Она, именно она поняла, что значит буква О! То-то она посмеялась над Энди Спенсером и теми подозрениями, что висели на нем.
О… Это был О'Хара, ее отец!
Вот почему ей сразу понадобилось бежать в соседний дом. Ей надо было предупредить сестру, предупредить всех О'Хара, весь клан. Нужно было открыть Энди глаза, чтобы он успел принять меры и помешать этому идиоту Кэли Джону с его пресловутым письмом, которое он начал показывать в барах, разжечь скандал.
Так или не так? Да так! Возможно. Вероятно. Совсем в духе Пегги Клам.
Она машинально отдала ему письмо. Тут же раскаялась в этом. Ей была известна история зеленого сундука. От нее не мог ускользнуть никакой жест Кэли Джона — что бы он ни сделал, что бы ни подумал — он сам ей все простодушно выкладывал. Ей также было известно, в котором часу он отправлялся в церковь и что Матильда и Пиа ездили туда вместе с ним и что ковбои вместе с ними уходили с ранчо.
Оставался китаец, о котором она, наверное, забыла. Но Пегги не пугали препятствия. Имея деньги, она могла купить китайца, похитить его и увезти…
До того места, какое он показал ей сам. И не она ли вместе с Энди была владелицей самого большого ранчо в Аризоне, которое перекинулось из Америки в Мексику?
Она покупала молчание Чайна Кинга, которого сама взяла в Санта-Маргариту. Кто поедет его туда искать? Кэли Джон мог сколько угодно предупреждать шерифа округа.
Теперь он смотрел на Алоиза с каким-то испугом, спрашивая себя, что еще могло слететь с этих презренных уст.
— Когда я узнал, что свадьба состоится, что Спенсер станет зятем самого богатого человека Тусона, я понял, что он никогда не уступит концессию. Меня обыграли. Мне ничего не оставалось. Англичанин и О'Хара, вероятно, сговорились. Тогда я стал размышлять, думать, к кому из троих лучше пойти. Десять раз я чуть не поговорил с мистером Спенсером и не потребовал у него свою часть под угрозой, что все расскажу вам.
— Ты сделал это?
— На свое несчастье, нет. Не знаю почему, но мне это было неудобно.
Вы знаете, как высокомерен он с людьми.
Дело было не в Спенсере, который никого не презирал. Еще мальчишкой, у него появилась эта манера задирать подбородок, все равно с кем он разговаривал.
— Я как кретин снова — пошел к Роналду Фелпсу. Мне надо было бы засомневаться, что он найдет настоящие причины, чтобы успокоить меня. Он почти доказал, что, заговори я, и именно меня арестуют за организацию засады Ромеро. Он потом сказал, что ситуация изменилась, что он первый от этого пострадал, что шахта ушла у нас обоих из-под носа, но что он готов возместить мне что-нибудь… Он дал мне немного денег — пятьсот долларов — пообещал больше, если я еще некоторое время пробуду на ранчо для того, чтобы не вызывать подозрений.
Несколько позже именно он приказал мне требовать рыть артезианские колодцы. Это было нетрудно. Мистер Спенсер, который после своей свадьбы жил в Тусоне, накинул мне на шею узду.
Вот таким образом открыли шахту, понимаете? Шахту, которая должна была принадлежать мне, если бы все удалось…
— Если бы меня убили, — задумчиво уточнил Кэли Джон.
— Если бы я не купился на жуликов, которые разбогатели за мой счет.
Тем не менее я получил двадцать тысяч долларов. Мне посоветовали поехать в Сан-Францисжо.
Затем еще два раза я вырывал у них деньги. Я стал торговцем недвижимостью. Провел успешные спекуляции на землях. Женился. И только в тысяча девятьсот двадцать девятом, в период великой депрессии, все потерял, и мне пришлось начинать все заново.
— Энди Спенсер ничего не знал! — медленно произнес Кэли Джон.
— Он не знал ничего… В противном случае те, другие, не обратились бы ко мне с комедией рытья артезианских колодцев. Ну теперь вы больше знаете, а? Признайтесь, вы бы предпочли, чтобы я сказал совсем другое…
Взгляд Кэли Джона тяжело остановился на нем, но мысли были так далеки, что казалось, он смотрел сквозь коротышку.
— Неожиданный поворот принимают события в Вашингтоне…
Это радио. Голос диктора звенит.
— В сенатской комиссии, перед которой предстал авиаконструктор Дж. Б.
Акетт, события приняли неожиданный поворот. В та время, пока председатель продолжал засыпать конструктора вопросами, а тот упорно держался своих предыдущих заявлений, прибыла телеграмма, которая была тут же зачитана. Телеграмма эта, отправленная из аэропорта между Сент-Луисом и Чикаго, подписана финансистом из Аризоны Энди Спенсером.
Финансист, покинувший Тусан прошлой ночью, с минуты на минуту прибудет в Вашингтон, где он просит неотложно быть — выслушанным перед комиссией.
