. Готово, мистер Рэнфрю?
— Готово, сэр.
— Ну, вот и отлично. Тогда…
Граймс замялся. Надо было отдать приказ — но обычное «Огонь!» для этой ситуации явно не подходило.
— Контакт, — подсказала Соня.
Рэнфрю склонился над дисплеем, похожим на экран радара. Там, в центре паутинной сетки, белело пятно — корабль-Призрак. Лейтенант вцепился в рукоятки приборов, словно собственными руками удерживал цель в перекрестье прицела. Один из его подчиненных монотонно вел обратный отсчет:
— Двадцать пять… пятьдесят, семьдесят пять, восемьдесят пять… девяносто, девяносто пять… шесть… семь… восемь… девять…
Наступила тишина. Двое техников возле установки переговаривались вполголоса, но Граймс не разобрал ни слова. И тут Суинтон оторвался от оптики и громко объявил:
— Он подает световые сигналы. Похоже, Морзе…
— Готово! — крикнул Рэнфрю. — Давайте!
Раздался короткий вой, потом антенна Карлотти затрещала. Техник, который стоял рядом, отпрянул и чихнул. В воздухе сильно запахло озоном. Возникло невыносимое напряжение — казалось, воздух в рубке звенит. Может быть, это натягивалась ткань пространства-времени? Внезапно Граймс обнаружил, что каждый человек, каждая вещь в рубке раздвоилась. В этом было что-то противоестественное и жуткое. Вот Суинтон снова склонился к оптике, от него отделился другой Суинтон, подошел к Рэнфрю и его команде и о чем-то с ними говорит. Рэнфрю тоже двое: один обеими руками опирается на приборную доску, другой чихает, вытирает нос платком и снова чихает. Голоса наслаивались друг на друга — прямо как в ирландском парламенте… Стоп, откуда он знает, что происходило в ирландском парламенте? Напряжение росло, оно ощущалось физически, причиняло невыносимую боль. Звон впивался в барабанные перепонки тысячами иголочек. Казалось, растягивается каждая клеточка мозга — сильнее, сильнее… и вдруг что-то лопнуло.
«Рейнджер» был уже ясно виден в иллюминаторы. Он был близко, слишком близко — и продолжал угрожающе расти на глазах. Из динамика радиосвязи раздался голос, до странности похожий на голос Суинтона:
— Идиоты! Что вы там вытворяете?
Граймс обнаружил, что он сидит в капитанском кресле, хотя не мог вспомнить, каким образом в нем оказался. Есть только один способ избежать столкновения — включить вспомогательные реактивные двигатели. Но малейший выброс массы в искривленном континууме, во время работы Манншенновского Движителя может привести к самым немыслимым последствиям… Но выбора нет. Даже если немедленно выключить генераторы, остаточного магнетизма вкупе с инерцией будет достаточно, чтобы корабли столкнулись.
Еще секунду Граймс колебался — а потом нажал кнопку.
На корме коротко взвыл двигатель — и тут же смолк. Корабль качнуло. На мгновение появилась псевдогравитация. Все, кто находились в рубке, попадали, кто-то стукнулся о переборку и громко выругался.
…За иллюминаторами не было ничего — ни странного корабля, ни размытого сияющего веретена Линзы Галактики, ни звезд, ни туманностей…
Только Вечная Ночь.
Глава 11

Прошло несколько часов. Двух мнений быть не могло: непонятно каким образом «Дальний поиск» оказался в Абсолютном Ничто и Нигде. Ни средства связи, ни телепатия, ни навигационные системы не могли помочь выбраться отсюда. Здесь некому было принять сигнал, здесь не на что было ориентироваться — вокруг не было никого и ничего — о чем можно было бы поговорить, или за что зацепиться.
Кто-то высказал предположение, что корабль падает со скоростью, превышающей скорость света. Но куда? Можно ли судить о скорости, не имея возможности измерить расстояние? И как можно говорить о скорости там, где нет ни пространства, ни времени?
Посоветовавшись со старшими офицерами, Граймс приказал остановить Движитель Манншенна. Не имело смысла попусту расходовать энергию, чтобы быстрее попасть неизвестно куда… Да и быстрее ли?
Когда свист гироскопов смолк, Граймс объявил о собрании экипажа.
Разумеется, никому не пришло в голову привести кают-компанию в прежний вид после сеанса. Труба лежала на столе, тамбурин успел достичь вентиляционной решетки и прилип к ней. На этот раз за стол сели Граймс и Соня. Кэрен Шмидт снова села возле фисгармонии Бледная и растерянная, она все еще не могла придти в себя после сеанса, в котором поневоле оказалась главным действующим лицом. Граймс недоуменно покосился на нее и пожал плечами. Никто не заставлял ее садиться сюда. Во всяком случае, продолжения в ближайшее время не предвиделось.
Когда все собрались, Граймс встал и поднял руку, призывая к тишине.
— Можете курить, господа. Но я должен вас предупредить: неизвестно, когда мы сможем пополнить запасы.
