Толлер отрицательно качнул головой.– Все уже в прошлом.– Прискорбно это слышать, милорд. – Драмме извлек на свет божий бутыль, выдернул пробку и устремил на Толлера хмурый взгляд. – В таком случае мне не остается ничего другого, как просить аудиенции у короля.Как ни тяжело было на сердце у Толлера, он расхохотался.– Голову даю на отсечение, он будет просто в восторге.– Ничуть в этом не сомневаюсь, – кивнул Драмме, излучая пьяную самоуверенность. – Любой монарх придет в восторг от ик… идеи водрузить его знамя на планете, которую мы зовем Дальним Миром. Глава 13 Название «Синяя Птица» эта прадская гостиница получила в честь некогда знаменитого на весь старый Ро-Атабри постоялого двора. Ее владелец дорожил репутацией заведения и заботился о приличиях, а потому отнюдь не пришел в восторг, когда в его владениях появился Толлер с Бартаном Драмме «на поводу». Одного взгляда на физиономию хозяина Толлеру хватило, чтобы понять: честь принимать у себя прославленного аристократа – не бог весть какая щедрая плата за визит его оборванного и дурно пахнущего спутника. Как бы то ни было, хозяина гостиницы удалось уломать, и он предоставил гостям две спальни и распорядился в одну из них отнести большую ванну и наполнить ее горячей водой. Теперь в ней отмокал Бартан; кроме его головы, над мыльной пеной виднелась только рука, сжимающая кубок бренди. Он предложил своего пойла Толлеру, и тот, отведав его, состроил жуткую гримасу– крепчайший напиток обжег глотку.– И сколько, по-твоему, можно протянуть на такой бурде? – полюбопытствовал он. – Скажешь, долго?– Ну что вы, – ответил Бартан. – Конечно, я бы предпочел настоящее бренди, но это – все, что я могу себе позволить. Милорд, чтобы добраться до вас, я отдал последний грош.– Сколько раз повторять: не называй меня лордом! – Толлер поднес керамический кубок к носу, понюхал и вылил содержимое в ванну.– Зачем же добро переводить? – жалобно запротестовал Бартан. – И вообще полоскать в такой отраве интимные места… По-вашему, это приятно?– По-моему, вреда не будет. Сдается мне, она задумывалась для наружного применения. Не горюй, я скажу хозяину, чтобы принес чего-нибудь не столь ядовитого, а пока давай вернемся к твоему рассказу. Я никак не могу взять в толк одного…– Чего именно?– Ты утверждаешь, что твоя супруга жива и находится на Дальнем Мире. Что она не призрак и не реинкарнация, а та самая женщина, которую ты знал. Как случилось, что ты в это поверил?– Не берусь объяснить… Она сама дала понять… Ее слова были не просто словами – в них заключалось нечто большее.Толлер задумчиво теребил нижнюю губу.– У меня не настолько развито самомнение, чтобы считать себя непревзойденным знатоком тайн человеческого бытия. Готов признать, что в этом мире еще хватает загадок, и не все они будут разгаданы на моем веку. Но то, о чем ты говоришь, плохо укладывается в голове.Бартан поерзал в ванне, расплескивая воду на пол.– Я сам – убежденный материалист с младых ногтей, и хотя в Корзине навидался всякого, простачков, которые верят в сверхъестественное, без смеха не воспринимаю. Но то, о чем я вам рассказал, – чистая правда. Тут у меня никаких сомнений, а почему… Вряд ли это можно объяснить. Во-первых, эти загадочные молнии… Во-вторых, поведение Сондевиры до той ночи. Все это для меня непостижимо. Но я знаю наверняка: она жива и находится на Дальнем Мире.– Ты сказал, что она явилась тебе, как видение, и говорила прямо с Дальнего Мира. Трудно вообразить что-нибудь более сверхъестественное.– Наверно, мы по-разному понимаем это слово. То, что мы с женой разговаривали, – вполне естественно. Мистический оттенок этому случаю придают лишь некоторые мелочи, лежащие за пределами нашего понимания.Толлер заметил, что Бартан, хоть и под хмельком, говорит удивительно гладко. Он встал, сделал круг по комнате, освещенной масляными лампами, и уселся в кресло. Бартан смаковал бренди и выглядел совершенно нормальным.– Скоро придет Илвен Завотл, если только гонец не сбился с ног, разыскивая его, – сказал Толлер. – Предупреждаю: он поднимет тебя на смех.– Ну и пожалуйста. – Бартан пожал плечами. – Собственно, он вовсе не обязан верить. Случай с женой касается только меня. Я и рассказал-то о нем лишь затем, чтобы вы поняли: у меня есть личная причина лететь на Дальний Мир. Как бы ни была она серьезна, глупо надеяться, что другие отправятся в такое рискованное путешествие только ради спасения моей жены. Но мне почему-то верится, что король захочет попытать счастья там, где Рассамарден сломал себе шею, – захочет присоединить к своим владениям целую планету. И я, подбросивший ему эту мысль, буду вознагражден зачислением в состав первой дальнемирской экспедиции. Если, конечно, до этого дойдет. Вашего друга Завотла я попрошу о пустяке: чтобы он сделал полет возможным.