Я сам
здесь в это время не был.
- Так. Но в четыре часа мадам Круазье не было дома?
- Каждый день к четырем часам она ходила к дантисту.
- Вы не знаете, когда ваша тетя вернулась домой?
- Около пяти, насколько мне известно. Приступ начался, как только она
пришла. Она скончалась прежде, чем ей смогли помочь.
- Это случилось в ее спальне?
- Да. В комнате в стиле Людовика Четырнадцатого, на втором этаже.
- И ваша жена была рядом?
- Она поднялась наверх сразу, как только тетя открыла дверь и позвала
на помощь.
- Разрешите спросить, а где вы были в это время?
- Я надеюсь, инспектор, что эти вопросы не значат, что вы меня
допрашиваете? Учтите, что я не потерплю никакого допроса.
- Разумеется, нет. Но мы должны же доказать абсурдность заявлений
мадемуазель Сесиль.
- О, конечно... Я был в моем клубе. Я выхожу из дома в половине
пятого или без четверти пять и для моциона иду через город пешком. В пять
я сажусь за бридж, а в половине восьмого за мной приезжает машина и
отвозит меня домой.
- Вы узнали о несчастье в клубе?
- Точно так.
- А когда вернулись домой...
- Моя тетя была мертва, и у нее уже был доктор.
- Ваш доктор?
- Нет. Он слишком далеко живет. Моя жена вызвала врача, живущего по
соседству. Но он уже ничего не мог сделать.
- А слуги?
- Арсен, шофер, был выходным. Лакей был на первом этаже. А кухарка, я
полагаю, - на кухне. Есть ли у вас еще вопросы, инспектор? Я обязан быть с
теми, кто пришел в мой дом, чтобы выразить соболезнование. В любой момент
может прийти городской судья, президент моего клуба. Я думаю, что лучше
всего строго предупредить Сесиль. Если же она будет и в дальнейшем
распускать клевету, я добьюсь ордера на ее арест.
Филипп Делижар, наверно, удивился легкой улыбке, шевельнувшей губы
Мегрэ. Инспектор уже несколько минут не сводил взгляда с зеркала, висящего
над камином, в котором отражалась закрытая портьерой дверь. Портьера
несколько раз шевельнулась, и в какой-то момент инспектор увидел бледное
лицо, которое могло принадлежать только мадам Делижар. Мегрэ подумал,
слышала ли жена, как ее супруг "по-мужски" исповедовался в жизни светского
мужчины.
- До свидания, инспектор. Я надеюсь, что после объяснений, которые я
вынужден был сделать, мой траур впредь не будет нарушен. Лакей проведет
вас к выходу.
Филипп позвонил, сдержанно поклонился полицейскому и размеренными
шагами удалился через закрытую портьерой дверь.
Четверть часа спустя Мегрэ сидел в кабинете прокурора, сдержанный и
ироничный Мегрэ, и с сожалением крутил в кармане трубку. Прокурор Кана был
не из тех, кто позволяет курить в своем кабинете.
- Ну и как, инспектор? Вы поговорили с девушкой?
- И не только с ней.
- И каково же ваше мнение? Чепуха, не так ли?
- Наоборот. У меня такое чувство, будто бедная старуха покинула наш
грешный мир не без посторонней помощи. Но кто помог ей? В этом-то и
вопрос... И еще один вопрос: вы в самом деле хотите узнать правду?

Гостиница святого Георгия была одной из тех маленьких гостиниц,
которые можно найти в любом городе, гостиниц, о которых вы никогда не
услышите, пока кто-нибудь не пошлет вас туда. Постояльцами ее были
священники, фанатичные девы, старики - в общем все, кто в той или иной
мере связан с истинной верой - от церковных служак до торговцев свечами.
Вестибюль гостиницы был уставлен стульями с соломенными сиденьями.
Мегрэ ждал уже полчаса. Старушка, сидевшая рядом, несколько раз отрывалась
от своего вязанья и бросала суровые взгляды на синий трубочный дым,
обвивавший канделябры.
"А ты, дорогой, ждешь ту же, что и я", подумал Мегрэ сразу, как
только увидел молодого человека, нервно ходившего по вестибюлю и через
каждую минуту поглядывавшего на часы.
За полчаса ожидания мужчины кое-что узнали друг о друге, хотя и не
обменялись ни одним словом. Ход мыслей молодого человека был несложен:
"Так вот каков этот знаменитый инспектор, о котором говорила Сесиль. На
вид он неопасен... толстоват, добродушен... Что его привело в гостиницу?
Наверно, есть какие-нибудь новости..."
А Мегрэ думал: "Неплох парень, этот Жак Мерсье! Красивый парень.
Может быть, чуть-чуть слишком красивый. Никак не похож на провинциала.
Такое впечатление, что у него могут быть свои собственные идеи. Правильные
черты лица, волнистые волосы, яркие глаза... огонь в крови... Ага, вот
идет мадемуазель Сесиль.. При вечернем освещении она не кажется такой
благочестивой".
