Наблюдения — это одно, а делать из них нужные выводы — совершенно другое. Выводы необходимо делать не только исходя из наблюдений, но и, что не менее важно, исходя из особенностей ситуации. А кто, кроме нас, оказывался в подобной ситуации? Может, кто и оказывался сразу после войны, да только их скелеты лежат на дне, в продырявленных торпедами кораблях, и никто из них не поделится с нами своими предсмертными наблюдениями. В данную минуту с нами никто ничем не мог поделиться. Зато восток совсем посветлел, порозовел, и это давало единственную надежду на то, что мы как-то выкрутимся из ситуации. Между несущихся по небу туч иногда мелькали тускнеющие на глазах звезды.
Стрелки с ракетными ружьями выбрались из люков на палубу, но разместиться им было особенно негде — всюду нагромождения искореженного металла. Пришлось двоих поставить на том же пятачке, на котором мы с Николаем и Олей ютились возле экрана сонара. Остальным пришлось карабкаться на обломки мачт и как-то там закрепляться. Но мне нужны были все, точнее, мне нужна была как можно большая плотность огня.
— Ракет хватит? — спросил я у незнакомого мужчины, которого стрелки выбрали старшим.
Из всех десятерых я знал только одного — тракториста Сэма, который жил на нашей улице. Он ободряюще помахал мне, взбираясь на заваленную хламом кормовую надстройку. Я ответил взмахом руки. Пока стрелки занимали позиции, Оля в очередной раз поразила меня хладнокровием — обернувшись, я заметил, что она невозмутимо продолжает зарисовывать тетрадные листы мелками, справившись уже с львиной долей работы. Причем со своей частью тетрадей она уже разобралась и теперь зарисовывала то, что не успел я.
Заметив, что стрелки более или менее укрепились, я выкрикнул, перекрывая свист ветра и шум ходовых турбин:
— Торпеды догоняют нас со стороны кормы! Сейчас до них около мили, но расстояние постоянно сокращается. Просто стреляйте в их сторону, возможно, удастся спугнуть их или заставить отстать!
Сэм показал мне «о кей», а командир просто кивнул и первым снарядил ствол своего ружья.
— Огонь! — скомандовал он, когда все были готовы.
Залп получился не особенно дружным, но мне того и не требовалось. Через секунду за кормой один за другим взмыли в небо десять фонтанов воды от разорвавшихся ракет.
— Недолет! — Николай ткнул пальцем в экран. Я заметил, что сонар без труда фиксирует места попаданий, скорее всего, отслеживая момент ударной компрессии воды. Это давало возможность корректировки огня, а значит, повышало наши шансы на выживание.
— Дистанция недолета? — уточнил командир.
— Полтора кабельтова! — прикинул по координатной сетке Николай.
— Надо подпустить их поближе. — Один из стрелков покачал головой.
Я не ответил, потому что наблюдал реакцию торпед на стрельбу. Она была важнее точного попадания с первого же залпа. Мне важно было понять, что творится в искусственном мозгу тварей, от этого зависело почти все. Как и предполагалось, торпеды отклонились от курса — три в одну сторону, две в другую.
— Они расходятся на два клина! — предупредил я.
На востоке показался краешек солнца, и сразу стало быстро светать. Тучи над головой окрасились оранжевым.
— Рассредоточить огонь! — выкрикнул командир. Торпеды не отставали, напротив, они увеличили скорость, пытаясь взять корабль в клещи. Интересно, какова их предельная скорость и как долго они могут держаться ее? Это было не просто интересно, а жизненно важно, но ответов у меня не было.
— Есть связь с землей! — донеслось по цепочке из рубки.
— Оля! — Я обернулся к девчонке. — Беги в рубку! Надо узнать подробности, когда нам ждать гравилеты. Да брось ты тетрадки, ничего с ними не станет!
— Я почти все зарисовала.
— Отлично. Закрой кейс и беги.
Она сложила тетради и защелкнула замки.
— Я мигом! — ободряюще улыбнулась она.
Я заметил, как ее платье, лоскут от которого перетягивал мое раненое плечо, мелькнуло между искореженными стальными фермами и скрылось за кормовой надстройкой. Очень недоброе предчувствие возникло у меня в этот момент, настолько недоброе, что я готов был броситься за Олей и вернуть ее. Но я этого не сделал — все мы на корабле в равной степени рисковали жизнями.
— Одна торпеда оторвалась от стаи! — предупредил меня Николай.
Я увидел ее — зеленая точка, в стремительном рывке догоняющая янтарную каплю «Принцессы».
