Качество удивило, приятный сайт
Чарли в него не ходит. Есть там еще склад похоронного бюро, столярная мастерская и павильон аттракционов, набитый автоматами; за несколько никелей можно загнать полдюжины шаров в лунки, пострелять из пулемета по картонным кораблям, сыграть партию в автоматический бейсбол или записать свой голос на пластинку.Так вот, приезжий разобрался во всем этом. Заранее знал, что он здесь найдет, и пришел прямо сюда, не задерживаясь на Главной улице и ни у кого не спрашивая дорогу.Накануне Чарли, может быть, и ошибся. Слишком поторопился. Поддался общему настроению. Тем не менее он готов поставить десять против одного, что приезжий все равно остановится у мамаши Адаме.Зато подробности того, что произошло у шерифа, Чарли узнал только в одиннадцать утра. Звонить Бруксу он не стал — был слишком обижен, но тот в конце концов сам вошел в бар через черный ход, когда хозяин, выстроив бутылки на стойке, принялся наводить блеск на зеркальные полки.Кеннет Брукс — мужчина шести футов росту и соответственной комплекции, любит ходить в расстегнутом пиджаке, выставляя напоказ серебряную звезду Отличительный знак американского шерифа
, приколотую зимой к жилету, летом — к рубашке, и не снимает с пояса револьвер самого крупного калибра. Жена у него болеет, и живется ему нелегко. Когда Брукс не в настроении, он заворачивает к Чарли пропустить стаканчик — преимущественно по утрам: в это время в баре либо вообще никого, либо одни завсегдатаи.Сегодня они дуются друг на друга, и Брукс, сдвинув шляпу на затылок, лишь ворчливо бросает:— Привет!— Привет! — отвечает Чарли, который в нормальной обстановке, по давно заведенному обычаю, придвинул бы шерифу стакан — пусть нальет себе выпить, хотя по закону бар еще должен быть закрыт.Кеннет с минуту расхаживает вдоль стойки, потом принимается вертеть бутылки и вздыхает:— Ну и ночку ты мне устроил, Чарли! Век не забуду.— А ты мне — рекламу что надо! Прикатил с включенной сиреной и револьвером наизготовку, как в гангстерском фильме.— Будь это убийца, дело могло бы стать опасным.— А он оказался безобидным честным парнем, так, что ли?— Почем я знаю, кто он?Откровенно говоря, обоим было малость стыдно, и они украдкой сконфуженно поглядывают друг на друга.Да и впоследствии они постараются пореже вспоминать о сегодняшнем разговоре. До того, как заглянуть в бар, Брукс приготовил завтрак жене — она опять слегла, что отнюдь не улучшило его настроения. Потом он прибрался. Они живут над офисом шерифа, и как раз под их спальней расположены две арестантские, забранные черными решетками и обычно пустующие.— Во всяком случае, личность он не из приятных, и я буду рад, если он обоснуется не у нас.— Он что, собирается осесть в городе?— Не знаю. Спросил у меня только адрес какой-нибудь меблирашки в этом квартале, словно заранее был уверен, что такая существует.— Ты послал его к Элинор?— Да, к ней.Итак, Чарли не ошибся. Это было ему приятно, и он пододвинул к шерифу стакан.— Кто он?— Не знаю. Я спросил, как его зовут: он ответил — Джастин Уорд; а когда я стал добиваться, настоящее ли это имя, он сказал, что имеет право называть себя, как ему вздумается.Я попробовал выспросить, откуда он приехал; он ответил, что, будучи гражданином Соединенных Штатов, по Конституции не обязан отчитываться в своих передвижениях.— Вызвать адвоката не потребовал?