– Кто это?
– Адсум! Это я, господин! За тобою присланы верховые кони. Меня отпустил татарский хан, узнав, что я преданный слуга посла багдадского халифа.
Воспоминания ночи обожгли Абд ар-Рахмана. Он приподнялся, осматриваясь: где же она, с ароматом гвоздики?
Слуга стоял на коленях с краю ковра, держа в руках медный таз и кувшин с резным узором.
– Почтенный ага, я принес свежую воду. Ты можешь совершить омовение и молитву.
– Кто прислал коней?
Голос за занавеской проговорил:
– Твои новые друзья. Мы ждем услышать от тебя вести о нашей далекой родине.
Абд ар-Рахман совершил моление в три раката не сходя с ковра. Он был озабочен — искал глазами вчерашнюю душистую тень.
Слуга принес большое глиняное блюдо с вареным рисом, изюмом и кусками жареной курицы. Опустившись на колени, он поставил все это перед гостем, вынул из-за пазухи сложенный красный платок и положил его рядом.
– Какие будут твои приказания?
– Где... — Абд ар-Рахман запнулся и с достоинством продолжал: — ...хозяйка этого дома?
Она явилась немедленно, как всегда сияющая изумрудами, алмазными подвесками и ослепительной улыбкой.
Расправив пышные складки просторной шелковой одежды, Биби-Гюндуз опустилась на ковер. Ее голову украшал голубой, с оранжевыми полосками тюрбан, обвитый жемчужной нитью.
Абд ар-Рахман хотел задать несколько вопросов, но удержался: "Нельзя вопросами раскрывать то, что обжигает сердце". Наконец он спросил:
– Откуда кони? Кто ждет меня?
Хозяйка указала величественным жестом на стоящего у входа благообразного человека, почтительно скрестившего руки на животе.
– Вот это посланец от старшины арабских купцов. Он расскажет то, что ему поручено.
Склонившись к Абд ар-Рахману, как бы поправляя подушки, слуга Адсум шепнул:
– Не уезжай один. Возьми меня с собою. Я помогу в трудную минуту.
Абд ар-Рахман обратился к ожидавшему посланцу:
– Найдется второй конь для моего писаря?
– Есть, мой господин! И кони достойны тебя — прекрасные и горячие.
Адсум проворчал:
– Горячими я люблю только кофе и похлебку, а не диких коней. Я не безумный джигит, а факих , привыкший к спокойствию и книге.
Абд ар-Рахман встал и властно приказал:
– Послушай, Дуда! Ты останешься здесь и не отойдешь от моих дорожных вещей.
– Слушаю! — ответил слуга. Сердито вытащив из своего мешка книгу в кожаном переплете и калямницу , он положил их на ковре близ костра. Достав шерстяной дорожный плащ, он помог своему господину прицепить к поясу кривую саблю в зеленых ножнах и засунуть за пояс два кинжала. Натянув ему на ноги зеленые сафьяновые сапоги с загнутыми кверху острыми носками и красными каблуками, Дуда почтительно, как драгоценность, подал искусно закрученный тюрбан — знак потомка великого пророка.
– Помни: не отходи от вещей. Может быть, они мне сейчас же понадобятся, — сказал Абд ар-Рахман, выходя из шатра.
Выйдя, он невольно остановился. Два рослых раба-негра, в красных повязках на голове, крепко упираясь ногами в землю, изо всех сил старались сдержать бешено рвущегося прекрасного жеребца редкой игреневой масти. Изогнув шею, грызя удила, большой конь бил передними ногами и поджимал широкий зад с длинным черным хвостом.
Абд ар-Рахман, прищурив глаза, наблюдал за усилиями негров.
"Они хотят испытать меня: решусь ли я справиться с этим зверем? Абд ар-Рахман не колеблется и страха не знает. Укротитель коней рад лишний раз испытать свою силу..."
Клочья пены падали на грудь коня, украшенную серебряными цепями. Жеребец казался особенно красивым на фоне восходящего алого солнца, прорезавшего розовыми лучами узкие длинные тучи, низко протянувшиеся над горизонтом.
Но не конь привлек особое внимание Абд ар-Рахмана — за ним, на груде камней, вырисовываясь стройным силуэтом, стояла девушка с кувшином на плече... "Аромат гвоздики"...
Тени ночных снов опять пролетели перед Абд ар-Рахманом... Уверенно он подошел к коню, косившему черным глазом, подобрал левой рукой повод, легко отделился от земли и оказался в арабском седле с широкими металлическими стременами.

6. У АРАБСКИХ КУПЦОВ
Слуги ехали впереди, пробираясь тропинками между низкими хижинами с камышовыми крышами. Кругом видны были также бесчисленные юрты на телегах. Семьи монгольских воинов разводили костры возле больших тяжелых колес из цельного дерева. В глиняных горшках и медных котлах готовилась пища и грелась вода. На углях жарились куски мяса.
