Впереди, на самой оконечности мыса, Можайцев заметил
Крюгера.
- Зачем нужно было обязательно убивать его? - спросил Можайцев, имея в
виду человека Годдарта.
- Иначе он выследил бы нас, и Прайс уже сегодня знал бы, где искать
тебя.
Можайцев бросил на приятеля удивленный взгляд.
- Уверен, он и без того понимает, что разыскивать меня надо на
территории Советского Союза, - сказал он.
- Возможно, возможно... - пробормотал Шольц. - Однако следовало бы
прибавить шагу... Годдарт, наверное, уже прибыл в гостиницу... Сейчас он
найдет там своего агента...
- Что это делает Крюгер? - задал неожиданный вопрос Можайцев.
Шольц почему-то смутился.
- Где ты его видишь? Ах, вон он где! Крюгер держит связь с советской
подводной лодкой, которая доставит тебя в Ленинград или Мурманск, смотря по
твоему желанию. Идем скорее, они ждут тебя.
Но Можайцев не двигался с места, - он заметил смущение Шольца.
- Прошу объяснить мне, - сказал он сухо, - каким это образом Бодо
Крюгер превратился в твоего доверенного да еще в друга русских? Я имел
возможность убедиться, что он - агент западногерманской тайной полиции. Я
не доверяю ему.
Шольц явно не ожидал такого оборота и растерялся.
- Какая чушь! Крюгер - агент полиции! - он попытался рассмеяться, но у
него из этого ничего не вышло. - Идем же, нас ждут. Смотри, с подлодки
подают сигналы.
Можайцев недоверчиво покачал головой.
- Ты можешь поручиться, что Крюгер не подстроил мне ловушку? - спросил
он. - Нет, я не взойду на борт этой подводной лодки, - и инженер снова
повернул обратно.
Шольц рысцой бежал рядом с ним.
- Что за чушь! - снова растерянно заговорил он. - Крюгер, человек
Функа, и вдруг - агент тайной полиции...
- Человек Карла Функа? - Можайцев побледнел от гнева. - И ты, ты знал
об этом? Может, и сам ты подослан ко мне Функом?
- Перестань валять дурака. - Шольц старался как-то выкрутиться.
Можайцев уходил. Крюгер кому-то кричал по-немецки: "Сюда! Быстрей! Не
стреляйте, его надо задержать!"
Ветер донес до Можайцева говор невидимых из-за мыса людей с подводной
лодки: там были немцы. Можайцев схватил Шольца за шиворот.
- Что же это значит? Карл Функ, властелин Рура, прислал за мной
советскую подлодку, чтобы доставить меня в Россию? - Он был в бешенстве. -
Генрих Шольц - ты предатель!
Шольц почти плакал:
- Клянусь, все это недоразумение... Послушай, не возвращайся, там
наверняка тебя поджидает Годдарт.
Можайцев продолжал поспешно уходить.
- Ну, хорошо, иди, - неожиданно спокойно произнес Шольц.
Можайцев с удивлением оглянулся. Следом за ним бежали Крюгер и матрос
с лодки. Они приближались огромными прыжками.
- Хальт! - скомандовал Крюгер и поднял пистолет.
Можайцев сделал движение, чтобы броситься в сторону, но в этот момент
Шольц ударил его камнем по голове.
- Поднимать шум стрельбой не следует, - деловито сказал Шольц,
склонясь над залитым кровью Можайцевым.
Он поспешно схватил большой желтый портфель инженера и, приказав
Крюгеру отнести русского в шлюпку, со всех ног бросился к морю. Главное -
материалы об "установках Можайцева" - в его руках, задание Функа наконец-то
выполнено.
Крюгер и матрос взялись за Можайцева, и в это время перед ними
появились Гросс и Эрика Келлер.
- Отставить! - резко приказал Гросс. - Убирайтесь отсюда. Живо!
Годдарт и Гейм прибыли через несколько минут. Крюгер истекал кровью,
матрос лежал ничком, судорожно сжав в мертвых ладонях придорожный гравий.
Больше на тропинке никого не было.
- Бодо Крюгер, собака! - злобно зашипел Годдарт и ударил немца ногой в
бок. - Где Можайцев? Куда вы с Шольцем его дели?
Крюгер молчал.
- Ты мне скажешь, где Можайцев! - заревел Годдарт. - Смотри... - он
приставил пистолет к виску немца. - Если ты не будешь отвечать, я пристрелю
тебя.
Веки Крюгера дрогнули, глаза остановились на американце.
- Ага! Ты все-таки ожил, герр оберст, - со злорадством произнес тот. -
Где Можайцев?
Немец с трудом что-то пробормотал. Годдарт склонился к нему.
- Говорит, что Можайцева увез с собой Шольц, - сказал он Гейму. -
Видишь, они основательно передрались тут... Русский, по-видимому, здорово
сопротивлялся... Почему бы? Странно...
