Разве шофер с двадцатилетним
стажем, если нормально держится на ногах, в угол дома заедет?
- Тебе откуда известно, что Суржиков нормально держался на ногах? -
спросил Антон.
- Видел всю комедию, когда инспектора ГАИ разбираться приехали. Со смены
как раз домой шел.
- В какое время это случилось?
- В двенадцатом часу ночи. В одиннадцать я Сергею Тюменцеву молоковоз
передал. Минут двадцать автобуса на остановке дожидался, потом примерно
столько же ехал. Вот, считайте сами...
- Кто ж, по-твоему, это сделал?
- Недоростки малолетние. - Мохов стряхнул с сигареты пепел. - У меня у
самого на днях чуть не случилось подобное, Остановился в сумерках у дома,
чтобы перекусить. Минут через пятнадцать выхожу - пацан с соседней улицы в
замке зажигания проволокой ковыряет. Надрал ему уши - на том дело
кончилось. А если бы я по оплошности ключ в замке зажигания оставил? Тоже
бн, сопляк, в первый же угол въехал,
- Чей подросток?
- С соседней улицы, говорю, с Заводской. Борька Муранкин, Мать его на
вокзале мороженое продает, крикливая женщина,
- Ты на Садовой, что ли, живешь?
- Ну... В мамашином доме пока обитаю.
- Не женился?
- Не-е... С кем попало не хочу судьбу связывать, а порядочные от меня
шарахаются после колонии. Теперь мне долго придется авторитет зарабатывать.
- Тюменцева адрес знаешь?
- Угу. К родителям Серега от Галки перебрался. Наверное, по поводу угона
мотоцикла им заинтересовались?
- Ты догадлив.
- Опыт общения с угрозыском подсказывает. - Мохов покосился на сиденье
рядом с собой. - Садитесь, подвезу до Сергея. Мне все равно в ту сторону
ехать.
Бирюков поднялся в кабину. Молоковоз рыкнул мотором, миновал заводские
ворота и покатил по райцентру. Мохов выбросил в открытое окно сигаретный
окурок. Недолго помолчав, заговорил:
- Про угон мотоцикла у Галки Тюменцевой мне Исаднов рассказывал сегодня у
озера, когда там доставали труп фартовой с лодки...
- Не знаешь ее?
- Не-е, не знаю. Сергей Тюменцев, железно окажу, не виноват в угоне
Галкиного мотоцикла. Это малолетки развлекаются. Схватят, дураки, срок -
слезы лить будут...
- Первое наказание ты, кажется, за угоны мотоциклов отбывал? - вспоминая
прошлые грешки Мохова, спросил Бирюков...
- По совокупности: Вдобавок к угонам детали откручивал. Хотел "Урал" по
частям собрать. Фару да карбюратор только и успел в заначке припрятать.
- Любопытна логика несовершеннолетних угонщиков... - начал Антон, но
Мохов не дал ему договорить:
- На арапа все делается, без логики. Помню первый свой угон. Сидели ночью
на лавочке. Десятый раз старые анекдоты пересказали, а спать не хочется -
днем выспались. Кто-то из пацанов вякнул: "На мото бы покататься?". - "В
чем дело?.. - говорю. - Кругом гаражи, хозяева дрыхнут". - "Слабо, Пашк?" -
"Бутылку ставишь?" - "Ставлю!". Ударили по рукам и на соседском мотоцикле
весь бензин, что в бачке был, прокатали. А выигранная по спору бутылка
водки в ту пору мне была нужна как собаке пятая нога. От одной рюмки целый
день тошнило...
Бирюкову не хотелось касаться прошлого Мохова, но Павел сам начал. Видно,
сидела в нем боль за некогда совершенное преступление, и некому было ее
излить. А Бирюков все знал, и это побуждало Павла к откровенности.
- Многое, конечно, от подстрекателя зависит, - продолжал Мохов, - В мое
время табунил Пшендя - мелкий щипач, выдававший себя за урку. У таких, как
Пшендя, подлый закон: сам замаран - другого замарай. Потом тверди
недоростку, пугай его: назад дороги нет - заметут, жить хочешь - держись за
меня, сопляк, одна у нас теперь дорожка... Ну и лопухи, конечно, верят
гадам, пятки им лижут...
