– Стартовые ускорители, – повторил Камерон, глядя на бесконечный четкий след на дороге. В одном месте черные полоски немного вильнули вбок, но затем снова выровнялись, улетая к каньону двумя черными стрелами. – А зачем им понадобились две штуки?
– А одна тебе ничего не даст, разве что усесться сверху, – ответил Дар. – Если поджечь только одну и она окажется не строго по центру тяжести машины, то "Эль-Камино" начнет вертеться, как колесо с фейерверками, пока ракета не зароется в землю или не пробурит машиной яму в песке.
– Хорошо, – кивнул Камерон. – Он привязал, прикрутил, прицепил… Короче, как-то присобачил к машине эти списанные реактивные хреновины. И что потом?
Дар потер подбородок. Второпях собираясь в эту поездку, он не стал тратить время на бритье.
– Потом он дождался, когда на шоссе будет пусто, и поджег их. Вероятно, обычным самодельным электродетонатором – две проволочки и батарейка. Если ты их поджег, то потушить уже не можешь. Это же просто уменьшенная копия ракетоносителей, которые выводят шаттлы на орбиту. Поджег – и полетел. Уже не остановишься.
– Выходит, он превратился в шаттл, – с непонятным выражением на лице заключил Камерон. И перевел взгляд на далекие горы. – Пролетел всю дорогу отсюда до стены каньона.
– Не всю, – возразил Дар, включая ноутбук и показывая сержанту свои расчеты. – Я могу только предполагать, с какой скоростью они толкали машину вперед, но именно ракеты поплавили асфальт на том отрезке дороги. На этом участке, через двенадцать секунд после возгорания, они разогнали машину до скорости двести восемьдесят пять миль в час.
– Ну и гонка, – покачал головой Камерон.
– Возможно, этот парень мечтал установить мировой рекорд, – заметил Дар. – А когда телефонные столбы слились в один частокол, освещенный заревом ракет, он передумал. И ударил по тормозам.
– Толку-то? – хмыкнул Камерон.
– Тормозные цилиндры оплавились, – согласился Дар. – Тормозные колодки сгорели. Шины начали стираться в порошок. Ты заметил, что последние сотни метров следы на асфальте стали прерывистыми?
– Тормоза то срабатывали, то нет? – предположил Камерон. В голосе сержанта звенело предвкушение того, как он будет пересказывать этот случай своим сослуживцам. Копы обожают обсасывать разнообразные примеры аварий и автокатастроф.
Дар покачал головой.
– Что ты, от них уже ничего не осталось. "Эль-Камино" начал подпрыгивать на тридцать-сорок футов перед тем, как окончательно подняться в воздух.
– Ничего себе! – почти восторженно выдохнул Камерон. – Да. Там, где горелые отметины заканчиваются, ракеты частично выгорели и опустились под углом тридцать шесть градусов. Со стороны взлет "Эль-Камино" должен был смотреться весьма впечатляюще.
– Твою мать, – ухмыльнулся сержант. – Значит, эти свечки горели до самой стены каньона?
Дарвин покачал головой.
– Я считаю, что они полностью выгорели через пятнадцать секунд после взлета. Дальнейший полет – чистой воды баллистика.
Он вывел на экран ноутбука карту GPS и расчеты траектории полета машины от дороги до самой скалы.
– Там, где он бабахнулся, дорога делает поворот и поднимается вверх, – заметил Камерон.
Дар слегка поморщился. Он не любил, когда восклицания вроде "бабах!" превращают в глаголы.
– Да. Повернуть он не мог. В полете машина, по-видимому, вращалась вокруг своей горизонтальной оси, стабилизируя полет.
– Как пуля из ружья?
– Именно.
– Как ты думаешь, какой у него был… слово не подберу… насколько высоко он взлетел?
– В верхней точке? – спросил Дар, заглядывая в компьютер. – От двух тысяч и до двух тысяч восьмисот футов над землей.