Ожидаются сенсационные разоблачения…
Кэли Джон медленно поднялся. Он ничего не ел, ни крошки с утра. Во рту у него пересохло, и в горле оставался привкус кошачьей мочи, который пропитал эту каморку с красными диванами.
Не глядя на мужчину с седой бороденкой, он направился к портьере, которую отодвинул, прошел через лавку, поискал глазами Дженкинса и обнаружил его — тот стоял прислонившись к соседней витрине.
— Домой? — тихо произнес он как очень уставший человек.
Впервые в жизни ему довелось ошибиться, он машинально открыл заднюю дверцу и тяжело опустился на сиденье.
Машина проследовала между домами, прилепившимися к склону горы, казалось, Кэли Джон заснул.
Однако он не спал и прежде, чем они въехали в Санбурн, дотронулся до плеча Дженкинса.
— Не надо домой…
Небо с двумя большими жемчужными облаками багровело над сине-зеленой полосой на горизонте.
— Куда вы хотите ехать? — задал вопрос молчаливый Дженкинс, когда через несколько миль понял, что не получил инструкций.
И сзади тихо послышалось:
— Вперед…
Глава 9
Он почувствовал легкое прикосновение руки на своем плече, но так как он не двинулся, рука мягко, но чуть более настойчиво легла ему на плечо.
Тогда он открыл глаза и увидел стюардессу, которая не могла не улыбнуться при виде его детского удивления, когда он очнулся ото сна. Он ей тоже улыбнулся, извиняясь. Думая, что он еще не совсем пришел в себя, стюардесса сама застегнула ему ремень. Она была молоденькой и свежей, и он подумал о Розйте и Пегги, какими они были когда-то, потом о себе и об Энди. Правда, нельзя было сказать, что он действительно думал. Это были не мысли, а образы. Более часа он жил с этими образами, а окружающие решили, что он спит, откинувшись в кресле.
Да и более ли реальным, чем эти образы, было для него маленькое светящееся табло напротив: «Просьба не курить. Пристегнуть ремни»?
Он протер иллюминатор, склонился над ним, смотря вниз, и увидел блестящее в свете полной луны царство заснеженных гор, холодный хаос, за самые острые пики которого самолет, казалось, готов был зацепиться каждую минуту.
Однако уже через несколько мгновений самолет пошел на посадку и на равнине засветились огни города. Это был Денвер в Колорадо. Самолет описывал широкие круги над светящимся пунктиром, который вдруг исчез, потому что навстречу самолету побежала размеченная дорожка аэродрома.
Пассажиры на еще несколько ватных ногах направлялись к освещенным окнам аэровокзала. Он вспомнил, что ему надо было всех обогнать.
Это была странная ночь. Прошлой ночью Энди Спенсер летел в Лос-Анджелес, а оттуда — в Сент-Луис и Чикаго.
Теперь настала очередь Кэли Джона болтаться в небе Америки. Было холодно. На нем был только светлый габардиновый костюм, почти белая шляпа с широкими полями, а под брюками угадывались голенища сапог, которые носят только на Западе. Все вокруг него кутались в плащи, на большинстве женщин были меховые манто, а на улице изо рта вырывалось в ночной воздух облачко пара.
Кэли Джон склонился над стойкой, где лежала карта, по которой он водил своим тяжелым пальцем. Служащий перелистал расписание и списки пассажиров.
— Могу вам предложить только одно место в самолете, который через несколько минут вылетает в Канзассити. Дорога не прямая. Если вам оттуда удастся добраться до Сент-Луиса, вы опередите пассажиров с прямого рейса.
Его самолет полетел дальше. Другой приземлялся, но это был еще не тот, на который ему было надо. Кэли Джон уже напихал в себя столько бутербродов, что один вид буфета вызывал у него тошноту. Чай — тоже. Он немного попил простой воды из фонтанчика. Ему не хотелось признаваться, но в самолетах, на которых он обычно летал только на небольшие расстояния — в Феникс или Эль-Пасо, — ему становилось плохо с сердцем.
— Ваш багаж…
У него его не было. У единственного. Взвесили его самого. Это было уже во второй раз, начиная с прошлого вечера, и ему стало надоедать, что его взвешивают на каждой пересадке.
Он попросил Дженкинса остановиться, когда они проезжали Санбурн, и Дженкинс, естественно, остановился перед Эльдорадо. Он не увидел ни реклам, ни музея. Разменял деньги в баре, подошел к телефону.
Не так ли вел себя Энди накануне?
Он дозвонился до аэропорта Феникса, где не было ни одного свободного места на ближайшие рейсы. Затем серьезно задумался, не доехать ли до Санта-Фе или до Эль-Пасо. Ему пришло в голову, что легче дозвониться до Тусона.
— Подождите минутку… Если вы перезвоните через пять минут, я выясню, не осталось ли места до Денвера.
В конце концов он попросил место все равно куда. Как Энди. Майлз Дженкинс, который пил у стойки пиво, слушал его совершенно невозмутимо.
Джон снова набрал Тусон. Взгляд его равнодушно остановился на игорных столах, над которыми ему случалось склоняться, чтобы следить за игрой, на отполированной стойке, о которую он облокачивался, когда был еще юнцом.
