"
женщинам, вышедшим за молочными бутылками, и мужчинам, направлявшимся
к машинам, чтобы ехать куда-то дальше, _реальность_ всего этого,
подъемная сила лета, продолжала удерживать его на подъеме даже тогда,
когда Майк прислонил велосипед к стене костела Св. Малахия и вихрем
ворвался в прохладно-фимиамную сень сияющего темной позолотой храма.
Это было место, которое он любил больше всего на свете.
А Дейл в тот день проснулся поздно, уже после восьми. В комнату
вливался яркий солнечный свет, чуть приглушенный легкой тенью
огромного вяза за окном. Через занавески лился теплый воздух. Лоуренса
в комнате уже не было; зато из гостиной на первом этаже доносились лай
и хохот, это его брат смотрел мультики про Хекла и Джекла, и про Раффа
и Редди.
Дейл встал, заправил свою и Лоуренса кровати, натянул джинсы,
футболку, чистые носки и кеды, и пошел вниз завтракать.
Сегодня мама приготовила его любимые хлопья и кексы с изюмом. Она
сидела за столом веселая и оживленная, болтая о фильмах, которые будут
показывать сегодня в парке во время Бесплатного Сеанса. Отец Дейла уже
уехал из дому, территория, на которой он вел торговлю, охватывала
целых два штата, но он должен был вернуться в тот же день к вечеру.
Из гостиной послышался голос Лоуренса, который громко призывал
брата поторопиться, иначе он пропустит мультяшку про Раффа и Редди.
- Ну, это для маленьких! - крикнул Дейл в ответ. - Мне это уже не
интересно. - Но сам стал есть быстрее.
- О, смотри-ка что лежало в сегодняшней газете, - сказала мать. И
положила рядом с его кружкой записку.
Дейл улыбнулся при виде знакомого листочка. Он сразу узнал дешевый
блокнот и аккуратный почерк Майка. Но еще раньше он узнал ужасающую
грамматику своего приятеля:
ВСЕ ВСТРИЧАИМСЯ В ПЕЩЕРЕ В ДЕВИТЬ ТРИТЦАТЬ.
М.

Дейл торопливо подобрал с тарелки последние крошки кекса, гадая,
что могло случиться такого важного, что всем нужно отправляться в
эдакую даль. Пещера была зарезервирована ими для особых случаев -
разоблачение тайн, экстренные сходки, особые слеты Велосипедного
Патруля - еще тогда, когда они были маленькими и для них имели
значение такие вещи.
- Надеюсь, это не _настоящая_ пещера, Дейл? - спросила мама с
ноткой легкого беспокойства в голосе.
- Не-а, мам. Ты же знаешь, что нет. Это всего лишь старая
дренажная штольня за забегаловкой "Под Черным Деревом".
- Хорошо, только не забудь, пожалуйста, что ты обещал мне
подстричь газон перед домом. После обеда к нам в гости придет миссис
Себерт.