Какая-то мысль, должно быть, осенила его. Он снова склонился над
Крюгером.
- Бодо, ты хорошо знаешь меня, - заговорил он. - Не так ли? - Немец
пристально, с явным страхом смотрел на него. - Так вот, твоя жизнь зависит
сейчас исключительно от твоего благоразумия. Мне нужна правда, - Годдарт
зловеще играл револьвером. - Скажи, по чьему поручению Шольц похитил
инженера Можайцева? Говори, даю слово - это останется между нами. Кто
приказал ему?
С трудом, но внятно Крюгер ответил:
- Карл Функ.
Минуту Годдарт оставался на месте как пораженный громом, потом
бросился обыскивать труп матроса.
- Немцы, - выдохнул он, рассматривая документы моряка и еще не в
состоянии прийти в себя. - Следовательно, версия насчет участия в этом деле
русских была придумана, чтобы сбить нас с толку!
Гейм стоял на самом берегу бухты. Обернувшись к Годдарту, он сказал:
- Нам следовало бы поторопиться. С подводной лодки сюда идет шлюпка.
Годдарт подскочил к нему: летчик оказался прав - шлюпка находилась уже
недалеко, несомненно, немцы спешили, чтобы забрать Крюгера. А за шлюпкой
возвышался корпус подводной лодки, на мостике которой стоял Шольц.
Годдарт потряс кулаками и злобно выругался.
- Он все-таки успел затащить туда инженера Можайцева, - произнес с
отчаянием и, сделав знак Гейму, бросился к "виллису".
На губах Бодо Крюгера появилась торжествующая улыбка - он провел-таки
этого прохвоста Годдарта, уверив его, что Шольцу удалось схватить
Можайцева.
Годдарт гнал машину вовсю.
- Карл Функ... - говорил он растерянно. - Кто бы мог предположить?
Гейм понимал, что случилось нечто, чего ни Годдарт, ни его начальство
не ожидали: в игру с "установками Можайцева" вступил Функ - некоронованный
король Западной Германии.
Сообщение Харвуда о неудаче миссии Годдарта застало Уильяма Прайса
врасплох. Втиснув свое тщедушное тело в уголок огромного кресла, он молчал.
Харвуд пытался по выражению его лица угадать, какие мысли обуревают "короля
урана", но тщетно - ни одна черточка не дрогнула на его аскетической
физиономии.
- Мы в весьма тяжелом положении, - заговорил он наконец. - Прошло
немного времени с того дня, когда мы досрочно выпустили Функа из тюрьмы,
где он сидел за содействия Гитлеру... Мой сын и освобождал его... И вот он
уже обнаглел и выступил против меня. Следует признать, Аллен, Карл Функ
здорово провел нас с вами: подсунул нам Шольца, выкрал Можайцева вместе с
материалами и попытался направить нас по ложному следу. Я уже было всерьез
поверил в "руку Москвы"...
- Ему удалось обмануть нас лишь наполовину, - бросил Харвуд
недовольным тоном.
- Да, благодаря Годдарту мы теперь знаем, для кого старался Шольц. В
его вранье о невесте я не верил. Но ведь стремление Функа дезориентировать
нас должно означать, что он планирует крупную операцию.
Харвуд поднял брови, - откровенно говоря, эту мысль он до конца не
продумал, ему было не до того.
- Против нас? - спросил он недоверчиво. Прайс бросил на него
пронзительный взгляд.
- Возможно, против нас, сделав вид, что это акция Советов... А может
быть, против Советов - в таком случае он сможет все свалить на нас.
- Вы подозреваете провокацию?
Прайс желчно усмехнулся.
- А почему бы и нет? Я бы на месте Функа поступил именно так.
Преимущество установок Можайцева, в частности, в том, что, очищая космос от
всякого рода искусственных спутников, они не оставляют никаких улик, и
таким образом никто не сможет доказать, кем, где и когда изготовлены
средства нападения.
- У Функа будут затруднения с Можайцевым, - заметил Харвуд, стараясь
проследить за нитью рассуждений Прайса.
- Не тешьте себя иллюзиями, - сухо возразил старик. - Вы же сами
понимаете, в случае необходимости они отлично обойдутся и без него. У них в
руках вся документация, у них есть Шольц, который кое-чему научился у
Можайцева.
Помолчав, Прайс продолжал:
- Появление на моем пути Карла Функа настолько серьезный факт, что нам
с вами придется подумать о нем обстоятельно, - в голосе Прайса послышалась
тревога. - Прошу вас, Аллен, принять все меры, чтобы выяснить, зачем Функу
понадобились установки Можайцева, что он задумал? Займитесь этим делом
немедленно - я кое-что подозреваю... Однако Функу для его затей все-таки
потребуется время, и к тому же еще неизвестно, чем все это у него
окончится. А русские не теряют ни одного дня, не сегодня-завтра они выведут
в ближний космос на постоянную вахту целую эскадру своих орбитальных
станций с людьми на борту. Этого допустить нельзя! Поэтому мы с вами,
Аллен, не должны, увлекшись борьбой с Функом, забыть о том, что я считаю
сейчас не менее важным... Поскольку у меня нет пока оружия, установок
Можайцева, при помощи которых я смог бы очистить небо от советских
космических станций, Аллен, мы с вами должны во что бы то ни стало быть в
курсе их космической программы, попытаться завладеть их секретами,
опередить их!