Когда Сесиль вошла, она первым заметила Жака Мерсье, и на лице ее
появилась улыбка. Но молодой человек показал на инспектора, и она,
нахмурившись, подошла к Мегрэ.
- Вы хотели поговорить со мной? - спросила она, явно недовольная, что
Мегрэ увидел ее возлюбленного.
- Мне хотелось бы выяснить некоторые детали. Но, очевидно, лучше это
сделать не здесь. В гостинице так тихо, что слышно, как летает моль. Не
пойти ли нам в кафе?
Сесиль взглянула на Мерсье. Тот кивнул, и через несколько минут все
трое сидели в баре рядом с бильярдом.
- Прежде всего разрешите мне сказать, мадемуазель Сесиль, что вы
напрасно умолчали о вашем знакомстве с месье Мерсье.
- Я думала, это не имеет никакого отношения к делу. Но, конечно, я
должна была догадаться, что Филипп все вам расскажет. А что он еще обо мне
сказал?
- Как вы можете догадаться, ничего хорошего. Я думаю, он, как
говорится, вполне светский человек. Пива, гарсон! Что вы будете пить,
мадемуазель? Портвейн? И вы тоже?
Мегрэ поглядывал на катящиеся по сукну бильярдные шары, глубоко
затягивался трубкой и наслаждался застойным мирком провинциальной жизни.
- Итак, это продолжается уже два года?
- Мы встретились два года назад.
- А как давно месье Мерсье начал посещать вас в доме старой госпожи?
- Больше года.
- И вам не приходило в голову пожениться?
- Старая госпожа, как вы ее называете, никогда ьы этого не допустила.
Она бы восприняла это как измену. Ока очень ревновала меня ко всем. У нее
никого в жизни, кроме меня, не было... И племянника, которого она терпеть
не могла. Она относилась ко мне, как к своей собственности. Мне
приходилось скрывать свои отношения с Жаком.
- Ваша очередь, месье Мерсье.
- Я не хочу, чтобы меня впутывали...
- Никто не собираетея вас впутывать. Мадемуазель Сесиль просила
расследования, а вы межете помочь полиции, отвечая на мои вапросы. Филипп
Делижар уверяет, что ваши дела оставляют желать лучшего.
- Ну...
- Это правда?
- Ответь ему. Жак.
- Да, это правда. Мы вступили в дело с моим приятелем и купили три
грузовика, чтобы возить рыбу из маленьких портов на Канале. К сожалению,
грузовики оказались очень старыми. и вот...
- И когда?
- Что когда?
- Когда вы прикрываете ваше дело?
- Уже три дня, как грузовики стоят, потому что мы не заплатили за
гараж.
- Спасибо. Теперь, мадемуазель, не повторите ли вы, во сколько вы
пришли на улицу Реколле?
- Позавчера? Около четырех... Правда, Жак?
- Вы были с ней?
- Я привел ее в машине и ждал за углом. Это было в пять минут пятого.
- Вы приехали вместе из Байе?
Мегрэ сердито поглядел на Сесиль, которая раньше говорила, что
приехала в Кан автобусом.
- Так. Теперь скажите мне, мадемуазель, вот что: когда вы прочли в
газете о смерти Жозефиныт Круазье, вы попросили Жака отвезти вас в Кан. Во
сколько вы приехали туда?
- Примерно в половине десятого утра.
- Расскажите мне подробно, что вы увидели.
- Сначала я увидела лакея, потом разных людей в вести бюле, потом
Филиппа Делижара, который подошел ко мне и ухмыльнулся: <Я-то думал, что
вы раньше прибежите>. А потом я увидела тетю...
- Одну минутку. Вы видели тело? Где?
- В гробу.
- Значит, она была уже в гробу, но крышка еще не была закрыта?
- Они закрыли крышку немного погодя. Люди, которых я встретила внизу,
были от гробовщика.
- И вы узнали лицо? Вы в этом уверены?
- Абсолютно. А что же еще я должна была увидеть?
- Вы не заметили ничего ненормального?
- Конечно, нет. Я плакала... я была очень расстроена...
- И последний вопрос: я знаю главный вход в дом на улице Реколле. Я
полагаю, там должен быть и черный ход.
- Да, сзади дома есть маленькая дверь, которая ведет на другую улицу.
Туда выходят только ограды садов.
- А если пройти в дом этой дверью, то можно подняться наверх, миновав
лакея и кухарку?
- Да. Если подняться по черной лестнице на второй этаж.
- Сколько я вам должен, гарсон? Благодарю вас, мадемуазель. И вас,
месье Мерсье.
Мегрэ заплатил по счету и поднялся. Он остался доволен разговором.
Через несколько минут, все еще не выпуская изо рта трубки, он вошел в
клуб Делижара и проследовал в кабинет секретаря. Здесь он задал ряд
вопросов и записал все ответы в записную книжку.
- Теперь разрешите прочесть мне ваши ответы. Вы сказали, что уверены
в том, что Филипп Делижар приехал позавчера в клуб в четверть шестого...
