Рускинсон на грани обморока. Видя улыбку Лускуса, его черный монокль,
так и рисуешь мысленно образ пирата, который только что захватил испанский
галеон, груженный золотом.

Старик, глядя все так же в перископ, говорит:
- А вон Мариам ибн-Юсуф, египетская дикарка, о которой ты мне
рассказывал. Плывет, как Сатурн, с отчужденным царским, холодным видом,
несет на голове одну из этих шляпок, от которых обезумели модницы: здесь
подвешено, здесь закручивается, тут все цвета радуги. Кольца Сатурна? Или
нимб?
- Она прекрасна, она была бы чудесной матерью моих детей, - говорит
Чиб.
- Аравийская цыпа. У твоего Сатурна две луны - мать и тетка. Дуэньи!
Ты говоришь, стала бы доброй матерью? Превосходной женой? Она умна?
- Не уступает умом Бенедиктине.
- Тогда дерьмо. Как и где ты их находишь? Ты уверен, что влюблен в
нее? За последние полгода ты влюблялся в двадцать женщин.
- Я люблю ее. Это настоящее.
- До тех пор, пока не встретил следующую. Разве ты можешь любить
что-то, кроме своих картин? Бенедиктина собирается сделать аборт, верно?
- Да, если я не сумею отговорить ее, - отвечает Чиб. - Если честно, я
больше не испытываю к ней ничего, даже малейшей симпатии. Но она
вынашивает моего ребенка.
- Дай-ка я взгляну на твой лобок. Нет, ты все-таки самец. А то я
усомнился на секунду, уж так ты раскудахтался по поводу ребенка.
- Ребенок - это чудо, способное поколебать секстильоны неверных.
- Даже и не знаю, что можно возразить. Но разве ты не в курсе, что
дядя Сэм прожужжал нам все уши, ведя пропаганду за снижение рождаемости.
Ты как с неба только что свалился.
- Дед, мне пора идти.
Чиб целует Старика и возвращается в свою комнату, чтобы закончить
последнюю картину. Дверь по-прежнему отказывается узнавать его, и Чиб
звонит в госоргановскую мастерскую, где ему отвечают, что все специалисты
на Фестивале народного творчества. Он покидает дом в полном бешенстве.
Флаги пузырятся, воздушные шарики трепыхаются под напором искусственного
ветра, усиленного по случаю праздника, а около озера играет оркестр.
Старик наблюдает в перископ за удаляющимся Чибом.
- Бедный малый! Его боль становится моей болью. Он хочет ребенка, и у
него внутри сердце разрывается, потому что бедняжка Бенедиктина собирается
сделать аборт. Отчасти его страдание вызвано тем, что он, сам того не
сознавая, ставит себя на место обреченного младенца. Его собственная мать
делала бесконечные - ну, скажем, многочисленные аборты. Только благодаря
Божьему провидению он не стал одним из тех выкидышей, частицей небытия. Он
хочет, чтобы этому ребенку тоже повезло. Но что он может сделать? Ничего.
Есть еще одно чувство, его разделяют вместе с ним очень многие в этом
мире. Он сознает, что запутался в жизни или что-то ее искорежило. Каждый
думающий человек сознает это. Даже самоуверенные мещане и пустоголовые
болваны понимают это подсознательно. Но ребенок, это прелестное создание,
эта чистая незапятнанная душа, неоперившийся ангел, несет в себе новую
надежду. Возможно, он не запутается. Возможно, он вырастет и станет
физически здоровым, уверенным, разумным, добродушным, щедрым, любящим
мужчиной или женщиной. Он не будет похож на меня или соседа за стеной -
обещает себе гордый, но испытывающий тревогу родитель. Чиб думает именно
так и клянется себе, что его ребенок будет другим. Но как и все остальные,
он обманывается. У ребенка одна мать и один отец, но миллиарды тетушек и
дядюшек. Не только те, кто приходятся ему современниками, но и мертвые
тоже. Даже если бы Чиб скрылся в пустыню и воспитал ребенка сам, он
передал бы ему свои неосознанные предрассудки. Ребенок вырастет с
убеждениями и взглядами, о которых отец даже не подозревал. Более того,
выросший в изоляции ребенок превратится в поистине диковинное человеческое
существо. А если Чиб станет воспитывать ребенка в нашем обществе, тот
неизбежно воспримет по меньшей мере какую-то часть убеждений и взглядов
своих ровесников, учителей и... устанешь всех перечислять. Так что забудь
об этом, Чиб, тебе не сотворить нового Адама из своего удивительного
ребенка со всеми его скрытыми талантами и задатками. Если он вырастет,
сохранив хотя бы наполовину здравый ум, это произойдет потому, что ты
вложил в него любовь и воспитание, ему повезло с людьми и средой, в
которой он рос, а также ему выпало счастье получить в наследство
правильное сочетание генов. Это означает, что сейчас участь твоего сына
или дочери - бороться за себя и любить.