Отец Дьюана Макбрайда не выписывал газет, издаваемых в Пеории, он
не читал ничего, кроме "Нью Йорк Таймс", да и ту лишь изредка. Поэтому
Дьюан не получил записку от Майка. Зато около девяти утра в его
комнате зазвонил телефон. Дьюан не торопился подходить: их линия была
спарена с несколькими соседними коттеджами, один звонок означал, что
звонят Джонсонам, их ближайшим соседям, два - звонок им с отцом, три -
шведу Олафсону, жившему дальше по дороге. Сейчас телефон прозвонил
дважды, затем умолк, и снова зазвонил.
- Дьюан, - послышался в трубке голос Дейла Стьюарта. - Я так
понимаю, что ты уже справился со своими домашними делами?
- Справился, - ответил Дьюан.
- Отец дома?
- Нет, он уехал в Пеорию купить кое-что.
Трубка на некоторое время замолкла. Дьюан прекрасно знал, что Дейл
прекрасно знает, что его Старик после своих субботних поездок,
называвшихся "купить кое-что", часто возвращается поздно вечером в
воскресенье.
- Слушай, мы тут собираемся в пещере к половине десятого. Майк
хочет что-то сообщить.
- Кто это "мы"?
Дьюан скосил глаз на свой блокнот. После завтрака он прорабатывал
навыки описания главных действующих лиц. Над этим отрывком он работал
с апреля и все страницы были заполнены набросками, пояснениями,
вычеркнутыми абзацами и даже перечеркнутыми страницами, примечаниями,
мелко набросанными на полях. Он знал, что это упражнение будет также
далеко от совершенства, как и все предыдущие.
- Сам знаешь, - ответил Дейл, - Майк, Кевин и Харлен, и, может
быть, Дейзингер. Не знаю. Я сам только что получил записку в газете.
- А как насчет Лоуренса?
Дьюан выглянул за окно, перед фермой растилался океан
поднимающегося зерна - почти по колено - с каждой стороны дороги,
ведущей к их дому. Его мама, когда она еще была жива, запрещала сажать
на передних двадцати акрах что-нибудь выше гороха. "Когда колосья
вырастают, я чувствую себя отрезанной от мира, - жаловалась она дяде
Арту. - Своего рода клаустрофобия". Старик подшучивал над ней, но сам
и вправду сажал только горох. Но теперь Дьюан уже не помнил время,
когда приход лета не означал бы постепенного выхода их фермы из
остального мира. "В День Независимости - по пояс видимость" гласила
старая поговорка, но в этой части Иллинойса к четвертому июля кукуруза
уже достигала плеча Дьюана. А потом уже казалось, что не так зерно
_растет_, как ферма _съеживается_, уменьшаясь в размерах. Дьюану было
даже не видно окружную дорогу, если только он не поднимался с этой
целью на второй этаж. Но ни он, ни Старик больше не поднимались на
второй этаж.
- Что насчет Лоуренса? - переспросил Дейл.
- Он придет?
- _Конечно_, придет. Ты же знаешь, он всегда болтается с нами.
Дьюан тонко улыбнулся.
- Просто хотел убедиться, что ты не забыл о своем маленьком
братике, - сказал он.
В трубке послышалось сердитое сопение.
- Слушай, так ты придешь или нет?
Дьюан подумал о той работе по дому, которая ему предстояла в этот
день. Закончить все он успеет, только если начнет прямо сейчас.
- Я сегодня довольно занят, Дейл. Говоришь, не знаешь, что там
Майк надумал?
- Ну, точно не знаю, но думаю, что это что-нибудь, связанное с
Старым Централом. И исчезновением Тубби Кука. Сам знаешь.
Дьюан помолчал.
- Ладно, приду. В девять тридцать, значит? Чтобы успеть мне
придется выйти прямо сейчас и всю дорогу бежать.
- Гос-споди, - прошипел Дейл, - у тебя _все еще_ нет велосипеда?
- Если бы Господь хотел видеть меня разъезжающим на велосипеде, -
ответил Дьюан, - думаю, сначала он бы позаботился о том, чтобы
наградить меня фамилией Швин*. До встречи. - И он повесил трубку, не
дожидаясь ответа.

[* Швин - фамилия известного в пятидесятые годы велогонщика. ]

Потом быстро спустился по лестнице за блокнотом с набросками о
Старом Централе, натянул кепку с надписью "Кот" и вышел позвать
собаку. Уитт подбежал сразу. Обычно его кличка произносилась как Вит,
хоть и была образована от фамилии Уитгенштейн, философа, о котором
Старик и дядя Арт спорили до хрипоты. Старый колли был уже почти
слепым и из-за мучившего его артрита почти не мог бегать, но он учуял,
что где-то поблизости появился Дьюан. Радостное виляние хвостом должно
было означать, что он готов с радостью присодиниться к экспедиции.
- Не, - отрицательно мотнул головой Дьюан, полагая, что прогулка в
такую жару будет нелегкой для его старого друга. - Сегодня ты
останешься здесь, Уитт. Будешь сторожить дом. Я вернусь к обеду.
Затянутые катарактой глаза пса ухитрились смотреть одновременно
обиженно и умоляюще. Дьюан потрепал его по холке, отвел обратно в
сарай и проверил его миску с водой. Воды было достаточно.
- Держи-ка грабителей и расхитителей зерна подальше, Уитт..
С чисто собачьим вздохом колли уступил и улегся на соломенную
подстилку, служившую ему кроватью.
Когда Дьюан вперевалку шагал по направлению к окружной дороге
номер шесть, начало припекать. Он закатал рукава фланелевой рубашки и
стал думать о Старом Централе и о Генри Джеймсе. Дьюан как раз дочитал
рассказ "Поворот Винта" и теперь размышлял о поместье Блай, в котором
происходит действие рассказа, и о том, как удачно подобрал для него
название писатель, и что это название вполне созвучно слову "зло", а
именно зло в виде привидений преследует детей Майлза и Флору.
Его Старик был, конечно, алкоголик и неудачник, но он был также
вдумчивым атеистом и размышляющим рационалистом, и сына он воспитал
таким же. С самого раннего возраста Дьюан рассматривал вселенную как
сложный механизм, развивающийся в соответствии с законами логики,
законами, которые возможно лишь частично доступны убогому разуму
человечества, но тем не менее являются законами.
Он на ходу раскрыл блокнот и нашел страницу с записями о Старом
Централе. "... ощущение... предвидения? Зла? Нет, это слишком
мелодраматично. Скорее, ощущение _сопричастности_..." Дьюан вздохнул,
вырвал эту страницу и сунул ее в карман вельветовых штанов.
Теперь он уже дошел до шестой окружной и свернул к югу. Солнечный
свет слепил глаза, отражаясь от гравия на дороге и обжигал обнаженные
руки и мальчика. Позади, в полях по обеим сторонам дороги, жужжали и
сновали среди подрастающих колосьев, насекомые.

