.. особенно теперь, когда даже со смерти Тонечки прошло уже больше года! Нет, черт побери Ананича: можно ли быть таким разгильдяем?!
— Господи, неужели этот недоумок не понимал... — начал Евгений.
— Женя! — непонятно, серьезно или нет прервал его Веренков. — О мертвых — либо хорошо, либо ничего...
— Тогда объявим неделю молчания в честь Никласа Ананича! — резко ответил Евгений. — Конечно, чего уж там... Теперь, когда прошло столько времени, для организации расследования понадобится масса усилий, вы это хотите сказать? Согласование с полицией, излишняя огласка? И все это безо всякой гарантии результата...
— Именно. Ты все правильно понял. И я очень не советую тебе заниматься этим делом в одиночку. Это может оказаться опасным для тебя или повредить репутации нашей службы...
— А если я не последую вашему совету?
— Господь с тобой, это же не приказ! Делай, что считаешь нужным...
На какой-то миг Евгения захлестнуло возмущение — ну ладно, совет, не приказ, но как Ян может советовать такое исследователю? Да неужели ему самому не любопытно, о чем писала Тонечка в пропавшем дневнике? Ведь было же что-то, из-за чего два человека бросили все и кинулись в смертельную авантюру... Но вмешавшийся рассудок тут же усмирил бурю: конечно, Веренков тоже ученый, но помимо этого он еще и администратор, и хороший администратор. Со своей точки зрения он более чем прав — пока нет надежды на быстрое и успешное расследование, любые попытки разворошить эту кучу будут весьма чреваты... главным образом, для того, кто будет ворошить! Не тот случай, когда любопытство на пользу. В конце концов, он ведь сам пришел к Веренкову за помощью — так разумно ли с порога отметать его рекомендации?
— Ну, я вижу ты понял меня, — сказал Ян, внимательно посмотрев Евгению в лицо. — Это хорошо!
— Для всех, кроме этой погибшей девочки, — усмехнулся Евгений. — Последнее, что она хотела оставить миру, пропало безвозвратно! Нет, нет, — поспешно добавил он, увидев, как поползли вверх брови Веренкова, — я не собираюсь заниматься самодеятельностью... По крайней мере, пока не появятся новые факты.
— Ну, новые факты — это другое дело, — Ян слегка улыбнулся и спросил, меняя тему: — Говорят, у тебя активное сотрудничество с эсперкой?
— Да, — быстро ответил Евгений. Ему все-таки было немного стыдно за свое отступление. Но мог ли он спорить? Если начальство не хочет связываться с проблемой, что может сделать один исследователь? Разве что обнаружить новые данные и настоять-таки на необходимости расследования, но это уже дело возможного будущего... А пока Тонечка не представляет особенного интереса для СБ: ну, предсказательница, ну, покончила с собой... Зато активное сотрудничество с эспером в ауристике — дело престижное и перспективное.
— Вы работаете по твоей специализации? — словно нарочно подтверждая его мысли, спросил Ян. — И как результаты?
— Ну, о результатах пока еще рано говорить. Но может получиться нечто интересное! Дело в том, что появилась возможность не идти каждый раз от объекта, а попытаться набрать статистику и проанализировать ее...
Несколько минут Евгений с увлечением рассказывал о своей работе, Ян рассеянно слушал, и по отсутствию вопросов Евгений понял, что мысли его собеседника заняты не тем.
— Я отвлекаю вас? — прервал он себя. — Простите, но вы сами спросили...
— «Зануда — это человек, который на вопрос „как дела“ начинает подробно о них рассказывать», — процитировал Ян известную поговорку. — Не обижайся! Ты действительно нащупал нечто интересное, и я надеюсь продолжить этот разговор в более подходящее время... А теперь я должен спросить: ты по-прежнему хочешь остаться куратором?
— То есть... То есть как?!
Прежние опасения, от которых Евгений уже успел отвлечься, вернулись с новой силой: неужели его все-таки хотят отстранить от работы? Исчерпал запас везения... Ну, а разве не исчерпал? Одна скверная история, другая — что будет дальше? Очень нужно Веренкову связываться с такими приключениями, пусть даже и ради одного из любимых учеников...
Но Евгений вовсе не ощущал себя виноватым — с каждым могло случиться такое! В конце концов, совпадения, даже несчастные — совсем не то же самое, что промахи или недобросовестность. А может быть — если рассмотреть все аспекты удачливости! — несчастья «притягивает» не он, а обитатели общины? Тогда дело приобретает совсем другой оборот!
Это Евгений и попытался объяснить Веренкову, едва сдерживая обуревающие его эмоции...
— Значит ты, несмотря ни на что, хочешь остаться куратором? — прервал Ян его излияния.
— Разумеется!
— И перейти на постоянную работу в институт не хочешь?
— Пока нет, — коротко ответил Евгенпй.