Еще и потому, может быть, вспомнил Павел Мохов свое безрассудное и
горькое прошлое, что теперь-то мог гордиться собой. Бирюков не перебивал,
чувствовал - надо человеку выговориться. Не столь часто, к сожалению,
приходится работникам милиции вот так - уже на равных - беседовать с
бывшими их подопечными. Лищь после того, как Мохов, тяжело вздохнув,
замолчал, Антон спросил:
- А куда подевался этот Пшендя?
- Водкой, паразит, захлебнулся.
Такой вопрос Антон задал не случайно. Павел натолкнул: довольно часто на
первое преступление сбивает подростков опытный уголовник. Поэтому и
"вдохновителем" угона мотоцикла у Тюменцевой мог быть кто-то постарше.
Бирюков попробовал выяснить взаимоотношения Сергей Тюменцева с бывшей
женой, но Мохов демонстративно уклонился от ответа:
- В семейном деле Серега пусть сам исповедуется. - И затормозил у домика
с расписными наличниками. - Вот как раз его резиденция...
Бирюков открыл скрипнувшую калитку и вошел в просторную ограду, похожую
на цветник. На скрип калитки из-за угла небольшой веранды выбежала лохматая
болонка, залилась звонким без злобным лаем. В ту же винуту показался
обнаженный по пояс загорелый парень в спортивных брюках.
- Чапа, не пустозвонь! - крикрикнул он.
Собачка послушно умолкла. Бирюков назвал свою должность и спросил:
- Вы Сергей Тюменцев?
- Да, - спокойно ответил парень. На его лице при этом не появилось ни
малейшего оттенка удивления, как будто он давно ждал сотрудника уголовного
розыска. - Проходите в тень, там прохладней. - И, пошаркивая спадающими
шлепанцами, направился за веранду.
В тени навеса стояла старая тахта. На ней обложкой кверху лежал
развернутый учебник физики за десятый класс, а рядом - школьная тетрадка с
заложенным в нее карандашом.
- Садитесь, - показывая на тахту, предложил Тюменцев и сам пристроился на
краешек.
Бирюков сел. Стараясь исподволь подойти к интересующей его теме, показал
на книгу:
- Занимаетесь?
- Нынче хочу в автодорожный институт на заочное поступить. Надо учиться,
пока годы молодые да память свежая.
Тюменцев ладонью поправил волнистые русые волосы. Он производил
впечатление уравновешенного человека, чуточку ироничного. В отличие от
некоторых "обиженных" мужей не стремился поливать свою бывшую жену грязью.
Напротив, даже в чем-то сочувствовал ей, старался основную вину в
неудавшейся семейной жизни взять на себя. А жизнь эта, по словам Тюменцева,
и не могла состояться.
За месяц допризыва в армию Сергей познакомился на танцах с Галиной, и
сразу - заявление в загс. Кое-как дождались регистрации, отгуляли свадьбу,
и он уехал на два года служить. Когда вернулся со службы, не узнал Галину -
так она изменилась. Каждую субботу к ней приходили подруги из общепита с
мужьями. Играли допоздна в карты. Ну а где карты, там и выпивка. Сам
Тюменцев в этих развлечениях не участвовал: и презирал такой отдых и работа
не позволяла - с похмельной головой до аварии один шаг...
- Обычно при разводах какая-то причина бывает, - с намеком сказал
Бирюков.
- С Галиной рано или поздно мы все равно бы разошлись. Между нами ничего
общего нет: ее к роскоши тянет, а мне роскошь - до лампочки. Загорелось ей
"Жигули" купить. Спрашиваю: "Зачем нам машина? Хватит мотоцикла". - "На
мотоцикле ездить уже не престижно", - отвечает. "Да разве в этом престиж
заключается?" - "А в чем? Надо мной подруги хихикают за то, что машины
нет", - "Да кто они, твои подруги? Обывательницы районного пошиба". -
"Дурак идейный!".,. Вот поговорили, называется....