Правильно? Партнеры уже ждали его, потому что игра обычно начинается в
пять. Он занял место за столом. Но как только были розданы карты, его
позвали к телефону. Он вернулся очень бледный и объявил, что только что
умерла его тетя... Это все. Вам больше нечего добавить? Благодарю вас,
месье.

Доктор Левин, тот врач, который был вызван к постели мадам Круазье,
оказался молодым человеком с ярко-рыжими волосами. Он был в белом халате и
занимался тем, что жарил отбивную на спиртовке в своем кабинете.
- Я не помешал вам, доктор? Простите, но мне надо уточнить некоторые
детали, касающиеся смерти мадам Круазье.
Левину было не больше двадцати семи лет. Он только что начал
практиковать в Кане. И судя по всему, не был пока отягощен множеством
пациентов.
- Вам приходилось раньше бывать в доме месье Делижара?
- Я удивился, когда меня вызвали в один из богатейших домов города.
- Во сколько это было? Вы можете назвать точное время?
- Даже очень точное, - улыбнулся Левин. - Ко мне приходит, чтобы
помочь на приеме, маленькая медсестричка. Уходит она в пять часов. И вот,
только она надела шляпку и только я собрался поцеловать ее на прощание,
как зазвонил телефон.
- Итак, это случилось ровно в пять. И долго вы добирались до улицы
Реколле?
- Минут семь-восемь.
- Вас впустил лакей и провел на второй этаж?
- Не совсем так. Лакей открыл дверь, но тут же на лестнице появилась
женщина и крикнула: <Скорее, доктор!> Это была мадам Делижар. Она сама
провела меня в спальню направо...
- Одну минутку. В спальню направо... В комнату, обтянутую голубым
шелком?
- Вы ошибаетесь, инспектор. Комната направо оклеена бумажными обоями.
С желтыми кругами.
- И мебель в стиле Людовика Четырнадцатого?
- Вы опять ошиблись. Я кое-что смыслю в стилях и не сомневаюсь, что
комната направо обставлена в стиле Регентства.
К удивлению доктора, Мегрэ записал все эти малозначащие детали в
записную книжку.
- Так-так. В десять минут шестого вы были уже наверху. Где же вы
обнаружили тело?
- Разумеется, в кровати.
- Покойная была раздета?
- А как же иначе?
- Извините, я перебью вас. Значит, в пять десять Жозефина Круазье
находилась в постели и была раздета. Что же было на ней?
- Ночная рубашка.
- Остальная одежда лежала рядом?
- Не думаю... Нет. В комнате все было в полном порядке.
- И никого, кроме мадам Делижар?
- Никого. Она была очень взволнована. Она описала мне ход приступа. Я
внимательно осмотрел труп и обнаружил, что мадам Круазье перед смертью
была в очень ослабленном состоянии. Это по крайней мере десятый приступ.
- Могли вы хотя бы приблизительно установить время смерти?
- Без труда. Смерть наступила в четверть пятого, мгновенно...
Доктор отшатнулся, потому что Мегрэ вскочил с места и схватил его за
плечи.
- Что? Четверть пятого?!
- А что? Мадам Делижар пыталась дозвониться двум другим докторам,
прежде чем отыскала меня. А это требует времени.
- Четверть пятого, - повторял Мегрэ, почесывая бровь. - Мне не
хотелось бы вас оскорблять, доктор... вы, так сказать, еще недавно... Вы
уверены в том, что говорите? Вы не отказались бы от своего заявления,
узнав, что от этого зависит жизнь человека?
- Я могу только повторить...
- Хорошо. Я вам верю. Но я должен предупредить, вам почти наверняка
придется повторить ваше заявление на суде, и адвокаты сделают все
возможное, чтобы заставить вас отказаться от своего заключения
- Им это не удастся.
Что случилось потом?
- Ничего. Я подписал сертификат о смерти. Мадам Делижар сразу вручила
мне двести франков.
- Это что, ваша обычная ставка?
- Вряд ли. Это была ее идея, а я не стал спорить. Она проводила меня
вниз. Лакей открыл мне дверь.
- Больше вы никого не встречали?
- Ни души.

Инспектор зашел в ресторан. Даже ресторан, как и все места, которые
инспектору пришлось посетить за день, был чуть запыленным, чопорным и
торжественным
И все таки это дело относилось к тем, которые Мегрэ любил больше
всего: респектабельный фасад, положительные и впечатляющие персонажи - все
указует на добродетель, доведенную до скуки. И Мегрэ предстояло разрушить
этот фасад, разрыть руины и вынюхать скотину в образе человеческом,
носителя самого непростительного из пороков - убийцу ради денег.
Прокурор повторял ему утром:
- Делайте, что считаете нужным, но будьте деликатны. Оплошность может
вам дорого обойтись... И мне также. Филипп Делижар - известный человек в
городе. У него могут быть долги, но его принимают всюду. Что касается
девушки, этой Сесиль, как вы ее называете, стоит вам схватить ее, как
разные там газеты начнут шуметь, что она жертва капиталистов.
1 2 3 4