Удобно!
Какая-то полная туманность Андромеды расплылась в голове у Федора Федоровича. Больничную палату он принял за отсек межгалактического звездолета, а врачей — бог весть за кого. Он уселся на персональную койку и принялся рассказывать пришельцам историю жизни Головы Профессора Доуэля, но те пили, ели, говорили каждый о своем и его не слышали.
Пока Федор Федорович оглядывался и вертел головой в космическом корабле, в Доме на набережной начался субботник. (Аэлита как раз уехала с врачом на «скорой помощи» отдыхать в Дофиновку, прихватив с собой толстовскую «Аэлиту», — «Надо что-нибудь почитать на пляже, а то с этими тральщиками все буквы забудешь — так и норовят затралить!») Собрались в девять часок утра: два столяра-уголовника, присланные из химзоны для замены дверей и настила паркета, Варвара Степановна с подавальщицей из «Iдальни» (Людмилу Петровну как представителя английской интеллигенции избавили от мытья полов — «Во я им буду полы мыть!»), пришли неразлучные два украинца и один еврей с финскими обоями, да еще электрик из райпотребсоюза. Открыли двери ногтем. Потом, попозже заглянул слесарь из «Водоканализации», постоял в глубоком раздумье на пороге и нетвердо ушел, решив перенести порученную ему работу на завтра. Но завтра было воскресенье, и потому он начал менять трубы только в четверг. Пил, бедняга, пять дней подряд и задержал тем самым продвижение ремонта на кухне и в совмещенном санузле.
Командование субботником взяла на себя Варвара Степановна, потому что начальства нигде не было видно. Столяры-уголовники оказались тихими культурными людьми, сидевшими в зоне за взятки по хозяйственной части. Их было жалко. Два украинца, один еврей и примкнувший к ним электрик пошептались, скинулись, а сердобольная подавальщица с молчаливого согласия Варвары Степановны сбегала и вернулась с двумя дешевыми бутылками сладкого спирта и с пирожками с яблочным повидлом.
Застелили газеткой пачку книг, расселись на книгах же, выпили, закусили, поговорили о том о сем: у хозяина квартиры чердак явно не в порядке, совсем фантастикой зачитался; да и Кеша-диссидент был с приветом — это ж надо так двери загадить!
Помолчали.
— Ну, с Богом?.. — вопросительно сказал электрик, которому надо было работать на высоте с люстрой.
Но работать никому не хотелось, даже Варваре Степановне...
Денек такой теплый выдался...
Значит, солнышко бродит где-то недалеко...
— А что с этим делать? — несмело спросила подавальщица, указывая на книги.
Вот и добрались до самого главного: а книги?
Вот вопрос вопросов: с книгами что делать? Какой там ремонт, если квартира завалена книгами! Какие там финские обои клеить, какие-такие паркеты стелить, если из-за книг пройти нельзя!.. Про книги забыли, граждане! Даже предусмотрительная Мама не дала никаких руководящих указаний на этот счет...
А что скажет Варвара Степановна?
— Спалить! — вдруг хищно и решительно ответила Варвара Степановна.
Все немного опешили:
— Как-так — спалить?
— А так! Сжечь! Из-за этой фантастики человек с ума сошел, — пояснила Варвара Степановна.
— Может быть, сдать в макулатуру? — робко предложили рассудительные уголовники. — Как-то оно не того...
— В макулатуру? Там дети бегают. Растащат заразу, не дай Бог, еще кто-нибудь с ума сойдет! — очень убедительно доказала Варвара Степановна.
Уголовники больше возражать не посмели — они люди подневольные. «Тут книг тысяч на пять...» — подумал один уголовник. «Умножай на десять» — телепатировал второй.
Два украинца и один еврей не высказали никакого мнения. Лучше промолчать, а то еще, чего доброго, не дадут разрешения на выезд.
Электрику было все равно, что жечь, что палить — лишь бы не работать с люстрой на потолке. А жечь книги — не работа, а развлечение. Или что-то другое, но точно, не работа.
— Так! — решительно раскомандовалась Варвара Степановна. — Таисия! (Это подавальщица.) Иди вниз, мы будем в окно выбрасывать, а ты раскладывай костер у мусорника. Да, позови Анюту (это дворничиха), пусть бензин принесет и тебе помогает.
— Спички у меня есть, — встрял электрик.
— Так, хорошо, спички есть, — одобрила Варвара Степановна. — Ага, вот огнетушитель. Ты, Вова, (это электрик), спичками запалишь и будешь рядом стоять, наготове с огнетушителем, чтобы все по технике безопасности.
— Пусть еще спирта принесет, — попросил Вова-электрик.
— Таисия, принеси. Так. Открывай окно! Тут сто лет не открывалось!
Два украинца и один еврей открыли, чуть не оторвали раму.
Варвара Степановна подала личный пример: первая пачка книг полетела на набережную.
— Эй, граждане! — раздался снизу веселый голос. — Эдак и убить можно!
Это вернулись из Одессы старший лейтенант милиции с медсестрой.
— Что делаем, граждане? — спросил старший лейтенант, входя с медсестрой в квартиру. У них было хорошее настроение, потому что дело сделали.