- После этого вы и ушли?
- Нет... Ушел, можно сказать, по своей вине: невпопад обидное Галине
ляпнул. На прошлой неделе, значит, прихожу домой после ночной смены
уставший, как черт. Смотрю, на диване-кровати в зале парочка спит. Тихонько
спрашиваю Галину: "Кто такие?"
- "Подруга, которая мне импортные вещи достает, из Новосибирска приехала
отдохнуть с мужем". Сразу-то я поверил, но, когда пригляделся, вижу, что
этому "муженьку" и "подруге" тоже - лет семнаддать... Злость меня взяла,
говорю: "Ты что, дом свиданий организовала?" Ну тут Галина и спустила на
меня всех собак, аж "муж с женой" проснулись. Попробовал скандал на тормоза
перевести - еще сильнее по кочкам понесла, бельишко мое из шифоньера
вышвырнула. Собрал я вгорячах, что под руки подвернулось, сунул в
солдатский рюкзак, и прощай, золотая рыбка.
- Что за гости у Галины ночевали? - спросил Бирюков.
- Кто их знает. Парня того больше не видел.
- А женщину?
- Да какая там женщина. - Тюменцев небрежно махнул рукой - Бессовестно
размалеванная косметикой девица. Как Пашка Мохов сказал: "Молодка, ловящая
фарт".
Антон, стараясь не показать вида, сосредоточился:
- Значит, вы с Моховым вчера были у Галины?
- Был, с Пашкой... Когда вещички собирал, ключ от гаража в кармане
остался. - Ну а зачем он мне? Решил отнести. Мохова за компанию позвал,
чтобы соседки языки не чесали: дескать, похаживает Сергей к бывшей
женушке...
Бирюков посмотрел Тюменцеву в глаза:
- Так вот, Сергей, Галина говорит, что ключ от гаража вы ей не отдавала.
- Почему не отдавал? - удивился Тюменцев, - При Мохове н при той
размалеванной девице лично в руки Галине отдал. Правда, Галина была заметно
выпивши, может, забыла. - И сразу спросил: - Вы насчет угона мотоцикла?
- Хочу выяснить...
- Позапрошлую ночь ключ у меня был, - с прежней непосредственностью
оказал Тюменцев.
- А не у вашего друга?
- У какого?
- Скажем, у Мохова.
- Зачем Пашке ключ? Пашка в ту ночь работал. Утром его сменил Исаков, а
последнюю ночную смену крутил баранку я. Вот отоспался немного да за физику
сел... - На лице Тюменцева появилось такое выражение, словно его осенила
внезапная догадка.- Думаете, Мохов опять за старое взялся? Нет! Пашка
теперь совсем другим стал. Честное слово!
- Давно с ним знакомы?
- Мы - друзья по несчастью. Когда Пашку первый раз судили, я тоже чуть
было за компанию не загремел. На угнанном мотоцикле разок прокатился. -
Тюменцев смущенно опустил глаза и вдруг стал оправдываться: - Нет, честное
комсомольское, ключ Галине при свидетелях отдавал!
- Куда она его положила? - быстро спросил Антон.
Тюменцев показал на левую сторону груди:
- Вот тут у Галины на зеленой трикотажной кофточке карманчик есть. Она
туда ключ сунула.
- Но почему, Сергей, вы целую неделю держали ключ у себя и только вчера
надумали отдать?
- Забыл про него. А вчера в конце дня Мохов зашел, говорит, что на
пересменке Исаков рассказывая - у Галины, мол, "Восход" угоняли. Тут я и
вспомнил. Думаю, надо отдать ключ, а то, чего доброго, еще на меня
согрешит. Сразу и пошли с Пашкой к Галине. Пришли, а там коньяк с
шампанским на столе, сидят с подружкой попивают. Нам налили, дескать,
выпейте за день рождения подружки. Иркой Галина ее называла. Мохов, не
стану утаивать, выпил, а я отказался - мне ж Исакова надо было в ночную
смену менять, да и вообще я выпивку не признаю. Галина начала хамить. Чтобы
не нарваться на неприятность, я отдал ключ, и мы с Пашкой потопали...
