Они работали только с запутанными, а порой и намеренно искаженными телевизионными передачами фактами. В отличие от него они не могли получить разъяснений от настоящего землянина. Несмотря на это он хранил молчание. Одно неосторожное слово могло погубить его. Но как часто ему хотелось опровергнуть ту или иную концепцию «экспертов»! Чад знал, что его друг живет в колонии, но Разговаривающий-на-Бегу ничего не говорил ему ни о ее размерах, ни о ее местонахождении. Чад с пониманием относился к сдержанности своего друга. Он внимательно выслушивал его, отдавая себе отчет в том, что любая попытка надавить на Разговаривающего может привести к тому, что скудный ручеек информации совсем исчезнет. В то же время Разговаривающий-на-Бегу чувствовал его жгучее любопытство и восхищался сдержанностью своего земного друга.— Если каким-то образом станет известно, что я встречаюсь и беседую с тобой, — сказал он однажды, — меня могут убить.— Мне казалось, что ты говорил, что вы не прибегаете к насилию, — заметил Чад.— О нет, мы верим в насилие, но только в терапевтическом, абстрактном смысле: в искусстве, музыке, разговорах. Физический контакт с другой особью запрещен, не считая, конечно, совокупления и других особо оговоренных случаев. Это не будет расценено как насилие или убийство, скорее как очищение. Мне бы не хотелось, чтобы меня «вычистили».— Да уж, — задумчиво произнес Чад. — А не захотят ли они в таком случае «вычистить» и меня?— Интересный вопрос, — положение ушей Разговаривающего указывало на внутренний спор. — Философские и моральные барьеры, которые для этого нужно преодолеть, очень велики. К тому же тебя будут искать твои родители.— Необязательно. Они могут подумать, что я утонул в озере или упал со скалы.— Но мой народ думает по-другому. Чад обдумал его слова:— Сколько еще, ты думаешь, вы продержитесь?— Продержимся? — иногда обороты речи Чада ставили Разговаривающего в тупик.— Ну, сколько вы сможете держать свое присутствие на Земле в секрете?— Решения принимает Совет Старейшин и администрация Нор, а не я. Ты — единственный человек, который знает о нашем существовании. Мы храним тайну нашего присутствия вот уже полвека.— А почему ты рассказал мне о колонии?— Не мог же я вечно молчать. Ты вполне разумен и раньше или позже предположил бы, что я не могу существовать в одиночку.— Может так, а может и нет. Может я оказался бы настолько глуп, что поверил, если бы ты сказал, что ты эдакий космический отшельник.— Это вопрос для философов. Смотри! — Разговаривающий указал рукой на ручей.Два молодых оленя направлялись к воде, но заметив незнакомых живых существ, в нерешительности остановились. Из леса донесся слабый звук то ли упавшей шишки, то ли хруст ветки под лапой кролика. Олени сорвались с места и стремглав унеслись прочь.— Самка и ее детеныш, тоже самка, — прокомментировал происшествие Квози.Чад с сомнением посмотрел на него:— Как ты определяешь пол животного на таком расстоянии?— Не знаю, это получается само собой, — и Разговаривающий повернулся к Чаду. — Мы еще никогда не говорили с тобой о совокуплении.— О совокуплении?— О сексе, о половых сношениях, о процессе воспроизводства. Мы многое о вас знаем, но эта тема недостаточно широко освещается в ваших передачах. Скажи мне, пожалуйста, Чад, сколько раз в день ты обычно совокупляешься?Его друг смотрел куда-то в сторону. С удивлением Разговаривающий-на-Бегу отметил изменение цвета его лица:— Я тебя оскорбил?— Нет, просто я еще этим ни разу не занимался.— Чем этим?— Да совокуплением, черт возьми!— Значит, я все-таки оскорбил тебя. Но ты выглядишь сексуально зрелым. У тебя что-то повреждено?— О черт, ничего у меня не повреждено! Просто, насколько я понимаю, мы развиваемся не так как вы. Я имею в виду, что в физическом отношении все в порядке, а вот в эмоциональном… Не говоря уже о социальном аспекте. А сколько раз в день это делаешь ты? — агрессивно спросил Чад.— Это зависит от загруженности дня. Нормальная частота для моего возраста и положения около девяти-десяти раз.— В день? — глаза Чада чуть не выскочили из орбит.— Ну да, — Разговаривающий-на-Бегу был удивлен реакцией своего друга. — Для вас это ненормально?— Насколько я понимаю, в общем-то, да, — Чад поколебался и неуверенно переспросил: — Каждый день?— За исключением дней медитации и дней отдыха. Тогда активность может быть выше или ниже, каждый решает сам.— Как же у вас остается время на что-нибудь еще?— Это не занимает много времени. На копуляцию уходит в среднем от двух до шести минут.— Ну тогда еще ладно, — по каким-то непонятным для Разговаривающего причинам его друг слегка успокоился.