— Книжки жжем, — ответил Вова-электрик, встряхивая огнетушитель и прислушиваясь ему в пузо.
— Как так? — не очень удивился старший лейтенант, закуривая. — А хозяин что скажет, когда вернется?
— А мы ему ответим, что прилетали пришельцы и увезли все книги на своей летающей тарелке. Сгребли в тарелку и улетели! — сообразила Варвара Степановна.
Вторая пачка книг полетела в огонь.
— Он поверит, — согласился старший лейтенант, перелистывая какую-то книгу. — Это что за книжка? Кто у нас в фантастике разбирается?
— Это «Заповедник гоблинов» Клиффорда Саймака, — робко подсказал один из уголовников. — Когда я работал директором вагон-ресторана — Тархунов моя фамилия — мне иногда приносили дефицитные книжки. Клиффорд Саймак очень ценился.
— Тогда я возьму почитать сынишке. И сам почитаю, — решил старший лейтенант.
Варвара Степановна швырнула в окно третью охапку.
— Можно мы возьмем в зону немного книг? — несмело попросил второй уголовник. — Там у нас в библиотеке фантастики нету.
— Какая уж в зоне фантастика, — согласился старший лейтенант.
— Берите! Сколько утащите! — великодушно разрешила Варвара Степановна.
Уголовники оживленно взялись за дело — стали вязать книги для зоны.
— Берите и вы, — предложила Варвара Степановна двум украинцам и одному еврею.
— Нам не нужно, мы скоро уезжаем.
— Как знаете.
А книги все летели и летели... Вернее, падали с пятого этажа. Летать они не умели.
— Это что за книги? Кто знает? Три полки, и все в белых обложках...
— Где? — переспросил бывший директор вагон-ресторана. — Это научная фантастика издательства «Молодая гвардия». Дрянь несусветная.
— Как? Все дрянь?
— Все до единой.
— Хрен знает что... Зачем же издавать?
— В огонь!
Три полки книг в белых обложках тоже улетели в окно к мусорнику.
— Эту книгу отдайте мне! — вдруг сладострастно вскрикнула медсестра. — «Трудно быть богом» очень хорошая книга! Я братьев Стругацких с детства люблю... Ой! Тут еще «Обитаемый остров» и «Пикник на обочине»! — воскликнула она. — Очень я их люблю!
Так были спасены медсестрой милосердия от сожжения братья Стругацкие...
Снизу поступали донесения от Таисии и Анюты:
— Бензин принесли!
— Кидайте потише, не успеваем оттаскивать!
— А вот «Час Быка» Ивана Ефремова, — объяснял всезнающий бывший директор вагон-ресторана. — «Час Быка» подвергался гонениям в годы застоя за то, что под видом утопии вскрывал крупные недостатки нашего общества. Ефремова в огонь не следует, он еще послужит. Мы его тоже в зону возьмем.
— Интересно... Я хотел бы почитать, — высказал пожелание старший лейтенант.
— Берите, тут их два экземпляра. Один вам, другой в огонь.
— Не желаете ли сто капель? — подобострастно предложил Вова-электрик старшему лейтенанту. — Можно. Субботник все же...
— Не откажусь.
— Вот гляжу я и думаю, — начал философствовать Вова, выпив с милиционером разбавленного спирта и разломив надвое пирожок с повидлом. — Это ж как надо сойти с ума, чтобы прочитать такую гору фантастики! Эти ж книги действуют, как религиозный туман, потому что в них происходит то, чего никогда не было и не будет ни в коем разе. Я таких книг вообще не читаю... Вру, пробовал однажды. Забыл, как его... Шекли-шмекли... Точно! О том, как чужие тела на базаре менялись разумами. Ни черта не понял! Другое дело, прочитал я недавно «Аэлиту»... Стоп, вру... «Лолиту»! Вы читали «Лолиту»?
— Нет. Но слышал.
— Я вам достану почитать. Порнуха, я вам скажу! — Вова опять потряс огнетушителем и прислушался. — Пустой он, что ли?.. Так вот, «Лолита»... Давайте еще по сто, а потом я вам перескажу содержание. Как он там ее и туда, и сюда, а она ему и так, и эдак...
Выпили еще, и Вова-электрик, уведя старшего лейтенанта на кухню, чтобы женщины не краснели, принялся рассказывать и показывать руками содержание «Лолиты».
А книги все падали и падали...
Внизу около мусорника уже образовалась средней величины книжная пирамида Хеопса.
— Кухню забыли! — вдруг вспомнила Варвара Степановна.
А на кухне книг!
Прогнали старшего лейтенанта с Вовой развращаться в прихожую...
А в прихожей книг!
— Господи, куда ему столько!
— Все не выбрасывайте, оставьте немного, — попросили два украинца и один еврей.
— Зачем вам? Вы же уезжаете?
— Мы их разорвем и заместо газет под обои поклеим.
— Верно! Правильно! И журналы у него тут тоже с фантастикой.
— Под обои журналы!
