Женщина взяла мешок и отнесла его на скамью. Поставив рядом широкий таз, она начала осторожно перекладывать в него подтаявшие куски льда с вмерзшими в них ярко-красными ягодами, которые только один старый Бисаун настойчиво называл насекомыми.
– Шесть пятидневок назад Халана потеряла ребенка, – тихо шепнул на ухо новичку Марсал.
Новичок понимающе кивнул.
– Ну, с Марсалом ты, как я понимаю, уже познакомился, – вновь обратился к новичку старик. – Мое имя Бисаун. Это Халана…
Женщина, перебиравшая красницу, даже не подняла головы, будто речь шла вовсе не о ней.
– Еще у нас есть Эниса, – усмехнувшись, старик указал взглядом на занавес.
За шторой кто-то тихо хихикнул, однако новое лицо в комнате так и не появилось.
– А у меня пока еще нет имени, – с извиняющейся улыбкой произнес новичок. – Я не знаю, кто я такой, не знаю, как здесь оказался, и абсолютно не понимаю, что здесь происходит.
Неотрывно глядя на новичка, старый Бисаун чуть приподнял левую бровь, что должно было выражать не столько удивление, сколько одобрение.
– Однако держишься ты весьма уверенно.
Улыбка новичка сделалась немного смущенной.
– Привычка, – сказал он и провел по воздуху ладонью с растопыренными пальцами, словно пытаясь поймать что-то невидимое.
– Привычка… – повторил следом за ним старик.
– Он решил, что «снежные волки» – это звери. – Марсал усмехнулся, как будто сказал нечто невероятно остроумное.
– Почему ты так подумал? – серьезно посмотрел на новичка старик.
– Не знаю, – пожал тот плечами. – Просто мне показалось, что «волк» – вполне подходящее название для хищника.
– Волк… – в задумчивости старик прикусил щеку изнутри и возвел глаза к потолку. – Что ж, вполне возможно… – Бисаун вновь посмотрел на новичка. – Ты еще что-нибудь помнишь?
– О чем? – непонимающе переспросил тот.
– О чем угодно, – махнул рукой старик. – Для начала нам нужно хотя бы понять, на что ты способен.
Новичок сосредоточенно сдвинул брови к переносице.
– Ладно, не напрягайся, – снова махнул рукой Бисаун. – Воспоминания, если они есть, придут сами. Покажи лучше, что у тебя с собой.
Новичок с готовностью выставил на стол свой вещевой мешок.
Старый Бисаун раскрыл мешок и начал не спеша вынимать вещи. Он аккуратно раскладывал их на столе, называя те, которые были ему знакомы.
Помимо смены одежды, в мешке новичка находились пара отличных ножей, пила, топор, тесак с широким лезвием, молоток, набор столовой посуды из легкого, но очень прочного полимерного материала, пара стальных прутьев, две упаковки с гвоздями – по три и по пять сантиметров, несколько металлических скоб, набор колец, два мотка прочной веревки, маленькая коробочка с нитками, иголками и запасными пуговицами и небольшой отрезок липучки. Особенно обрадовала старика литровая пластиковая бутыль, наполненная какой-то густой серой жидкостью.
– Отлично, – сказал он и, отвернув пробку, понюхал содержимое бутылки. – Теперь у нас есть новая закваска.
Старик так же довольно зацокал языком, когда из мешка появилась круглая пластиковая коробка с небольшими ячейками внутри. В каждую ячейку было насыпано десятка полтора-два небольших белых горошин, а на боковых перегородках были выдавлены значки, похожие на пиктограммы. В одной из ячеек лежало несколько острых стальных проволочек, изогнутых полумесяцем, и два небольших мотка тонкого шелка. Даже не спросив у новичка разрешения, старик с хозяйским видом положил коробку на крышку ящика, стоявшего под столом.
– Это лекарства, – заметив недовольный взгляд новичка, объяснил Марсал. – Даже «снежные волки» отдают все лекарства Бисауну, потому что только он один понимает значки на коробках и знает, какое лекарство от какой болезни помогает.
– А что это такое, я не знаю.
Старик положил на стол небольшую круглую коробочку с прозрачным верхом. Внутри коробочки по кругу были нанесены отметки различных размеров и цветов, а в центре на штырь насажена стрелка, выкрашенная в два цвета: один конец – синий, другой – красный.
– Это компас, – неожиданно для себя самого уверенно произнес новичок.
– Компас, – старательно произнеся незнакомое ему слово, старый Бисаун вопросительно посмотрел на новичка, ожидая более подробных объяснений.
– Компас – это прибор для определения сторон света.
Новичок уверенно взял компас в руки и оттянул небольшую выступающую головку на его боковой стороне. Стрелка компаса тотчас же пришла в движение и, сделав полоборота, замерла, указывая синим концом в дальний угол комнаты.
– Там – север, – сказал новичок, указав пальцем в ту же сторону, что и синий конец стрелки.
