Тяжёлая лягушка тут же сорвалась с крючка и плюхнулась в воду где-то у противоположного берега. В тот же момент Зигмунт, уже несколько лет подряд ловивший морскую рыбу сетью и совсем потерявший навыки ужения, осторожно погрузил свою удочку в воду у самого берега в опасной близости от корней растущего над водой дерева. Шпулька попыталась отреагировать на все одновременно.
— Запутается! — бормотала она взволнованно. — Сорвалась! Убегут! О Господи! Что же теперь?
— Эта пропала. Дай другую! — нервно шептала Тереска. — Янушек, где ещё лягушки?
— На том берегу остались. Вы же говорили, много…
— Балда! Чего ты ждёшь? Беги и принеси! Все неси!
Янушек помчался на другой берег, светя фонариком и гулко топая по мосту. Взмокший от волнения Зигмунт изо всех сих сжимал в руках удилище, не очень понимая, куда же следует смотреть. Поплавок был не в счёт, а как поймёшь, уцепился уже рак за лягушку или нет? Шпулька то и дело соскальзывала по скользким прибрежным корням и тыкалась ему в спину, бормоча что-то о сетке. Тереска с огромным трудом отцепила от своей удочки леску, запутавшуюся в ветвях во время замечательного броска. Зигмунт не выдержал и осторожно поднял удочку. Из воды показалась одиноко болтавшаяся на крючке лягушка. Пришлось опустить её назад.
— Не свети так, может, они боятся! — прошипел он сердито.
— Наверное, надо подождать, — предложила Тереска.
Погасили фонарики и принялись ждать в темноте, лишь слегка разгоняемой отблесками костра на том берегу. Вернулся Янушек с полным пакетом лягушек. Тереска выбрала среднюю по размерам, насадила на крючок и по примеру Зигмунта осторожно опустила в воду чуть дальше.
Откуда-то издалека донёсся нарастающий шум автомобиля. Машина подъехала и, судя по звуку, остановилась где-то совсем рядом. Мотор умолк. Зигмунт включил фонарик и начал вытаскивать удочку.
— Не сейчас! — яростно прошипел Янушек каким-то чужим голосом. — Погаси!
— Почему? — удивился Зигмунт, но послушно погасил фонарик и опустил удочку в воду.
Янушек издал несколько странных хриплых звуков, как будто он чем-то подавился. Зигмунт продолжал нетерпеливо допытываться:
— В чем дело, черт побери? Почему не сейчас? Янушек явно боролся с собой, чего в темноте никто не заметил.
— Потому… Ну… Рано ещё…
— Откуда ты знаешь? Надо посмотреть.
— Только не сейчас! Не слышишь? Какая-то машина проехала.
— Ну и что? Какое тебе дело до всяких проезжающих машин?
— Но она остановилась! Мало ли… Откуда ты знаешь, кто это… Может, какие… Следят…
— Здесь не заповедник. Бояться нечего.
— Ну, все-таки. Остановились… Подозрительно… Оно, конечно, все равно, но пусть нас лучше не видят.
— Давай подождём, какая тебе разница, времени у нас предостаточно, — примирительно шепнула Тереска. — И впрямь кто-то подъехал.
Шпулька в обмене мнениями не участвовала, так как из-за охватившей её паники полностью лишилась дара речи. Машина в лесу, в ночной тишине, и так близко… Кошмар! Откуда она здесь взялась? Подозрительно, конечно, подозрительно! В темноте все подозрительно. Мало ли кто там притащился, в этой темноте.
Все сидели неподвижно и молча, словно заразившись испугом Янушека. Тут вдруг Зигмунт как бы очнулся.
— Что у вас всех, крыша поехала, что ли? — прошипел он возмущённо. — Ведь костёр светит не хуже маяка! Издалека видно! И вообще, не морочь мне голову. Что здесь такого подозрительного, очнись!
— Бандиты…
— Кретин! Откуда здесь бандиты?! На эту тему Янушеку было бы что порассказать, но момент показался ему не слишком подходящим.
— Ладно, уж если светить, то давайте все сразу. Пусть думают, что нас очень много, — отчаянно прошептал он. — И не пяльтесь в ту сторону.
Зигмунт пожал плечами, включил фонарик и попробовал вытащить свою удочку. Она, вероятно, за что-то зацепилась, и ему пришлось дёрнуть посильнее. Одновременно трое друзей тоже зажгли фонарики, и свет достиг дна.
— Ой, там что-то шевелится! — пискнула Шпулька.
— Где?
— Там, в воде! Что-то громадное! О Господи…
Лучи фонариков устремились туда, куда упала первая Терескина лягушка. На дне образовалась какая-то большая разлапистая куча, медленно шевелящаяся и меняющая очертания. Какое-то время все обалдело таращились на это явление.
— Ой, похоже, что это раки, — не веря своим глазам прошептал Янушек.
Тут как раз Зигмунт извлёк из воды свою удочку и что-то махонькое и корявое, прицепившееся к лягушке. Над водой это что-то сразу отцепилось и шлёпнулось назад в реку.
— О Боже! Рак! — воскликнул парень приглушённым голосом.