— Ему адвокат не нужен: он знает законы получше, чем я, да и любой в нашем городе. Не успел войти ко мне в офис, как сразу заявил, что последовал за мной добровольно и — опять-таки добровольно — ответит на те вопросы, какие сочтет уместными. Потом попросил стакан воды и устроился в кресле. Как назло, жена несколько раз стучала в потолок, и мне приходилось подниматься к ней — то дай ей попить, то одеяло поправь, то окно приоткрой — словом, обычная история.Он спокойно ждал, не показывая виду, что потешается надо мной. Ну и тип! Ты ни за что не угадаешь, сколько у него в кармане. Без малого пять тысяч долларов!И не в бумажнике, а навалом, перетянутые резинкой.«Чьи деньги?» — спрашиваю я.«Мои, коль скоро не доказано противное», — отрезает он и вытаскивает из кармана сигарету.Я проверяю номера кредиток по последним сводкам о кражах, проверил список лиц, на которых объявлен розыск. Он смотрит на меня вежливо, внимательно, ни капельки не смущаясь.«Я полагаю, вы возьмете у меня отпечатки пальцев и пошлете их в Вашингтон?»— Ты их взял?— Да. Ответ придет завтра.— И будет отрицательным.— Знаю. Он ни разу не улыбнулся и не занервничал.Я спрашиваю:«Откуда приехали?»«С юга».«Из какого города?»«Вас интересует, из какого города я выехал утром?»«Хотя бы это».«Из Портленда Имеется в виду Портленд в штате Мэн (Сев.-Вост. США).
. Вы, разумеется, хотите знать и название гостиницы, где я ночевал?»«Если вас не затруднит».Я делаю знак Бриггсу, моему заместителю, — давай на соседний телефон, проверь правильность сведений.«Из Портленда уехали автобусом?»«Нет. Добрался на машине до Бангора Город в штате Мэн.
, позавтракал там в ресторане, что рядом с муниципалитетом».«Взяли машину напрокат?»«Нет, сел в попутную».«Короче, добирались с помощью автостопа?»«Подвернулась оказия».«А после Бангора?»«Опять попутной. Машина, которая подвезла меня утром, — старый Понтиак», принадлежит канадцу из Нью-Брансуика Провинция Канады.
, номерной знак канадский, цвет темно-желтый».— Номер спросил?— Номер этой машины он забыл. Зато помнит номер той, что подвезла его под вечер.— Запомнил тоже случайно?— Да.— Ты не сказал ему, что это странно?— Сказал.— Что он ответил?— Что ему не внове разъезжать по стране и он привык принимать меры предосторожности.— К тому, что его задерживают шерифы, он тоже привык?— Возможно. Вторая машина, как он утверждает, высадила его, как раз когда начался снегопад, около пяти, на перекрестке, откуда виден весь город, — То есть у «Четырех ветров».— Вез его черный «Шевроле», принадлежащий рыботорговцу-оптовику из Кале. Ее номер он назвал.— Записал его, что ли?— Запомнил. Бриггс позвонил туда, и полиция тут же дала справку. В полночь я позвонил рыботорговцу. Он, должно быть, с вечера надрался — еле языком ворочал.«Не удивляюсь», — пробурчал он, захлопнув за собой дверь так, что в трубку было слышно.«Чему вы не удивляетесь?»«Тому, что он вами задержан. Я подвез его, чтоб было с кем поболтать по дороге. Два часа старался завязать разговор, но этот тип не дал себе труда ни слова сказать, ни кивнуть. Когда поднимались на холмы, окна запотели и я опустил стекло, а он его преспокойно поднял — дескать, боится сквозняков. Время от времени доставал из кармана новую сигарету и прикуривал от окурка, мне даже не предложил. На прощание не сказал ни „благодарю“, ни „до свидания“!«Он сам показал, где его высадить?»«Нет, только назвал город, куда едет; я не захотел делать крюк ради такого субчика и высадил его на перекрестке».Бутылки заняли свои места на полках, Чарли пора было переодеваться.— Я бился над ним до двух ночи. Принес даже бутылку и два стакана в надежде его умаслить и, по-моему, сам под конец набрался.