Он усмехнулся, заметив, как Тодхантер, который только что достал сигарету из своего платинового портсигара, поспешно спрятал ее обратно.
— Господа, ответственность за случившееся полностью лежит на мне. Я знал: трудно себе представить, к чему приведет выброс массы или энергии, когда работает Движитель Манншенна. Возможно, меня несколько извиняет то, что это была вынужденная мера. Но теперь действительно трудно представить, где мы оказались.
— Не говорите глупостей, Джон, — резко перебила Соня. — Если бы Вы не запустили двигатель… легко представить, чем бы это закончилось. И для нас, и для второго корабля. Но мне почему-то не очень хочется это представлять.
— Она права, — негромко сказал кто-то из офицеров.
— Предлагаю проголосовать за вотум доверия капитану, — отозвался голос из другого угла кают-компании.
Граймс не имел ничего против голосования, но сейчас демократический путь был немного неуместен. На корабле — и тем более на военном корабле — власть должна быть сосредоточена в одних руках, и тем более в чрезвычайной ситуации. А ради чего Соня назвала его по имени при всем экипаже?
— Я ценю ваше доверие, — холодно проговорил он, — но мне не кажется, что это оптимальное решение. Как капитан корабля, я единственный несу ответственность за эту экспедицию, — коммодор позволил себе улыбнуться. — Но это не значит, что я всеведущ и могу обойтись без ваших советов. Я с удовольствием выслушаю ваши соображения по поводу этой ситуации и любые предложения, касающиеся того, как нам из нее.
Суинтон, сидевший в переднем ряду, неожиданно прыснул. Граймс недоуменно посмотрел на молодого человека, потом нахмурился. В первый момент ему показалось, что у лейтенанта истерика.
— В чем дело, Суинтон? — осведомился коммодор.
— Прошу прощения, сэр… Только не обижайтесь. Я вспомнил, как мисс Шмидт играла во время сеанса на этом допотопном агрегате. Она все время попадала мимо клавиш… Вот и мы тоже… попали мимо.
— Что Вы имеете в виду?
— Мы промазали. Мы хотели перепрыгнуть из одного потока в другой, а угодили между ними. Понимаете? Выскочили из одного и не попали в другой. Мы провалились в щель.
— Что ж, весьма остроумное сравнение, Суинтон. И, как ни странно, верное. Похоже, мы действительно оказались между двумя Вселенными. Весь вопрос теперь в том, как нам отсюда выбраться.
— Может, коммандер Кэлхаун может как-нибудь помочь? — усмехнулся Рэнфрю. — Если не ошибаюсь, во время сеанса мы вошли в контакт с… с чем-то.
— Нет! — Кэрен Шмидт отчаянно замотала головой. — Ни за что! Вам не пришлось такое пережить — когда что-то чужое вселяется в ваше тело, в вашу голову! А я это пережила! И больше не хочу!
К общему удивлению, Кэлхаун тоже не выразил большого энтузиазма.
— Я тоже не думаю, что… э-э… тот, с кем мы общались, сможет нам чем-нибудь помочь. Я бы даже сказал — вряд ли захочет. Если бы это был кто-нибудь из Главных Духов — я уверен, все пошло бы иначе. Но… Можно сказать, нам не повезло. А если мы повторим попытку — боюсь, над нами только посмеются. И, возможно, весьма жестоко.
Наступило тягостное молчание.
— Кто еще хочет высказаться? — произнес Граймс.
— Позвольте мне, сэр, — Рэнфрю снова встал. — Мне кажется, все дело в стечении обстоятельств. Во-первых, когда мы сюда угодили, работал Движитель Манншенна. Во-вторых, произошел выброс массы… А вот третий момент никто не учел. Моя установка тоже работала. Вы никогда не слышали о Фергюсе? Был такой физик, в прошлом инженер Манншенновских Движителей. Он сконструировал весьма любопытный прибор и проводил его испытания на Венцеславе, спутнике Каринтии. Эксперименты были связаны с перемещениями во времени. Прибор Фергюса тоже одновременно генерировал магнитное излучение и поле темпоральной прецессии. Мне кажется, я знаю, что надо делать. Все дело в Движителе. Если ваши «имамы» помогут уточнить кое-какие теоретические аспекты и сделать математические выкладки…
— Вы можете сейчас объяснить, в чем состоит Ваша идея?
— Только в общих чертах, сэр. Мы должны воспроизвести те условия, при которых провалились в щель, как выразился мистер Суинтон. Вернее сказать… пройти тот же путь задом наперед.
— Простите?
— Мы должны запустить Движитель Манншенна… реверсом.
— Это невозможно, — равнодушно сказал Кэлхаун.
— Это возможно, коммандер. Просто придется провести некоторые модификации.
— Попытка — не пытка, — поддержал Суинтон.