Тереска, не трогая своей удочки, направила луч света на приманку. Лягушки совсем не было видно, а на ней и вокруг неё медленно двигались какие-то огромные, тёмные, бесформенные чудовища.
Подозрительная тишина в лесу, бандиты и прочие опасности моментально вылетели у всех из головы. Раки оказались как нельзя более реальными! Повылазили откуда-то и сейчас прекрасно были видны в прозрачной воде. Множество их собралось возле лягушек. На такой успех ребята даже и не надеялись.
Теперь же перед ними возникла новая жуткая проблема. Добыча не подвела, приманка ей понравилась, и она в огромных количествах копошилась тут, под самым носом, но достать её не было никакой возможности. О том, чтобы повытаскивать раков удочкой, не могло быть и речи — над водой они сразу же отцеплялись от лягушки и плюхались назад. Самые крупные даже не дожидались, пока их извлекут из реки, и отпадали уже на полпути. Разгорячённый Янушек влез было в речку, чтобы ловить их руками, но из этого ничего не вышло. Вода доходила ему выше колен, и, чтобы достать рукой до дна, нужно было погружаться в воду с головой. А кроме того, мальчишка взбаламутил слой ила у самого берега, который чёрной тучей поплыл по реке, полностью ликвидируя видимость. Руками ловить было нельзя. Шпулька торжествовала: она оказалась права, вытягивать добычу надо сетью! Ожесточённо переругиваясь хриплым шёпотом, светя во все стороны фонариками, спотыкаясь и соскальзывая в воду, участники экспедиции наконец выработали свой метод ловли. Нужно было с величайшей осторожностью приподнять удочку с приманкой и уцепившимися за неё раками, подсунуть снизу сетку и все это хозяйство быстро выбросить на берег. Сеть, закреплённая на шесте, была довольно тяжёлой, а отверстие в ней — небольшое. Поэтому требовалась слаженная работа как минимум двух человек. Темнота только усугубляла сложности.
— Пусть кто-нибудь подбросит хворосту в костёр, — приказала Тереска. — А то почти совсем потух. Ничего не видно!
Никто и ухом не повёл. Здесь было слишком интересно. В жутком напряжении, осторожно, почти нежно, Тереска приподняла удочку с болтающейся на конце добычей, Зигмунт со Шпулькой пытались подвести снизу сетку, Янушек светил двумя фонариками. Наконец, сто сорок первая попытка удалась и сетку подняли из воды с раками.
— Есть! — пискнул полуживой от всех этих эмоций Янушек. — Во, классные!
В сетке копошилось четыре многоногих чудища, два побольше и два поменьше. Тереска на глаз прикинула их размеры.
— Судя по тому, что бабушка говорила, два годятся, — критически прошептала она. — А двоих придётся выпустить, пусть подрастут.
— Ты что, спятила, выбрасывать таких прекрасных раков! — возмутилась Шпулька.
— Не мы, так бабушка их выбросит. Белено больших, значит, будем брать больших.
— Да их здесь — завались, — поддержал Тереску Зигмунт. — Наловим самых крупных, в чем проблема. Давайте шевелитесь. Теперь другую удочку…
— А этих-то вынуть надо! — нетерпеливо требовал Янушек.
Раки неловко ползали в сетке, и, конечно, опять никто не знал, как с ними обращаться. Теоретически нужно было схватить рака посередине, что позволяло избежать непосредственного контакта с клешнями. Практически же это оказалось совсем не просто, так как клешни — создавалось такое впечатление — торчали со всех сторон и успешно отражали попытки захвата. Все руки тянулись к добыче, но моментально отдёргивались. Тут Зигмунт наконец вспомнил, что он в компании самый старший и вообще взрослый, и к тому же мужчина, а не какой-нибудь недотёпа, а значит — ничего не поделаешь… Он мужественно сунул руку в сетку и, стараясь зайти с хвоста, схватил твёрдое, шершавое чудовище. Рак довольно легко позволил себя отцепить и выпутать из сетки.
— Ну, а теперь как? — спросил его укротитель как-то уже не по-мужски беспомощно, отведя руку как можно дальше и застыв в этой не слишком удобной позе. — Что с ним мне делать? Так и торчать тут с ним до конца жизни?!
— Ведро! — вспомнила Шпулька. — Где ведро? Я сейчас!
Она бросилась к речке, зачерпнула воды, намочив при этом только одну ногу, и подсунула брату ведро. Зигмунт с явным облегчением опустил туда недовольное бесцеремонным обращением ракообразное, затем, уже смелее, проделал ту же операцию со вторым.
Янушек, позавидовав его успеху, рискнул, схватил по очереди двух раков поменьше и, широко размахнувшись, швырнул их назад в речку. Тереска посветила в воду.
— Зигмунт, на твоей удочке целое стадо кормится! — восхищённо прошептала она. — А там… Вы только посмотрите!
На первой, сорвавшейся лягушке, клубилась целая гора раков, огромных, прекрасных и гораздо крупнее, чем два уже пойманных. Было их там значительно больше, чем на удочке Зигмунта. Вот бы достать!