Словом, парень не желает сказать ни кто он, ни откуда и зачем приехал. Не возражает, когда ему дают понять, что Джастин Уорд — не настоящее его имя. Имеет при себе чуть ли не пять тысяч и едет не поездом, не автобусом, а на попутных машинах, как бродяга какой-нибудь.В чемоданчике у него грязное белье, смена чистого, пара носков и домашние туфли. Я заговаривал с ним о том, о сем, но так и не выяснил, чем он занимается.Руки у него белые и пухлые; судя по всему, работает он ими нечасто. Здоровье, должно быть, не совсем в порядке: время от времени он глотает пилюльку. Коробочку с ними таскает в жилетном кармане.«Печень?» — шутливо осведомился я.«Может, печень, а может, и другое».В офисе стало жарко, и он расстегнул пиджак. Я словно невзначай взглянул на подкладку и заметил, что он отпорол марку фирмы.Он прямо-таки читал мои мысли, вроде как шел за ними по пятам.«Это ведь мое право, верно?»«Бесспорно, но согласитесь, отпарывать марку со своей одежды как-то не принято».«Бывает, что и отпарываешь».В конце концов я уже не знал, что с ним делать. Мои люди отправились по домам. Поскольку во время убийства фермера неизвестный ехал с рыботорговцем на Бангор, у меня не было никаких оснований задерживать его: с таким типом неприятностей потом не оберешься.«Уже поздно, — вздохнул он. — По вашей вине я остался без крыши на ночь: гостиницы, по-моему, уже закрыты. Словом, буду весьма обязан, если вы дадите мне здесь переночевать, а утром принять ванну».И самое смешное: сконфуженный шериф не посмел предложить ему койку в одной из арестантских, а повел его наверх, к себе в квартиру. М-с Брукс встревожилась.— Кто это?— Не волнуйся. Один приятель.— Какой приятель?— Ты его не знаешь.— И ты пускаешь в дом человека, которого я не знаю?После смерти тещи у Бруксов освободилась комната.Постели там не было, и Кеннету пришлось доставать из шкафа простыни, подушку, полотенца.— Когда я проснулся, незнакомец уже мылся в ванной. Прайса он не убивал — вот все, что мне известно, Чарли. В остальном…— Я убирал на улице снег, а он подошел и поздоровался.— Ты позволишь? — спросил шериф, в третий раз берясь за бутылку бурбона Сорт виски.
с таким видом, словно делает это машинально. — Пари держу, он вот-вот вернется.— Не сомневаюсь.— По-моему, тебе самое время переодеться, — крикнула Джулия из кухни. — Вы оба там разболтались, как старухи.Шериф быстренько утер рот и счел за благо ретироваться.— Начнет тебе докучать — сразу вызывай меня.— Благодарю, с меня одного раза хватит.Был час, когда молодежь отправляется после церкви в аптеку поесть мороженого. Взрослые, перед тем как сесть в машины, задерживались на паперти; солнце в белесом небе казалось желтоватым пятном. Юго — согласно иммиграционному свидетельству его звали Михаиле Млечич, но для всех он был Майком или просто Юго — еще спал: голый, огромный, мускулистый, с волосатой грудью и грязными ногами, он лежал поперек постели без простынь, а вокруг неслышно скользили две женщины и дети.Происходило это, конечно, не на Холме, не в квартале, прилегающем к кожевенному заводу, равно как и не по соседству с Чарли.Дом Юго, стоявший на берегу реки, у самой окраины, между городом и озером, представлял собой особый мир, живший по законам иного времени и пространства.В давным-давно пустовавшей лачуге, на которую никто не предъявлял прав, Майк создал свое царство из досок, известки и рифленого железа.Явился он в город несколькими годами раньше и некоторое время работал на кожевенном заводе по контракту, подписанному еще перед отъездом с родины. Уже тогда он каждую неделю напивался — правда, только раз, субботним вечером, но обязательно в «Погребке», и приятели уводили его обычно в состоянии, близком к беспамятству.