– Ага, сущий пустяк.– Вряд ли вы когда-нибудь поймете, сколь много я прошу. – На лице Бартана – юного старца – появилось тоскливо-задумчивое выражение. – Видите ли, все, что случилось с женой, – на моей совести. Ужасно было ее потерять, но еще ужаснее – влачить бремя вины…– Бедолага, – вздохнул Толлер. – И ты из-за этого так пьешь?Склонив голову набок, Бартан поразмыслил над вопросом.– Наверно, начал я из-за этого, но скоро обнаружил, что пьяному куда легче, чем трезвому. Не так тошно.– А в ту ночь, когда она являлась, ты был…– Пьян? – договорил за него Бартан. – Еще бы! – Словно дополняя признание, он сделал несколько больших глотков. – Но к тому, что происходило в ту ночь, это не имеет ни малейшего отношения. Милорд, если угодно…– Толлер.Бартан кивнул:– Толлер, если угодно, считайте меня полоумным или одержимым, по большому счету это не важно. Я прошу вас об одном: отнеситесь всерьез к предложению насчет экспедиции на Дальний Мир. Поймите, я должен лететь. Я опытный воздухоплаватель. Я и пить брошу, если понадобится.– Понадобится. Но как бы меня ни восхищала идея слетать на Дальний Мир, я не смогу всерьез обсуждать ее с королем или с кем-нибудь другим, пока не услышу, что на этот счет думает Завотл. Пойду встречу его внизу и отведу в отдельный кабинет, там можно будет освежиться винцом и поговорить о делах в более располагающей обстановке. – Толлер поднялся и поставил на стол пустой кубок. – Когда приведешь себя в порядок, спускайся к нам.В знак согласия Бартан поднял свой кубок и сделал внушительный глоток.Укоризненно покачав головой, Толлер покинул номер и сумрачным коридором прошел к лестнице. Бартан Драмме – в высшей степени странный молодой человек, размышлял он, если не сказать – безумец. Но когда он впервые заговорил о путешествии на Дальний Мир, в Толлере мигом ожило знакомое чувство – радость первопроходца, после трудных многолетних скитаний увидевшего впереди свою цель. Этому сопутствовала мощная волна возбуждения, но Толлер сдерживал ее из страха разочароваться.Как бы дико, нелепо и смешно ни выглядела идея полета на Дальний Мир, Чаккелу она придется по душе – именно по той причине, на которую указал Бартан. Но лишь при условии, что Илвен не сочтет ее бредовой. Завотл снискал королевское расположение, техническая сторона межпланетных полетов целиком в его ведении, так что, если этот коротышка с ушами в трубочку скажет: «О чем ты говоришь? Дальний Мир недосягаем!», Толлеру Маракайну ничего другого не останется, как смириться с уделом простого смертного, ожидающего заурядной кончины.А этого допустить нельзя.«Джесалла тысячу раз права, – подумал он, останавливаясь на ступеньке лестницы. – Я веду себя в точности как она говорила. Но есть ли сейчас смысл делать что-то иное?»Он спустился в заполненный народом вестибюль гостиницы и увидел Завотла в партикулярном платье – он о чем-то расспрашивал портье. Толлер громко поприветствовал его, и через минуту они расположились в маленьком кабинете, а на столе появился графин доброго вина. В стенных нишах горели лампы, и в их ровном голубоватом сиянии Толлер заметил, что его друг утомлен и погружен в свои мысли. Он был моложе Толлера на несколько лет, но его сильно старила ранняя седина.– Дружище, что с тобой? – участливо спросил Толлер. – Опять желудок шалит?– Даже если не ем ничего, все равно – несварение, – ответил Завотл с чахлой улыбкой. – Не ахти какое удовольствие.– Не беда. Сейчас я кое-что расскажу, и ты тут же позабудешь про желудок. – Толлер наполнил два кубка зеленым вином. – Помнишь, о чем мы утром спорили с королем? Как теперь быть с оборонительными станциями.– Да, помню.– Ну так вот, нынешним вечерним днем я встретил молодого человека по имени Бартан Драмме, и он высказал любопытную мысль. Юноша все время навеселе и малость не в ладах с рассудком, да ты и сам скоро увидишь. Но мысль заманчивая. Он предлагает отправить станцию, а может, и не одну, на Дальний Мир.Толлер старался говорить легким, почти беспечным тоном, но внимательно следил за лицом Завотла и встревожился, когда тот насмешливо дернул ртом.– Говоришь, твой новый знакомый не в ладах с рассудком? Я б его назвал форменным психом. – Завотл ухмыльнулся в кубок.– Но ты же не хочешь сказать… – Толлер замялся, сообразив, что надо довериться другу, а там будь что будет. – Илвен, мне позарез нужен Дальний Мир. Мне больше некуда деться.Завотл недоуменно посмотрел ему в глаза.– Мы с Джесаллой разошлись, – ответил Толлер на молчаливый вопрос. – Между нами все кончено.