Перед небольшим домиком, окруженным чахлыми деревцами, собрались все арабские купцы. Каждый пришел к своему старшине с несколькими приказчиками и слугами. Все хотели узнать последние новости о священном Багдаде, о великом халифе и о том, что он думает о татарах и татарском нашествии.
Перед домом была протянута дорожка из небольших, ковров в честь знатного гостя. Старшина купцов, с белой повязкой вокруг высокой черной бараньей шапки, знак "хаджи" , стоял впереди. Рядом два его маленьких внука держали подносы с гроздьями винограда.
Абд ар-Рахман соскочил с коня и передал поводья слугам. Старшина провел Абд ар-Рахмана вдоль стоящих в ряд склонившихся низко арабских купцов, и гость говорил каждому несколько приветственных слов. Некоторые уверяли, что знали его мальчиком, старики вспоминали отца, павшего в бою с неверными.
Старшина пригласил знатного гостя внутрь дома, куда были допущены только несколько наиболее почтенных и влиятельных купцов; там все расположились полукругом на пушистых коврах, а слуги подсунули под локоть каждому цветную шелковую или ковровую подушку.
– Нам нужно знать, какого пути держаться, — шепотом, боязливо говорили старики. — Оставаться ли здесь и разворачивать торговлю, или уезжать обратно? Мы еще не знаем монголов и еще не верим Бату-хану. Он обещает нам свободную торговлю, но пока что любой монгольский начальник может безнаказанно забрать у нас все, что захочет. Если здесь установится порядок и спокойствие, то мы сумеем развернуть в десять раз большую торговлю. Только бы установился прочный порядок!..
– Что ты обо всем этом думаешь, достойный гость наш Абд ар-Рахман? Что сказал халиф багдадский, — да будет над ним мир?! Оставаться ли нам здесь, или, распродав все свои товары за бесценок, скорее подыскивать другие города, более подходящие и спокойные?
Подумав, Абд ар-Рахман ответил:
– Мой повелитель многого не говорит, но то, что он сказал, значительно. Он хочет, чтобы арабское имя всюду пользовалось почетом, как это было пятьсот лет назад. Он хочет, чтобы арабский меч разил врагов, прославляя знамя пророка, а смелые арабские купцы прославляли честность и верность своему слову и добротность своих товаров на всех землях и морях.
Купцы с большой осторожностью и оговорками вполголоса объяснили, что, по их мнению, Бату-хан очень удачно избрал место для своей будущей столицы на скрещении великих торговых путей: из Хорезма, Индии и Китая в Византию и "вечерние франкские страны", а также в другом направлении между Ираном, Аравией и далекой Индией вверх по Итилю... Таким образом, Бату-хан хочет сделать свою столицу центром вселенной, и она станет одной из первых столиц мира. Но сюда будут приплывать корабли и придут верблюжьи караваны только в том случае, если окрепнет уверенность в порядке и полной безопасности для купцов и их товаров в этом городе.
Абд ар-Рахман спросил:
– Почтенные седобородые сыны моей далекой родины! Вы видели разные страны — и на восход солнца, и к его закату. Скажите мне ваши тайные думы: смогут ли татары завоевать "вечерние страны", разбить войска франков, румийцев и других народов, войска могучие, закованные в железные латы?
Старшина ответил:
– Татарам помогают: слепая покорность их воинов своим начальникам, их смелость в бою, но более всего — ужас, ими внушаемый мирным народам. Если народы "вечерних стран" не будут достаточно единодушными и по-прежнему среди них будут царить разногласие и взаимная ненависть, то многотысячная дикая татарская орда свободно пронесется по цветущим "вечерним странам", как беспощадный смерч, и повсюду законом станет Яса Чингиз-хана.
– А кто такой Бату-хан? Мудрый ли он правитель, каким был его дед, и такой ли он смелый и счастливый полководец, каким был великий завоеватель Ирана Искендер Двурогий? — спросил Абд ар-Рахман.
Старшина арабских купцов ответил:
– Бату-хану, несомненно, покровительствуют пери и джинны . Все, за что он берется, встречает удачу... Потому ли, что здесь мы видим только чудо, или же ему помогают в делах его воля, смелость и проницательный ум, — кто на это сможет ответить, какой мудрец?
– А каковы его соратники? Человек становится великим, когда он сумеет окружить себя преданными, способными людьми, настойчиво проводящими в жизнь его волю.
Старшина сказал:
– Конечно, Бату-хану помогают его соратники, но ведь их он сам же и выбрал. Войско слушается его беспрекословно, потому что оно ему верит и прозвало его "Саин-хан" — доблестный, щедрый, великодушный. Поэтому я думаю, что если Бату-хан пойдет на запад, на "вечерние страны", и не дрогнет, не поколеблется, то он разобьет и покорит все встречные народы и власть его разольется по всем землям до "последнего моря".
Абд ар-Рахман снова задал вопрос:
– Я должен сопровождать его в походе. Следует ли мне это делать?
