https://wodolei.ru/catalog/unitazy/uglovye/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


— Но прошу вас, Баллот, не включать этих данных в ваше донесение, так как не хотелось бы, чтобы имя этой девушки стали трепать в газетах.
Баллот набивал в этот момент трубку. Подняв глаза на своего собеседника, он мягко спросил:
— Кто она вам — эта девушка?
Билл пробормотал что-то невнятное.
Глава 19
Ложа номер 1107 общества «Сыны Рагузы» находилась в здании бывшего кинотеатра.
Процедура принятия в члены была организована по-деловому. Биллу прежде всего предложили вписать в бланки свою фамилию, адрес, профессию и уплатить членский взнос — 2 фунта.
— В последующие годы, — объяснил Хольбруку молодой человек, — будете платить только по одному фунту.
— Ваш номер — Икс семьдесят четыре, — произнес второй член братства. — Прошу запомнить его.
— Если вам будет угодно постучать в эту дверь, — сказал третий, — два брата подготовят вас к приему.
Хольбрук повиновался.
Двустворчатая дверь мгновенно открылась. Комната, перед которой оказался Билл, была погружена во мрак, если не считать двух маленьких лампочек, свисавших с потолка. У дверей стояло два человека, одетых в длинные черные одеяния. На лицах у них были черные маски, через которые виднелись только глаза.
— Входите, грядущий брат! — резким голосом произнес один из них.
Дверь за ним закрылась. Человек, предложивший войти, молча протянул Биллу какой-то сверток.
— Наденьте! — сказал он.
В свертке оказалось такое же черное одеяние, какие были на братьях.
— Скажи теперь, грядущий брат: обещаешь ли во всем поддерживать наше благородное братство и его приоров? Отвечай!
— Обещаю! — решительно произнес Билл.
Второй человек повторил вопрос, и Билл снова ответил утвердительно.
Первый три раза постучал в дверь, находившуюся в глубине комнаты. Дверь открылась.
— Кто там? — спросил низкий голос.
— Чужой мореплаватель, желающий принять участие в наших экспедициях!
— Входи, грядущий брат, — произнес голос.
Билла ввели в огромный зал. Вдоль стен стояли стулья, на которых сидели люди в масках. В глубине зала возвышалась трибуна. На ней находились три человека. За ними стоял скелет. Напротив трибуны в кресле сидел человек, которого называли капитаном. На столике перед ним стояла серебряная модель старинного корабля.
Капитан обратился к Биллу с речью, в которой призывал быть бесстрашным в опасности, смелым в предприятиях, щедрым в удаче…
Окончив речь, капитан подвел его к трем братьям на трибуне. От них Билл получил наставление, суть которого заключалась в беспрекословном повиновении.
После этого Биллу указали на свободный стул у стены. Началось обычное заседание.
Оно состояло из обмена репликами между капитаном и тремя братьями на трибуне. Билл слушал внимательно и не мог отделаться от впечатления, что все речи крайне бездарны как по содержанию, так и по форме.
Наконец капитан встал, сложил руки как бы для благословения и произнес:
— Всем гордым «Сынам Рагузы», всем членам лож, всем почтенным братьям любой степени, светлейшим членам Великой Ложи, достопочтенным Приорам и благороднейшему Великому Приору да принадлежат навеки наши сердца!
Билл отметил, что о Двадцать третьей степени упомянуто не было и задумался над причиной такого упущения.
Члены собрания стали молча покидать зал. При этом выходили не все сразу, а по пять человек через определенные промежутки времени. Очевидно, это делалось для поддержания иллюзии, будто общество тайное.
Билл уже приближался к выходу, когда кто-то в маске хлопнул его по плечу и сказал:
— Обращаюсь к вам именем Великого Приора. Великая Ложа приняла вас в свой состав. Будьте в воскресенье в девять часов вечера у камня, отмечающего третью милю по Эпингской дороге.
Незнакомец вложил в руку озадаченного репортера какую-то бумажку и скрылся в полумраке.
При выходе Билл наткнулся на Марша.
— Ну, как вам понравились «братья»?
— Я ждал чего-то более любопытного, — ответил Билл.
Тоби Марш прошептал:
— Скажите лучше — знакомства с Двадцать третьей степенью. Кстати, упоминали о ней сегодня?
— Нет, не упоминали. Почему?
Взломщик рассмеялся:
— О Двадцать третьей степени никогда не упоминают. Это карательный орган общества. И вы видели сегодня по меньшей мере двух человек, которые еще на прошлой неделе принадлежали к Двадцать третьей степени, а теперь… выброшены в первую. Так часто случается в этом обществе.
— Самое удивительное, что меня уже зачислили в Великую Ложу, — признался молодой человек. — Впрочем, может быть, эта бумажка содержит какие-то разъяснения.
С этими словами Билл подошел к фонарю и, развернув врученную ему бумажку, с изумлением обнаружил в ней кредитный билет достоинством в сто фунтов.
Глава 20
— Никто толком не знает, кто члены Великой Ложи, где они собираются, кто входит в Двадцать третью степень… Рядовые члены должны довольствоваться исполнением глупейших обрядов и пением не менее глупых песен, — рассуждал Тоби Марш.
— Но кто же все знает? — спросил инспектор Баллот.
— Великий Приор и больше никто, — ответил Марш. — Все правила и обряды записаны в Книге Законов. Эту книгу написал первый из Великих Приоров. Когда Великий Приор умирает, книга передается его преемнику. Так, по крайней мере, я слышал.
— Есть ли во всем этом какое-либо мошенничество?
— Нет! Общество делает много добра: строит приюты для детей своих членов, убежища для инвалидов и так далее. Все идет честь-честью. Единственно, чего я не понимаю — как может стоять во главе Двадцать третьей степени этот мошенник Лэффин!
— Я много раздумывал над убийством, — проговорил Баллот. — Не приходило вам в голову, что брат Джон мог предать интересы «Сынов Рагузы»?
— Не знаю, — ответил Марш, вставая. — Извините меня, господа, но мне пора… Кстати, вы не знакомы с Дженни Хемпшау? Нет? Вы много потеряли…
Миссис Хемпшау была квартирной хозяйкой Тоби Марша. В жизни эту даму интересовали только две вещи: таланты ее единственной дочери и убийства.