Дейл, Лоуренс, Кевин и Джим Харлен подъехали к пещере
одновременно.
- С чего это надо было переться в такую даль? - проворчал Харлен.
Его велосипед был по величине меньше, чем у других, с
семнадцатидюймовыми колесами и ему приходилось крутить педали в два
раза чаще, чем остальным.
Они проехали мимо дома О'Рурков, нырнув в глубокую тень вязов,
затем свернули на север к водонапорной башне, а затем на восток, по
широкому гравийному шоссе, Кевин, Дейл и Лоуренс тесно следовали друг
за другом по левой колее, а Харлен - по правой. Стояла полная тишина,
не было слышно ни ветра, ни движения на дороге, не было слышно ни
одного звука, кроме их дыхания и хруста гравия под колесами.
Расстояние до шестой окружной дороги составляло почти милю, а потом
еще на северовосток до перекрестка, где начинались холмы и рос высокий
стройный лес. Если бы они продолжали ехать по этой дороге и дальше за
водонапорную башню, они бы оказались в холмистой местности между Элм
Хэвен и почти заброшенной дорогой под названием Джубили Колледж роуд.
Шестая окружная продолжалась на юг еще полторы мили, до пересечения с
шоссе 151А, носившее название Хард роуд, что проходило через Элм
Хэвен, и на самом деле было всего лишь чуть больше, чем грязная колея,
бегущая через поля, и совершенно непроходимая большую часть зимы и
весны.
Они свернули на север, миновали кабачок "У Черного Дерева" и почти
привстав на педалях, стали взбираться на первый крутой холм. Кроны
деревьев аркой соединялись над дорогой, образуя сплошную тень. В
первый раз, когда Дейл услышал "Легенду о Спящей Долине", это было в
четвертом классе, ее прочла им учительница миссис Гроссейнт, он сразу
вспомнил именно это место, и мысленно дополнил его крытым мостиком,
проложенным по дну.
На самом деле здесь никаких крутых мостиков не было, а были всего
лишь гниющие доски, валявшиеся по обеим сторонам дороги. Ребята
вильнули в сторону, спустились на дно, и пешком, таща велосипеды на
руках, прошли по узкой тропинке на запад от дороги. Трава здесь была
по пояс каждому из них и даже еще выше, и сплошь покрыта пылью от
проезжающих машин. Забор с колючей проволокой, установленный вдоль
дороги, огораживал густой кустарник от леса. Они спрятали велосипеды
под кустами, убедились, что их не видно с дороги, и пошагали по
тропинке дальше, в самую глубину прохлады вдоль ручья.
На дне оврага тропку было почти не видно, так как она проходила
под высокими кустами и низкими деревьями, спускаясь к узкому протоку.
Дейл вел остальных ребят в пещеру.
Собственно это была не пещера. Не совсем пещера. По какой-то
причине округ установил в этом самом месте под дорогой железобетонную
штольню, вместо того, чтобы проложить тридцатидюймовые рифленые трубы,
как это делалось везде. Возможно, они готовились к весенним паводкам;
возможно имелась лишняя штольня, с которой никто не знал что делать.
Как бы то ни было, это было огромная емкость - шесть футов в
поперечнике, и по дну ее проходил четырнадцатидюймовый желоб, по
которому тек ручеек, так что ребята могли сидеть облокотившись на
полукруглую стенку и уперев ноги в край желоба, так что они всегда
были сухими. В пещере было прохладно даже в самые жаркие дни, вход был
увит плющом и виноградными лозами, а шум, доносившийся от пролетавших
в десяти футах над ними машин, делал это место еще более укромным.
Позади противоположного конца пещеры существовал маленький
дренажный пруд. Он был всего семь-восемь футов шириной и примерно в
половину этого глубиной, но в нем таилась какая-то своеобразная
красота. Вода, вытекающая из желоба образовала миниатюрный водопад, а
поверхность пруда даже в самые ясные дни оставалась темной, благодаря
низко склонившимся деревьям.
Майк назвал ручеек, впадавший в пруд, Дохлый Ручей, потому что
маленький пруд часто оказывался пристанищем для жертв дорожного
движения верхней дороги. Дейл припоминал, что здесь они находили трупы
оппоссумов, енотов, кошек, дикообразов, а однажды в пруду даже
оказалось тело немецкой овчарки. Он хорошо помнил, как лежал,
уперевшись доктями в холодный цемент и рассматривал труп собаки. Он
мирно покоился на дне, футах в четырех от мальчика, черные глаза
овчарки были открыты словно смотрели прямо на него и единственным
признаком того, что она сдохла, не считая, конечно, того, что она
лежала на дне, так вот, единственным признаком была белая полоска
гравия у самой пасти. Казалось, что собаку вырвало камнями.
Майк уже ждал их в пещере. Минутой позже присоединился и Дьюан Мак
Брайд, запыхавшийся и вспотевший, с красным под кепкой лицом. Внезапно
ослепленный сумраком штольни он беспомощно моргал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16