– Мы это уже обсуждали, Кафи, – с мягкой улыбкой произнесла Энджела Престон. – Я ведь тебе объясняла, что любые меры, повлекшие массовую гибель разумных существ, негуманны и потому исключены.
– Помилуй бог, как говорят у вас! – воскликнул специалист по управлению погодой. – Нужно ли из-за этого тревожиться, Энджи? Ведь шас-га – каннибалы, почти животные! И они идут на Кьолл! Да они его просто съедят!
– Тем не менее Энджела права, – возразил Тревельян. – Способ, который вы предлагаете, по сути аналогичен применению оружия. Если бы все решалось так примитивно, сюда прислали бы не меня, а боевой фрегат. – Он отступил к хрустальной стене, коснулся ее плечами и, оглядев своих сотрудников, произнес: – Вот что, коллеги… Похоже, скоро мне придется отлучиться, так что я назначаю заместителями Энджелу и Юэн Чина. Океанологи и доктор Миллер пусть возвращаются в свои лагеря, остальных прошу оставаться на базе. Можете заняться анализом собранных материалов или принимать солнечные ванны… – Тут Ивар покосился на планетолога Веронезе, соблазнительно изогнувшуюся под гондванской пальмой. – Вы должны быть здесь не только потому, что это гарантирует вашу безопасность. Возможно, мне потребуется помощь… возможно, в помощи будет нуждаться Кьолл или поселения на западе и востоке… Но что бы ни случилось, я рассчитываю на вас. – Повернувшись к стене, за которой висели два солнца, белое и алое, он закончил: – Пока все. Работайте, отдыхайте, наслаждайтесь прохладой, видом деревьев и запахом зелени… Энджела и Юэн, прошу уделить мне еще немного времени. Нужно поговорить.
Девять голограмм погасли одна за другой. В просторной комнате остались трое.


* * *

Небо за прозрачной стеной было темным – пик Шенанди поднимался в стратосферу, и здесь, на высоте шестнадцати километров, воздух практически отсутствовал. Но на территории базы дышалось свободно – накрывавший ее силовой экран удерживал живительный газ и предохранял от жесткого излучения Асура и Ракшаса. Первое из этих солнц являлось красным гигантом, чей диск казался раза в четыре больше светила Земли, второе, горячий белый карлик, выглядело ослепительным прожектором, подвешенным на невидимой нити. В этой двойной звездной системе доминировал Асур; Равана обращалась вокруг него за 748 суток, а сутки, если измерять их относительно красного солнца, состояли из двадцати восьми с половиной земных часов. В данный период астрономической истории сутки, отсчитанные по восходам Ракшаса, были почти такими же, но белое солнце раньше вставало и раньше садилось, так что день на планете был в среднем на 77 минут длиннее ночи. Два восхода и два заката порождали в атмосфере красочные эффекты, но наблюдать их на пике Шенанди не представлялось возможным; тут висели в темных небесах алое и белое светила да виднелась редкая россыпь далеких звезд.
– Что ты намерен делать? Собираешься загнать шас-га обратно в степь? – раздался голос Юэн Чина, и Тревельян оторвал взгляд от неба и струившихся внизу облаков с торчащими над ними горными вершинами. Зрелище было великолепным, и не верилось, что под облачным покровом царят духота и жуткий зной.
– Загнать обратно? – повторил он. – Да, разумеется, но не сейчас. В данный момент у нас другая задача.
– Чтобы вернуть их на прежнее место, надо понять, каким образом они преодолели горы. Нам это не удалось, – промолвила Престон, и Ивару показалось, что в ее голосе сквозит напряжение.
Он кивнул, подумав, что Энджела всегда отличалась прагматизмом и ясностью мышления. Без этих качеств ей не доверили бы пост координатора, и не ее вина, что ситуация на Пекле накалилась. У каждого свои задачи, и специалисту по вулканам трудно разобраться в психике и побудительных мотивах диких племен.
– Да, ответ на этот вопрос – первостепенная проблема, – подтвердил Тревельян. – Считается, что перебраться через Поднебесный Хребет невозможно. В одних местах – активная вулканическая деятельность, потоки лавы, трещины в почве и ядовитые облака в ущельях и на склонах гор. В других, более спокойных в этом отношении, неприступные скалы и перевалы, лежащие на высоте восьми-двенадцати километров. Нам известно, что контакты между степью и более цивилизованными районами за хребтом все же происходили, но осуществлялись по морю и были очень редкими. Никто не мог представить, что с севера явится целое войско… Но раз это случилось, значит, произошли изменения. Какие? В горах открылся разлом после сильного землетрясения?.. Шас-га отыскали цепочку пещер, соединяющих северный и южный склоны?.. Или в районе какого-то перевала, расположенного на доступной высоте, заткнулся вулкан?..
– Нет, Ивар, нет. – Энджела покачала головой. – Такие феномены мы бы не пропустили. Все эти предположения обсуждались не раз, и все они – ты уж не обижайся – лежат на поверхности.
– Никаких обид, – сказал Тревельян и вызвал карту центрального континента. Она раскинулась в воздухе, точно серо-желтое покрывало, пересеченное темным барьером гор.
На Пекле имелись пять материков, занимавших добрых две трети планетарной поверхности, так что водные бассейны были представлены в основном проливами, мелкими и очень солеными внутренними морями и двумя небольшими океанами у полюсов. Пекло открыла и исследовала экспедиция Сокольского-Шенанди, и, по решению ее координаторов, солнца Асур и Ракшас, планета Равана, естественный спутник Гандхарв и континенты Хираньякашипа, Вритра, Шамбара, Раху и Намучи получили названия, взятые из древнеиндийской мифологии В древнеиндийской мифологии ракшасами именуют демонов. Асуры, первоначально старшие боги, аналог древнегреческих титанов, со временем тоже превратились в демонических существ. Равана – могучий и злобный ракшас, герой ряда древнеиндийских сказаний. К тому же разряду демонов-полубогов относятся Гандхарв, Хираньякашипа и остальные персонажи.