Бирюков выяснил, что Тюменцев с Моховым пробыли у Галины минут тридцать.
Когда они вошли в дом, Галина кого-то убеждала по телефону: "Нету ее у
меня, нету! И не было никогда... Нет, не было!" Положив трубку,
обеспокоенно оказала Ирине; "Он, кажется, все-таки с семичасовой
электричкой прикатит". - "Обалдел идиот!" - проговорила Ирина и щелкнула
зажигалкой. Курила она сигарету за сигаретой. На среднем пальце правой руки
у нее сверкал перстень, а на безымянном левой - золотое кольцо с
вензелем-печатжой. Сам Тюменцев в подобных побрякушках не разби-. рается,
но, по мнению Мохова, такой перстенек стоит не меньше трех тысяч, а печатка
- рублей двести пятьдесят.
"Ни того, ни другого на пальцах мертвой Ирины не было", - отметил про
себя Бирюков и, поднимаясь с тахты, сказал:
- Что ж, Сергей... Спасибо за информацию.
- Не за что.
Тюменцев легонько оттолкнул ногою ласкающуюся к нему болонку и проводил
Бирюкова до калитки.
8. ПЛЕМЯННИК ТЕТИ МАРУСИ
Получив от Антона задание заняться тети Марусняым племянником, Слава
Голубев первым делом забежал в паспортный стол, чтобы узнать адрес этой
тети. На улице Заводской была прописана пенсионерка Данидмук Мария
Захаровна. К ней и направился Слава, заранее настроясь на неуспех.
Пеисионерка оказалась еще довольно крепкой словоохотливой женщиной с
загрубевшими, в трещинах, руками, которые она во время разговора
стеснительно прятала под фартук. Благодаря общительному характеру Слава
быстро нашел с Марией Захаровной общий язык и поначалу даже не поверил во
внезапно свалившуюся на него удачу: Василий Анатольевич Цветков доводился
Марии Захаровне родным племянником - сыном младшего брата. Было этому
Василию Анатольевичу от роду семнадцать лет. Родители его живут в
Новокузнецке, а сам Вася, закончив нынешней весной школу, приехал поступать
в Новосибирский институт связи, но, поскольку приемные экзамены там
начнутся только в августе, надумал погостить у тети. Явился к ней как гром
с ясного неба на прошлой неделе и целыми днями пропадал на речке. Ночевал
на сеновале - летом в избе спать душно.
Мария Захаровна подтвердила, что одет Вася в синюю рубаху с короткими
рукавами и в "тесные заграничные штаны". Никаких вещей с собой не привез,
"в чем есть, в том и приехал",
- А где ceйчac Вася? - спросил Голубев.
- Домой чего-то надумал поехать, - ответила Мария Захаровна. - Я сегодня
с утра пораньше в мастерскую-бытовку отправилась, пылесос из починки взять.
Подошла к озеру, а там народу тьма-тьмущая. Утопленницу молоденькую из воды
вытащили. Ну, пока там потолклась, затем пылесос получила, в хозмаг зашла
мыла купить. Прихожу домой - дом на замке. Ключ в летней кухне, где мы
всегда его оставляем. Открыла - на столе записка от Васи, Вот...
Мария Захаровна взяла с буфета розовую бумажную салфетку и подала ее
Голубеву. "Тетя Маруся, я поехал домой", - прочитал Слава написанное черным
фломастером. Вспомнив расписку, оставленную худруку Шпорову, он вытащил
фотоснимок Грега Бонама.
- Тетя Маруся, на этого парня Вася похож?
Мария Захаровна прищурилась:
- Волосы похожи, а лицо у Васи моложавей. И рубаха совсем другая.
- Фотографии его нет?
- Нет, фотографии нету, - спокойно ответила Мария Задеровна и вдруг
встревожилась:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20