— Ну что же, — Веренков поднялся, давая понять, что разговор окончен, — я постараюсь убедить всех, и в первую очередь шефа, что тебя имеет смысл оставить на прежней должности. Конечно, в этом есть определенный риск, но я надеюсь на твое благоразумие! К тому же... — начал было он, но прервал себя: — Нет, это не имеет значения! Возвращайся в Сент-Меллон, через пару дней тебе сообщат результаты научного совета.
* * *
Из института Евгений возвращался в весьма расстроенных чувствах. «Ждите решения научного совета!» Всю дорогу до Сент-Меллона он думал о возможном исходе. Что, если его все же отстранят от курирования? Если потребуется найти виноватого — другой кандидатуры нет. Ну почему все это происходит именно с ним?! Второй раз за последние две недели Евгений чувствовал себя первоклассником, несущим домой скверную отметку и запись в дневнике... Жаль только, что «показывать дневник» давно уже некому! Он редко ощущал себя одиноким, но сейчас ему было очень тоскливо. Как было бы хорошо, если бы дома его кто-то ждал...
Но оказалось — невероятно, но факт! — что ждали, и даже с нетерпением... В первый момент Евгений не поверил своим глазам: Юля лежала на кровати поверх покрывала и читала какой-то журнал. Как она здесь оказалась?!
— А ты что, не рад меня видеть? — Юля, казалось, не видела в ситуации ничего необычного. — Мне показалось, что ты захочешь встретиться со мной.
— Я... я рад тебя видеть, — Евгений не мог опомниться от удивления. — Но как ты сюда попала?
— Взяла ключ у твоей «миссис Хадсон», — пожала плечами Юля. — Она же меня помнит. Я сказала, что мы с тобой договорились о встрече, и что я не могу ждать на улице.
— И она дала?
— Разумеется. Правда, перед этим вскользь заметила, что у тебя есть невеста — очаровательная девушка... Предполагалось, что я буду смущена этим — но я обманула ожидания.
Евгений попытался сообразить, кого «сосватала» ему его квартирная хозяйка, одновременно преодолевая желание утопить ее в ванне. Какое ее дело, в конце-то концов?! А если бы Юля не была такой уверенной в себе? Юля засмеялась его эмоциям:
— Она по-своему заботится о тебе, вот и все. Не стоит осуждать ее за это...
— Если она так обо мне заботится, — мрачно проворчал Евгений, — то странно смотрится, что она дала кому-то ключ от моих комнат!
— Совсем не странно! — тут же ответила Юля. — Думаю, если бы я попыталась ограбить тебя, она с удовольствием пресекла бы эту попытку и потом долго вспоминала бы о ней.
Евгений невольно улыбнулся: да, это было похоже на Василевскую!
— Между прочим, — заметил он, — на «миссис Хадсон» она обижается.
— Да, она видит в этом намек на возраст. Это я уловила. Между прочим, героиня Конан-Дойла вовсе не такая дряхлая старуха, как она себе представляет!.. Ты ужинать будешь? — безо всякой связи с предыдущим добавила она.
Евгений посмотрел на нее немного недоверчиво:
— Ты что, приехала, чтобы меня накормить?
— Не только, — откликнулась Юля. — Еще и узнать кое-что об этой мрачной истории с двумя трупами. На нас там чернуху лепить не пытались?
— Нет, — коротко ответил Евгений. — Официально вас никто не подозревает.
Пауза, повисшая после этих слов была какой-то излишне многозначительной, и Евгений понял вдруг — просто проникся уверенностью — что и Ананича, и Виллерса убил кто-то из эсперов. Интересно, только ли из-за Сэма?.. Или еще что-то сотворили эти двое — что-то, чего нельзя было простить! Что же, поднявший меч от меча и погибнет! Чем ждать справедливости, лучше добиться ее самим. Только не слишком ли рисковали обитатели «Лотоса»? Если СБ начнет следствие...
Однако Евгений был почти уверен: не начнет! Слишком явным было желание замять эту историю. К чему выносить сор из избы? Виновники происшествия мертвы, к тому же — Евгений был совершенно в этом убежден — едва ли не каждый его коллега скажет, что эсперы были правы в своем желании отомстить...
Они взглянули друг на друга, но так же как Инга и Дэн, ничего не сказали вслух. Телепатия мало помогла Юле — образы Евгения были слишком стремительны и неуловимы. Но ощущение уверенности друг в друге передалось обоим, и через несколько секунд они смогли довольно внятно продолжить разговор.
— А как дела в «Лотосе»? — спросил Евгений.
Юля грустно улыбнулась:
— А ты как думаешь? Мало поводов для веселья, честно говоря. В каком-то смысле я просто сбежала...
Евгений посмотрел на Юлю внимательнее: да, она заметно изменилась с их последней встречи — словно бы повзрослела, но одновременно стала выглядеть еще более хрупкой и беззащитной. Теперь в ней было меньше той отчаянной энергии, которая сразу привлекала внимание. Интересно, такая Юля стала бы прыгать с вертолета на вершину?..
