hansgrohe focus 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 





Аркадий Фидлер: «Тайна Рио де Оро»

Аркадий Фидлер
Тайна Рио де Оро



OCR & SpellCheck: Zmiy
«Тайна Рио де Оро»: Географгиз; Москва; 1958
Аннотация Эта книга рассказывает об увлекательном путешествии в лесных дебрях бразильского штата Парана известного польского натуралиста и писателя Аркадия Фидлера. Живо описаны в книге богатейшая природа этого уголка Латинской Америки и жизнь населяющих его индейских племен. Аркадий ФидлерТайна Рио де Оро ЧАСТЬ I. НА МАРЕКУИНЬЕ ПРЕДОСТЕРЕЖЕНИЕ ИЛИ УГРОЗА? Я повышаю голос, чтобы перекричать шум, поднятый попугаями, которые только что прилетели пестрой стайкой и расселись на ветвях ближайшего дерева пиниоро Местное название пинии, или итальянской сосны.

:— Мне хотелось бы посетить лагери индейцев на Марекуинье! — говорю я Априсито Ферейро.— Сеньор хочет посетить лагери индейцев на Марекуинье? — протяжно повторяет Ферейро, окидывая меня неприязненным взглядом. — Это невозможно!Ферейро — правительственный чиновник по опеке над индейцами короадо, проживающими в долине реки Иваи в бразильском штате Парана. Резиденция этого» опекуна» находится у входа в большую колонию Кандидо де Абреу, которая возникла на недавно раскорчеванных пространствах приивайских лесов и является в этой местности наиболее выдвинутым на запад форпостом «цивилизации». Вот уже несколько месяцев наша зоологическая экспедиция охотится в величественных лесных дебрях вокруг Кандидо де Абреу и добывает для польских музеев различные экспонаты местной фауны. Теперь пришла пора отправиться еще на несколько десятков километров дальше на юго-запад: посетить лагери индейцев на Марекуинье и организовать там, в лесах, охоту на крупного зверя. Однако я встречаю неожиданное препятствие: Априсито Ферейро — бразилец, от имени правительства штата осуществляющий функции «директора индейцев», — не желает, чтобы мы ехали туда. В его глазах загораются злые огоньки, когда он повторяет твердым голосом:— Это невозможно!Меня удивляет такая недружелюбность. Другие бразильцы в общем предупредительны и вежливы. Разъясняю «директору», что мы собираемся охотиться на тапиров и ягуаров на берегах Марекуиньи: там они не редкость. Разумеется, индейцы будут вознаграждены за право охотиться на их территории. Но Ферейро неуступчив! На Мерекуинье, — уверяет он, — нам грозят большие опасности. Климат там исключительно неблагоприятный, свирепствуют смертоносные формы малярии.В подтверждение этих слов Ферейро указывает на одну из стен своего дома, возле которой сложены большие пакеты и ящики с медикаментами.Я вспоминаю все, что слышал в колонии о «честности» Ферейро: поговаривали, будто он кладет в свой карман немало денег, нелегально продавая окрестным поселенцам казенные медикаменты, предназначенные для индейцев. Может быть, опасение, что я могу раскрыть все эти мошенничества, и является причиной его возражений против задуманной мною экспедиции на Марекуинью?— Никто из нашей группы не боится болезней! — отвечаю ему. — У меня есть хорошая походная аптечка…В это время просыпается прирученный попугай маракана, дремавший на жерди под крышей. Словно зараженный возбуждением своего хозяина, он поднимает отчаянный крик и хлопает крыльями. Ферейро быстро хватает попугая и вышвыривает его во двор.— Не знаю, известно ли сеньору, — продолжает Ферейро, что короады, особенно на Марекуинье, всегда отличались неспокойным нравом. Лет пять назад дело дошло до кровавого бунта, который нам пришлось показательно подавить. Тогда было пролито немало крови, но и до сих пор на Марекуинье нет надлежащего спокойствия. Иной вопрос, поехать куда-нибудь еще, скажем, в другие индейские резервации — туда можно. Но на Марекуинью… Это было бы безумием, сеньор!— Эти индейцы восстали не против меня, — улыбкой скрывая намек, отвечаю я, — и не мы «показательно» подавляли их…Наступает неприятное молчание. Я начинаю сожалеть, что вообще пришел сюда. Ферейро не спускает с меня испытующего взгляда и, переводя разговор на совсем другую тему, грубо спрашивает:— С какой целью, прошу сообщить мне, с какой, собственно, целью, сеньор, вы прибыли в эти места?— Большинство людей в колонии Кандидо де Абреу, — принимая вызов, парирую я выпад Ферейро, — точно знают это: я прибыл, чтобы заняться вопросом о ваших бразильских сокровищах…Я не ожидал, что мои слова так подействуют на Ферейро. Он изумлен, в нем пробуждается недоверие, снова в глазах горят зеленые огоньки. С оттенком явной враждебности Ферейро спрашивает:— Какие сокровища? Не понимаю!