— Можно попробовать, — согласился Граймс. — Можно. Только прежде самым подробным все просчитайте. Процессы, связанные с инверсией прецессией, еще не слишком изучены. Возможно, мы состаримся за полминуты на несколько лет. Поверьте, это не самое худшее, что может ожидать. Представьте себе, что мы окажемся в отдаленном будущем — весьма отдаленном. Я не говорю о том, что нас не встретят с распростертыми объятиями. Нас просто некому будет встречать. К тому времени могут уже погаснуть все звезды. Или это будет не столь отдаленное будущее — но выяснится, что в Галактике господствует какая-нибудь негуманоидная цивилизация — например, Шара… И не говорите мне про Данзеноргский мирный договор. От того, что он подписан, шарцы не стали любить нас сильнее, и мы их тоже. И, возможно, это окажется решающим фактором.
— Мистер Рэнфрю — магистр Многомерной Физики, — перебила его Соня.
— А у меня сертификат астронавтики, коммандер Веррилл. И весьма солидный стаж — думаю, мое досье Вам читать доводилось. Я на собственном опыте испытал, причем неоднократно, что происходит, когда Движитель Манншенна выходит из строя. После пары аварии начинаешь проникаться уважением к этому агрегату.
— Но нам нельзя терять времени, — сказал Рэнфрю.
— С чего Вы так решили, лейтенант? По-моему, в этой… м-м-м… дыре говорить о времени не приходится. Да-да, я понимаю. На корабле время идет. Но пока корабельные системы функционируют — а я надеюсь, с ними ничего не случится — у нас есть воздух, вода, пища, энергия… Жаль, конечно, табак у нас в оранжерее не растет. Но что до всего остального… Если очень захочется, можно даже попробовать варить пиво.
— Значит, я могу начинать теоретическую подготовку?
— Конечно.
Рэнфрю кивнул.
— Для начала… — проговорил он, — у нас на борту трое квалифицированных навигаторов…
Он выдержал паузу, но Граймс так и не понял, к кому обращается лейтенант — к самому себе или к окружающим, а потому промолчал.
— …Значит, пока один несет вахту, а второй отдыхает, третий вполне может заняться расчетами…
— Не может, — изрек Суинтон. — И на то есть веские причины.
— В самом деле?.. — рассеянно отозвался лейтенант. — Ах да, совсем забыл. Вы же офицер запаса — все равно что гражданский… Но все-таки, огласите Вашу причину. Наверно, дело в вознаграждении? Оно слишком низкое, чтобы выполнять за него дополнительную работу?
Суинтон вспыхнул, но ответил очень спокойно:
— Это военный корабль, мистер Рэнфрю. А члены экипажа военного корабля не могут считаться гражданскими лицами. Офицер военного корабля — да будет Вам известно — всегда на посту. Он должен постоянно находиться в состоянии готовности, тем более в чрезвычайной ситуации. А не сидеть носом в компьютер и не заниматься бесконечными расчетами.
— Черт возьми! — прорычал Рэнфрю. — Здесь ничего нет! Вообще ничего!
— Согласен. Но…
— Но ситуации это не меняет, — подытожил Граймс. — Мы провалились непонятно куда. Хочу заметить, чаще всего такое случается с ненужными вещами.
Глава 12

«Дальний поиск» падал (или висел) в абсолютном Нигде и Никогда — хрупкая скорлупка, заключающая в себе жизнь и свет. Средства связи исправно функционировали, но были совершенно бесполезны. Мэйхью, офицер псионической связи, тоже чувствовал себя совершенно бесполезным. Часами он сидел у себя в каюте, надеясь «услышать» хоть что-нибудь, кроме мыслей своих товарищей по несчастью. Совсем отчаявшись, он выпросил у доктора Тодхантера какой-то наркотик — крайняя мера, к которой прибегают псионики, чтобы повысить чувствительность своего мозга. Ничего, по-прежнему ничего и никого.
Впрочем, другие специалисты добились большего успеха. Рэнфрю нашел себе помощников, и работа не прекращалась целыми сутками. Бортовой компьютер был загружен до предела, обрабатывая колоссальные массивы данных, прогоняя их через новые и новые программы, сверяя полученные результаты… И никто уже не удивлялся, когда после многодневных усилий на дисплее снова загоралась надпись «Недостаточно сведений. Введите дополнительную информацию».
Граймс старался не вмешиваться. Он тешил себя мыслью, что может сделать это в любой момент — как только возникнет необходимость — и тем, что Соня тоже не принимала участие в этом бесконечном и запутанном процессе. Приятно осознавать, что ты хоть в чем-то не одинок.
Впрочем, забот ему хватало. Обстановка на корабле медленно, но верно накалялась — как из-за личной неприязни, так и на почве принадлежности к разным службам. Из тридцати человек восемь были офицерами ФИКС, остальные служили в Военно-Космическом Флоте Приграничья. «Федералы» неодобрительно косились на «Бродяг», а технические специалисты то и дело вспоминали о том, что принадлежат к разным Гильдиям. По большому счету, это нормальное явление — особенно когда экипаж недавно сформирован.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16