. Самый крупный материк, Хираньякашипа или Хиpa, превосходил по площади земную Евразию вместе с Африкой и распадался в меридиональном направлении на несколько зон. На севере – степи и пустыни, в которых кочевал народ шас-га; эта обширная равнина была ограничена горами, что поднимались от западного моря до восточного. В центральной части этот Поднебесный Хребет достигал десяти-шестнадцати тысяч метров; такие огромные высоты плюс крутые склоны гор, разреженный воздух и обилие вулканов делали его неодолимым препятствием для кочевников севера. Хребет задерживал облака, заставлял их проливаться дождями и порождать ручьи, орошавшие южный склон. Правда, вода была плохой, насыщенной сероводородом и другими примесями, но все же ее хватало для поддержания жизни в сотнях оазисов, находившихся между предгорьями и экваториальной пустыней. Их цепочка тянулась почти на четырнадцать тысяч километров, и в этом поясе, получившем название Кьолл, а также в торговых городах восточного побережья и поселениях западного, был центр местной цивилизации. К югу лежала Великая Пустыня, где бродили разбойничьи племена, и там, в районе экватора, стоял невыносимый зной. Местность постепенно повышалась, и пески сменял камень плоскогорий, выходивших к Южному полярному океану гигантскими обрывами. Там тоже обитали какие-то дикари, очень немногочисленные и пока не изученные эмиссарами ФРИК. Что неудивительно – Фонд трудился на Пекле только шесть десятилетий, и основное внимание в этот период уделялось странам Подножия Мира, то есть баронствам Кьолла и центрам морских народов туфан и ядугар. Теперь все усилия земных цивилизаторов были под угрозой. Раз кочевники проникли на южную сторону хребта, от Кьолла и прибрежных городов останутся одни руины, а от их населения – груды костей.
– Они примерно здесь. – Тревельян коснулся точки на востоке горной цепи. – Когда-то я бывал в этих местах, искал сладкую воду в обличье хишиаггина. Их лагерь между двумя владениями – барона Оммиттахи и этого… как его…
– Волосатого Инкагассы, – подсказал Юэн Чин. – Инкагасса давно скончался от старости и обжорства, но Оммиттаха жив-живехонек. Только сильно одряхлел.
Тревельян в задумчивости уставился на карту.
– Полагаю, Серый Трубач разграбит эти оазисы и, возможно, ряд соседних. Этому мы не успеем помешать. Чтобы подобраться к Трубачу и внедриться в его окружение, мне нужно дней двадцать. Но главное – выяснить, как он проник к Подножию Мира… Это тоже требует времени.
– Отправишься в степь? Ты уверен, что это хорошая идея? – спросила Энджела Престон. Теперь в ее голосе звучала тревога.
– Других кандидатур пока не имеется. Шас-га нашли проход, войско перебралось в южные предгорья, но в степи остались их женщины, дети, стада и какое-то количество мужчин – пастухи и воины, не успевшие к общему сбору. Надо проследить миграцию запоздавших. Очевидно, они будут стягиваться к проходу в горах.
– Это можно сделать с помощью спутника, – заметил Юэн Чин. По правилам ФРИК, любой патронируемый мир снабжался сателлитом наблюдения и межзвездной связи, на орбите Пекла тоже имелась такая станция. Тревельян об этом не забыл.
– Я уже подключился к спутнику, Юэн. Я привез с собой Мозг, устройство с искусственным интеллектом, и сейчас он анализирует передвижения групп кочевников. Думаю, к красному закату все будет завершено. Утром я возьму флаер и вылечу в степь. А сейчас… – Ивар почесал в затылке. – Кто у вас занимается биопластикой? Мне нужно сделать лицо и поставить пару имплантов – боевой и дополнительный медицинский, для быстрой адаптации.
– Этим займусь я сам, – промолвил Юэн Чин. – Твою плоть, дружище, я никому не доверю. Таким красавцем тебя изображу! Степные дамы будут в восторге!
Этнограф ухмыльнулся, и Тревельян ответил ему кислой улыбкой. Женщин он любил, но от степных дам, как и от всех прочих обитательниц Пекла, его слегка подташнивало. Сказать, что они были уродливы, значило сделать им комплимент, причем весьма изрядный. В его карьере ксенолога были моменты, когда приходилось странствовать по раскаленным пустыням, окунаться в ледяные воды, пить жуткое пойло, закусывать инопланетными червями или чем-то совсем уж противным земному метаболизму, но с такими неудобствами справлялся медицинский имплант. Однако на женщин – там, где они попадались, – действие импланта не распространялось. Женщин Ивар предпочитал изящных, симпатичных и, желательно, чистых. Таких, как милая Анна Кей, с чьим изображением он познакомился на транспортном судне во время полета к Раване.
– Пойду подготовлю аппаратуру, – сказал этнограф. – Это не займет много времени.
– Подожди. Во время моего отсутствия пусть делами миссии управляет Энджела. Ты, Юэн, будешь на связи со мной. И еще одно… Твой практикант Инанту достаточно опытен, чтобы послать его в торговые города?
– У туфан, как я тебе сказал, он бывал не раз. Что нужно сделать?
– Проверить их боеспособность. Городские укрепления, численность и состав гарнизонов, вооружение и все такое… Заодно пусть поищет шас-га и выяснит, откуда они взялись. Помнится мне, что у туфан и кьоллов есть рабы-северяне.
– Это ему по силам, – сказал Юэн Чин, поднимаясь. Они с Престон направились к дверям, но у порога Энджела вдруг остановилась и спросила:
– Что с тобой произошло на пути к Раване? Мы получили сообщение от Консулата, что ты задержишься в Провале на несколько дней. Были какие-то неприятности?
– Нет, – ответил Ивар и насупился, вспомнив о своем потерянном спутнике и предке, славном командоре Тревельяне-Красногорцеве. – Никаких неприятностей, Энджи, только сложности… Будет время, расскажу.
С тихим шорохом сдвинулась дверь, и он остался в комнате один.