– Понятно. – Завотл сомкнул веки и осторожно помассировал их кончиками большого и указательного пальцев. – Очень многое будет зависеть от того, где находится Дальний Мир, – медленно проговорил он.– Спасибо! – воскликнул Толлер, преисполненный благодарности. – Спасибо, дружище, я перед тобой в огромном долгу. Только скажи, чем я смогу отплатить, и…– Да, я рассчитываю на плату, – перебил Завотл, – но говорить об этом не буду. Во всяком случае, не с тобой.Настал черед Толлеру отгадывать мысль друга.– Илвен, полет будет опасным. Зачем тебе жизнью рисковать?– Я всегда думал, что у меня слишком слабое пищеварение, а оказалось, наоборот, чересчур сильное. – Он похлопал по животу. – Я сам себя перевариваю, и этот праздник самоедства не может длиться вечно. Так что Дальний Мир мне нужен не меньше, чем тебе. Если не больше. Для меня это будет полет в один конец. Но тебя и остальных членов экипажа, надо думать, такое путешествие не устроит, а потому мне придется как следует раскинуть мозгами, чтобы обеспечить вам благополучное возвращение. Ты прав, это позволит на часок-другой отвлечься от желудочных болей, так что не ты меня, а я тебя должен благодарить.– Илвен… – Толлер заморгал, обнаружив, что лампы вдруг ощетинились расплывчатыми иглами. – Илвен, прости, я… так запутался в своих неурядицах, даже не подумал, каково тебе.Завотл улыбнулся и порывисто схватил его за руку.– Толлер, ты не забыл наш самый первый полет? Помнишь, как мы с тобой поднимались в неизвестность, какими счастливыми были? Давай-ка отбросим лишние печали и возблагодарим судьбу за то, что нас ждет впереди – еще один небывалый полет, еще одна великая неизвестность.Толлер кивнул, с нежностью глядя на Завотла.– Так ты считаешь, полет возможен?– Я бы сказал, стоит попробовать. До Дальнего Мира много миллионов миль, и нельзя забывать, что он не стоит на месте. Но у нас достаточно зеленых и фиолетовых кристаллов, чтобы до него добраться.– Миллионы миль? А нельзя ли поточнее?Завотл вздохнул.– Эх, Толлер, если бы кто-нибудь вывез с Мира научные трактаты… Ведь мы там бросили почти весь запас знаний, и до сих пор никто палец о палец не ударил, чтобы его восстановить. Я могу полагаться только на память, и если она меня не подводит, то до Дальнего Мира, когда он от нас на предельно коротком расстоянии, двенадцать миллионов миль, и сорок два миллиона, когда он по ту сторону солнца. Естественно, придется ждать, пока он подойдет ближе.– Двенадцать миллионов! – воскликнул Толлер. – Мыслимое ли дело…– Немыслимое! Ты забыл, что Дальний Мир движется. Кораблю придется идти к нему навстречу под углом, так что расстояние увеличивается до восемнадцати, а то и до двадцати миллионов миль.– Это какая же скорость понадобится?!– Пожалуй, то, что я тебе скажу, не для слабонервных. – Завотл достал из кармана карандаш и клочок бумаги и в один миг испещрил его цифрами. – Положим, из-за наших человеческих слабостей полет должен длиться максимум… гм… сто дней. Получается примерно сто восемьдесят тысяч миль в день, то есть нужна скорость… всего лишь семь с половиной тысяч миль в час.– Теперь я вижу, что ты надо мной смеешься, – вздохнул Толлер. – Если ты считаешь, что Дальний Мир недосягаем, почему не сказать сразу?Завотл миролюбиво поднял открытые ладони.– Успокойся старина, я вовсе не смеюсь. Ты должен помнить, что сопротивление воздуха возрастает соответственно квадрату скорости. Эта зависимость вынуждает наши корабли ползти черепашьим шагом, из-за нее даже твои любимые реактивные истребители далеки от идеала. Но к Дальнему Миру предстоит лететь почти в вакууме, вдобавок корабль выйдет за пределы тяготения Верхнего Мира, так что сможет развить поистине умопомрачительную скорость.– Это, конечно, интересно, но ведь сопротивление воздуха кое в чем помогает межпланетному путешественнику. Если бы не надо было возвращаться, то все было бы просто. Корабль вводится в атмосферу, теряет скорость до приемлемого уровня, после чего команда покидает его и спускается на парашютах.– Но нам необходимо вернуться, и это – главная проблема.– Ты можешь что-нибудь предложить? Завотл глотнул вина.– Думаю, нам нужен корабль, состоящий из двух частей.– Ты шутишь?– Ничуть. На мой взгляд, в качестве основной части можно взять командную станцию. Корабль… назовем его пустолетом, нет, лучше космолетом, чтобы не путать с обычным небесным кораблем… должен быть не меньше командной станции, чтобы вместить необходимые запасы энергокристаллов и прочего. Так вот, этот корабль – космолет – долетит до Дальнего Мира, но садиться не будет. Придется его оставить за пределами дальнемирского тяготения, и он там будет висеть, пока не придет срок возвращаться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39