Потом он начал осаждать государственные учреждения, заполнил бумаги, внес деньги, какие полагалось, и в конце концов добился своего — сумел вызвать Марию из «у нас в краях».Это была смуглая девушка, видная, но молчаливая и до сих пор ни слова не понимающая по-английски. Да и зачем? Она же никогда не выходила за пределы своих владений.Ими заинтересовались пасторы, самому настойчивому из которых удалось-таки обвенчать пару, когда Мария была уже не то на шестом, не то на седьмом месяце.— Церковь даже не как у нас в краях, — посмеивался Майк. Он не принимал всерьез такой брак, но старался никого не раздражать.Летом он нанимался на работу в деревню и каждую субботу что-нибудь привозил: сначала кроликов, потом кур, наконец, козу. Соорудил для нее сарайчик, но она, правда, предпочитала жить в доме.Родились дети: сперва один, потом двое близнецов.Мария, все такая же видная и молчаливая, вынашивала их с религиозной торжественностью. Ходила она в платьях, представлявших собой, в сущности, кусок цветной ткани, кое-как прикрывавшей тело.Зимой Юго пробавлялся случайными заработками, нанимаясь к кому попало — и к домовладельцам, и к торговцам, пот ому что умел все: чинить водопровод и латать крышу, красить стены и подстригать деревья.Ни одного земляка в районе кожевенного завода он не нашел. Правда, там жили несколько выходцев из граничащих с его родиной стран — у Юго было с ними кое-что общее, подчас в их языках встречались схожие слова.Откуда он узнал, что в соседнем городе, миль за шестьдесят с лишним от него, живет другой Юго? Как бы то ни было, Майк отправился туда. Вернувшись, привез с собой странную копченую рыбу и невиданную в этих краях колбасу.Потом он зачастил к соотечественнику, и однажды весной с ним приехала девушка, такая же видная и молчаливая, как Мария, только поживей и посуровей на вид.В дом она вошла совершенно непринужденно, и через несколько месяцев в свой черед произвела на свет ребенка На этот раз пасторы предпочли остаться в стороне — вероятно, не сумели найти выход из положения.Юго ничего ни у кого не просил. Он просто вкалывал за троих. Его можно было в любое время позвать на любую работу, и он даже не требовал, чтобы хозяева слушали его россказни на варварском, но не лишенном поэтичности английском языке.Напивался он, как все, раз в неделю и никогда не злоупотреблял своей силой, пуская ее в ход лишь для того, чтобы разнимать драчунов.Заинтересуйся кто-нибудь, где пасутся козы Юго, а их у него стало уже три, не считая козлят, выяснилось бы, вероятно, что эти выгоны принадлежат городу.А пока люди только посмеивались, глядя, как обе женщины, согнувшись в три погибели, режут серпами траву для кроликов.Мария снова была беременна. Елица, младшая, — смех у нее был по-детски веселый, зубы, каких не сыщешь, — тоже вот-вот могла затяжелеть.Обе женщины с детьми помещались в одной комнате, единственной, где стояли настоящие кровати, а Майк спал в гостиной на чем-то вроде топчана рядом с печкой, которую топили дровами.В то утро он храпел с раскрытым ртом, и дети забавлялись, глядя, какие он корчит гримасы, когда на лоб или на нос ему садится муха. Кастрюля источала пряные запахи;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17