— Еще одно различие между нами, — понимая, что эта тема неприятна для Чада, Разговаривающий-на-Бегу решил поговорить о чем-нибудь другом. — А что ты думаешь о войнах?— Странно, что ты заговорил об этом после секса.— Почему? Ведь эти понятия тесно связаны друг с другом.— Почему ты хочешь об этом поговорить?— Потому что мы находим по меньшей мере странным и противоречивым то, что разумные, технически высокоразвитые народы сражаются друг с другом. Древние Квози тоже постоянно жестоко сражались, но это было очень давно. По мере того, как наша раса развивалась, были найдены другие способы контроля за численностью населения. У нас сублимация насилия считается самым полезным времяпровождением. А все ваши попытки пойти по этому пути просто смешны. Например, ваши телевизионные передачи показывают насилие, но в приглаженном виде, поэтому их терапевтическая ценность равна нулю. Хуже того, в действительности эти передачи провоцируют людей на реальное насилие.— Телевидение создано не для терапевтических целей, — возразил Чад. — Оно предназначено для отдыха и развлечений. И все.— Чем больше я о вас узнаю, тем меньше я вас понимаю. Ведь эти войны не приносят пользы и только замедляют рост численности населения планеты.— Не говоря уже о том, что погибают люди, — пробормотал Чад.— Да, конечно, — Разговаривающий-на-Бегу поднялся и начал бросать гладкие камушки в воду. Чад никогда не видел, чтобы кто-нибудь был так искусен в этом. Дополнительные пальцы явно помогали ему.— Я вижу, ты не понимаешь элементарного психологически обоснованного понятия — если насилие в определенном количестве подается в форме развлечения с резким осуждением его, межличностное насилие исчезнет.— Думаю, люди не понимают этого. — Чад поймал себя на том, что внимательно рассматривает своего друга: нежный мех и хрупкие руки, задумчивые глаза и длинные уши. — Трудно даже представить себе, что вы когда-то сражались. Ты не похож на убийцу и уж, наверняка, не знаешь, как это делается.— Внешность обманчива. Мне кажется, в вашем языке есть такое выражение.Внезапно он резко подпрыгнул, и его лицо приобрело яростное выражение Квози Четвертой Империи с фрески уважаемого художника Пересыпающего-мелкий-Песок: выкатившиеся из орбит глаза, уши загнуты назад, лицо перекошено, зубы оскалены. Левая рука вытянулась вперед, пальцы изогнулись таким образом, что ногти стали похожи на когти. Правая нога с огромной ступней обозначила резкий мощный удар по голове Чада. Все это было проделано без единого звука, в манере древних Квози.А вот Чад не молчал. Увидев огромную ногу перед своим лицом, он издал пронзительный вопль. Достигни этот удар своей цели, его череп был бы уже размозжен.Разговаривающий-на-Бегу как ни в чем не бывало стоял с ним, поправляя свой костюм. Его лицо было таким же вежливым, как и раньше.В первый момент нападения Чад чуть было не упал. Теперь он прочно стоял на ногах и пытался взять себя в руки, понимая, что только что был на краю гибели.В голосе Разговаривающего не было и намека на самодовольство:— Прошу простить меня. Я испугал тебя. Но я решил, что слова не убедительны, а демонстрация будет гораздо эффектнее.— Да уж, куда больше, — проговорил Чад. — Что это было?— Один из многих приемов древнего воинского искусства. Много веков назад эти удары достигали своей цели. А вот с помощью вот этого, — он указал на небольшой металлический предмет, прикрепленный к поясу, — я бы мог перерезать тебе горло. До тех пор, пока мы не обнаружили всю незрелость психологических обоснований нашего поведения, кровопролитие доставляло нам удовольствие.— Но вы больше не сражаетесь.— Это искусство мы превратили в танцы и способ невербального общения. С помощью подобных движений можно очень многое выразить. Прикосновение к телу собеседника будет расценено как страшное оскорбление. Суть состоит в приближении без касания.— А как реагирует тот, кого коснулись?— Он испытывает огромное смущение за другого. Ты даже представить себе не можешь страдания того, кто нанес такое оскорбление.— А если я тебя ударю?— Думаю, ты не сможешь. Твоя реакция оставляет желать лучшего.— Но если бы ты стоял ко мне спиной? Ты бы ответил мне ударом на удар?— Только если бы моя жизнь была в опасности. Если же нет, я просто уйду, и мы больше никогда с тобой не увидимся. Я больше не смогу считать тебя разумным существом. Ты подтвердишь своим поведением мнение некоторых наших ученых о ширазянах.— Что-то в этом роде я и думал. Неудивительно, что ваши Старейшины так опасаются контакта. Если мое правительство или какое-нибудь другое решит уничтожить вас, вы не сможете отразить удар.