Война – это просто то, чему мы обучены. – Он включил двигатель слайдера. Под ногами у них раздалось низкое гудение.
– Но вы к этому генетически предрасположены. Был один человек, историческая личность, который, насколько я поняла, изучая вашу историю, вовсе не стремился к той славе, которую получил; он был непосредственным участником первых встреч Узора с вашим видом.
– Точно. – Слайдер оторвался от земли, поднимая шум и пыль, и Страат-иен вынужден был говорить через переговорное устройство. – Музыкант-контактер Уильям Дьюлак. У нас о нем еще в общеобразовательной программе проходят, так же, как о Кальдаке и Яруселке и всех остальных. Эти имена никогда не забудешь.
– А известно вам, что в течение долгих лет после контакта Уилл Дьюлак пытался доказать, что люди вовсе не обладают естественной склонностью к убийству?
– Кажется, читал что-то об этом давно. Дьюлак был очень ярким человеком во многих отношениях, но на этом он, похоже, совсем сдвинулся. Нам теперь виднее. – Он хмыкнул. – А чего еще ждать от музыканта? Но то, что нам нравится драться и мы Это хорошо умеем, отнюдь еще не означает, что мы должны драться все время. Война кончится – и это тоже пройдет. – Устремляя слайдер вниз по склону в направлении базы, он прибавил скорость.
– Мы разумные, цивилизованные существа, Лалелеланг, даже если и не полностью соответствуем в этом плане стандартам Вейса. Мы не какая-нибудь сорвавшаяся с цепи машина, которую все должны бояться.
– Вы опасны именно потому, что разумны.
– Однако сейчас это сослужит нам с вами добрую службу. У меня есть доступ к военным файлам и оборудованию, которого нет у вас, и мы сможем через подпространство выходить на библиотеки где угодно. У вас есть доступ к вейсским и, вероятно, еще каким-то источникам. Давайте сопоставим те и другие данные и прогоним их через ваши аналитические программы – тогда и посмотрим, что получится.
– Это именно то, что я давно уже хотела сделать, но никак не могла получить на это соответствующего разрешения. – Она кивнула, в точности изобразив человеческий жест.
Будущее вызывало в нем энтузиазм. Сначала он обнаружил, что она и духом не догадывается о существовании Ядра, а теперь, привнеся дополнительную информацию, которая раньше была ей недоступна, они опровергнут эту ее нелепую и скандальную теорию. Да и убийства ему не пришлось совершить.
– У вас есть доступ ко всему? – спросила она.
– Не ко всему на свете, конечно. Я не подхожу под вселенский допуск.
Но материалы, которые вам смотреть не дозволялось, я раздобыть, бесспорно, могу. Именно этого и не хватало вашим исследованиям – человеческого вклада. Вы были вынуждены строить всю свою работу исключительно на собственных наблюдениях и наблюдениях других чужаков. Мы это можем изменить. – Он отжал руль – и компактный, прекрасно сконструированный экипаж на воздушной подушке покатился по непроходимому иначе склону. – Если вы, конечно, находите, что сможете со мной работать.
– На Тиофе я постоянно работала с одной вашей женщиной. Я посвятила свою жизнь изучению вашего вида. Так почему меня должно смущать ваше присутствие?
– Я ничуть не пытался умалить ваши заслуги. Просто трудно свыкнуться с мыслью, что вейс не боится человека. Ваши обычно бегут, едва нас завидев. Или, по крайней мере, отходят подальше с дороги. Впрочем, ведь вы – не среднестатистический вейс.
– Мне все так говорят.
Страат-иена грела мысль об открывающихся перспективах. Он уже планировал набеги на различные библиотеки.
– Мы эту вашу аналитическую программу задушим фактами – тогда она запоет по-другому. Мы ей загоним человеческую реальность по самый процессор.
– Послушайте себя. Вы к исследованию подходите так же, как к налету на позицию Криголита. Вот он, человеческий подход. У вас даже самые неподходящие аналогии – военные.
– Да это же просто манера речи, – оборонялся он. – Нельзя же из этого выводить, что таковы наши возвышенные общественные ценности. Они скатились со склона горы и заскользили к базе в паре метров над волнами, направляющимися в узкое горло бухты. Большая хищная рыбина хотела цапнуть слайдер, но сильно промахнулась.
– А что, если мы все это проделаем, и новая информация только подтвердит, а не опровергнет мои исследования?
– Не думаю, что так произойдет. – Он постарался придать голосу убедительность. – Ваши исследования были изначально предвзятыми из-за односторонности материала. А тут требуется противовес – и я вам его предоставлю.
