Может, мне её забрать к себе, а машина… Бог с ней?Невестка тем временем разыскала телефонную книгу под грудой журналов и приготовилась звонить в справочную. Услышав мой вопрос, она задумалась.— Есть один знакомый гараж в Константине, — не очень уверенно произнесла ока. — Не знаю только, успеешь ли. У меня есть ключ от него, там мои знакомые строят себе дом, уже почти построен, сейчас они уехали, а ключ оставили мне, попросили принять в их отсутствие решётки для окон, должны были на днях привезти. Или лучше мне поехать?— Нет, тебе нельзя. Звони же в справочную. Оказалось, поезд в Краков отправляется через два часа. Я не стала терять времени. Последний участок пути я проделала в сопровождении такси, взятого со стоянки в Константине. Водитель знал местность и быстро нашёл нужный дом. Я поставила машину Иоанны в гараж при недоконченной вилле. Сумка с наркотиками осталась под сиденьем машины. На поезд я успела.Дом краковского дядюшки я нашла довольно скоро, всего два раза ошиблась, Януша у тётки не оказалось. Я высказала свои соболезнования, принятые очень холодно, и узнала, что все наследники в данный момент пируют в китайском ресторанчике, в центре города.Хозяйка, пожилая женщина с забинтованной ногой, с трудом передвигалась по дому с помощью двух палок. Она ввела меня в курс их семейных перипетий:— Наследство не Бронека, Бронек был только его хранителем, сберёг для молодёжи, хранил долгие годы, ему все доверяли, знали, кристальной честности человек, в своём завещании расписал все подробно, что кому причитается, теперь они поделили и обмывают…И мне в подробностях сообщили об этом грандиозном фамильном мероприятии. Я узнала многих представителей той самой «молодёжи», большинству из которых далеко за пятьдесят и у которых были какие-то необоснованные претензии. Но Януш молодец, Янущ знает, как с ними ладить, Януш кого угодно убедит. Все остались довольны и вот теперь обмывают. Непросто было поделить наследство так, чтобы все остались довольны, но вот Янушу удалось, а поскольку Бронек столько лет хранил его для молодёжи, ей, его вдове, следовало устроить приём по окончании этой операции, но она старая и немощная, Януш предложил устроить приём в ресторане, и вот теперь там обмывают. Она бы тоже поехала в ресторан, говорят очень приличный, и все её просили, но вот ушибла колено, ни ходить не может, ни даже сидеть с согнутой ногой, куда она потащится? И вообще она, тётя, на диете, ей китайские блюда и раньше не нравились, всякие там бамбуковые червячки, она и не жалеет, что не поехала. А мне следует туда поехать, так как прямо после пира Янушек отправляется во Вроцлав, там осталась ещё одна пожилая родственница из наследников, что не могла приехать в Краков, возраст уже не тот, а ей тоже что-то причитается, она, тётя, точно не знает, что именно…Мне стало плохо при мысли, что придётся гоняться за Янушем по всей стране, неизвестно, куда он после Вроцлава отправится, а он ведь не знает, что мне нужен. Уверен, я в Дании, на его звонок нечего рассчитывать. Я вежливо прервала бесконечное повествование старушки и, переключив её внимание на китайский ресторанчик, попросила её дать мне адрес. Адреса тётя не знала, где-то в самом центре, да мне там всякий покажет.Ресторанчик я нашла скорее, чем ожидала. Он оказался премиленький и такой же показалась мне его владелица, очень симпатичная молодая женщина. А может, она показалась мне такой потому, что, узнав кого я разыскиваю, с таким восторгом отозвалась о Януше, о его благородном сердце и желании всегда прийти на помощь невинно пострадавшим. Вот, оказывается, и этой женщине помог в трудную минуту, и теперь она всех его друзей принимает как дорогих гостей. Сейчас она меня проведёт в зал, где происходит пирушка, только предупреждает, что это скорее поминки, чтобы я соответственно настроилась. И хозяйка китайского ресторанчика так незаметно и тактично провела меня в угол зала, где за столом собрались дядюшкины наследники, что из них меня никто не заметил.— С нами крёстная сила, — только и сказал при виде меня мой старый поклонник.У меня же при одном взгляде на него отлегло от сердца, легче стало дышать. Как хорошо, когда есть кому свалить на голову придавившую сердце тяжесть и все эти идиотские стечения обстоятельств! Спохватившись, я подумала, что это не слишком-то благородно с моей стороны, особенно теперь, когда он занят хлопотами с фамильным наследством, а я немного знала, чем оборачиваются в нашей милой стране такие хлопоты. А тут я собираюсь нагрузить его дополнительными и очень опасными. Выдержит ли? Впрочем, выбора у меня не было, второго такого под рукой нет.