Эти бляшки во время предоперационной подготовки удалили. Тот факт, что товарищи поместили пациентку в герметичный шкаф как раз перед аварией, заставлял Мерчисон склониться в пользу предположения о том, что это все же ребенок, а не зрелая особь-недоросток.
В Федерации пока не было найдено ни одного вида, представители которого не пожертвовали бы собой, спасая детей.
Все время, пока медики занимались одним живым и тремя мертвыми членами экипажа потерпевшего крушение корабля, Приликла периодически возвращался на медицинскую палубу и сообщал, что других уцелевших не найдено. Согласно оценке эмпата, состояние пациентки постоянно ухудшалось. Конвей, чтобы не нагружать эмпата отрицательными эмоциями, дождался того момента, когда цинрусскиец снова улетел к шлюзовой камере, и только тогда вызвал на связь отсек управления.
– Капитан, – сказал Конвей, – мне нужно принять решение, а для этого мне необходим ваш совет. Мы завершили обработку поверхностных ран нашей пациентки, но у нее – декомпрессионное поражение легких, и поэтому она нуждается в срочной госпитализации. Пока мы поддерживаем ее, давая ей воздух с повышенным содержанием кислорода. Но, несмотря на это, ее состояние постоянно ухудшается – медленно, но верно. Каковы, на ваш взгляд, шансы обнаружить еще кого-то из оставшихся в живых, если мы пробудем в этом районе еще четыре часа?
– Практически нулевые, доктор, – ответил капитан.
– Понятно, – не слишком уверенно отозвался Конвей. Он ожидал, что последует более многословный и замысловатый ответ, приправленный компьютерными и техническими терминами. А такой ответ Флетчера его, с одной стороны, успокоил, а с другой – наоборот, встревожил.
– Вы должны понять, доктор, – продолжал Флетчер, – что первые три из осмотренных нами обломков были самыми крупными и самыми вероятными с точки зрения обнаружения уцелевших членов экипажа. Затем вероятность найти живых стала резко снижаться – параллельно размеру обломков. Если только вы не верите в чудеса, доктор, то я вам откровенно скажу: мы тут напрасно теряем время.
– Понятно, – повторил Конвей – на этот раз чуть более уверенно.
– Если это поможет вам принять решение, доктор, – продолжал капитан, – я могу вам сказать, что здесь условия для передачи подпространственных радиосигналов очень хорошие, и мы уже связались с крейсером «Декарт». Это судно Корпуса Мониторов, экипаж которого занимается установлением контактов с внеземными цивилизациями. Я, собственно говоря, обязан сообщать на борт «Декарта» об обнаружении новых видов разумных существ. Экипаж «Декарта» в срочном порядке займется осмотром этих обломков с точки зрения поисков любых сведений об этих существах. Кроме того, специалисты с «Декарта», проанализировав скорость и направление полета обломков, попытаются приблизительно определить, откуда и куда летел этот корабль. Звезд в этом районе относительно немного, поэтому найти родную планету этих существ будет довольно легко – народ на «Декарте» в этом деле подкован. Вполне возможно, что через несколько недель, а то и раньше контакты с этой планетой будут установлены. Кроме того, на крейсере имеется два спасательных посадочных катера, с борта которых можно вести наблюдение за планетами с близкой орбиты. Конечно, на «Декарте» нет доктора «Приликлы», но все же ребята с этого крейсера такую работу сделают быстрее, чем мы.
– И когда прибудет «Декарт»? – спросил Конвей.
– Со скидкой на погрешности при совершении нескольких прыжков через гиперпространство, – ответил Флетчер, – через четыре-пять часов.
Конвей, даже не пытаясь скрыть облегчение, вздохнул:
– Отлично. Если на следующем обломке не будет обнаружено живых существ, сразу же стартуйте к госпиталю, капитан. – Он немного помедлил, обвел взглядом пациентку и вскрытые трупы ее менее удачливых сородичей, посмотрел на Мерчисон. – Если будет найдена родная планета этих существ, передайте экипажу «Декарта»: пусть они запросят медицинскую помощь для нашей пострадавшей. Быть может, найдется доброволец из тамошних врачей и согласится прибыть в Главный Госпиталь Сектора и помогать нам в лечении, а быть может – и стать лечащим врачом этой пациентки. В случаях, когда мы сталкиваемся с необходимостью лечения представителя совершенно незнакомого вида, мы не можем позволить себе заноситься и…
Еще Конвей думал о том, что местный врач, более или менее освоившись в госпитале, где работали и лечились всевозможные существа, мог бы согласиться стать донором мнемограммы, и тогда сотрудники госпиталя стали бы точно понимать, что делают. Мало ли – вдруг бы в будущем еще кому-то из особей этого вида суждено было бы попасть в госпиталь на лечение.