Через открытые двери дома виден лес. На опушке, не дальше чем в ста шагах отсюда, на берегу речки Убасиньо, стоит огромное дерево сумауба. На его крону только что опустились самые необычайные местные птицы — туканы. У них большие, словно нарочно приделанные, похожие на карнавальные носы, клювы. Птицы подняли невообразимый шум.— Вот одно из сокровищ вашей природы, которые мы здесь собираем! — весело говорю я, показывая на стаю туканов.Ферейро утвердительно кивает головой.— Понимаю, — говорит он, — вы натуралист?Напряженность спала. Мы следим за забавной игрой птиц, но через минуту туканы перелетают в глубь леса.— Известна ли вам, сеньор, история немца Дегера из Понто Гросси? — помолчав спрашивает Ферейро.— Кое-что…— Дегер был слишком любопытен и пронырлив. Несмотря на предостережение, он отправился на Марекуинью. Это было два года назад. Он погиб. Его убили.— Но, кажется, вовсе не индейцы!— Это правда. А все же он погиб, так как был слишком любопытен…Ферейро говорит таким тоном, что нельзя понять — предостережение это или скрытая угроза.Когда я покидаю его дом, выброшенный во двор попугай снова начинает орать: «Корра, корра!», что по-португальски означает: «Беги, удирай!».После столь неприятного разговора с «директором индейцев» перспектива экспедиции на Марекуинью тускнеет и я уже собираюсь отказаться от своего замысла, но вдруг все резко меняется. Мы завязываем знакомство с Томашем Пазио, польским колонистом с реки Байле, протекающей вблизи Кандидо де Абреу. Веселый, смелый колонист-пионер, человек с открытой душой, он знает всех индейских старшин, дружит с вождем Моноисом с Марекуиньи, бывает у него в гостях. О Ферейро и его странных предостережениях Пазио отзывается с презрением:— Этот Ферейро известный мошенник! — говорит он. — Приехал сюда, чтобы поскорее разбогатеть за счет индейцев.— Но если это известный мошенник, то его должны выгнать, отстранить от должности!— Выгнать? На его место придет другой жулик, еще похуже. Да и кто его выгонит? Те, что в Куритибе, в правительстве штата? Так ведь это приятели Ферейро! Все они такие же, как он, и отлично знают, кого послали сюда. В верхах сидит сплоченная шайка негодяев и бездельников, которые поддерживают друг друга и безжалостно грабят страну. Когда они в достаточной мере поживятся, приходит так называемая революция, и другие подобные им жулики подбираются к той же самой кормушке. Мы находимся в тисках алчных паразитов, страна все больше беднеет и из этого заколдованного круга нет выхода!— Неужели действительно нет выхода?— А черт его знает! Чтобы стало лучше, надо изменить всю систему управления.— Вот то-то!— Но как ее изменить, когда сами эксплуатируемые массы совершенно пассивны?Забившийся в глухомань этих лесов, Томаш Пазио знает все местные беды и заботы, зато имеет весьма отдаленное представление о том, что происходит в бразильских городах. А именно там массы, о которых он говорит, все больше начинают понимать, в чем причина их нужды и как от нее избавиться.— Ферейро, — возвращаясь к прерванному вопросу, говорю я, — вспоминал о случае с Дегером, отправившимся на Марекуинью. Что это за история?— О, история довольно загадочная.— А зачем Дегер вообще лез туда?— Он, кажется, искал какую-то золотоносную речку, которая протекает где-то вблизи Марекуиньи и будто бы таит в себе сказочные богатства. Во всяком случае убили его не индейцы.— А Ферейро тогда был уже «директором индейцев»?— Был! — Пазио хитро прищуривает один глаз, угадывая мою мысль. — И не исключено, что он приложил руку к этой грязной афере.Колонист смеется, нежно похлопывая по кобуре своего огромного пистолета, прикрепленного к поясу, и говорит:— Будем начеку!.. РАНЧО ФРАНСИСКО ГОНЗАЛЕСА Четыре недели спустя после этого разговора, в середине февраля, мы добираемся до реки Иваи и останавливаемся в ранчо Франсиско Гонзалеса, расположенном в 20 километрах юго-западнее колонии Кандидо де Абреу. У хозяина, молодого бразильца, несколько диковатый, но не отталкивающий облик лесного человека (по-местному «кабокле»). Он радушно встречает нас и уступает часть своего убогого ранчо. Вместе со мной в экспедиции участвуют: Томаш Пазио, как всегда веселый и жизнерадостный; Антоний Вишневский, мой энергичный друг из Польши, лесник и замечательный зоолог нашей экспедиции; Михал Будаш, сын польского колониста из Кандидо де Абреу, помощник Вишневского и ловкий препаратор шкурок и, наконец, его брат — Болек Будаш, наш четырнадцатилетний повар.Дом Франсиско Гонзалеса построен в долине реки, но не у самой воды. Надо пройти еще несколько сот шагов по тропинке в зарослях, чтобы достичь берега Иваи — реки, хорошо известной польским колонистам.