— Весь огонь чуть левее! — успел скомандовать я. И тут же торпеда шарахнула в кабельтове от нас. Через миг тугая ударная волна сшибла с ног и меня, и Николая, и командира стрелков. Нас окатило водой, но никто, как мне показалось, особо не пострадал. Только вскочив на ноги, я понял, что серьезно ошибся — один из стрелков сорвался с кормовой надстройки и рухнул на торчащие железки поваленной фермы. Они пронзили его насквозь, как три огромных кинжала, и у меня на глазах он продолжал медленно соскальзывать по этим остриям вниз, пока не уперся во что-то. Его ружье выпало из рук и звонко ударилось о палубу.
— Огонь! — выкрикнул командир, вытирая со лба кровь из приличной ссадины.
Ракеты с шипением и воем вырвались из стволов, оставляя в светлеющем воздухе тугие дымные трассы, пролетели около пяти кабельтовых и гулко грохнули, вздымая в небо белую пену. Девять разрывов, и тут же, совершенно неожиданно, десятый, гораздо более мощный.
— Есть! — радостно выкрикнул Николай. — Торпеда сдетонировала!
Взрыв произошел так далеко, что нас лишь обдало ударной волной. Это было большой победой. Теперь нас преследовали только три торпеды — тоже много, но у нас появилась надежда. Если честно, ни на чём, кроме одного точного попадания не основанная, но верить очень хотелось, и все мы верили в лучшее.
Неожиданный для торпед результат нашего залпа заставил их снова сбиться в кучу и отстать. На сонаре было видно, как они перекрикиваются под водой, пытаясь согласовать свои действия. Три смертельно опасных врага.
Через обломок поваленной мачты к нам перелез бригадир сварщиков.
— Мы освободили спасательный бот. Можно спускать на воду с правого борта. Нет смысла тащить его на корму.
— Да, смысла нет, — кивнул я.
— Спускать?
— Подождите.
Я не был готов к ответу. Первый спущенный нами бот торпеды проигнорировали. Где гарантия, что они клюнут на следующую ловушку? Такой гарантии не было, но я хотел ее иметь. Я вспомнил, что говорила Оля о том, каким образом торпеды могут определить наличие людей на борту спасательных средств. Конечно, у них в мозгах должна быть зашита подобная функция, иначе им бы пришлось кидаться на каждое плавающее в океане бревно. Понятно, что мина в порту взорвалась, когда к ней приблизился ботик, потому что любой движущийся объект для нее или цель, или угроза. А вот торпеда от угрозы способна увернуться, поэтому ее интересуют только цели. Точнее, она должна уметь отличать угрозы от цели.
— Освобождайте еще один бот, он скоро понадобится, — сказал я бригадиру сварщиков.
— А этот спускать?
— Нет, подождите, нам надо его приготовить.
— Что ты придумал? — спросил Николай.
— Надо заминировать бот. Если торпеды отличают, есть в шлюпке люди или нет, значит, этот бот они тоже исследуют, проигнорируют и пройдут мимо. Нам бы подорвать его поближе к тварям, может, еще одна сдетонирует. Или даже все, если будут идти близко друг к другу.
— Хорошая мысль, — кивнул Николай. — Только у нас нет взрывчатки.
— Вообще? — Я сжал губы.
Николай покачал головой и покосился на экран сонара. В свете взошедшего солнца я увидел, как побледнело его лицо.
— Что там? — спросил я, ощущая, как холодеют внутренности от страха.
— Еще две стаи, — ответил он.
Я бросился к экрану и увидел то, о чем он говорил: две стаи по семь торпед шли почти встречным курсом на нас. Одна чуть с правого борта, под углом порядка десяти градусов, и другая под таким же углом с левого. Похоже, у них была налажена система дальней сигнализации, и когда стая поредела, три оставшиеся торпеды запросили подмогу.
— Ботик на воду! — скомандовал я, озаренный догадкой.
Подобные догадки случаются, наверное, только на пределе возможностей, в таких ситуациях, в какую попали мы. Я внезапно понял, чем можно заминировать шлюпку. Точнее, сообразил, как можно подорвать торпеды без минирования. О двух стаях, заходящих спереди, я заставил себя не думать. Там было четырнадцать торпед, у нас в любом случае не хватит для них ложных целей, даже если каждая будет срабатывать. Но они находились еще далеко, так что надо было разделаться для начала с ближайшими.
С правого борта раздался грохот спускаемой на воду шлюпки, и тут же я увидел розовое платье, мелькнувшее в отсвете пылающего востока. У меня отлегло от сердца, несмотря на крепчающую в душе панику.
— Оля! — крикнул я.
— Я же говорила, что мигом обернусь! — Она глянула на тело пронзенного стрелка и подскочила ко мне.
— Все равно я за тебя беспокоился.
— Я знаю, — ответила она.
— У нас тут такое было! Мы убили две торпеды. Точнее, одна сама взорвалась…
— Я видела. С земли передали, что выслали гравилеты, едва кончился шторм. Они уже на подходе. Нам, может, надо полчаса продержаться, не больше.