* * *

Четвертый этаж башни был жилым. Ниже находились лаборатории, выше – резервные помещения, а на самом верху – солярий, бассейн и небольшой цветник. В круглом холле жилого этажа тоже имелись растения – огромный куст генетически модифицированных пионов. Повинуясь неведомому для Энджелы ритму, на нем распускались то белые, то розовые, то багряные цветы, наполняя воздух нежным, приятным ароматом. Сейчас куст выбросил белые бутоны, самые любимые. Энджела остановилась, чтобы полюбоваться ими.
В холл выходили восемнадцать дверей личных апартаментов, и столько же в запасе на пятом этаже; при необходимости штат миссии можно было увеличить втрое. «Такую группу мне не доверят», – подумала Энджела. Собственно, нынешний персонал ей не доверили тоже… Обидно! Хотя справедливо.
Вздохнув, она направилась в свой жилой отсек. Там, у прозрачной стены, выходившей на запад, сидел Кафингар Миклан Барахеш, и лучи Ракшаса золотили его длинные волосы. В его глазах было столько нежности, что сердце Энджелы замерло.
Он поднялся и обнял ее.
– Ты расстроена, моя чатчейни?
Чатчейни – маленькая пушистая птичка с его родины… Так мужчины-терукси обращаются к возлюбленной. Энджеле нравилось это слово, как и губы Кафи, искавшие ее губ.
– Нет, – пробормотала она, задохнувшись от поцелуя, – нет, милый…
Конечно, она была расстроена, и Кафи, с присущей терукси чуткостью, это заметил. Она не справилась, и Юи Сато прислал Ивара… Не кого-нибудь, а Ивара Тревельяна, словно, не подозревая о том, хотел напомнить ей о сделанной ошибке. Все могло повернуться иначе, будь она в те годы уступчивей – возможно, у них с Иваром было бы сейчас пять сыновей или хотя бы две дочери, как в семье Исаевых… Но юности присущ максимализм. Все или ничего! Ничего и не осталось…
Теплые губы Кафи напомнили ей, что это совсем не так. Улыбнувшись, она села в широкое кресло у окна, и Кафи, как обычно, устроился рядом.
– Почему он здесь? Именно он? – спросил Кафингар. Энджела знала, что его вопрос не продиктован ревностью, ибо терукси не были знакомы с этом чувством; просто ее возлюбленный понимал – что-то здесь не так.
– Ивар один из лучших разведчиков Фонда, – произнесла она. – Неудивительно, что его отправили к нам. Его опыт и решительность…
Энджела смолкла. Кафи взял ее ладонь, принялся перебирать и поглаживать тонкие пальцы.
1 2 3 4 5 6 7 8