торнтон аэроспейс» и заказал билет на ракету в Гонолулу. Поднимаясь в номер, сказал портье, что не знаю, сколько еще пробуду, заказал обед и вызвал отца.
– …Вот что сказал Россмен, – подытожил я свой пятнадцатиминутный доклад. – Он готов предоставить в наше распоряжение службу срочного прогноза, но управлять штормами, заставить их менять направление, по его мнению, невозможно.
Отец нахмурился.
– Это нас не спасет, Джереми.
– Знаю.
Видеофон находился на столике рядом с подносом, на котором принесли еду. Я встал с дивана и прошелся по комнате.
– Перестань болтаться, сядь, чтобы я мог тебя видеть! – вскричал отец.
Я сел на подоконник возле тихо жужжащего вентилятора и посмотрел в окно – далеко внизу, на улице, копошился народ.
– Выходит, нам остается сидеть здесь и надеяться, что Климатологический отдел будет вовремя предупреждать нас о штормах, чтобы мы могли уберечь людей от гибели? – На лице отца отражалась привычная для него мысль: как же много я плачу налогов и как мало за это получаю.
– Это не все, отец. В Отделе есть люди, которые считают, что управление погодой возможно, но не сию минуту.
И я рассказал об идее Тэда.
– Насколько серьезен этот малый? – спросил отец. – Кто он – пустой прожектер и мечтатель или с ним можно иметь дело?
– По-моему, на него можно положиться. И доктор Барневельд – ты ведь знаешь, он лауреат Нобелевской премии, – кажется, поддерживает Тэда. Так что это не похоже на бред сумасшедшего.
– Ученые могут заблуждаться, даже лауреаты Нобелевской премии.
– Все может быть. Не остаться ли мне здесь еще на некоторое время и посмотреть, что из этого выйдет? Тэд способен добиться того, в чем мы так нуждаемся. Даже его долгосрочные прогнозы сами по себе могут оказаться весьма полезными для нас.
Отец кивнул.
– Согласен. Правда, я не уверен, что это твое дело – следить за ним. Уж очень ты далеко от дома, малыш.
– Я могу сам о себе позаботиться, да и родственники тут близко – несколько минут езды на машине.
– Ты еще не встречался с дядюшками и тетей Луизой?
– Нет еще. Но я к ним обязательно заеду.
– Непременно. Было бы скверно, если бы ты, будучи в Бостоне, не нанес им визита, – несколько вымученно согласился отец. – Передай им привет от меня. И смотри, не переборщи с этой проблемой погоды.
– Да, сэр.
– И постарайся сблизиться с этим Марретом – он, может, и чокнутый, но, судя по всему, он – наша единственная надежда.
«Сблизиться» с Тэдом оказалось делом не таким уж легким: с утра он торчал в Технологическом институте, днем – в Климатологическом отделе, а вечерами обычно работал то тут, то там. Он вечно пребывал в движении.
Барни подсказала мне, что субботнее утро Тэд обычно проводит на спортивных площадках в Кембридже, недалеко от дома.
Там я его и изловил, в небольшом зале рядом с главной баскетбольной площадкой, когда он давал урок фехтования Тули. В белом костюме и фехтовальной маске он был похож на громоздкого, малоподвижного гладиатора. Мне подумалось, что Тули ничего не стоит обойти его. Но оказалось, что в бою Тэд движется с мягкой грацией леопарда.
– В колледже увлекался бейсболом, был полузащитником, – объяснил он, когда они кончили упражняться. По лицу его стекал пот. – Там мне и покалечили нос. А когда служил в ВВС, мой капитан приохотил меня к фехтованию: он любил фехтовать, научил меня, теперь я учу Тули. Пытался втянуть в это Барни, по се хватило всего на несколько недель. А здорово! Вы должны попробовать.
Когда мы выходили из зала, Тули сказал:
– Через субботу мы с ним занимаемся каратэ. Тут уж я учитель, а он – ученик.
– В каратэ мало движения, – пожаловался Тэд, вешая на плечо спортивную сумку, – почти все время уходит на упражнения и восточные церемонии…
Пока мы шли к раздевалке, Тэд неожиданно предложил:
– Как насчет того, чтобы поплавать наперегонки? У нас еще двадцать минут в запасе. Пошли, Джерри, костюм мы вам раздобудем.
Я с радостью согласился. Мы проплыли две дистанции, и я его легко обошел.
– Рыба окаянная! – завопил он, брызгаясь водой. – Совсем забыл, что вы островитянин. Ладно, давайте еще разок.
Для него это был вызов, он не мог успокоиться. На шестой дистанции он уже поравнялся со мной. У него была неправильная координация движений, но он брал силой, и шел уже наравне со мной, след в след.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26