— Чем бы ту лягушку подцепить? — озабоченно размышлял Янушек.
— Граблями было бы очень удобно нагребать в сетку, — размечталась Шпулька.
— Где мы тебе грабли возьмём? А если лопатой! Янушек, принеси лопатки! И подбрось веток в огонь, вот-вот погаснет!
Янушек помчался на другой берег. Зигмунт поднял с земли свою сетку.
— Ты приподними удочку, а ты свети! — распорядился он. — Осторожнее! Я попробую подсунуть…
С преогромным трудом удалось извлечь из воды следующие три особи, которые устроили бы бабушку. Лягушка снова была опущена в реку. Зигмунт и девчонки так были поглощены ловлей, что совсем не чувствовали ни ночного холода, ни времени вообще.
Раки вели себя очень осторожно, реагировали на каждое движение, а те, что побольше — самые желанные — отцеплялись сразу же, вместе с удочкой поднимались одни маленькие. Только с четвёртой попытки Зигмунту удалось подвести сетку под двух более или менее приличных.
— Надо новую лягушку нацепить, от этой уже почти ничего не осталось, — заметила Тереска. — Пусть снова полежит, а мы пошли к той удочке.
— Самые лучшие туда полезли, — напомнила Шпулька, махнув фонариком в направлении противоположного берега. — Мог бы и поторопиться с лопатой…
Янушек все не возвращался, хотя снова разгоревшийся костёр свидетельствовал, что он туда добрался и хворосту подбросил. Раки наслаждались новыми лягушками, время от времени попадая-таки в сетку. По размерам добыча была, конечно, неплохая, но даже в подмётки не годилась тем ракам, которые столпились у первой лягушки.
— Они скоро разбегутся, — паниковала Шпулька, вглядываясь в кучу у другого берега. — Налопаются — и по домам. Второй раз их уже не соберёшь!
— Я этого сопляка придушу! — шипела разъярённая Тереска. — Зигмунт, сходи за ним. То есть не за ним, а за лопатками. Все равно нужно подождать какое-то время…
Зигмунт взял у Шпульки один фонарик и, ни слова не говоря, направился к палатке. Его сестра тем временем с восторгом заглядывала в ведёрко.
— Знаешь, сколько их уже? Я посчитала. Шестнадцать!
— Мало. В той куче гораздо больше. И что он там столько времени делает? Умер он, что ли?
* * *
Янушек не умер, но, по его собственным ощущениям, был весьма к этому близок. Целиком занятый раками, он нёсся к палатке с одной мыслью: во что бы то ни стало вытащить из реки ту замечательную кучу, копошащуюся на дне! Все предыдущие события совершенно выветрились у него из головы, не выдержав конкуренции с захватывающей и необычной охотой. Поэтому в первый момент, когда из-за палатки, едва освещённой догорающим костерком, что-то неожиданно выскочило, мальчишка только слегка удивился. Он притормозил, ведь все остальные были на другом берегу, и тут вдруг с ужасающей ясностью вспомнил кошмарные события этого дня…
Янушек погасил фонарик и, преодолевая неприятное онемение во всем теле, шмыгнул с тропинки и притаился в кустах. Затем осторожно, ощупью, прокрался вперёд, всматриваясь в темноту за палаткой. Какое-то время не было видно ничего, как вдруг он заметил короткую вспышку света уже в стороне. Мальчик сразу понял, что кто-то отдаляется от их лагеря по тропке, огибающей пригорок.
Он вскочил на ноги, подбежал к костру и как можно скорее набросал в огонь сухих веток, нетерпеливо ожидая, когда огонь разгорится и осветит лагерь и частично его окрестности. Вспомнив, что тех людей было двое, несчастный почувствовал, как по спине побежали мурашки. Ведь второй мог притаиться где-то неподалёку.
В своём воображении мальчишка увидел собственный труп, лежащий в темноте между палатками. Затем компанию ему составил второй труп — того, кто первым придёт его искать, затем трупы остальных, возвращающихся по очереди… Никто этих трупов не увидит, их всех зароют здесь же, на склоне холма, среди этого мусора, и никто не узнает, когда и почему все четверо сгинули, никто ведь даже понятия не имеет, где они сейчас находятся, разве что дружок… Но толком неизвестно, который это дружок, поди найди его. А значит, лежать им тут до скончания века. И все потому, что он, Янушек, скрыл от других то, что видел и слышал.
В следующее мгновение душа Янушека категорически запротестовала против мрачной перспективы братской могилы на свалке. Ни в коем случае нельзя было этого допустить, тем более что тогда все раки пропали бы! Надо что-то делать — а вдруг не все потеряно и ещё можно спастись.
Мальчишка снова подкинул хворосту в огонь и снова подождал. Вокруг было тихо и спокойно, только на другом берегу сверкали фонарики. Разгоревшийся костёр придал Янушеку отваги, и он обошёл палатку кругом. Никто там не прятался. После короткой внутренней борьбы, чувствуя, что сердце уходит в пятки, он наконец решился, выключил фонарик и отчаянно шагнул в темноту, направляясь в ту сторону, где видел короткую вспышку света.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26