– Ничего себе! – снова ахнул Камерон. – Поездка была недолгой, но какой сногсшибательной!
– Я подсчитал, – сказал Дар, потирая глаза, – что после первых пятнадцати секунд наш парень из участника гонки стал просто грузом.
– То есть?
– Даже при самом невысоком ускорении, которое могло донести его отсюда вон туда, от земли он оторвался при восемнадцати g. Если он весил около семидесяти пяти килограммов, то…
– То сверху на него свалилось ещё тысяча двести семьдесят кило. Ого!
Запищала рация.
– Извини, – сказал сержант. – Вызывают.
Он отошел на несколько шагов и принялся вслушиваться в хрипение и треск из трубки. Дар выключил ноутбук и сунул его в машину. Мотор "Акуры" продолжал тихо урчать, поддерживая работу кондиционера.
Подошел Камерон. Его лицо перекосила насмешливая гримаса.
– Ребята только что откопали в воронке рулевое колесо от "Эль-Камино", – сообщил он. Дарвин молча ждал продолжения. – Фаланги пальцев впечатались в пластик колеса, – закончил Камерон. – Глубоко впечатались.
Дар пожал плечами. В это время зачирикал его мобильник.
– За что я люблю Калифорнию, Пол, – сказал Дарвин, доставая телефон, – так это за то, что сотовая сеть покрывает её полностью. Связь есть всегда.
С минуту он слушал, потом сказал:
– Буду через двадцать минут.
И отключился.
– Что, пора браться за работу по-настоящему? – снова усмехнулся Камерон, видимо, представляя, как в течение следующих дней он будет рассказывать и пересказывать сегодняшнюю байку всем знакомым.
Дар кивнул.
– Это мой шеф, Лоуренс Стюарт. Он нашел для меня кое-что посерьезней этой ерунды.
– Semper Fi, – бросил куда-то в пространство Камерон.
– О seclum insipiens et inficetum. Катулл, сорок три, восемь, – произнес Дар в том же тоне.
Глава 2. Б – БРАТИШКА
До индейской закусочной, стоящей на перекрестке нескольких дорог, куда Дарвина вызвал его начальник Лоуренс Стюарт, Минор долетел на своей "Акуре" за пятнадцать минут. Лоуренс попросил Дара "приехать как можно скорее". С антирадаром, прощупывавшим шоссе впереди, сзади и по бокам, "как можно скорее" на "Акуре NSX" означало 162 мили в час.
Закусочная с казино, гаражом и заправкой располагалась к западу от Палм-Спрингс и резко отличалась от обычных индейских казино – глинобитных пылесосов в стиле пуэбло, которые высасывали последние денежки из карманов янки и вырастали вдоль дорог как грибы после дождя. Это было видавшее виды, запущенное строение, расцвет которого пришелся, видимо, на начало 1960-х – золотые годы весьма далекого отсюда 66-го шоссе. Так называемое "казино" представляло собой комнатенку чуть ли не на задворках закусочной, в которой стояло шесть игровых автоматов и стол для игры в очко, за которым чуть ли не круглосуточно работал все один и тот же крупье – одноглазый индеец.
Дар сразу увидел Лоуренса. Его шефа трудно не заметить – это двухметровый здоровяк весом в 115 килограммов, с добродушной усатой физиономией. Правда, сейчас лицо Лоуренса как-то странно разрумянилось. Его "Исудзу Труппер" модели 86-го года стоял под палящими лучами солнца у стеклянной витрины закусочной, в стороне от бензозаправки и гаража.
Дарвин поискал взглядом тенистое дерево, под которым можно было бы припарковать "Акуру", не нашел и загнал машину в тень от спортивного авто Лоуренса.