— Ты на вертолете покататься хочешь, что ли? — немедленно откликнулась Юля. — Поздно уже...
— Нет, я просто вспомнил кое-что, — улыбнулся Евгений. — Ты слишком вольно интерпретируешь образы...
Они быстро накрыли стол и сели ужинать, но еда ненадолго отвлекла от грустных мыслей и тревожных вопросов. Первым не выдержал Евгений: поинтересовался, пришел ли в себя Сэм, понял ли, что стал жертвой жестокой провокации, а друзья ни в чем перед ним не виноваты...
— Трудно сказать, — ответила Юля. — Вслух больше никого не обвиняет, похоже, умом даже понял, что был обманут, но...
— Но что?
— Не знаю... Он похож на отравленного: как бы там ни было, а удар достиг цели! Яд проник в душу, и кто знает, что теперь делать? Даже мстить уже некому, — горько усмехнулась она. — Вот если бы нашелся настоящий дневник, Сэм, наверное, успокоился бы, — Юля с надеждой посмотрела на Евгения. — Ведь правда? Ты тоже так считаешь?
— Считать-то считаю, — вздохнул Евгений: как же не хотелось ему признаваться в проигрыше, но делать было нечего. — Считать можно что угодно, только дневник найти уже нельзя!
— Как? — Юля даже побледнела: то, что поиски могут закончиться неудачей как-то не приходило ей в голову, максимум, чего она боялась, это слишком долгого ожидания. — Как? То есть ты ничего не нашел?! И никогда не найдешь? Что это значит, черт возьми?!
Евгений коротко рассказал ей о безуспешных поисках вырванных страниц, о фактическом запрете дальнейшего расследования. Юля слушала молча, очень внимательно, с каким-то бессильным и в то же время яростным отчаянием — за эти минуты она словно бы второй раз пережила смерть своей подруги! «Я же была рядом с ней, — вертелось у нее в голове, — я же была тогда в квартире... Почему я даже не заглянула в ее бумаги?! Идиотская щепетильность... Ананич вот не постеснялся!»
— Почему я ничего не сделала! — воскликнула она с отчаянием. — Ну, почему?! Ведь я могла спасти ее записи!
— Не казни себя, Юленька, — мягко сказал Евгений. — Если бы можно было все знать заранее, — не договорив, он усмехнулся. — Я вот тоже не заподозрил неладное, когда Ананич пришел ко мне, а ведь должен был! А теперь...
Да, теперь оставалось только жалеть об упущенных возможностях и пытаться утешить друг друга. Правда, оставалась еще работа — незаконченная серия «треугольники», из которой Евгений уже пытался сделать кое-какие выводы. Юля была готова помогать ему дальше, и это было хорошо, и обещало результаты, но... Тонечкина-то работа пропала безвозвратно — и так невыносимо трудно было примириться с этим!..
* * *
Юля не преувеличивала, когда говорила, что в общине «мало поводов для веселья». После всего, что случилось, «Лотос» как будто оглушило — все притихли, замерли и словно бы отдалились друг от друга, не в силах оставаться прежними, и не зная, в какую сторону меняться. Впрочем, внешне все оставалось почти по-старому: работа, совместные ужины, прогулки... Вот только магические обряды как-то ненавязчиво отменились сами собой, и все удивились, как неожиданно много появилось свободного — пустого и тягучего! — времени...
Поэтому Юля даже рада была сбежать из общины хоть ненадолго, особенно, когда — она была уверена в этом — Евгению требуется ее поддержка. Ее не удерживали: каждый понимал, что после всего произошедшего куратору их общины придется очень нелегко... К тому же очень хотелось узнать — не подозревают ли эсперов в связи с этой историей?
Только Юрген возражал — молча, но очень выразительно! А узнав, что Юля все-таки поехала к Евгению, он провел целый день запершись у себя в комнате и включив компьютер. Юрген был хорошим астрологом, и всегда гордился этим, однако сейчас он предпочел бы ошибиться! Однако он знал, что не ошибается. Эту вероятность он предвидел давно, и вот теперь она осуществлялась...
Когда Юля еще только появилась в общине, он предупреждал, что это может плохо кончиться. Совершенно четко вырисовывалось: после распада «Лотоса» Юля вернется в мир нормальных людей и погибнет. Но «Лотос» тогда был полон жизни и энергии, и у кого хватило бы жестокости выгнать сразу полюбившегося всем человека?! А когда Юля заставила засветиться кристалл, Юрген понял, что ничего тут не поделаешь: она останется... Никто, разумеется, не сказал ей о мрачном предсказании, а потом оно и вовсе забылось в повседневных делах...
После погрома, когда существованию «Лотоса» угрожала вполне реальная опасность, Юрген снова вспомнил давние опасения. И какая ирония судьбы! Именно Юля, с помощью своего приятеля из СБ спасла тогда «Лотос». Юрген в который раз убедился: сильный организм цепляется за жизнь, даже когда угроза таится в еще неясных переплетениях будущего!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35