Увлечённые оживлённым разговором наследники автоматически потеснились, я заняла место за столом рядом с Янушем и вкратце изложила ему суть проблемы. Его реакция была однозначной.— Ты совершенно прав, — согласилась я, — полнейший кошмар, вот почему ты обязан немедленно подключиться.— Да как же я могу… Тут все от меня зависит, я ведь душеприказчик… И билет во Вроцлав уже куплен…Я перебила:— Знаю, тётя меня информировала. Ты не понял, о чем я тебе только что рассказала?— Ты рассказывала немного сумбурно. И несмотря ни на что, я счастлив, что вижу тебя…— Об этом потом. Сейчас я тебе по кусочку ещё раз все повторю, немного подробнее, а их ты не слушай. Улыбайся, делай вид, что слушаешь, а сам слушай меня.— Понял, начни с начала.Я начала, и мой рассказ затянулся, потому что нас то и дело прерывали наследники. Один перерыв затянулся, и я воспользовалась им в личных целях. Дело в том, что у меня с годами, по мере накопления заграничных впечатлений, развилась мания, или, скажем так, хобби. Путём наблюдений и умозаключений я пришла в выводу, что государственный строй непонятным, но решительным образом сказывается на состоянии санитарных заведений страны. Если мне завязать глаза, завести в любой конец земного шара, поставить в дамском туалете и развязать, я безошибочно определю государственный строй данной страны, капиталистический ли он или наоборот.Пока что мне не удалось подвести фундаментальную научную базу под это наблюдение. Поначалу я выдвинула гипотезу, что сходство общественных туалетов в Польше и сопредельных странах объясняется общностью славянского происхождения и, следовательно, сходством неуловимых нюансов ментальности. Но как тогда быть, например, с Кубой или Алжиром? Они в эту схему никак не укладывались. Не скажешь, что славяне там слишком распространены, а явление наблюдается сходное. Взять роскошные отели Гаваны, бывшие «Хилтоны», с климатизационными установками, громадными ваннами в полах мраморных залов, называемых здесь ванными комнатами, и прочими излишествами. А туалет в ресторане ну точь-в-точь наш нужник при баре «Фрикас» в варшавском центральном универмаге. Алжир же в этом отношении жутко напоминает Ялту, хотя, казалось бы, что между ними общего? Где Рим, а где Крым…Мания… Нет, все-таки хобби. На всякий случай я проверила в медицинской энциклопедии, поговорила со знакомыми врачами и с огромным удовлетворением убедилась, что пока науке не известно психическое заболевание на почве общественных туалетов. Так что будем считать — хобби. Так вот, я решила разобраться со своим хобби и довести до конца дело своей жизни. А коль скоро я выдвинула гипотезу о прямой зависимости состояния санитарных учреждений от государственного строя, я решила на собственном опыте проверять её правильность в собственной стране. Если наш государственный строй изменился, следовательно… Вот и теперь, оказавшись в китайском ресторанчике, частном заведении, я отправилась в научную командировку, прервав свой многосерийный рассказ Янушу.— Что с тобой— -приветствовал меня любимый мужчина, когда я вновь заняла место рядом с ним. — Сияешь, как медный грош перед получкой…Я и в самом деле чувствовала себя способной собственной персоной осветить темноту осенней ночи. Проинспектированный мною туалет сиял неземной чистотой и оправдал самые смелые мои надежды. И я вполне могла бы представить, что нахожусь в Дании или даже в Канаде, если бы не совершённый пустяк — щель под дверью туалетной комнаты заштукатурена была небрежно, остались неровности миллиметра в два. А все остальное было просто идеальным!— Только теперь я поверила, что у нас сменилась формация, — ответила я на вопрос. — Ну, что смотришь? Нет у нас больше социализма. А я так и не узнаю, почему он так преследовал предметы сан-гигиены. Не было ли об этом чего в трудах Ленина?— Не понимаю, как можно опьянеть от одной рюмки лёгкого вина… Ты выпила натощак?— Да, но я же не об этом! Я посетила туалет.— А! — сказал он, припомнив моё хобби. — Понятно. А продолжать можешь?Антракт в сериале немного нарушил его плавность, но я постаралась выкинуть из головы научные проблемы и сосредоточиться на происшествиях последних дней, естественно, выбирая из них главное. В одном месте я, правда, опять немного запуталась в сюжете, ибо тут к Янушу обратилась одна из наследниц, и он ей улыбнулся, а у него такая улыбка, такая… не хочется мне ни с кем ею делиться! Вот как! Оказывается, я считаю его уже своей собственностью.Наконец, я закончила своё повествование и без остановки перешла к излюбленной теме:— А вот туалеты в Советском Союзе — это целая эпопея. О них я могу говорить бесконечно, впечатление незабываемое. Например, в зоопарке…Так получилось, что в этот момент все разговоры между наследниками как-то прекратились и мои слова прозвучали в наступившей тишине ясно и отчётливо.