Старый Бисаун и Марсал одновременно повернули головы в указанном направлении, словно ожидали увидеть там нечто необычное, что прежде оставалось для них невидимым, или же то, на что они просто не обращали внимания, считая данный предмет чем-то совершенно несущественным.
– Ну и что с того? – недоумевающе спросил Бисаун, вновь переведя взгляд на новичка. – Нам и без того известно, где какие стороны света расположены.
– Это потому, что вы сидите на одном месте, – возразил новичок. – При перемещении же на дальние расстояния компас просто незаменим.
– Всегда можно сориентироваться по солнцу, – заметил Марсал. – Оно восходит на востоке, а садится на западе.
– А как ты определишь направление ночью? – хитро глянул на Марсала новичок. Марсал не нашел, что ответить.
– Кроме того, – продолжал новичок, – определить направление по компасу можно куда более точно, чем по солнцу. А если у вас есть карты…
– Карты? – непонимающе прищурился старый Бисаун. – Что ты называешь картами?
– Ну, это такие большие листы бумаги, на которые нанесены схематические изображения местности, – как смог, объяснил новичок.
Старик задумчиво почесал свою густую бороду.
– Что такое бумага? – спросил у старика Марсал.
Старый Бисаун усмехнулся и качнул головой.
– Спроси лучше у него, – взглядом указал он на новичка. – К нему, похоже, начала возвращаться память. Если так и дальше пойдет, он расскажет нам такое, о чем никто никогда не слышал в мире вечных снегов.
– Вы не знаете, что такое бумага? – не то чтобы удивленно, а скорее недоверчиво посмотрел на своих собеседников новичок.
– Быть может, мы называем эту вещь как-то иначе. – Старый Бисаун повел рукой по сторонам. – Посмотри, может, ты увидишь ее.
Новичок взглядом обвел комнату и покачал головой: ничего сделанного из бумаги тут не было.
– На чем же вы пишете? – снова посмотрел он на Бисауна.
– Я снова не понимаю тебя, – покачал головой старик.
– Ну, письменность… – Новичок потерянно взмахнул руками перед собой, пытаясь найти нужные слова, чтобы объяснить своим собеседникам понятие, которое самому ему казалось вполне очевидным, а потому и не требующим никакого дополнительного толкования. – Люди часто записывают те вещи, которые хотят запомнить… Для этого существуют специальные значки, называемые буквами, каждая из которых соответствует определенному звуку устной речи.
– Я отмечаю только прожитые дни. Бисаун тяжело поднялся на ноги, снял с полки сложенный в несколько раз лист плотного полиэтилена и расстелил его на столе. В полиэтилене было проделано множество отверстий, внимательно посмотрев на которые новичок уловил определенную систему. Каждое пятое отверстие было чуть больше четырех предыдущих. А отсчитав пятнадцать больших отверстий, он наткнулся на совсем уж необычную прорезь в форме креста.
– В году семьдесят пять дней, – объяснил старый Бисаун, проведя пальцем от одной крестообразной отметки до другой. – Для удобства год разбит на пятнадцать пятидневок, – палец старика указал на несколько больших отверстий. – В сутках сто двадцать часов: семьдесят два часа – светлое время суток, остальное – ночь.
Новичок посмотрел на часы, висевшие на стене за спиной старика. Круглый циферблат был разбит на двенадцать часовых делений.
– Откуда вам все это известно? – спросил он.
– Это известно каждому, – уверенно ответил старик.
Подтверждая его слова, Марсал коротко кивнул;
– А когда происходит смена времен года?
– Что ты имеешь в виду? – не понял Бисаун.
– Периодическое изменение климатических условий, – объяснил новичок. – Сейчас, как я вижу, у вас зима. Но потом придет весна, станет теплее, снег начнет таять, и наступит лето. Потом – осень и снова зима.
Бисаун и Марсал удивленно переглянулись.
– Здесь всегда зима, – сказал, обращаясь к новичку, Марсал. – И снег никогда не тает.
Откинувшись назад, старик привалился спиной к стене и с интересом, будто только сейчас разглядел его по-настоящему, посмотрел на новичка.
– Я даю тебе имя Харп, – торжественно провозгласил он.
– Почему Харп? – удивленно приподнял бровь новичок.
– Потому что, мне кажется, это имя соответствует твоему характеру. – Бисаун степенно огладил бороду с таким видом, будто сказал что-то в высшей степени значимое.
– Бисаун всем дает имена, – добавил Марсал.
– Ну что ж, Харп так Харп, – весело и беззаботно улыбнулся новичок. – Имя ничуть не хуже других. Вот когда я вспомню свое настоящее имя…
– Свое имя ты уже никогда не вспомнишь, – не отрывая взгляда от смеющихся глаз Харпа, медленно покачал головой старый Бисаун. – Лучше и не думай об этом. Я не встречал еще ни одного человека, которому удалось бы вспомнить свое имя. Или хоть что-нибудь из своей прошлой жизни. У каждого есть какие-то воспоминания, но они имеют отношение только к тем или иным профессиональным навыкам. Ничего личного. Забудь о прошлом – его нет. Ты только сегодня появился на свет.
