И, обращаясь к сёстрам, добавила:
— Правда ведь, она всех нас знала с детства? Помню, даже и в Тоньчу приезжала. Как-то раз поехала с нами туда на каникулы.
— А могла она знать, что дядя тяжело болен и усадьба перейдёт к его детям? — упорно добивалась я ответа.
— Могла, конечно, — ответила Тереса.
— Не могла, — ответила мамуля, — Как она могла знать, если в Тоньче была ещё при жизни нашей бабушки! Тогда ещё не было известно, кто из нас унаследует родительский дом.
— Нет, вы только послушайте! — возмутилась Люцина. — Давно всем было известно — дом и хозяйство достанутся дяде Витольду, бабуля не скрывала этого, наоборот, остальным детям заранее выплачивала их долю, чтобы все хозяйство оставить старшему, дяде Витольду, чтобы земля перешла одному из её детей. Говорили, дедушка на смертном одре так ей наказал…
— Но тогда дядя Витольд ещё был здоров.
Тереса и тётя Ядя молчали, только переглядывались. Как-то подозрительно переглядывались. Ох, они явно что-то ещё скрывали.
— Тереса, а ну-ка признавайся! — потребовала я. — Наверняка эта самая Эдита бывала в Тоньче и позже. Наверняка знала, что дядя болен, наверняка знала и кому достанется наследство, наверняка знала, что дядя умер и наследство перешло его потомкам. Иначе у меня не сходится…
— А так все сойдётся? — ехидно поинтересовалась Люцина. — Все-все?
— Почти все. Во всяком случае, достаточно много. Тереса, признавайся!
Тереса уставилась невидящим взглядом в окно, потом перевела его на нас.
— Что ж, — сказала она. — Наверное, ничего другого не остаётся, придётся рассказать вам. Какое-то время Эдита именно в Тоньче прятала своего ребёнка, того самого младенца Войдарского, вернее, Доробека. Один раз и я с ней ездила туда.
— Это что же получается? — возмущённо вскричала мамуля. — А я ничего не знала?
— Так ведь ребёнка специально там прятали, чтобы никто не знал, — ответила младшая сестра. — Как же можно было тебе об этом говорить?
— Нет, чтобы я, старшая, ничего не знала! Ведь даже о своей поездке туда ты мне не сообщила…
Люцина, не обращая внимания на перепалку сестёр, обратилась ко мне:
— А ну-ка выкладывай, что тебе пришло в голову! Что у тебя сойдётся, если Эдите было известно все о наследниках?
— Если бы, скажем, тебе надо было что-то спрятать, где, как не в Тоньче, ты бы это сделала? — ответила я и в свою очередь накинулась на Марека:
— Что ты нашёл под грушей? Ведь она наверняка там что-то спрятала, за этим специально вернулась в Польшу! Голову даю на отсечение, ты уже там побывал и проверил. Что там нашёл?
До тёти Яди наконец дошло.
— И в самом деле! — вскричала она. — Ведь на карте стоял крестик.
— И в самом деле! — дошло и до Люцины.
Мамуля и Тереса прекратили несколько запоздалую ссору из-за внебрачного младенца Доробека и тоже обратили свои взоры на Марека. Тётя Ядя выбралась из своего утла, чтобы тоже уставиться на него. Марек внимательно разглядывал последнего карпа. И молчал.
— В том-то и дело, что ничего не нашёл! — наконец ответил он, изрядно потрепав нам нервы. — Груша там действительно росла, этот факт удалось установить, но её давно нет. Насколько я мог проверить, в этом месте ничего не спрятано. Проверять было затруднительно, в фургоне живут люди, и на участке все время кто-то околачивается. Возможно, наши враги ждут, пока обитатели уедут.
Мы подождали, не скажет ли он ещё чего-нибудь, потом мамуля разочарованно произнесла:
— И это все? А что же тогда сходится? Груши нет, под грушей тоже ничего не обнаружено, в фургоне живёт Марыська со своим Хенриком. Тоже мне открытие!
— Неужели Марыська с Хенриком мешали тебе в поисках? — не поверила Мареку Люцина.
— Они просто-напросто вышвырнули меня оттуда, — спокойно ответил Марек. — Вежливо, но решительно потребовали, чтобы я покинул их территорию, так что на поиски у меня была всего одна ночь. Ссылались на наследников, так я понял теперь. Тогда не понял, они как-то туманно упоминали каких-то сутяг, которые и Марыську могут погнать с принадлежащей им усадьбы, если на ней будут сшиваться посторонние, вроде меня. Теперь я понял, в чем дело.
Итак, появилась новая информация к размышлению, требовалось её обдумать как следует.
Мы напряжённо думали, потом я обратилась к Тересе:
— Ну и что скажешь? Как по-твоему, что теперь будем делать?
Тереса хмуро взглянула на меня, потом па Марека, потом на тётю Ядю и наконец ответила:
— Не знаю! Если бы не Джордж и Вивьен, я бы, скорее всего, вообще не вмешивалась в это дело. Пусть её накажет Господь Бог, а я отступлюсь. Но вот Джордж и Вивьен…
Мамуля не выдержала:
— Скажите же наконец, что это все значит? Нервируете меня, а толком никто не разъяснит. Я требую объяснений!