– Назовите себя, пожалуйста. Посетитель, сотрудник или пациент, вид? – осведомился безликий, пропущенный через транслятор голос из приемного отделения через несколько минут после того, как «Ргабвар» вынырнул в обычное пространство и госпиталь стал выглядеть чуть крупнее, чем множество звезд на фоне черных небес. – Если вы не уверены в ответе или не способны точно определить свой тип физиологической классификации в связи с сильной травмой, помрачением сознания или отсутствием знаний в этой области, пожалуйста, установите с нами видеосвязь.
Конвей искоса глянул на капитана Флетчера. Уголки губ у того были опущены, а брови вздернуты, что яснее всяких слов говорило: на эту тираду, произнесенную на медицинском жаргоне, лучше ответить тому, кто в этом жаргоне разбирается.
– Звездолет неотложной медицинской помощи «Ргабвар». Говорит Старший врач Конвей, – поспешно протараторил Конвей. – На борту экипаж и одна пациентка, все – теплокровные кислорододышащие. Коды классификации экипажа: земляне-ДБДГ, цинрусскиец-ГНЛО и кельгианка-ДБЛФ. Пациентка-ДБПК, происхождение неизвестно. Имеет ранения, нуждается в срочной…
– Вас ожидали, «Ргабвар», и вам присвоена категория срочности, – прервал его голос из приемного отделения. – Прошу вас, подлетайте согласно схеме «красный-два» и следуйте вдоль красно-желто-красных маяков к пятому шлюзу…
– Но ведь пятый шлюз – это… – начал Конвей.
– …который, – невозмутимо продолжал голос, – как вам известно, доктор, является главным входом на уровни вододышащих АУГЛ. Тем не менее помещение, выделенное для вашей пациентки, находится вблизи от пятого шлюза, а третий, к которому обычно причаливает «Ргабвар», в данный момент забит двадцатью с лишним пациентами-худларианами. На сборке мельфианской орбитальной станции произошла какая-то авария с выбросом радиации, но я пока в курсе только медицинской стороны дела.
Торннастор не предполагал, что именно вы доставите, да и доставите ли что-либо вообще, – продолжал сотрудник приемного отделения, – но он решил, что было бы лучше не подвергать пациента даже воздействию остаточной радиации. Каково ожидаемое время прибытия, доктор?
Конвей глянул на Флетчера. Тот ответил:
– Два часа пятнадцать минут.
За это время медикам как раз можно было успеть уложить пациентку на носилки с герметичным колпаком, под которым создавалась адекватная воздушная и температурная среда, и облачиться в легкие скафандры, чтобы сопровождать больную в госпиталь. Кроме того, в это же время можно было проконсультироваться с Торннастором, Главным диагностом Отделения Патофизиологии, относительно первых выводов, полученных в результате обследования живой ДБПК и трупного материала. Скорее всего Торннастор бы потребовал, чтобы ему срочно доставили трупы, дабы он мог всесторонне изучить их и выдать полную картину обмена веществ ДБПК. Конвей передал в приемный покой ожидаемое время прибытия, по оценке капитана, и спросил, кто будет встречать медиков с «Ргабвара» в пятом шлюзе.
Сотрудник приемного отделения издал несколько коротких непереводимых звуков – вероятно, это было нечто вроде инопланетянского заикания, после чего последовала членораздельная речь:
– Простите, доктор. Согласно полученным мною инструкциям, экипаж «Ргабвара» по-прежнему считается находящимся на карантине, и доступ в госпиталь вам воспрещен. Сопровождать пациентку лично вы можете только в том случае, если не будете снимать скафандр. Участие вашей бригады в лечении не потребуется, доктор, но все процедуры будут транслироваться по учебным каналам. Вы сможете наблюдать за лечением и в случае необходимости давать коллегам советы.
– Благодарю вас, – язвительно отозвался Конвей. При переводе сарказм, вложенный в эти слова, естественно, был утрачен.
– Не за что, доктор, – ответил сотрудник приемного отделения. – Теперь мне хотелось бы поговорить с вашим связистом. Диагност Торннастор просит пригласить на прямую связь вас, доктор Конвей, и патофизиолога Мерчисон в целях консультации и постановки предварительного диагноза…
Менее чем через два часа Торннастор уже знал все, что только было возможно узнать о пациентке на расстоянии, а пациентку, помещенную в герметичные носилки, очень осторожно перевезли по причальному туннелю с «Ргабвара» в похожий на жерло пещеры вход в пятый шлюз. Приликле было позволено сопровождать ДБПК ради слежения за ее эмоциональным излучением. С большой неохотой начальство госпиталя все же согласилось с тем, что цинрусскиец вряд ли может стать переносчиком человеческого вируса гриппа, поразившего экипаж «Ргабвара». Кроме того, Приликла был единственным из сотрудников госпиталя, владевшим даром эмпатии.