С первого взгляда стало понятно, что у шефа не все благополучно. Лоуренс отвинтил фару и разложил стекло, ободок, рефлектор, лампочку и прочие детали на капоте, не забыв подстелить чистую тряпочку. В настоящий момент правая кисть шефа находилась внутри пустого гнезда, левой рукой он пытался выдернуть застрявшую кисть, а подбородком прижимал к плечу сотовый телефон.
Лоуренс был одет в джинсы и рубашку-сафари с короткими рукавами, которая потемнела от пота на груди, на спине и под мышками. Приглядевшись, Дарвин заметил, что лицо шефа не просто разрумянилось, а приобрело нездоровый багровый оттенок. Еще чуть-чуть, и начальника хватит апоплексический удар.
– Эй, Ларри! – окликнул его Дар, захлопывая за собой дверцу "Акуры".
– Черт побери, не называй меня Ларри! – прорычал здоровяк.
Все звали Лоуренса Ларри. Как-то Дарвин встретил его брата, Дэйла Стюарта, который рассказал, что Лоуренс-не-называй-меня-Ларри ведет безнадежную войну за свое имя ещё с семилетнего возраста.
– Хорошо, Ларри, – покорно согласился Дар, прислоняясь к правому крылу "Исудзу". Он осторожно облокотился о разложенную тряпочку, стараясь не коснуться раскаленного капота. – Что у тебя стряслось?
Лоуренс выпрямился и огляделся. По его лбу и щекам катился пот и капал с подбородка на рубашку. Он повел глазами в сторону витрины закусочной.
– Видишь того парня на третьем стуле? Да не верти ты головой, черт побери!
Дар скосил глаза на широкую стеклянную витрину.
– Такой невысокий человечек, в гавайской рубашке? Он как раз доедает… что? А, яичницу!
– Он, – подтвердил Лоуренс. – Бромли.
– А, выследили-таки.
Лоуренс и Труди уже четыре месяца искали шайку угонщиков. Кто-то воровал новые машины из прокатной фирмы "Авис", которая была одним из корпоративных клиентов агентства Стюартов. Ворованные машины перекрашивали, перегоняли в соседний штат и продавали.
Чарли Бромли по прозвищу Молчун уже несколько недель подозревался в причастности к этому делу. Но Дар не принимал участия в расследовании.
– У него вон тот лиловый "Форд" с прокатными номерами, – сообщил Лоуренс, все ещё прижимая подбородком трубку сотового телефона.
Из трубки послышалось чириканье.
– Минуту, солнышко, сюда приехал Дар, – произнес шеф.
– Труди? – поинтересовался Дарвин.
– А кого ещё я называю солнышком? – вытаращился на него Лоуренс.
– Ну, я не лезу в твою личную жизнь, Ларри, – развел руками Дар.
И улыбнулся, поскольку на его памяти Лоуренс и Труди были единственной искренне любящей и преданной друг другу супружеской парой. Официально фирма принадлежала Труди. Их семья жила, дышала, разговаривала и трудилась в унисон по шестьдесят-восемьдесят часов в неделю, так что вряд ли у них хватало времени на что-то, кроме проблем страховых компаний и связанных с ними расследований.
– Возьми трубку, – попросил Лоуренс. Дар извлек сотовый из-под мокрого от пота подбородка шефа.
– Привет, Труди, – произнес он в трубку, а Лоуренсу заметил: – Не знал, что "Авис" выдает напрокат лиловые "Форды".
Обычно Труди разговаривает спокойным, деловым тоном На этот раз её голос был не только деловым, но и крайне раздраженным.
– Ты можешь освободить этого идиота?
– Попытаюсь, – ответил Дар, начиная вникать в ситуацию.
– Решите ампутировать руку – перезвони, – бросила Труди и отключилась.
– Черт! – прорычал Лоуренс, не спуская глаз с закусочной, внутри которой официантка забирала у Бромли пустую тарелку. Человечек допивал кофе из чашки. – Он сейчас выйдет.
– Как тебя угораздило? – спросил Дар, кивая на правую руку шефа, застрявшую в гнезде фары.