Поскольку никто не торопился разъяснять, пришлось это сделать мне.
— Панна Эдита выкинула номер… Нет, не только тогда, во время войны, я имею в виду не внебрачного отпрыска. Из всего, что мы тут узнали, можно сделать вывод: после войны она махнула в Канаду и там вышла замуж за миллионера Тома Уолтерса, оставив на родине законного мужа Доробека и адаптированного им её ребёнка от этого…
— Войдарского, — подсказала тётя Ядя.
— …оставив на родине законного супруга и подкинутого ему незаконного младенца Войдарского. А теперь её цель — унаследовать миллионы Тома Уолтерса, захапать их целиком, ничего не оставив детям упомянутого миллионера от первого брака. Законным детям, надеюсь?
— Законным! — мрачно подтвердила Тереса.
— Запутаться можно во всех этих браках и детях! — вздохнула Лилька, а я продолжала:
— И теперь она панически боится, что Тереса наябедничает миллионеру о её небезупречном прошлом, а это может повлиять на завещание старика. Как-никак, она бигамистка. Интересно, почему не могла развестись с Доробеком?
Забывшись, Тереса выпалила:
— Потому что торопилась!
— Ну, рассказывай же! — насели мы на неё, и Тересе пришлось выложить то, что она собиралась от нас утаить:
— Не ручаюсь за точность, ведь обо всем я узнала на собраниях нашего кружка садоводов-любителей. Когда собираемся, о чем только не болтаем, так что, может, это и сплетни. Там в основном бабы, сами понимаете, а он один такой. И знаток, и самый богатый, о ком же и посплетничать, как не о нем? Ну и бабы говорили: он в какую-то катастрофу попал, чудом остался жив, дети ещё маленькие, их мать умерла давно, вот он и женился скоропалительно на первой подвернувшейся кандидатке, которая поклялась заботиться о детях, как о своих собственных. Все думали — он вот-вот помрёт, очень пострадал в катастрофе, а он выжил. И уже тогда был очень богатый. Думал, помрёт, и перед смертью сочетался с ней законным браком, она убедила его, что законной вдове легче достойно воспитать детей. А он не помер, но теперь старый и больной, того и гляди помрёт, а бабы говорят, она настраивает его против собственных детей. Наверное, правду говорят, хотя я тогда и не знала, что жена Тома Уолтерса — Эдита. Лилька прокомментировала:
— Если после катастрофы и в самом деле торопилась поскорее окрутить миллионера, где уж тут оформлять развод!
— А дальше что? — гнула своё мамуля. — При чем тут наследники дяди Витольда? Что общего у канадского миллионера с крестиком на нашей Тоньче?
Тереса опять заткнулась, и но всему было видно — теперь прочно! Марек ни за что словечка не проронит, пришлось мне опять взять слово:
— Лично я думаю, в Тоньче она что-то спрятала во время войны или сразу после неё и теперь явилась забрать спрятанное. Видимо, ознакомившись с нашей Тоньчей, она поняла, что лучшего места не найти. Знала — дядя умер, знала, что представляют собой его наследники, и могла быть спокойна, что усадьба будет стоять в таком состоянии, как есть, никто там шуровать не будет, все останется в неприкосновенности. Понятно, к такому выводу я пришла сама, никто мне об этом не рассказывал, могу и ошибиться, но вроде бы все сводится к этому. Одного не понимаю — зачем ей понадобилось рисовать карту? Она же прекрасно знала, где находится Тоньча. Боялась, что забудет? С возрастом развивается склероз…
Несколько карпов Люцина собиралась пожарить сегодня, а оставшуюся рыбу принялась заталкивать в холодильник.
— А этот поместится? — спрашивала она Лильку, подавая ей последнего. — Съесть его сегодня мы никак не сможем. Насчёт наследников Эдита правильно думала, какая бы она там ни была, а в глупости её заподозрить никак нельзя. Хотя тут особого ума не требовалось. Тереса, что она там припрятала?
— Откуда мне знать? — пожала плечами Тереса. — Я же говорила — в те годы я уже не хотела с ней знаться.
Оставив рыбу в покое, Люцина обернулась и, внимательно посмотрев на сестру, спросила самым невинным голосом:
— А почему ты не желала с ней знаться?
Тереса открыла было рот, но закрыла, не произнеся ни слова. Мы выжидающе смотрели на неё.
— Не хотела и все тут! — буркнула наконец Тереса.
— Нет, довольно! — вдруг вырвалось у тёти Яди. — Тереса, скажи им все! Нечего жалеть эту… эту…
— …потаскуху! — подсказала Люцина.
— …потаскуху! — с разгону выпалила культурная тётя Ядя. — Ой, что я говорю! Эту мерзавку без стыда и совести. Скажи им наконец, чем занималась эта Эдита!
Не веря ушам своим, слушала ошеломлённая Тереса взрыв столь эмоционального негодования всегда такой спокойной и деликатной подруги. Люцина у холодильника тихо злорадствовала.
Поскольку Тереса все ещё не решалась произнести последнего слова, я решила её спровоцировать.