В тот вечер, когда Хольбрук был принят в члены братства «Сынов Рагузы», мать и дочь сидели у камина, и матери, как это часто бывало, приходилось выслушивать довольно едкие замечания дочери.
— Я, конечно, не из золота, милая мама, — говорила она, — но мне кажется, что я делаю для тебя достаточно. Я предоставила тебе этот дом, обставила его приличной мебелью и даю сверх того три фунта в неделю! Вот уже шесть месяцев, как я не играю — откуда прикажешь брать деньги? Почему бы тебе не взять второго жильца?
Так говорила знаменитая танцовщица Ла Флоретт, которая, как правильно угадала Бетти, была чистокровной англичанкой.
— Но я делаю такие чудеса, чтобы обернуться с деньгами, которые ты мне даешь! — плаксивым голосом ответила мать. — И потом, мистер Марш не допустит, чтобы в квартире был еще один жилец, и я боюсь, что в конце концов мы останемся вовсе без квартирантов. Когда я была еще девушкой и работала у этих Кэрью, где произошло потом страшное убийство…
— Оставь эти старые истории. Я слышала о них тысячи раз, — резко перебила дочь.
— Девочку отдали в приют, а потом ее взял какой-то доктор. Как же его звали?.. Он еще переименовал потом ее в Карен… Ах, да — доктор Лэффин!.. Но, что с тобой, дорогая моя?
Ла Флоретт пристально смотрела на мать.
— Кэрью было ее первоначальное имя?
— Ну да, Бетти Кэрью! Это была славная девчонка с рыжими волосиками. И замечательнее всего, что она вовсе не дочь убийцы!
Танцовщица слушала с широко раскрытыми глазами.
— Ее настоящий отец — мистер Лэйф Стоун. Он женился здесь на молодой девушке, а сам отправился в Америку, откуда был родом, оставив жену на попечение семьи Кэрью. Там он заболел и не смог вернуться, а через неделю после того как родилась девчонка, умерла ее мать. У миссис Кэрью не было детей, ей очень приглянулась новорожденная девочка, и она сообщила мистеру Стоуну, что умерла не только мать, но и дочь. Потом она часто раскаивалась в том, что сотворила…
Ла Флоретт встала и твердо произнесла:
— Мама, никому на свете не рассказывай того, что рассказала сейчас мне! Эта девушка для всех должна оставаться дочерью убийцы!
Легкое покашливание заставило ее обернуться. В дверях стоял Тоби Марш со шляпой в руке.
Глава 21
— Надеюсь, я не помешал?..
Последовало смущенное молчание.
— Входите, мистер Марш, — сказала Ла Флоретт. Мы тут с мамой болтали о всяких пустяках…
— Но, может быть, вам угодно продолжить…
— Нет, нет, пожалуйста, входите. Мы говорили о том, что маме следовало бы взять второго жильца…
— Понимаю, — кивнул Марш.
— Но она боится, что вы будете возражать против этого.
— К сожалению, мисс Хемпшау не ошибается. Я, как вам известно, состою на тайной службе у правительства и мне пришлось бы жить под вечным страхом, как бы этот жилец не вздумал рыться в моих бумагах. К тому же, мисс Флоретт, не опасаетесь ли вы, что всякий другой постоялец не устоит перед искушением похвастать тем, что он имеет честь жить у матери знаменитой танцовщицы?
— Вы правы, мистер Марш. Оставим этот вопрос!
Выйдя из дома, Ла Флоретт направилась к Ван-Кампе. Он был в театре, и танцовщица по обыкновению без доклада влетела в его кабинет.
Ван-Кампе был не один. За столом сидел доктор Лэффин.
— Не думала встретить вас здесь, — развязно сказала Ла Флоретт.
Доктор постарался изобразить на своем лице подобие улыбки.
— Как это ни странно, мисс Ла Флоретт, но я только что говорил о вас.
— Обо мне?
— То, что я предложил мистеру Ван-Кампе, покажется вам, возможно, очень странным, даже фантастическим, но все же прошу вас внимательно выслушать, — с этими словами доктор поднялся и, не прощаясь, направился к выходу.
— Что делал здесь этот человек? — спросила Ла Флоретт. — С какой глупостью он обращался к вам?
— Я не совсем понял его, — сказал Ван-Кампе. — Он начал с того, что просил меня возобновить ангажемент Карен, но я откровенно сказал, что это невозможно. Я объяснил ему, что в одном театре не может быть места для вас и для нее. Я заявил, что ценю вас особенно высоко за то, что у вас огромные связи в лондонском обществе. И вдруг, без всякого перехода, он спросил у меня, не поможете ли вы ему осуществить один план. Он хотел бы, чтобы вы сняли дом в лучшей части Лондона и стали там давать большие приемы. Вы получили бы на это неограниченные средства.
— А он тоже бывал бы на этих вечерах? Я категорически против!
— Нет, он этого не хочет. Все, что ему нужно — это всего лишь некоторая информация, которая могла бы оказаться полезной в его биржевых операциях.
Ла Флоретт рассмеялась.
— Вот дурак! — сказала она. — Я могу дать ему какую угодно информацию, прочитав утренние газеты!
Ван-Кампе задумчиво смотрел на танцовщицу.
— Сначала его предложение мне не понравилось, но чем больше я его обдумываю, тем более заманчивым начинает оно мне казаться. Вам нужен шум, блеск. А то, что предлагает Лэффин, — едва ли не лучшая форма рекламы. Советую вам подумать об этом. А теперь, с вашего позволения, я часок займусь делами театра.
Глава 22
Когда Ла Флоретт вышла из дома, Марш хотел было последовать за ней, но затем передумал и отправился к Баллоту.
В его окнах не было света. На решительный стук в дверь вышел Билл в пижаме.
— Входите, — сказал он. — Баллота нет дома. В чем дело? Уж не нашли ли вы убийцу? Баллот страшно волнуется: это ведь его первое настоящее дело…
— Я хочу поговорить с вами о Бетти Карен, — заявил вдруг Марш.
— О Бетти Карен?!
— Сегодня я узнал, каковы ее истинные отношения со стариком Лэффином. Доктор взял ее из приюта. Она считается дочерью некоего Кэрью, казненного за женоубийство.
— Это правда? — спросил побледнев Билл.
— В том-то и дело, что нет! В действительности она дочь богатого американца, мистера Лэйфа Стоуна.
— Дочь Лэйфа Стоуна, брата Ламберга Стоуна! — воскликнул Билл.
— Возможно. Я ничего не знаю ни о Лэйфе, ни о Ламберге, — заявил Марш и рассказал Биллу о подслушанном им разговоре.
— Немедленно идем к Стоуну! — взволнованно воскликнул Билл. — Я сейчас буду готов…