Улыбка не исчезла с лица Харпа, но сделалась похожей на сардонический оскал.
– Люди не появляются на свет взрослыми, – медленно произнес он.
– А как появляются на свет люди? – с любопытством посмотрел на него старик.
– Известно как…
Харп бросил быстрый взгляд через плечо на Халану.
Женщина стояла возле металлического котла, на плоскую крышку которого она поставила таз с вмерзшей в лед красницей. Время от времени она наклоняла таз и сливала талую воду в ведро.
– Детей должны рожать женщины, – уверенно заявил Харп.
– Согласен, – чуть наклонил голову Бисаун. – Но происходит это не здесь, а где-то в другом месте. Тебе известно, как ты сюда попал?
– Я не знаю, – подумав, покачал головой Харп.
– И никто не знает, – заверил его старик. – Но тем не менее в мире вечных снегов регулярно появляются люди, чаще всего в возрасте от двадцати до сорока пяти лет, совершенно ничего не помнящие о своей прошлой жизни. При этом каждый из них имеет при себе стандартный набор вещей, необходимых для того, чтобы выжить здесь. – Бисаун указал на вещи из мешка Харпа, разложенные на столе. – Так было всегда и так будет до тех пор, пока существует этот мир.
– А естественным образом дети в вашем мире рождаются? – поинтересовался Харп.
– Если такое когда и случалось, мне об этом ничего не известно, – покачал головой Бисаун. Продолжая, он понизил голос:
– Шесть пятидневок тому назад у Халаны должен был появиться ребенок. Но Татаун, отец ребенка, отправился за красницей и бесследно пропал. Халана очень переживала… Кроме того, у нас начала портиться закваска. Чтобы из закваски получалась полноценная пища, ее необходимо периодически обновлять, а у нас давно не было такой возможности. Только красницей кое-как и перебиваемся… В общем, мальчик Халаны родился мертвым.
Харп чуть наклонил голову к плечу и задумчиво постучал пальцами по столу.
– Я понимаю, что вопросов у тебя много, – продолжил Бисаун. – Однако давай для начала решим тот, который интересует всех: ты остаешься с нами?
– А у меня есть выбор? – прищурившись, посмотрел на старика Харп.
– Честно признаться, выбор у тебя невелик. – Бисаун взял со стола компас, покрутил его в руках, пренебрежительно хмыкнул и положил на место. – Тебе нужно где-то жить. Дом может обеспечить едой и теплом пять-шесть человек. Кроме тех хибар, что занимают «снежные волки», неподалеку от нас в снегах прячутся еще двенадцать домишек вроде нашего. Но в некоторых из них жильцов даже больше, чем нужно. А в нашей хибаре после исчезновения Татауна как раз появилось свободное место. Есть еще поселок на юге, десять домов. Кто там живет, мы не знаем. Его обитатели избегают контактов с другими людьми. А «снежные волки», как-то раз попытавшиеся было сунуться туда, очень скоро вернулись. И многим из них мне пришлось зашивать раны.
– А «снежные волки»? Чем они промышляют?
– Периодически совершают набеги на близлежащие дома. Забирают еду, теплую одежду и вообще все, что сочтут нужным. Случается, что и женщин уводят с собой… Кроме того, «снежные волки» считают своим неотъемлемым правом забирать все, что приносят с собой новички. Так что имей в виду, если решишь остаться с нами, тебе придется постоянно прятаться. А если «снежные волки» найдут тебя… Ну, тут уж я не берусь сказать, чем это закончится… С другой стороны, ты можешь сам присоединиться к «снежным волкам». Ты молодой и сильный мужчина – таких они охотно берут к себе.
– А ты? – Харп посмотрел на Марсала. – Почему ты не стал «снежным волком»? Марсал смущенно потупил взгляд.
– Я не смог пройти обряд посвящения, – едва слышно пробормотал он.
– И в чем же заключался этот обряд? – удивленно приподнял бровь Харп.
– Ну… – Марсал глубоко вздохнул и на несколько секунд задержал дыхание, набираясь решимости. – Нужно было доказать, что ты настоящий мужчина.
– А у тебя с этим проблемы? – в голосе Харпа прозвучала едва уловимая насмешка.
Марсал бросил на Харпа ненавидящий взгляд из-под бровей.
– Нет. Но то, как это принято делать у «снежных волков»…
– «Снежные волки» выгнали Марсала на мороз босым и в одном нижнем белье, – пришел на помощь Марсалу старик. – Ему еще повезло, что он провалился в лаз снежного червя (там все же не так холодно, как наверху), где на него и наткнулся Татаун.
1 2 3 4 5 6 7 8