Пути, которыми шло открытие различных территорий земного шара, привели к тому, что преобладающее большинство рек, особенно в тропиках, люди скорее и более детально обследовали в устьях, в нижнем их течении — ближе к морю, — нежели у истоков. Но Иваи является исключением. Река эта берет свое начало в густо населенной части бразильского штата Парана, на так называемой Паранской возвышенности, колонизированной уже несколько десятков лет назад. Иваи вначале течет в северо-западном направлении, через старые колонии Кальмон и Терезина, потом постепенно отклоняется к западу, пересекая еще девственный край. Уже там, где раскинулась колония Апукарана, царят нетронутые леса, а колония Кандидо де Абреу, лежащая в 20 километрах дальше на запад (не на самой Иваи, а на ее притоке Убасиньо), — это последний на пути нашей экспедиции населенный пункт колонистов. Вокруг него и несколько дальше, забравшись в лесную глушь, кое-где еще живут немногочисленные кабокле, но на южном берегу Иваи кочуют только индейцы племени короадо.Дальше на запад — гигантские, безлюдные неведомые заросли, тянущиеся на сотни километров до реки Параны и Матто Гроссо. Через эти непроходимые дебри, полная быстрин и водопадов, такая же малоизведанная как и окружающие ее леса, несет свои воды река Иваи.Вскоре после первой мировой войны известный польский орнитолог Хростовский, автор интересной книги «Парана», вместе с д-ром Ячевским и Борецким совершил на лодке вниз по Иваи смелую экспедицию. На обратном пути Хростовский умер (его скосила малярия), Ячевскому удалось спасти ценные коллекции и доставить их в Польшу. Борецкий поселился в Кандидо де Абреу и живет там до сих пор. Коллекции Хростовского находятся в Государственном зоологическом музее в Варшаве, а д-р Ячевский в качестве профессора Варшавского университета приумножает сегодня славу польской науки.Когда мы прибыли к Франсиско Гонзалесу, нас ослепило великолепное зрелище. Заходящее солнце освещало горы на противоположном, южном, берегу реки. Это невысокие горы, скорее холмы, но очень изрезанные и крутые; они находятся уже на индейской территории; их покрывает густой дремучий лес. Когда солнце спускается к горизонту, вершины гор вспыхивают таким интенсивным фиолетовым светом, что он просто ошеломляет. Пылающие горы и леса как бы несут нам дружественный привет.Картина полна чарующей красоты. Наблюдая ее, легко можно забыть, что в глубине леса два года назад произошло мрачное и загадочное происшествие, а пять лет назад разыгралась великая трагедия индейского племени.Томаш Пазио подходит ко мне, обводит взглядом раскинувшуюся перед нами широкую панораму индейской территории. Он в хорошем настроении и спрашивает меня:— Знаете ли вы, где Марекуинья впадает в Иваи?Вопрос явно риторический, так как я, конечно, не знаю этого. Впрочем Пазио сам выручает меня своим ответом. Он протягивает руку на запад, в сторону солнца, и улыбаясь говорит:— Вон там, в той стороне. На ширину одной ладони вправо от солнца. Каких-нибудь 5 километров отсюда.— Это уже недалеко, — с удовлетворением отвечаю я.Пазио две недели назад встретил Моноиса, Капитона По-португальски «капирао». Так во многих местах Бразилии именуют начальников индейских лагерей, состоящих обычно из 5 — 30 семей. В разговорной речи «капирао» означает «вождь». Капитон всегда индеец в отличие от «директора индейцев», который преимущественно бывает белым правительственным чиновником. — Прим. автора.

, или вождя индейцев, на Марекуинье и сторговался с ним. Узнав о моих замыслах, Моноис не только охотно пригласил нас к себе, но и сам пожелал принять участие в нашей экспедиции, разумеется, за соответствующее вознаграждение и на условиях щедрого раздела дичи, добытой на его территории. Кроме того, Пазио договорился, что в назначенный день Моноис и еще двое индейцев прибудут на лодках к ранчо Франсиско Гонзалеса и отвезут нас и наше имущество в свой лагерь. Помимо индейцев, я взял в сотрудники еще четырех самых способных местных охотников бразильцев, имеющих хороших собак для охоты на крупного зверя. Таким образом мы и обосновались на ранчо Гонзалеса. Завтра должны явиться бразильцы, а через четыре дня — индейцы.— А где, собственно, находится лагерь индейцев на Марекуинье? — спрашиваю Пазио.Он вытягивает обе руки в юго-западном направлении:— Кажется, не ошибаюсь. На две ладони влево от солнца. Там — за той самой большой горой.— Далеко ли это отсюда?Вопрос застает Пазио врасплох. Он откровенно признается:— Черт его знает! Километров двадцать, возможно и все тридцать…Пазио был там уже несколько раз, но точно определить расстояние не может:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18


А-П

П-Я