Они застали американца дома и вкратце изложили ему то, что узнали. Миллионер принял известие крайне серьезно.
— Это похоже на правду, — заявил он. — Все факты соответствуют действительности… Бетти Карен! Какое странное совпадение! Я как раз сегодня утром с ней познакомился. Да, я чувствую, что ваша история соответствует истине. Любопытно, что она собой представляет — моя племянница? Я хотел бы сейчас же с ней повидаться.
— Я так и думал, — заметил Билл.

Было уже около полуночи, когда Стоун и его спутники остановились перед домом, где жила Бетти. Билл в нетерпении звонил резко и часто. К его удивлению дверь открыла не девушка, а хозяйка квартиры.
— А где мисс Карен? — спросил Хольбрук.
— Не знаю. Вернувшись домой час назад, я обнаружила, что ее нет, и это очень меня тревожит…
Билл вихрем взбежал по лестнице и ворвался в комнату Бетти. Постельное белье валялось на полу, ночной столик был опрокинут. Все говорило о том, что девушку увезли насильно.
— Что вы об этом думаете? — тихо спросил поднявшийся вслед за ним мистер Стоун.
— Я думаю, — сказал Билл, — что история с рекламой конторок становится все более и более загадочной…
Глава 23
Несмотря на все меры предосторожности, предпринятые Хольбруком, Бетти в этот день дважды подверглась полицейскому допросу.
Девушка отвечала так, как научил ее Билл: она никогда раньше не видела брата Джона и ничего о нем не знает. О докторе Лэффине и об истории с посланием она не обмолвилась ни словом.
Днем за ней заехал Клайв Лоубридж и увез кататься на автомобиле.
Молодые люди вернулись вечером, и Бетти, простившись с Клайвом, поднялась к себе. У нее болела голова. С удовольствием выпив стакан молока, девушка приняла два порошка аспирина и, наскоро раздевшись, с наслаждением погрузилась в сон.
В эту ночь ей снились странные сны. Несколько раз всплывали лица Лэффина и Клайва. Она стремилась поднять голову, но не могла. Кровать почему-то стала вдруг страшно узкой, так что она почувствовала себя как бы в тисках.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19


А-П

П-Я