ЧТО ДЛЯ ОДНОГО КОШМАРНЫЙ СОН, ТО ДЛЯ ДРУГОГО - БЛАЖЕННЫЕ ГРЕЗЫ
Говорит Старик:
- Я беседовал с Данте Алигьери буквально на днях, и он рассказал мне,
что шестнадцатый век был сущим адом с его глупостью, жестокостью,
извращенностью, безбожием и откровенным насилием. Посетив девятнадцатый
век, он забормотал что-то невнятное, тщетно подыскивая подходящие
обличительные определения. Что до нашей эпохи, то в результате визита у
него так подскочило давление, что мне пришлось сунуть ему таблетку
успокоительного и отправить обратно с помощью машины времени в
сопровождении медсестры. Она была очень похожа на Беатриче, так что,
наверное, послужила для него самым лучшим лекарством - кто знает.
Старик хихикает, вспомнив, как Чиб, когда был мальчиком, воспринимал
все за чистую правду, когда дед описывал ему своих гостей из прошлого,
таких выдающихся людей, как Навуходоносор - царь пожирателей травы; Самсон
- обрушиватель храмов бронзового века и бич филистимлян; Моисей, который
украл бога у своего тестя в Кените и всю жизнь боролся против обрезания;
Будда - самый первый битник; Сизиф-не-липнет-мох, взявший отпуск от
катания своего камня; Андрокл и его приятель Трусливый Лев из страны Оз;
барон фон Рихтхофен, Красный рыцарь Германии; Беовульф; Аль Капоне;
Гайавата; Иван Грозный и сотни других.
Наступил момент, когда Старик встревожился, решив, что Чиб путает
вымысел с реальностью. Ему очень не хотелось признаваться мальчику, что он
сочинил все эти удивительные рассказы главным образом для того, чтобы
познакомить его с историей. Это было все равно что сказать мальчику: на
свете нет никакого Деда Мороза.
Но потом, разоблачая себя неохотно перед внуком, он вдруг заметил
едва скрываемую насмешливую улыбку на его лице и понял, что наступила
очередь Чиба поморочить голову своему деду. Чиб с самого начала
воспринимал все как сказку, или же с течением времени докопался до сути и
не был потрясен своим открытием. Итак, оба посмеялись вволю, и Старик еще
не раз рассказывал внуку о своих гостях.
- Машины времени не существует, - говорит Старик. - Нравится тебе или
не нравится, Чиви - охотник за горностаевой белизной, а придется жить в
этом, твоем времени.
Машины делают свою работу на коммунальных установках в тишине,
нарушаемой лишь пощелкиванием электронных надсмотрщиков. Огромные трубы на
дне океана всасывают воду и донный ил, другие трубы перекачивают их
автоматически на десять производственных горизонтов Лос-Анджелеса. Там
неорганические вещества становятся энергией, которая затем становится
основой пищевых продуктов, напитков, лекарств, предметов материальной
культуры. Сельское хозяйство и скотоводство почти отсутствуют за пределами
городских стен, но это ни в коей мере не приводит к недостатку продуктов.
Искусственное, но абсолютно точное копирование органического состава, так
что какая нам разница?
Больше нет ни голода, ни нужды, разве только среди добровольных
изгнанников, что бродят в лесах. Продукты и товары доставляются в Пандоры
и выдаются всем обладателям пурпурной карточки. Пурпурная карточка.
Эвфемизм, изобретенный газетчиками и фидеорепортерами, в нем улавливается
отблеск царской мантии и божественного права. Права, дарованного уже
только за сам факт твоего рождения.
С точки зрения других эпох наше время показалось бы бредовым
кошмаром; тем не менее у нас есть преимущества, им неведомые. Чтобы
население не превратилось в текучую, ни к чему не привязанную массу,
огромное жилое образование разбито на небольшие общины. Человек может всю
свою жизнь прожить в одном месте, не чувствуя необходимости куда-то идти
для того, чтобы доставать себе что-то необходимое. Это сопровождается
неким провинциализмом, присущим малым городам, узкими патриотическими
настроениями, враждебностью ко всему чужому. Отсюда кровавые стычки между
бандами подростков из разных городов. Отсюда бесконечные ядовитые сплетни.
И настойчивое навязывание всем окружающим местных нравов.
В то же самое время житель маленького города имеет фидеовизор,
который дает ему возможность наблюдать события в любой части земного шара.