— Варвара Степановна, не выбрасывайте Герберта Уэллса, мы его тоже в зону заберем. И Александра Беляева собрание сочинений давайте сюда.
— Куда вам столько? Не утащите!
— А мы завтра вернемся паркет стелить, и еще возьмем.
— Ребята, тут случайно Бабеля нету? — спросил один еврей у двух украинцев. — Давно хотел почитать. Все-таки человек моей национальности.
— Так он же вроде как не фантаст.
— А... Что же он тут делал, в Райцентре?
— Так, приезжал. Наверно, у него тут баба была. Или охотился. На мамонтов.
— А это что? «Полыхающая пустота» какая-то... С дарственной надписью.
— Вот пусть и полыхает ярким огнем! Из-за нее человек с ума сошел. Жги все! Некогда разбираться.
— И эти двери загаженные — в окно! В зоне уже новые делают.
Сняли с петель бесценные Кешины двери, собрались и двери сжечь. Подтащили к окну, начали проталкивать, но, спасибо, кто-то надоумил, что сжигать лики Буденного и Калинина — это уже политическое дело; и двери уволокли на кухню. Политика, мало ли что... Скифских идолов и японских богов тоже пощадили, проявили терпимость к религиям разных стран и народов. Политика — да, религия — может быть, фантастику — в огонь!
К полудню на книжную египетскую пирамиду у мусорника полетели разломанные полки и стеллажи. Туда же приволокли безответный, однажды уже горевший, черно-белый телевизор. Спустились вниз, полили пирамиду бензином, Вова-электрик занял позицию с пустым огнетушителем. Поджигать поручили директору вагон-ресторана, но тот вдруг заартачился: увольте, граждане начальники, но жечь чужие книги он не имеет никакого морального права. Ему за такое дело могут еще срок накинуть.
— Дай сюда спички, — вконец обозлилась Варвара Степановна. — Пои вас, корми... Не будет мне никакого сроку!
Добыла огонь, поднесла спичку к знаменитому роману «451 градус по Фаренгейту». И подожгла. Подожгла ровно в полдень, когда солнце взошло.
Старший лейтенант в последний раз затянулся и отщелкнул окурок в египетскую пирамиду.
Отвернись, любитель фантастики!..
Впрочем, наберись мужества и смотри.
Известно — книги прекрасный горючий материал, хорошо горят. Топить ими печь или сидеть у книжного костра — одно удовольствие: тепло, хорошо, картошка в мундире. Слов нет, Рей Бредбери красиво и точно описал костры из книг своим характерным американским почерком. Причем, все книги горят одинаково хорошо — и плохие и хорошие книги горят лучше некуда. Горели там, в бывшей Мамонтовке у мусорника, и Жюль Верн с Аристархом Кузанским, и лютые англо-американские графоманы вкупе с коллегами из отечественной «Молодой гвардии». Братались Абэ Кобо с Т.Упицыным, корчились в языках пламени и превращались в золу Артур Кларк и Владлен Чердаков, М.Ведьмедев и Айзек Азимов.
Никаких трений, никакой литературной групповщины, никто не толкался, спеша к костру. Все были равны перед лицом огня. Гори-гори ясно!
Сгорела знаменитая двадцатипятитомная подписка «Современной фантастики» шестидесятых годов. Сгорели отдельные тома и полные собрания сочинений. Региональная фантастика превратилась в золу — ни сибирской, ни прибалтийской, ни юго-западной фантастики уже не существовало. Сгорела «новая волна» и «малеевское направление» (читателю эти названия ничего не говорят — и не надо). Сгорели «Румбы фантастики». Сгорели все поколения советских фантастов: первое, второе, третье и четвертое. Все критики и литературоведы сгорели. Взорвался и окончательно сгорел черно-белый телевизор, который иногда показывал Федору Федоровичу фантастические кинофильмы. Сгорела англо-американская, польская, французская, японская — вся мировая фантастика. Все сборники издательства «Мир» сгорели, писатели-фантасты всех национальностей были равны в этом костре. Лауреаты зауральских «Аэлит» — все сгорели. Лауреаты американских «Хьюго» — полыхали не хуже рядовых фантастов.
Какие еще слова найти, как описать?
Сгорели известные ведьмы Урсула ле Гуин и Ольга Ларионова, которые так и не ответили Федору Федоровичу на его поздравление с 8-м Марта. Да, женщин тоже жгли, никому не было пощады!
Научной фантастики больше не существовало!
Впрочем, как уже говорилось, кое-кому повезло, кое-кто спасся от этого аутодафе — братьев Стругацких приютила влюбленная в них по уши сестра милосердия, Клиффорд Саймак нашел прибежище в квартире старшего лейтенанта милиции, а повязанные уголовниками Александр Беляев, Иван Ефремов и Герберт Уэллс были препровождены в зону за колючую проволоку, где через год их до дыр зачитали осужденные взяточники, домушники и рэкетиры — да-то Бог, чтобы на пользу!
Вот и не верь в судьбу! Вот и не верь в жизнь после смерти.
Да еще чудом спаслась толстовская «Аэлита», случайно эвакуированная на пляж в «скорой помощи».
1 2 3 4 5 6 7