— Впереди тяжелая мина! — предупредил меня Николай.
— Право руля! — выкрикнул я.
И тут же по цепочке побежало: «Право руля! Право руля!»
— Если уйдем на десять румбов, обойдем опасную зону. — Николай сверился с координатной сеткой.
— Десять румбов вправо! — добавил я.
— К нам идут две группы гравилетов, — продолжила Оля. — Одна сейчас чуть ближе, идет с Полинезии. Там три транспортника, каждый из которых может взять по семьдесят взрослых или по сто детей. Будут через полчаса приблизительно.
— Этого мало, — помотал головой я.
— Знаю. Поэтому австралийская спасательная группа выслала еще пять машин, но им до нас сейчас чуть больше часа лету.
— Очень большая разница по времени, нам не продержаться, — хмуро ответил я.
— Мы что-нибудь придумаем, — подмигнула мне Оля. — Как плечо?
— Нормально, — соврал я. — Только пульсирует очень сильно.
— Через полчаса надо будет сменить повязку, а то может начаться омертвение тканей.
— Если через это время не окажемся в гравилете, то можно будет уже не менять, — отмахнулся я.
— Глупая шутка. — Оля нахмурилась.
— Лучше скажи, ты не знаешь, почему не работает высокочастотная связь?
— Скажи спасибо, что ребятам удалось запустить аварийный спутниковый канал! Хоть с землей связались.
Я вздохнул и вынул из уха горошину рации. Она мне так и не пригодилась, а теперь с нее и вовсе никакого проку, ведь высокочастотная связь действуют в радиусе не более двух километров, она приспособлена исключительно для передачи команд членам корабельных экипажей или для координации действий на строительных работах внутри зданий.
— Не выбрасывай. — Оля протянула руку. — Дай мне на память.
— Возьми, — пожал я плечами. Николай оторвал взгляд от экрана и сказал:
— Три торпеды увеличили ход. Сейчас они подойдут к ботику.
— Стрелкам изготовиться! — крикнул я. — В рубке приготовиться к полному развороту кругом!
Я не был обучен корабельному делу, поскольку, когда вырос, в океан никто не выходил уже много лет, поэтому даже представления не имел, какой это трудный маневр — развернуть притопленный лайнер класса «Принцессы» на сто восемьдесят градусов. Но я не видел другого выхода.
— Приготовиться к развороту кругом! — пронеслось по живой цепочке.
Я метнулся к экрану и впился взглядом в изображение. Торпеды сбавили ход и начали огибать ботик, очевидно, зондируя его ультразвуком на предмет наличия в нем беглецов с корабля.
— Прицел на ботик! — скомандовал я стрелкам. — Огонь!
Девять ракет рванулись через наши головы, с воем раздирая пространство. На этот раз дымные следы прочертились не параллелями, а сошлись приблизительно в одной точке — там, где перекатывался через пенные волны оранжевый бот. Девять близких разрывов и одно прямое попадание разнесли шлюпку на рваные лоскуты пластика, но не успели взмыть ввысь пенные столбы, как еще два мощных взрыва одновременно спрессовали воздух в трех кабельтовых от нас.
— Две детонации! — сообщил Николай чуть раньше, чем ураган двойной ударной волны напором пронесся по искореженным мачтам «Принцессы». — Одна торпеда уцелела.
— Шестерым стрелкам на нос! — скомандовал я, понимая, что мой маневр не во всем удался. — Трое остаются на корме. Носовым стрелкам вести беглый огонь по торпеде, двоим оставшимся дать залп после разворота, чтобы отпугнуть две приближающиеся стаи.
Шестеро стрелков без лишних вопросов бросились вперед, перелезая через нагромождения поваленных взрывом конструкций.
— В рубке! Полный разворот кругом! — добавил я и устремился вслед за стрелками.
— Андрей, ты куда? — крикнула Оля.
— Береги тетрадки! — бросил я ей через плечо. Пролезая под искореженной мачтой, я, несмотря на страх и брезгливость, подобрал из лужи крови оброненное погибшим стрелком ружье. Снять с него патронташ оказалось труднее и с психологической стороны, и с физической, но я справился с этим, опоясался лентой ракет, закинул тяжеленное ружье на плечо и продолжил путь вдоль борта. Яркий солнечный диск поднялся над горизонтом, лохматым от вздыбившихся волн, и стало совсем светло. Мне приходилось перепрыгивать через гнутые балки и прутья, от которых по палубе расползались длинные четкие тени, пару раз зацепился штанами и оцарапал ногу, но это не имело никакого значения. Я хотел достигнуть носовой части судна до того, как оно выполнит разворот. Мне хотелось принять участие в драке с торпедой —

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5 6 7 8