– Я висел на хвосте Бромли с самого утра, когда ещё не рассвело. А потом заметил, что у меня не горит одна фара.
– Плохо, – согласился Дар. – Подозреваемый легко мог заметить в зеркальце заднего вида одноглазую машину.
– Вот именно, – огрызнулся Ларри, безуспешно пытаясь извлечь руку из глазницы своей "Исудзу". – Я сразу понял, в чем дело. У этой модели проводка постоянно провисает и контакты легко отходят. Такая у них сборка. В прошлый раз Труди удалось подсоединить его обратно.
– У Труди рука поменьше, – кивнул Дар. Лоуренс покосился на своего эксперта по дорожно-транспортным происшествиям.
– Да!.. – произнес он, с трудом проглатывая более грубые варианты ответа. – Там отверстие в форме воронки. Туда рука пролезла нормально. Я даже подсоединил этот чертов провод. А вот… ну никак не получается…
– Вырваться? – подсказал Дар, бросив взгляд на витрину. – Бромли уже расплачивается по счету.
– Черт, черт, черт, – пробормотал Лоуренс. – Закусочная слишком маленькая, он сразу бы меня заметил. Я и так заправлялся, будто сонная улитка. А потом подумал, что, если начну ковыряться в машине, это будет смотреться нормально…
– Смотрится, как будто ты сунул руку в гнездо фары и застрял.
Лоуренс оскалился, показывая крепкие ровные зубы.
– Края у этой проклятой воронки острые, как лезвия, – прошипел он. – Такое ощущение, что рука у меня ещё больше распухла с того времени, как я её последний раз пытался вытащить.
– А ты не мог добраться туда через верх? – спросил Дар, изготовившись снять тряпку с деталями разобранной фары и открыть капот.
– Они запломбированы, – скривился Лоуренс. – Если бы я мог добраться через верх, стал бы я совать руку в эту дырку?
Дар знал, что его шеф – славный малый, готовый при случае пошутить и посмеяться. Но ещё у Ларри было повышенное давление и буйный темперамент. Отметив его стремительно багровеющую физиономию, потоки пота, катящиеся по щекам и усам, и дрожащий от ярости голос, Дар решил, что сейчас не время препираться.
– Чего ты от меня хочешь? Чтобы я взял у техников в гараже мыло или масло?
– Я не хочу собирать вокруг себя толпу… – начал Лоуренс и осекся. – Нет, только не это!
Из распахнутых ворот гаража вышли четверо механиков и девочка-подросток, и направились прямо к ним. Бромли расплатился и пропал из виду, направляясь то ли в туалет, то ли к входной двери.
Лоуренс наклонился к Дару и прошептал:
– Сегодня днем Молчун встречается с главарем шайки и остальными угонщиками где-то в пустыне. Если бы я это заснял, дело можно было бы считать закрытым.
Он снова подергал правой рукой, но "Исудзу" и не думала отпускать свою жертву.
– Хочешь, чтобы я поехал за ним? – спросил Дар.
– Не дури, – скорчил гримасу Лоуренс. – По пустыне на этом? С твоим-то клиренсом?
И кивнул в сторону черной "Акуры".
– А я и не собирался сегодня ездить по бездорожью, – согласился Дар. – Может, я поеду на твоей?
Лоуренс выпрямился, насколько позволяла застрявшая рука. Заляпанные маслом механики и девчонка подошли к машине и встали полукругом.
– А я что, впереди побегу? – прошипел Лоуренс. Дарвин поскреб подбородок.
– Может, посадить тебя на капот, как носовую фигуру? – предложил он.
Молчун Бромли вышел из закусочной, окинул взглядом толпящийся вокруг Ларри народ и неторопливо забрался в свой лиловый "Форд".
– Что, – подал голос один из механиков, вытирая грязные руки о не менее грязную тряпку, – застрял?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10