, приколотую зимой к жилету, летом — к рубашке, и не снимает с пояса револьвер самого крупного калибра. Жена у него болеет, и живется ему нелегко. Когда Брукс не в настроении, он заворачивает к Чарли пропустить стаканчик — преимущественно по утрам: в это время в баре либо вообще никого, либо одни завсегдатаи.Сегодня они дуются друг на друга, и Брукс, сдвинув шляпу на затылок, лишь ворчливо бросает:— Привет!— Привет! — отвечает Чарли, который в нормальной обстановке, по давно заведенному обычаю, придвинул бы шерифу стакан — пусть нальет себе выпить, хотя по закону бар еще должен быть закрыт.Кеннет с минуту расхаживает вдоль стойки, потом принимается вертеть бутылки и вздыхает:— Ну и ночку ты мне устроил, Чарли! Век не забуду.— А ты мне — рекламу что надо! Прикатил с включенной сиреной и револьвером наизготовку, как в гангстерском фильме.— Будь это убийца, дело могло бы стать опасным.— А он оказался безобидным честным парнем, так, что ли?— Почем я знаю, кто он?Откровенно говоря, обоим было малость стыдно, и они украдкой сконфуженно поглядывают друг на друга.Да и впоследствии они постараются пореже вспоминать о сегодняшнем разговоре. До того, как заглянуть в бар, Брукс приготовил завтрак жене — она опять слегла, что отнюдь не улучшило его настроения. Потом он прибрался. Они живут над офисом шерифа, и как раз под их спальней расположены две арестантские, забранные черными решетками и обычно пустующие.— Во всяком случае, личность он не из приятных, и я буду рад, если он обоснуется не у нас.— Он что, собирается осесть в городе?— Не знаю. Спросил у меня только адрес какой-нибудь меблирашки в этом квартале, словно заранее был уверен, что такая существует.— Ты послал его к Элинор?— Да, к ней.Итак, Чарли не ошибся. Это было ему приятно, и он пододвинул к шерифу стакан.— Кто он?— Не знаю. Я спросил, как его зовут: он ответил — Джастин Уорд; а когда я стал добиваться, настоящее ли это имя, он сказал, что имеет право называть себя, как ему вздумается.Я попробовал выспросить, откуда он приехал; он ответил, что, будучи гражданином Соединенных Штатов, по Конституции не обязан отчитываться в своих передвижениях.— Вызвать адвоката не потребовал?— Ему адвокат не нужен: он знает законы получше, чем я, да и любой в нашем городе. Не успел войти ко мне в офис, как сразу заявил, что последовал за мной добровольно и — опять-таки добровольно — ответит на те вопросы, какие сочтет уместными. Потом попросил стакан воды и устроился в кресле. Как назло, жена несколько раз стучала в потолок, и мне приходилось подниматься к ней — то дай ей попить, то одеяло поправь, то окно приоткрой — словом, обычная история.Он спокойно ждал, не показывая виду, что потешается надо мной. Ну и тип! Ты ни за что не угадаешь, сколько у него в кармане. Без малого пять тысяч долларов!И не в бумажнике, а навалом, перетянутые резинкой.«Чьи деньги?» — спрашиваю я.«Мои, коль скоро не доказано противное», — отрезает он и вытаскивает из кармана сигарету.Я проверяю номера кредиток по последним сводкам о кражах, проверил список лиц, на которых объявлен розыск. Он смотрит на меня вежливо, внимательно, ни капельки не смущаясь.«Я полагаю, вы возьмете у меня отпечатки пальцев и пошлете их в Вашингтон?»— Ты их взял?— Да. Ответ придет завтра.— И будет отрицательным.— Знаю. Он ни разу не улыбнулся и не занервничал.Я спрашиваю:«Откуда приехали?»«С юга».«Из какого города?»«Вас интересует, из какого города я выехал утром?»«Хотя бы это».«Из Портленда Имеется в виду Портленд в штате Мэн (Сев.-Вост. США).
. Вы, разумеется, хотите знать и название гостиницы, где я ночевал?»«Если вас не затруднит».Я делаю знак Бриггсу, моему заместителю, — давай на соседний телефон, проверь правильность сведений.«Из Портленда уехали автобусом?»«Нет. Добрался на машине до Бангора Город в штате Мэн.