Харвуд пристально взглянул на Прайса.
- Я давно предусмотрел возможность такой ситуации, - спокойна произнес
он. - Вы хотите, чтобы я немедленно начал атаку на советских ученых,
астрономов, инженеров?..
- Да, именно немедленно. - Прайс вскочил на ноги. - Вам придется всеми
средствами форсировать проведение...
- Операции "Шедоу", - подсказал Харвуд. Прайс продолжал:
- Да, "Шедоу". Это сложное предприятие, я понимаю... Но главное - не
теряйте ни минуты. И не жалейте ни денег, ни людей, мне важен конечный
результат.
- Хорошо. - Харвуд бросил взгляд на часы и раскланялся. Прайс крепко
пожал разведчику руку - наступила пора действий, действий там, на
территории Советского Союза.

Глава третья
Жизнь сложна - эту истину Хью Годдарт усвоил давно. Однако было время,
когда ему всерьез казалось, что и сложности ее и превратности - для него
лично остались позади. Охранять такого человека, как Можайцев, всецело
занятого своим изобретением и почти не обращавшего внимания на то, что
творилось вокруг, не представляло никакого труда. Инженер Можайцев,
которого Годдарт презирал, являлся для него залогом спокойной и богатой
жизни, о которой он всегда мечтал. Но мечты пошли прахом, совершенно
неожиданно оказалось, что все надо начинать сначала, о его прежних заслугах
теперь и не вспомнили. У Годдарта имелась слабая надежда, что его отправят
в Западную Европу доводить дело с установками Можайцева до конца, что ему
поручат проникнуть в окружение Карла Функа, выведать, с какой целью тот
заинтересовался работами русского инженера... Вызов к Харвуду положил конец
иллюзиям: Годдарту надлежало заняться проведением операции "Шедоу". При
этом Харвуд прямо сказал, что ему, Годдарту, отводится роль хоть и важная,
но сугубо подчиненная - в Москве он должен будет действовать неукоснительно
в соответствии с приказами Грина, любимца Харвуда, тот знает обстановку. Из
слов Харвуда разведчик сделал вывод: ему придется заниматься осуществлением
лишь части операции. Где-то уже есть или будут другие люди, о которых он
ничего не знает и не должен знать. Смысл задания Годдарту стал ясен, как
только он услышал имена тех, чьи работы интересовали "короля урана", - это
было производное от несчастного для него происшествия с Можайцевым в
Брайт-ривер. Прайс спешил теперь выиграть время, - знать труды русских
ученых по созданию космических орбитальных станций.
"Почему сам Аллен Харвуд напутствует меня на этот раз?" - пытался
догадаться Годдарт. Глубоко затаившееся тщеславие хотело бы, чтобы это
обстоятельство объяснялось личностью Годдарта, но трезвый рассудок говорил
иное: операция "Шедоу" исключительно важна, за ее ход Харвуду придется
отвечать перед Уильямом Прайсом, а потому он и не мог никому передоверить
это дело. Годдарт с предельной ясностью понимал больше - провал задания
будет лично ему стоить головы, ему тогда вспомнят и бегство Можайцева и
неудачу с Шольцем. Плата за промахи будет только одна - его, Хью Годдарта,
жизнь. Так незаметно для самого себя он подошел к незримой грани,
отделяющей его реальное существование от небытия, и ему стало страшно. Для
того чтобы иметь право жить, Годдарт обязан выполнить приказание Харвуда,
выполнить, пустив в ход все свои способности и опыт старого разведчика,
хитрость, жестокость, коварство. Чужие люди, к которым он и раньше не питал
почтения, отныне не имели для него никакого значения.
Некоторое время ушло на необходимую стажировку - сюда входили не
только ознакомление с советской прессой, курс специальных лекций по ядерной
физике, но и серия сложных мероприятий по спортивной тренировке. Годдарту
пришлось тяжело, но он добросовестно спешил: от одной мысли, что Харвуд
заподозрит его в умышленной проволочке, становилось не по себе. К тому же
Прайс, чего доброго, мог и пересмотреть свои планы, - в таком случае нужда
в нем отпала бы и тогда настало бы то самое, чего он боялся больше всего -
расплата за Брайт-ривер.
Поездка до Франкфурта-на-Майне могла бы сойти за развлекательный вояж,
о снедавших его заботах Годдарт старался не думать. Но уже в этом
западногерманском городе он отчетливо понял - через считанные часы придется
окунуться с головой в иную обстановку, полную неожиданностей и смертельной
опасности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11