Бригада сотрудников приемного отделения – земляне в легких скафандрах с герметичными шлемами, ремнями и ботинками, покрытыми ярко-синей флюоресцентной краской, быстро перевезли носилки к внутреннему люку пятого шлюза. Наружный люк медленно и торжественно закрылся, и шлюзовая камера начала наполняться водой. К тому времени, как стало меньше пузырьков и вода успокоилась, Конвей увидел, что транспортировщики уже находятся по другую сторону внутреннего люка и плывут вместе с носилками по теплой зеленоватой пучине – отделению, отведенному для лечения вододышащих обитателей планеты Чалдерскол.
Конвей порадовался тому, что пациентка-ДБПК без сознания: чалдериане, которых мало какая хворь могла обездвижить, величаво скользили вдоль носилок и порой подплывали к ним довольно близко, проявляя любопытство, свойственное всем без исключения скучающим пациентам всех больниц на свете.
Палата чалдериан напоминала огромную подводную пещеру, украшенную с большим (с точки зрения самих чалдериан) вкусом всевозможными водорослями. Некоторые из этих водорослей в живой природе явно были хищными. На самом деле такая обстановка была несвойственна для обитателей Чалдерскола – существ высокоразвитых как в культурном, так и в техническом отношении. Скорее в таких условиях обычно резвились юные чалдериане на каникулах. По мнению Главного психолога О'Мары, который в таких делах ошибался крайне редко, примитивная среда обитания значительно помогала выздоровлению. Но даже землянину-ДБДГ, каковым являлся Конвей и который хорошо понимал, что это за место, оно все равно казалось страшноватым.
А вот существо, чей язык пока даже не был введен в память больничного переводческого компьютера, вряд ли поняло, куда попало и что это значит – особенно если бы на глаза этому существу попался пациент-чалдерианин.
Взрослый выходец с Чалдерскола напоминал сорокафутового крокодила, закованного в жесткую чешую от здоровенной пасти до хвоста. По окружности, если можно так выразиться, «талии» у чалдериан располагался пояс из лентовидных щупалец. Даже в присутствии Приликлы, который излучал доброжелательность и оптимизм, было бы намного лучше для пациентки-ДБПК, если бы она не увидела чалдерианина, плавающего около носилок и всей душой желающего ей скорейшего выздоровления.
Приликла плыл чуть впереди процессии – крошка-насекомое внутри серебристого шарика-скафандра. Время от времени он подрагивал в ответ на вспышки эмоционального излучения поблизости. Конвей по опыту знал, что эмпат реагирует не на эмоции любопытных чалдериан и не на излучение пациентки, – нет, причиной такого поведения цинрусскийца были чувства, испытываемые бригадой транспортировщиков, лавирующих с носилками между спальными сетками, оборудованием и искусственной растительностью палаты и по прилегающему к ней отрезку коридора. Система сушки и охлаждения легких скафандров в теплой воде палаты для АУГЛ действовала не на полную мощность, а на фоне большой физической нагрузки психическое раздражение усиливалось параллельно росту температуры тела под скафандром.
Обсервационная палата для новой пациентки была выгорожена в бывшем отделении первой помощи, ожидая раненых теплокровных кислорододышащих существ, которое теперь было перенесено на тридцать третий уровень и значительно расширено. Это помещение планировалось в будущем переоборудовать в операционную для АУГЛ, но в данное время оно представляло собой огромную кубическую полость с воздухом посреди глубин чалдерианского уровня. В центре палаты стоял смотровой стол, годящийся для обследования существ с самыми разными формами тела. Этот стол в случае необходимости можно было быстро превратить в операционный, а также в стационарную койку. Вдоль стен стояло универсальное сложное оборудование, необходимое для жизнеобеспечения и интенсивного лечения пациентов, чьи жизненные функции порой представляли для врачей книгу, в которой было прочитано лишь несколько первых страниц.
Несмотря на значительные размеры, палата была запружена народом – причем большей частью сюда собрались те, кому делать здесь было положительно нечего, и явились они исключительно из профессионального любопытства. Конвей заметил одного из хлородышащих, членистых, хрупких илленсиан ПВСЖ в просторной прозрачной защитной оболочке, наполненной желтоватым туманом хлора. Явился даже ТЛТУ, прячущийся в прозрачном шаре, водруженном на гусеничный вездеход, – только так это существо, дышавшее перегретым паром при жутко высоком давлении, имело возможность контактировать с коллегами, чей метаболизм не отличался подобной экзотичностью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35