А если нет, подумал он, то я всегда смогу вас заставить обо всем забыть.
Вышестоящие не были удивлены его просьбой об отпуске. Потеря командного модуля в дельте и последовавшая тяжелая акция по возвращению дельты измотали бы любого участника, не говоря уж об офицере, обремененном ответственностью за полевое командование. Просьба была удовлетворена без лишних слов.
Один лишь Коннер удивился, но высказать сержант ничего не мог. Несмотря на дальнее родство, Страат-иен по-прежнему оставался полковником, а Коннер – всего лишь сержантом. Он принял объяснение Страат-иена, что вейс и не подозревает о существовании Ядра, поскольку причин не доверять полковнику у него не было, и на время каждый из них пошел своей дорогой. Страат-иен попросил разрешения провести свой отпуск на базе Тамерлан – и получил его. Эта база была самым первым укреплением Узора на Чемадии – и теперь находилась далеко от арены настоящих боев и представляла собой относительно безопасное место. Они с Лалелеланг могли заняться там своими делами со сравнительным комфортом. Кроме того, на базе Тамерлан обслуживающего и технического персонала было куда больше, чем на базе Атилла. И историку-вейсу приятно было изредка увидеть и пообщаться с гивистамом, с’ваном или о’о’йаном.
В соответствии с ее запросами и под ее руководством он запросил материалы по самым разнообразным каналам связи, а также через подпространство вступил в контакт с рядом исследовательских источников на других планетах. Его высокий допуск позволял выходить на такие возможности, в которых было бы отказано человеку, стоящему ниже него в табеле о рангах. Коннер, например, ничего бы не добился по большинству вопросов.
Деятельность их сосредоточена была в основном в библиотеке базы – солидной и малолюдной пристройке к главному командному корпусу. По мере того как в совместными усилиями открытых ими файлах стал накапливаться весьма весомый материал, стекающийся отовсюду в ответ на запросы, Лалелеланг забила обо всех своих прежних колебаниях и отдалась радостному препарированию поступающих документов. И настолько она со своим напарником-человеком были этим поглощены, что совершенно перестали замечать взгляды и комментарии тех, кто не мог удержаться и – часто прямо в их присутствии – высказывался по поводу столь в высшей степени странного сработавшегося тандема.
Но ничто из потока новых материалов, добываемых Страат-иеном, не способно было доказать слабость теории Лалелеланг. Каждый факт, каждое сообщение, которые они загружали в ее аналитическую программу, казалось, только еще больше укрепляли позиции выдвинутых ею предположений. Неван начал уже беспокоиться… и размышлять над альтернативными решениями. Шла вторая неделя после того, как они начали обрабатывать накапливающуюся информацию, когда Страат-иен вдруг обнаружил нечто, что его заинтриговало. По крайней мере, позволяло отвлечься. Чувствительная к человеческим эмоциям и реакциям Лалелеланг быстро уловила, что он чем-то занят. Она не стала выспрашивать. Это было бы в высшей степени невежливо, а то и откровенно по-человечески. Если он намерен был с ней поделиться, то и сам рано или поздно рассказал бы. Она же, тем временем, занялась своими делами, которых было навалом.
Прошла еще неделя, и он решил поведать ей все. Поскольку ее человеческий язык был не хуже, чем его, и гораздо лучше, чем у большинства других людей, он посадил ее за управляемое голосом оконечное устройство, за которым все это время работал сам.
– Видите вот здесь? – Он привлек ее внимание к порции материала, высвеченного в тот момент на экране. Шея ее склонилась.
– Это результат прогонки одной из моих программ, но что-то я не узнаю корреляций.
– Смотрите внимательнее. Я этого не сфабриковал, чтобы сбить вас с толку. Перепроверьте, если хотите. Это реальность. Она эффективно управлялась с устройством, воспользовавшись для повторной обработки его данных своей основной программой. У нее это гораздо лучше получалось, чего, собственно, и следовало ожидать. Когда она закончила, все выстроилось в точности так же, как раньше у него. Ее тонкокостный череп повернулся в его сторону.
– Это, определенно, интересно. Вероятно, даже революционно. Но я отказываюсь видеть, как это связано с нашей текущей задачей.
– Попробуйте еще раз. Вам не кажется, что все это достаточно провокационно, чтобы продолжить?
– Я сказала, что сказала. Но это тупик. Дальше этого не проследишь.
По крайней мере, нам это не удастся.
Он выглядел мрачно удовлетворенным.
– Совсем наоборот. Представитель спроецированного здесь отклонения есть прямо здесь, на Чемадии. Она уставилась на него.