— Нет, сможем. Вспомни, я говорил о том, как буду действовать, если в опасности будет моя жизнь. Но в этом сражении не будет настоящей победы — если мы проиграем, то на этом все закончится. Если победим, то не сможем больше смотреть друг на друга. Мы потеряем или наши жизни или наши души, в любом случае победа будет не за нами. Вот почему Старейшины боятся контакта.— Но не сможете же вы всегда прятаться?— До сих пор это получалось. Жизнь под землей — не самый лучший выбор, но большинство с ним согласны. По мере того, как мы совершенствуем и расширяем Норы, жизнь становится все лучше. Если то, что ты говоришь об этом районе правда, у нас в запасе есть несколько столетий. Совет считает, что мы сможем скрываться столько, сколько это будет нужно.— Но не от меня.— Да, не от тебя.— Но ведь я смогу тебя выдать, — Чад внимательно рассматривал реку. — Я могу обо всем рассказать.— Наверное, — как обычно выражение лица Разговаривающего не изменилось. Было что-то жуткое в разговоре с существом, которое никогда не улыбалось, никогда не хмурилось. Только его уши находились в постоянном движении. — Но ты этого не сделаешь.— Откуда ты это знаешь? Почему ты так в этом уверен?Разговаривающий-на-Бегу взглянул на него большими грустными глазами.— Потому что я тебя знаю.— Люди могут совершать непредсказуемые поступки. Мы часто действуем по первому побуждению.— Ты потом будешь проклинать себя всю жизнь. Вряд ли тебе этого захочется.— Я тоже так думаю, — Чад поднялся и кивнул в сторону камышовых зарослей. — Что, если мы снова поищем там лягушек? XI Встречи стали обычными.И вот однажды Разговаривающий явился в костюме, которого Чад еще никогда не видел. Вместо знакомого ему костюма инженера, выдержанного в коричневых и желтых тонах, на Разговаривающем был изумрудно-зеленый комбинезон в розовых и черных крапинках. Шарфы и серьги, как и обычно, были со вкусом подобраны в тон. В качестве маскировочного костюма он не выдерживал никакой критики, но тем не менее новая модель поражала воображение. Впрочем изменения коснулись не только одежды. На лице и руках Разговаривающего были выбриты новые узоры.Над каждым ноготком пальцев рук и ног мастерски поработали ножницы.— У тебя что, свидание? — спросил Чад, как только увидел друга. — Ты выглядишь потрясающе.Разговаривающий-на-Бегу протянул руку, чтобы ответить рукопожатием на приветствие друга. Затем легким движением прикоснулся ладонью к его лицу.Они направились к лагерю, где уже стояла палатка.— Что ты принес мне на этот раз? — как всегда Разговаривающий-на-Бегу был нетерпелив после долгой разлуки с другом. Впрочем, Чаду он казался таким же бесстрастным, как и раньше.— Поищи. Посмотрим, что ты найдешь, — Чад не улыбался. Хотя Разговаривающий и понимал значение улыбки, все же ему было неприятно видеть обнаженные зубы. Чад постоянно следил за собой.Разговаривающий нашел несколько пластиковых пакетов и быстро вскрыл их. В его ладонь посыпались маленькие коричневые предметы.— Что это? — он поднес ладонь к лицу, — Они пахнут другими лесами.— Орехи. Такие здесь не растут. Ты уже видел арахис, а остальные будут для тебя новинкой.Разговаривающий-на-Бегу внимательно осмотрел каждый орешек, прежде чем положить их в рот.— Это просто замечательно, — сказал он, опустошив полный пакет. — Впрочем, все, что ты приносишь очень вкусно. Мы надеялись найти хоть что-нибудь съедобное на Ширазе, но никак не ожидали столкнуться с таким разнообразием. — Он издал высокий свист, что, как знал Чад, означало вздох.— Тяжело осознавать, что я не могу поделиться ничем из этих деликатесов со своими друзьями.— Ты ведь не один в таком положении. Ничего из того, чем ты со мной делишься, я не могу никому даже показать. Это чертовски неприятно. Ведь наши цивилизации могли бы многим поделиться друг с другом, хотя бы в сельском хозяйстве. А вы могли бы заняться деревьями.— Между Квози и деревьями всегда были глубокие духовные отношения. Нам было очень приятно узнать, что ваши деревья такие же, — сказал Разговаривающий и взял в руки большой изогнутый орех. — Как он называется?— Бразильский орех.Разговаривающий-на-Бегу положил его в рот и с наслаждением задвигал челюстями.— Прекрасно, — он вгляделся в глубь палатки. — А ты захватил бутерброды с тунцом?— Конечно.— Наши инженеры обсуждают возможность строительства подземного канала от Норы семь к реке. Если проблема будет решена, мы сможем заняться разведением рыб. Исследовательские группы пробовали местную рыбу и нашли ее питательной и вкусной, как и все на вашей планете, хотя нам и не очень нравится мясо крупных животных. Благодаря тебе я знаю, что они правы. Но рыбы великолепны, и пресноводные и морские.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41