Все начинается так: со слов, с разговоров. Мы говорим и слушаем. А еще мы смотрим в глаза и читаем интонации, жесты. Мы слушаем, что говорят, а слышим – как говорят. Ищем, что стоит за речами, думаем, можно ли верить. Словам. Словам, которые нам говорят. Можно ли верить тому, кто говорит? Мы пытаемся прочесть его мысли, его душу, его Я. Изучаем. Проникаем глубже и глубже, находим потаенный смысл слов, начинаем смотреть на собеседника другими глазами… и, бывает, неожиданно понимаем, что не хотим больше изучать. Что исчезли подозрительность и настороженность с которых начиналось знакомство, и мы верим его словам. Чтобы ни сказал – верим.
И его голос становится самым приятным в мире, его интонации и жесты – родными, мы знаем, как он произнесет ту или иную фразу, как улыбнется, как нахмурит брови, как веселится и как сердится, как думает и как любит…
Бывает, изучив кого-то, ты вдруг понимаешь, что не можешь без него жить.
Бывает.
В Риме Захар Треми всегда останавливался в «The Westin Excelsior», в шестиэтажном отеле, украшенном кокетливой башенкой. Правда, некоторые друзья считали здание помпезным, вычурным, но Захар возражал, отвечая, что глупо жить в чем-то современном, стеклянно-бетонном, неспособном передать дух Вечного города. «Сердце любого города в камне. На нем следы, на нем кровь, на нем время. О чем могут рассказать новостройки? Какую тайну раскрыть? Чем удивить? В номере современного отеля нельзя увидеть сон о прошлом…» С такими аргументами трудно спорить.
Но существовала еще одна причина, по которой Треми всегда выбирал «The Westin Excelsior»: в виду некоторых обстоятельств, отель оказался наиболее удобен для тайных встреч.
– Весь клан гадает, отчего я стала такой примерной.
– Приходят и спрашивают? – шутливо поинтересовался Захар.
– Конечно, нет. – Клаудия улыбнулась. – Сплетничают. Обо мне ходит много сплетен.
Подданные всесильного барона Бруджа не отказывали себе в удовольствии обсудить бурную личную жизнь дочери сюзерена, и искренне недоумевали, почему два последних месяца обошлись без скандальных развлечений и странных любовников. Столь длительная пауза настораживала любителей почесать языком, заставляла выдвигать самые невероятные гипотезы, которые, благодаря хорошей работе службы внутренней безопасности, сразу же становились известны Клаудии.
– Масаны боятся, что тебе все наскучило?
– Осторожно надеются, что я повзрослела. – Девушка закрыла глаза. – А в основном предполагают, что отец решил выдать меня замуж, связать кого-то из истинных кардиналов династическим браком.
Очень характерная сплетня. Сто-сто пятьдесят лет назад даже записной враль счел бы подобное предположение чересчур фантастичным.
– Всем надоели раздоры.
– Да…
Клаудия тихонько вздохнула, замолчала. Захар лежал на спине, одной рукой он обнимал девушку, другую заложил за голову, и с удовольствием разглядывал отражение любимой в закрепленном над кроватью зеркале. Изящная фигура: тонкие ноги, узкие бедра, небольшая грудь, ломкая линия плеч. Клаудия казалась хрупкой, но первое впечатление обманывало: ей нравилось играть в манерность, скрывать внутренний стержень за показной слабостью. На узком лице – огромные глаза, в обрамлении длинных, пушистых ресниц, остренький, чуть вздернутый носик, тонкие губы, те, кому доводилось видеть барона Бруджу, с трудом верили, что красавица – его дочь.
– Почему ты заговорила о слухах? – негромко спросил Треми. – Смущает, что в клане узнают о нас?
На губах девушки появилась легкая улыбка:
– Не узнают. Хотя… – Она стала чуть серьезнее. – Такая новость взорвет клан.
– Сейчас – взорвет, – уточнил Захар.
Он поймал себя на мысли, что мечтает о дне, когда сможет публично назвать Клаудию своей женщиной. Нет – своей женой. Избранницей. Что сделает все, чтобы их красивые, но секретные свидания остались в прошлом, и они смогли жить вместе. Просто жить вместе. В одном доме.
Саббат и Тайный Город, два полюса семьи Масан, между которыми протянулись кровавые меридианы гражданской войны. Сотни лет назад вампиры разделились на тех, кто принял Догмы Покорности, и тех, кто продолжил свободную жизнь в ночи, не признавая власти Великих Домов. Клаудия была дочерью барона Бруджа, истинного кардинала, стоявшего у истоков Раскола. Захар – сыном Силы Треми, безжалостно истреблявшего отступников по приказу Темного Двора. Стоит ли говорить, как бы отреагировали рядовые масаны, узнай они об их связи?
Девушка потерлась щекой о плечо Треми.
– Иногда мне кажется, что те, в ком нет сумасшедшинки, не способны быть счастливыми.
– Почему?
– Слишком пресная жизнь.