— Алло! Через три четверти часа? Да, успею. У нас есть время, Дженкинс?
В город он не вернулся. Они сделали круг, чтобы добраться до аэродрома.
— Ты можешь возвращаться прямо домой. Если я не смогу позвонить, передай сестре, чтобы она не волновалась: вернусь через несколько дней.
Когда самолет должен был вылетать, объявили задержку на полчаса.
Машина, летевшая из Мексики, села где-то неподалеку, может быть в Ногалесе, где была гроза, конца которой ждали с минуты на минуту — из-за нее самолет не мог взлететь.
Тут-то он съел сандвичи, потом ему пришла в голову мысль позвонить.
Сначала к себе домой. Бедняжка Матильда! Как она должна была вздрогнуть, когда раздался телефонный звонок.
— Алло? Это ты? Я только что отправил к тебе машину. Когда вернусь, не знаю… Этой ночью? Наверняка нет… Завтра тоже… Может быть, через несколько дней…
Почему ему казалось, что она хитро улыбается? Голос ее звучал скорее нежно, чем иронично.
— Счастливого пути, Джон!..
Затем ей захотелось что-то добавить, она помолчала, но после довольно долгой паузы передумала и повторила:
— Счастливого пути… Главное, не простудись… Купи себе что-нибудь теплое.
Итак, она знала, куда он направлялся. Он обошел зал ожидания, дважды удостоверился, что посадку еще не объявляли, и только тогда снова попросил соединить его с Тусоном. Как он и думал, ему ответили «Занято».
Занято было и на четвертый раз, и на пятый — прежде чем он дозвонился, ему понадобилось ровно тридцать две минуты, так что когда наступил момент и появилась возможность сказать что бы то ни было, ярость обуревала его.
— Алло! Пегги!
Она узнала его по голосу. Она не могла его не узнать. Но Пегги не могла отказать себе в маленьком жестоком удовольствии и сухо спросила:
— Кто говорит?
— Джон…
И холодно, бесконечно жестко уточнила:
— Джон Эванс?
Пусть! У него не было времени на эти тонкие игры со старыми дамами с улицы О'Хары.
— Послушай, Пегги. Мне надо сказать тебе нечто важное, очень… Я думаю, я уверен, что ты ошиблась…
Она продолжала молчать, и ему захотелось заорать: «Индюшка, постарайся понять, что я тебе звоню, потому что люблю, что я твой лучший друг, что я хочу помешать тебе наделать новых глупостей… «
— Алло! Ты меня слушаешь!
— Да…
— Ты плохо поняла письмо. Я тоже его плохо понял, но по-другому.
Точнее, и ты, и я ошиблись в том, кому оно предназначалось…
Если бы он мог быть уверен! Внутренняя уверенность у него была. Уже в Бисбее он понял, что вдохновителем этой старой истории, которая уже никого не интересовала, разве что нескольких стариков, был Роналд Фелпс.
Буква в письме, та пресловутая буква, которую он принял за А, была Р или, может быть, Ф.
Роналд Фелпс.
Роналд Фелпс, который приказал Малышу Гарри найти в Санбурне верного убийцу.
Малыш Гарри сообщал об этом О'Харе, с которым у него были дела.
— Твой отец не платил Ромеро…
Тогда так жестоко, как могла говорить только она, Пегги проронила через какое-то время:
— Знаю…
— Как ты поняла?
— Будь ты женщиной, а не таким идиотом мужиком, ты бы тоже понял.
Куда ей было спешить в тишине своей гостиной или комнаты? Она не ждала самолета с минуты на минуту.
— Если женщина что-нибудь ищет, то делает со всей тщательностью.
Зеленый сундук был в твоем распоряжении целых три дня, а ты как сумасшедший носился по дорогам, вместо того чтобы листок за листком разобрать его содержимое. Но у меня-то хватило на это терпения, и между страничками программки я нашла конверт. Он в точности соответствует письму. Тот же почерк, так же выцвели чернила. На нем адрес моего отца…
Он чуть было не сказал, что простил старику Майку его молчание.
Потому что, в конце-то концов, предупрежденный о том, что должно было случиться, О'Хара не удосужился предупредить будущую жертву.
Хитрюга, она ждала, что Кэли Джон сам поднимет этот вопрос.
— Я к тебе зайду через несколько дней… — заявил он, не обратив на это внимания.
Теперь настала очередь Пегги прильнуть к телефонной трубке.
— Алло! Подожди, Джон! Ты меня слушаешь? На конверте еще было кое-что…
— Что?
Тогда она хохотнула, как чревовещательница:
— Марка, идиот! Счастливого пути!
Она повесила трубку. Объявили посадку в самолет, который виднелся за большими стеклами. Оглушенный, не понимая, что она хотела сказать, он заторопился к выходу. Она не шутила и не собиралась его обнадеживать. Он уселся в одно из кресел, еще не понимая, что услышал.
«Марка, идиот! «
Вдруг, когда ему застегнули ремни, он понял.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20