— Не хочет — пусть не говорит. Я скажу! Эдита была шпионкой!
— Кем?! — изумилась мамуля.
— Шпионкой! Обыкновенной немецкой шпионкой!
— Какой шпионкой! — не выдержала Тереса. — Шлюхой она была! Обыкновенной немецкой шлюхой!
— Не могла бы ты выражаться покультурнее? — одёрнула её старшая сестра.
Тересу теперь было не унять:
— Не желаю покультурнее! Не заслуживает она культурного отношения! И вообще не желаю с этой паршивой Эдитой иметь ничего общего! Она спала с немцами! За деньги! Все гестапо обслуживала! Но не шпионила! Отвяжитесь вы все от меня! Была той самой… как я некультурно выразилась!
— Врёшь! — не поверила Люцина.
В ярости схватила Тереса доску, на которой лежали разрезанные на куски и обвалянные в муке два крупных карпа, и запустила её в сестру. Карпы в муке попали в отца, доску в последний момент успел перехватить Марек. Тереса оглянулась в поисках другого метательного снаряда.
— Ну что ты её злишь! — упрекнула Люцину тётя Ядя. — Ведь прекрасно знаешь, почему она так нервничает. Тогда, в тридцать девятом году, Тадеуш немного увлёкся Эдитой, а та его напропалую охмуряла. Тогда говорили — обольщала. Выходит, он тоже мог быть замешан в шпионаже, а шпионажем Эдита и в самом деле не занималась. Занималась другим…
— Нет! — Громкий крик Лильки заставил её замолчать. А Лилька наступала на Тересу:
— Брось нож! Если уж обязательно хочешь зарезать сестру — только не в моем доме! Выйдите хоть на лестницу!
— Надо же, какая дрянь! — удивлялась мамуля. — А я ещё удивлялась, с чего это вдруг Тереса на неё так взъелась! А она, оказывается, ещё и с Тадеушем…
Тереса глотнула воды, успокоилась немного и положила нож на место, ограничившись тем, что погрозила Люцине кулаком.
— Заставила-таки меня все рассказать! В самое больное место забралась! У Тадеуша из-за этой Эдиты после войны были крупные неприятности, она его оговорила, так беднягу затаскали по инстанциям. А после войны, сами знаете, как было. Попробуй, докажи, что ты не виновен. А эта… эта… с самого начала с немцами снюхалась, я ни о чем не знала, ещё помогала подруге спрятать ребёнка. Обвела меня вокруг пальца как последнюю дуру, лучшая подруга называется! Ну и когда я все про неё узнала — не хотела больше вообще о ней слышать.
— И почему сразу нам ничего не сказала! — упрекнула я Тересу. — Эдиту покрываешь, Доробека не могла припомнить, а в результате… погляди на отца!
Отец пытался смахнуть с лица и одежды следы карпа в муке. Тереса сорвала с него пиджак и направилась в ванную. Задержавшись в дверях, она с достоинством произнесла:
— О Доробеке я ничего не знала. В те времена, когда мы ещё дружили, никакого Доробека в её жизни не было. Я знала только о Войдарском. О Доробеке знала Ядя.
Глядя вслед пиджаку и Тересе, отец робко предложил:
— Может, рыбой займётся кто-нибудь другой? Тереске, видимо, не приходилось её жарить, не очень умело она с ней обращается…
И переключившись на Марека и Лильку, заметавших пол в кухне, стал высказывать им свои соображения о том, что, сколько он Тересу помнит, она вообще не отличалась кулинарными способностями.
За рыбу принялась Люцина, самая большая её любительница. Поставив на газ сковородку, она только отмахивалась от упрёков тёти Яди:
— А если бы я не поддразнивала Тересу, та бы до сих пор не разродилась! Сама же видела, никакими силами невозможно было из неё вытянуть сведения о бывшей подружке! Скажи пожалуйста, какие секреты! Тоже мне, благородство развели, а мы тут ломай голову, за что теперь на Тереску охотятся! Интересно все-таки, что эта гадюка спрятала в нашей Тоньче? Даже если она и не была шпионкой, ведь ясно — хочет оттуда что-то забрать.
— Так чего же мы ждём? — удивилась мамуля. — Кто нам мешает немедленно отправиться самим в Тоньчу? Может, там, на месте, во всем и разберёмся…
Отложить хотя бы на два дня наш фамильный наезд на Тоньчу стоило мне нечеловеческих сил. Помогли Збышек и рыба. Удалось как-то убедить жаждущую деятельности мамулю, что рыбу надо съесть на месте, она, рыба, не вынесет дороги в летнюю жару. Двадцать одна штука могучих карпов — это не шуточки, потребовалось время, чтобы их съесть, хотя в наших рядах и была Люцина. Збышек только что вернулся из служебной командировки и, поскольку находился на большом расстоянии от нас, сохранил способность трезво мыслить. Узнав, что Лилька вместе с нами уезжает в Тоньчу, причём на их машине, примирился с временной потерей и той, и другой, но настоял на непременном техосмотре последней. Как я была ему признательна!
Задержать семейку в Чешине потребовал Марек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34