– Они видят в этом счастье. Спокойствие и благополучие. Все предсказуемо, все предусмотрено, все рассчитано.
– Тишина и покой.
– Ага.
– Как на кладбище.
Захар потянулся, взял с тумбочки бокал с токайским, сделал маленький глоток белого полусладкого вина. Очень необычный выбор для масана, ибо члены семьи традиционно предпочитали красную виноградную кровь, плотную, терпкую – Треми и здесь умудрялся отличаться от других.
Задумчиво повертел бокал в руке:
– Разве ты этого не хочешь?
– На кладбище?
Язвительная. Характер, откровенно говоря, не сахар. Упрямая. Высокомерная.
Любимая.
Захар улыбнулся.
– Разве ты не хочешь спокойствия?
– Тихой и благополучной жизни?
– Вместе со мной.
– Видеть твою физиономию каждое утро?
– Просыпаться в моих объятиях.
– Наблюдать, как уходит острота восприятий, и ты теряешь ко мне интерес?
– Знать, что я всегда, чтобы не случилось, буду рядом.
– Ты объясняешься в любви?
– Я…
– Молчи. – Клаудия приподнялась, ловким движением оказалась сверху, руками уперлась в широкие плечи Захара. – Не надо слов. Сейчас, пожалуйста, не надо.
Треми бросил бокал. Пушистый ковер не позволил стеклу разбиться, намок, впитав вылившееся вино, но какое им было дело до упавшего бокала? Захар и Клаудия целовались.
Сердце масана бьется медленно, его кровь холодна, но кто сказал, что под ледяным панцирем не может бушевать раскаленный вулкан? Кто сказал, что холод крови то же самое, что холод сердца?
И когда холодные ладони Захара скользили по холодной груди Клаудии, и когда ее холодные руки оплетали его холодную шею, и когда соединялись в поцелуе холодные губы, и когда они не могли сдержать стон, когда кричали, наслаждаясь чарующим ощущением полного соития, когда двое превращались в одно целое, когда ничто под Луной не могло оторвать их друг от друга… В каждое из этих мгновений, в каждый миг, холодные масаны пылали так, что позавидовал бы любой вулкан, позавидовало бы ненавидящее их Солнце.
– Я хочу сказать…
– Не надо, – попросила Клаудия. – Не надо… Давай оставим все, как есть.
Она боялась услышать? Или не верила? Пока не верила? Или…
Захар крепко прижал девушку к себе. Обхватил сильными руками, на мгновение замер, вдыхая аромат ее тела, наслаждаясь нежностью кожи, ткнулся лицом в короткие черные волосы, поцеловал тонкую шею.
– Я хочу сказать тебе, как есть: я тебя люблю.
Девушка молчала. Касалась губами его руки и молчала.
– Я очень сильно тебя люблю.

* * *
супермаркет Гильдии
Москва, улица Большая Лубянка, 14 декабря, вторник, 10:15
Кабинет Биджара Хамзи, управляющего крупнейшим супермаркетом Тайного Города и одного из директоров Торговой Гильдии, был именно таким, каким должно быть рабочее место уважающего себя шаса. Жизнь в комнате не замирала ни на мгновение: ежесекундно звонили телефоны, обычно по очереди, но иногда все сразу, на развешанных по стенам мониторах ползли таблицы и графики, биржевые котировки и курсы валют, дикторы шептали деловые новости и деловые сплетни. В кабинет постоянно входили сотрудники, отчитывались, докладывали, выслушивали умные мысли босса и удалялись, уступая место следующему посетителю. Пахло дорогим парфюмом, хорошим кофе и большими деньгами.
Биджар, несмотря на относительную молодость, считался лучшим директором Гильдии. И уж точно – самым энергичным. Он свято верил, что деньги должны крутиться, а не прирастать процентами в банках, а потому живо интересовался любыми проектами, способными принести прибыль. Желательно быстро, и желательно – не менее двухсот процентов. Жизнь Хамзи была расписана по секундам – к нему сходилось слишком много нитей, и, подобно центральному процессору, Биджару частенько приходилось выполнять одновременно несколько задач: выслушивать доклад и следить за изменениями котировок, говорить по телефону и просматривать отчеты менеджеров. Завтраки и обеды он совмещал с деловыми переговорами, вечера, как правило, проводил на приемах и раутах, и даже с собственными детьми общался строго по расписанию. Впрочем, маленькие шасы воспринимали это как само собой разумеющееся.
Другими словами Биджар напоминал разогнавшийся локомотив – стремительный и целеустремленный. Он быстро жил, быстро работал, и лишь изредка в его кабинете наступала относительная тишина. Отключались мониторы и телефоны, звонки переводились на секретаря, а подчиненные получали приказ не мешать. Обычно это означало, что идут переговоры, реже – что Хамзи встречается со старыми друзьями. Иногда – и то и другое одновременно.
– Курорт приносит устойчивую прибыль. А когда народ узнал, что вы проводите на острове отпуск, раскупили даже номера с видом на помойку.
– У нас таких нет, – рассмеялась Инга.
– Неважно! Главное, что свободных коек в отеле не осталось.