— Перестань, ради Бога, — прошептал Януш, но его перебил низкий дамский голос:— Нет! Пусть пани продолжает. Меня не надо было упрашивать, я охотно продолжала:— Тема деликатная, я понимаю, особенно за столом, но я попробую поделикатнее к ней подойти. Так вот, в киевском зоопарке были такие поперечные доски и к ним двери, как в фильмах о Диком Западе, там в салунах такие двери, до пояса и без замков, в обе стороны распахиваются. А вот моя тётка побывала в таком, где унитаза вообще нет, только дырка в полу, дверей тоже не было, а на противоположной стене висело большое зеркало, так она, тётка, себе в нем не понравилась. Не понравилась и использованная туалетная бумага, набросанная на полу, по колени. А как-то раз, будучи в Крыму, зашла я в такой туалет, из которого открывался роскошный вид на экскурсию школьников, они же, со своей стороны, видели меня как на ладони. Не могла я воспользоваться такими удобствами. Ну, ладно бы, взрослые, но дети… А в Ялте и таких удобств не было, вернее, отыскалась будочка у театра, но она оказалась забита досками, вот так, крест на крест. Пришлось прибегнуть к хитрости, я проникла в какой-то Дом отдыха для заслуженной комсомольской молодёжи, выдав себя за такую привилегированную особу, и воспользовалась их удобствами.— А почему же использованная туалетная бумага на полу валяется? — поинтересовался кто-то из наследников.— Потому что её запрещается бросать в унитаз.— Как это?— А вот так. Будто может засорить канализацию, хотя это неправда, размеры труб позволяют ей пройти запросто. Причина в другом. Трудно объяснить, почему можно бросать в унитаз туалетную бумагу, а нельзя, например, ненужную обувь, консервные банки, тряпки, кости и прочие предметы. Проще запретить вообще что-либо бросать в унитаз, ибо народ сам не в состоянии различить, что бросать можно, а чего нельзя. Впрочем, то же самое в Болгарии. Там я поставила опыт: две недели бросала в унитаз туалетную бумагу, и ничего страшного не произошло.— Я хотел бы поднять тост… — попытался прервать мою лекцию Януш.Ничего у него не получилось. Правда, присутствующие автоматически подняли бокалы, но глаз от меня не отрывали. Заинтересовала их тема моей лекции. Наверняка нечасто такие читают на поминках. Окрылённая успехом, я стала развивать тему:— А у нас разве не так? Как только чья-то дурья голова не в состоянии разрешить какой-либо проблемы, тут же издаётся строгий указ: «Запрещается!» Исходят из общего принципа, что народ — то же стадо баранов. В реке грязная вода, очистить не умеют-»Купаться запрещено!» Ведь баран может куда угодно забрести и утонет, значит, надо запретить вообще заходить в воду. Исполнительная власть внизу отличается таким же типом мышления, что и власти наверху. Или вот ещё, я опять о русских. Зашла я как-то в археологический музей, там сразу у входа большая таблица, на ней указано, где, когда и что найдено из экспонатов музея. Очень хорошо сделана. Вошёл парень, увидел таблицу, подошёл к ней, включил, лампочки загорелись, он внимательно рассматривает, изучает. Тут как налетит на него сторожиха, толстая, в три обхвата, принялась кричать на посетителя, что в музее ничего трогать нельзя. Таблица была так и задумана, чтобы на ней зажигались огоньки, но это неважно. Главное — нельзя ни к чему прикасаться! Мало того, сторожиха помчалась и привела на подмогу ответственного искусствоведа музея, такую же огромную бабищу, и они уже вдвоём, как две гарпии, вцепились в бедного парня. Тот погасил таблицу и сбежал из музея. Я не стала бы ничего говорить, пусть русские распоряжаются у себя, как им нравится, но такие порядки и к нам перешли, а я не согласна!— Предлагаю выпить за то, чтобы успех всегда сопутствовал тем из нас, кто успешно завершил все наследственные дела… — Януш пытался меня перекричать.— Пан Бартоломей, пани Мария…— Нет! — громко крикнула женщина, по всей вероятности пани Мария. — Как я вас понимаю! Долой влияние востока! За европейские туалеты!Какая милая женщина! Её призыв нашёл живой отклик среди собравшихся. Я перестала быть центром внимания, у всех нашлось что сказать на затронутую тему. Мы с Янушем получили возможность поговорить о наших делах.— Некого мне отправить во Вроцлав, — сказал он. — Да я там недолго пробуду, дня два. Выдержите вы два дня без меня?— В крайнем случае проведём эти два дня с Иоанной за решёткой, — беззаботно отозвалась я.— Может, обойдётся без этого. Иоанна пока в безопасности, вряд ли кто доберётся до квартиры тётки, а ты поезжай со мной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37