Вперемешку с ерундой и пропагандой, которая, по мнению правительства,
служит на пользу людям, в его распоряжении бесконечное количество
первоклассных программ. Человек может повысить свое образование до уровня
доктора философии, не высовывая носа из дома.
Наступило второе Возрождение, расцвет искусств сравним с Афинами при
правлении Перикла, с городами-государствами Италии во времена
Микеланджело, с шекспировской Англией. Парадокс. Безграмотных больше, чем
в любой другой отрезок мировой истории. Но также больше и образованных.
Число говорящих на классической латыни превышает всех, кто говорил на ней
при Цезаре. Древо эстетики приносит сказочные плоды. И сказочные
результаты.
Чтобы разбавить как-то провинциализм и снизить до минимума угрозу
международных войн, мы разработали политику хомогенизации. Добровольный
обмен некоторой части населения одной нации с другой нацией. Заложники
мира и братской любви. Есть граждане, которым не удается протянуть на одну
пурпурную карточку, или же они думают, что им станет лучше жить где-то в
другом месте, таких склоняют к эмиграции, прибегая к денежному подкупу.
Золотой век в одном отношении, кошмарный сон - в другом. Так что
ничего нового не усматривается в современном мире. Он всегда был таким, в
любую эпоху. На наш век выпали перенаселенность и автоматизация. Как иначе
можно было решить все проблемы? Снова и снова, как и в предыдущих случаях,
мы возвращаемся к Буриданову ослу (в действительности осел был собакой).
Он умирает с голоду, потому что не может решить, какую гору еды - из двух
одинаковых - ему съесть!
История - pons asinorum, ослиный мозг из евклидовой геометрии, где
люди в качестве ослов на мосту времени.
Нет, эти два сравнения несправедливы и неверны. Нам предлагается
лошадь - любая, на выбор, но единственное, что есть в наличии, - это мерин
в ближайшем стойле. Дух времени отбывает сегодня вечером, и к черту
опоздавших!
Составители программы Тройной Революции в середине двадцатого века
оказались в чем-то точны со своими прогнозами. Но они не сумели
предвидеть, в какой степени увеличение досуга скажется на Рядовом
Гражданине. Они утверждали, что в каждом человеке заложены равные
возможности развивать творческие наклонности, что каждый способен заняться
искусством, ремеслами, любимыми делами или же образованием ради
образования. Они отказывались признать факт "неравенства": что только
около десяти процентов населения - если не меньше - по природе свой
способны производить что-то стоящее или хотя бы отдаленно напоминающее
искусство. Коллекционирование марок, вышивание гладью и растянутый на всю
жизнь учебный процесс быстро приедаются, так что давай опять пить,
пялиться в фидеоящик и прелюбодействовать.
Теряя уважение к самому себе, отец семейства сбивается на свободный
полет, становится кочевником в прериях секса. Мать, с заглавной "М",
превращается в главенствующую фигуру в семье. Бывает, что и она резвится
на стороне; но она заботится о ребятишках, она почти всегда на глазах.
Таким образом, видя, что "отец" пишется со строчной буквы, что он - фигура
слабая, его нет или он ко всему безразличен, дети зачастую становятся
гомосексуалистами полностью или частично. Страна чудес - это также рай
голубых вожделений.
Некоторые особенности нашего времени можно было предсказать. Одна из
них - сексуальная распущенность, хотя никто не мог предвидеть, насколько
далеко она распространится. Никто не мог знать заранее о появлении секты
панаморитов, хотя Америка и порождала то и дело культы на грани безумия,
как лягушка плодит головастиков. Вчерашний маньяк завтра уже мессия;
подобным образом Шелти со своими апостолами пережил многолетние гонения и
сегодня его заповеди укоренились в нашей культуре.
Старик снова ловит Чиба в сетку визирных нитей перископа.
- Вот он шагает, мой прекрасный внук, неся дары данайцам. Пока что
моему Геркулесу не удалось расчистить авгиевы конюшни своей души. Тем не
менее он, возможно, доберется, спотыкаясь, до успеха, наш кутежный
Аполлон, наш Поверженный Эдип. Ему повезло больше, чем основной массе его
современников. У него был конкретный отец, пусть и удалившийся в тень,
есть также выживший из ума дед, скрывающийся от так называемого
правосудия. Он получил любовь, воспитание и превосходное образование в
этой вот звездной палате. К счастью, у него хорошая профессия.
Но Мама тратит уж очень много, она также пристрастилась к азартным
играм, из-за этого порочного увлечения она теряет часть своего
гарантированного дохода. Я считаюсь мертвым, так что ничего не получаю по
пурпурной карточке. Чиб вынужден выкручиваться за нас обоих, продавая или
обменивая свои картины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13