– Я не знала.
– А откуда вам знать? Да и мне откуда, раз уж на то пошло? Я не вхож во внутренние дела центрального командования.
– Я полагаю, – тихо сказала она, – что его здесь присутствие нацелено на проверку и поддержку разработки стратегии людьми и массудами?
– Да. По крайней мере, этого от них ждут. И это то, чем, предположительно, они и занимались все это время. – Он указал на экран. – Просто до сих пор никому в голову не приходило, что они могут затевать что-то еще. Никому. Как можно было об этом догадаться или даже просто представить себе такое – пока не поставишь вопрос правильно и ответ одним махом не высветится на экране. Вот оно – золотое зерно, зарытое в вашей программе. В поисках ответа на один аномальный вопрос, мы внезапно натолкнулись на другой. И, может быть, не менее значимый.
– Вы об этом серьезно говорите, правда?
Он резко указал в сторону экрана.
– Посмотрите на данные. Это ведь вы настаивали с самого начала, что если материалы, которыми пичкают вашу программу, правильные, то она не соврет.
– Это так. Но результаты всегда можно неверно истолковать.
– Согласен. Ну, и как вы истолкуете вот эти?
Она еще раз считала информацию с экрана и почувствовала себя неуютно.
– Я говорила вам: я не могу. Это же бессмыслица какая-то.
– Это потому, что вы мыслите, как представитель цивилизации Узора. А если взглянуть на это с точки зрения человека, то сразу бросаются в глаза несоответствия и неувязки. – Он приказал устройству погаснуть – и то послушно подчинилось.
– Я собираюсь договориться о встрече с вышеозначенной личностью. Не обязательно идти с ним на конфликт, потому что на данный момент мы располагаем только абстрактными данными. Но это слишком важно, чтобы это проигнорировать, даже если это и будет в ущерб остальной нашей работе. Вам же, конечно, нет ни смысла, ни причин, идти со мной.
– Нонсенс. – Она взъерошила перья. – Конечно же, я должна пойти с вами, как бы разрушительно ни отразилось это на моих собственных исследованиях.
– Но, если я прав и результаты корректны, то это связано с определенным риском.
Она издала свистящую трель, которая у вейсов означала смех.
– Это абсурд.
– Конечно. Такой же абсурд, как все результаты вашей программы.
– Ваша интерпретация этих результатов, – парировала она.
– О! – восторженно ответил он, – а ведь тон-то у вас почти враждебный. Совсем по-человечески.
– И не умоляйте – не обижусь.
– И шутки с’ванские. Может быть, Узор гораздо более интегрирован, чем думают его участники.
– Я отправлюсь с вами, – сказала она, сознавая, что проявила пусть минутное, но все равно непростительное нарушение правил хорошего тона, – но при условии, что вы пообещаете не пускаться на необоснованные обвинения. То, что мы здесь видим, есть не более чем ваша личная интерпретация некоторых в высшей степени сомнительных заключений.
– Знаю. И, возможно, я заблуждаюсь. Это слишком выходит из ряда вон.
Но за этим необходимо проследить, чтобы знать наверняка. Потому что это слишком многое затрагивает. – Видя, что любые дальнейшие попытки отговорить только возбудят в ней дополнительный интерес и даже сделают ее подозрительной, он с сожалением вынужден был уступить ее требованию. – Мы уйму времени провели, пытаясь опровергнуть одну теорию, – заключил он. – Будем надеяться, что для опровержение вновь возникшей нам хватит и нескольких минут.

Глава 11

Лалелеланг чувствовала себя гораздо неуютнее, чем Страат-иен, в лифте, опускающемся на нижний подземный уровень обитаемой части базы Тамерлан. Вероятно, из-за того, что происходили они от птиц, вейсы гораздо спокойнее чувствовали себя на верхних этажах и плохо переносили подземелья. Тем не менее она ничего не сказала, пока лифт не остановился и единственная дверь не отъехала вверх, освобождая проход. Она держалась поближе к нему, удивляясь только его безразличию к вызывающей клаустрофобию, тускло освещенной обстановке.
– Вот ведь вы люди какие, – тихо сказала она. – Можете бегать и прыгать, временно погружаться под воду, лазить по пещерам, вот только не летаете. Вы до смешного легко адаптируетесь.
– Приходится, – отозвался Страат-иен, продолжая сверяться со схемой, которую держал в руке. – Как специалист по Человечеству, вы должны быть знакомы с геологическими и метеорологическими причудами нашей эксцентричной планеты. Она не настолько приятна во всех отношениях, как другие миры, давшие жизнь цивилизациям.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43