– Следует! Следует! — воскликнули все присутствовавшие. — Так ты поможешь и нам распространить арабскую торговлю по всему пути, проложенному Бату-ханом. Не забудь нас!
Купцы показали широкую щедрость и радушие в угощении, приготовленном для высокого гостя. На ковре было расставлено столько блюд с разнообразными изысканными кушаньями, что ими можно было накормить десяток послов со всеми их слугами.
Соблюдая арабские обычаи, Абд ар-Рахман ел мало, но попробовал от каждого блюда, благодаря и все расхваливая.
– Прости наши нескромные вопросы, — сказал старшина. — Но, только желая помочь тебе дружеским советом, мы бы хотели знать, какие подарки ты привез татарскому хану?
Абд ар-Рахман рассказал, что он передаст золотой перстень с редким камнем и надписью мудрого Сулеймана, меч дамасской гравированной стали, золотой кубок с талисманом, предохраняющим от отравы, и другие ценные подарки.
– Позволь мне дать тебе один полезный совет, — сказал старшина. — Ты знаешь, что арабы, кроме дамасских клинков, особенно славятся прекрасными благородными конями...
– Но где же я могу взять коня? Отправляя меня послом, святейший халиф мне его с собою не дал.
– Мы хотим помочь тебе. Ты поедешь на прием к Бату-хану на том самом чистокровном арабском коне, на котором приехал сюда к нам и с которым ты так умело справился. Не всякий может сесть на такого горячего жеребца. А тебе следует с честью подъехать к шатру Бату-хана. Все простые смертные должны приближаться к этому священному шатру пешком. Ты же объяснишь страже, что должен предстать перед светлые очи Саин-хана на коне, присланном халифом багдадским ему в подарок в знак дружбы. Если же хан татарский разгневается, то, увидев чудесного красавца коня, он тебя простит и полюбит.
Другие купцы добавили:
– Прими еще от нас куски разноцветного шелка для его жен, "украшений вселенной", и ожерелье из двадцати семи драгоценных жемчужин для его любимой молодой жены Юлдуз-Хатун.
Абд ар-Рахман ответил:
– Я не имею слов, сил и уменья, чтобы отблагодарить вас, почтенные соотечественники. Среди вас я самый младший, а вы меня возносите, как старшего. Конечно, это сделано вами не в силу моих заслуг, а как знак вашего почтенья багдадскому халифу, — да возвеличится могущество его и да будет над ним мир!
Старшина купцов сказал, что сам позаботится о том, чтобы Абд ар-Рахман был принят татарским ханом, и предложил остановиться в его доме, пока не настанет торжественный день приема.

Часть третья.
В СТАВКЕ БАТУ-ХАНА
1. "ЗОЛОТОЙ ДОМИК"
Тумен "синих непобедимых" примчался к берегам великой реки Итиль близ ее впадения в Абескунское море и рассыпался по равнине, пустив разгоряченных коней щипать сухие метелки серебристого ковыля.
Первая сотня личной охраны джихангира на молочно-белых конях, переплыв глубокий рукав, разбила свою стоянку на узком длинном островке. В верхнем, северном конце его, на каменистом бугре, переливался радостными яркими красками странного, необычного вида небольшой домик-игрушка с легкой кружевной башенкой, весь выложенный цветными изразцами. Каждая плитка имела рисунок затейливого цветка с завитками и узорной каймой, и в каждом цветке был вплавлен тонкий лепесток червонного золота. В ярких лучах утреннего солнца весь домик сверкал и светился, точно сделанный из раскаленных углей.
Этот дом-игрушка, по приказу молодого владыки Бату-хана, был выстроен на развалинах древнего города в кратчайший срок замечательным китайским мастером, строителем и изобретателем, Ли Тун-по, вывезенным из Китая еще Потрясателем Вселенной Чингизханом. Сюда же сделали огромный путь китайские мастера рабы, — из трех тысяч мастеров до Итиля добрела только небольшая часть.
Ли Тун-по стоял у входа в сказочный домик, большой толстый, в просторной черной шелковой одежде до пят, с маленькой шапочкой на затылке, с которой длинное павлинье перо ниспадало на его широкую пухлую спину. Безбородое одутловатое лицо Ли Тун-по, всегда невозмутимо спокойное, седые усы, свисавшие по краям рта, и заплывшие узкие глазки, казалось, говорили о каком-то странном несоответствии между философски-созерцательным настроением китайского строителя и сверкающим красотою, жизнью и фантастической сказкой капризным созданием великого мечтателя.
Ли Тун-по застыл близ входа, выложенного плитками разноцветного рисунка. Сложив руки на толстом животе, строитель равнодушно посматривал на шумную, озлобленную, ревущую толпу рабов, двумя тесными рядами стоявших вдоль дороги.
К китайцу подошел молодой татарский воин. Серебряный пояс стягивал его тонкий стан. На поясе висела кривая сабля в зеленых ножнах. Рукоять, украшенная бирюзой и алмазами, говорила о ханском благоволении.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5 6 7