– Все хотели поболтать с легендарными наемниками, – согласно кивнула девушка.
Инга походила на подростка: маленькая, худенькая, с едва обозначившейся под джемпером грудью – двадцать лет, девчонка! Но в темных, умных глазах чувствовалась взрослая сила – в свои небольшие годы озорница повидала и пережила не мало. Боевой маг, пусть и не самого высокого уровня. Член лучшей команды наемников Тайного Города. И при этом – хваткий менеджер, ухитрившийся втянуть друзей в авантюру с владением собственным курортом. Биджар владел частью акций и считался генеральным директором фирмы, так что успеху предприятия он радовался от всей души.
– Надеюсь, вы снисходили до бесед?
– Иногда.
Артем и Кортес переглянулись и одновременно поморщились.
– Мы старались быть вежливыми.
– Но мы не свадебные генералы…
– Разве кто-то женился?
Наемники снова переглянулись.
– Это человская идиома, – буркнул Кортес.
– Мы хотели сказать, что не планировали шляться по барам и рассказывать о старых подвигах в пьяных компаниях, – добавил Артем.
– Это часть бизнеса, – хитро улыбнулся Биджар. – К тому же, если я правильно понимаю ситуацию, некоторые гости предлагали вам контракты?
– Мы отдыхали, – скупо ответил Кортес. – И отказывались от предложений.
Артем хмыкнул.
Они походили друг на друга: подтянутые, поджарые, широкоплечие – не громоздкие, но производящие впечатление. И спокойные. Наемники излучали то тяжелое, непоколебимое спокойствие, которое дает настоящая уверенность в себе. Не петушиный гонор, а холодное, расчетливое осознание собственной силы. При этом нельзя было ошибиться в том, кто из них отдает приказы: и в голосе и в жестах Кортеса читалось – вожак. Не назначенный руководитель, а признанный лидер.
– Откровенно говоря, Биджар, мы не рассчитывали, что ты растрезвонишь о нашем намерении провести отпуск на острове по всему Тайному Городу, – произнесла Яна. – Когда потянулись желающие познакомиться поближе и выпить по рюмашке в баре под пальмой, Кортес даже подумывал уехать…
Высокую, стройную и элегантную Яну трудно было назвать красивой, скорее – сумасшедше красивой. Она привлекала взоры всех мужчин, способных увидеть ее подлинный облик. Точеные черты лица, красиво очерченные губы, изящный носик, и глаза… большие, миндалевидные, наполненные тяжелым золотом Кадаф. И черная татуировка на лишенной волос голове – личная подпись Азаг-Тота. Яна была последней в мире гиперборейской ведьмой, одной из легендарных наложниц ненависти, сумевшей вырываться из-под власти Великого Господина.
– И почему остался? – с искренним интересом осведомился шас у Кортеса.
– Не в моих правилах отступать, – буркнул наемник.
– Вот и хорошо, – заулыбался Хамзи. – Я знал, что могу на вас положиться.
– Но о том, где мы будем отдыхать в следующий раз, ты не узнаешь.
– Если это будет не мой отель, то мне и неинтересно.
– Это наш отель.
– Я так и сказал.
– Тогда покажи баланс за последний месяц.
– Ты все о делах, да о делах, – посетовал шас и посмотрел на часы. Потом подумал, включил один из мониторов и уставился на ряды цифр.
Встреча друзей закончилась, притормозивший было локомотив вновь начал разгон.
– Баланс, – напомнил наемник.
– Вот. – Не сводя глаз с монитора, шас протянул Кортесу стопку листов. – Обратно торопишься, что ли? Под пальмы?
– Нет, сегодня мы останемся в городе.
– Собираемся к Птицию на премьеру, – добавила Яна.
– Говорят, ожидается грандиозное шоу, – улыбнулась Инга.
– Знаю, знаю, – пробубнил Биджар. – Птиций у меня кредит на постановку брал…
– «Терракотовые одалиски», – уточнил Артем. – Что-то сногсшибательное.
Наемники говорили столь жизнерадостно и убедительно, что Хамзи, начавший погружаться в дела, не почувствовал фальши. Не заметил, что при упоминании о шоу, глаза собеседников холодеют.
Приглашения в «Ящеррицу» Кортесу прислал Сантьяга, и наемники понимали, что им предстоит не только насладиться очередным шедевром Птиция, но и провести серьезный разговор с могущественным комиссаром Темного Двора.
– А я думал, вас на праздник позвали, – рассеяно пробормотал шас, включая еще один монитор и, одновременно, снимая трубку телефона.
– На какой праздник?
Биджар непонимающе посмотрел на задавшего вопрос Артема, некоторое время соображал, что имел в виду молодой наемник, после чего удивленно поднял брови:
– Ты на календарь когда последний раз смотрел?

* * *
Южный Форт, штаб-квартира семьи Красные Шапки
Москва, Бутово, 14 декабря, вторник, 10:48
Есть под луной вещи, которые не меняются в веках.
1 2 3 4 5 6 7 8