, позавтракал там в ресторане, что рядом с муниципалитетом».«Взяли машину напрокат?»«Нет, сел в попутную».«Короче, добирались с помощью автостопа?»«Подвернулась оказия».«А после Бангора?»«Опять попутной. Машина, которая подвезла меня утром, — старый Понтиак», принадлежит канадцу из Нью-Брансуика Провинция Канады.
, номерной знак канадский, цвет темно-желтый».— Номер спросил?— Номер этой машины он забыл. Зато помнит номер той, что подвезла его под вечер.— Запомнил тоже случайно?— Да.— Ты не сказал ему, что это странно?— Сказал.— Что он ответил?— Что ему не внове разъезжать по стране и он привык принимать меры предосторожности.— К тому, что его задерживают шерифы, он тоже привык?— Возможно. Вторая машина, как он утверждает, высадила его, как раз когда начался снегопад, около пяти, на перекрестке, откуда виден весь город, — То есть у «Четырех ветров».— Вез его черный «Шевроле», принадлежащий рыботорговцу-оптовику из Кале. Ее номер он назвал.— Записал его, что ли?— Запомнил. Бриггс позвонил туда, и полиция тут же дала справку. В полночь я позвонил рыботорговцу. Он, должно быть, с вечера надрался — еле языком ворочал.«Не удивляюсь», — пробурчал он, захлопнув за собой дверь так, что в трубку было слышно.«Чему вы не удивляетесь?»«Тому, что он вами задержан. Я подвез его, чтоб было с кем поболтать по дороге. Два часа старался завязать разговор, но этот тип не дал себе труда ни слова сказать, ни кивнуть. Когда поднимались на холмы, окна запотели и я опустил стекло, а он его преспокойно поднял — дескать, боится сквозняков. Время от времени доставал из кармана новую сигарету и прикуривал от окурка, мне даже не предложил. На прощание не сказал ни „благодарю“, ни „до свидания“!«Он сам показал, где его высадить?»«Нет, только назвал город, куда едет; я не захотел делать крюк ради такого субчика и высадил его на перекрестке».Бутылки заняли свои места на полках, Чарли пора было переодеваться.— Я бился над ним до двух ночи. Принес даже бутылку и два стакана в надежде его умаслить и, по-моему, сам под конец набрался.Словом, парень не желает сказать ни кто он, ни откуда и зачем приехал. Не возражает, когда ему дают понять, что Джастин Уорд — не настоящее его имя. Имеет при себе чуть ли не пять тысяч и едет не поездом, не автобусом, а на попутных машинах, как бродяга какой-нибудь.В чемоданчике у него грязное белье, смена чистого, пара носков и домашние туфли. Я заговаривал с ним о том, о сем, но так и не выяснил, чем он занимается.Руки у него белые и пухлые; судя по всему, работает он ими нечасто. Здоровье, должно быть, не совсем в порядке: время от времени он глотает пилюльку. Коробочку с ними таскает в жилетном кармане.«Печень?» — шутливо осведомился я.«Может, печень, а может, и другое».В офисе стало жарко, и он расстегнул пиджак. Я словно невзначай взглянул на подкладку и заметил, что он отпорол марку фирмы.Он прямо-таки читал мои мысли, вроде как шел за ними по пятам.«Это ведь мое право, верно?»«Бесспорно, но согласитесь, отпарывать марку со своей одежды как-то не принято».«Бывает, что и отпарываешь».В конце концов я уже не знал, что с ним делать. Мои люди отправились по домам. Поскольку во время убийства фермера неизвестный ехал с рыботорговцем на Бангор, у меня не было никаких оснований задерживать его: с таким типом неприятностей потом не оберешься.«Уже поздно, — вздохнул он. — По вашей вине я остался без крыши на ночь: гостиницы, по-моему, уже закрыты. Словом, буду весьма обязан, если вы дадите мне здесь переночевать, а утром принять ванну».И самое смешное: сконфуженный шериф не посмел предложить ему койку в одной из арестантских, а повел его наверх, к себе в квартиру. М-с Брукс встревожилась.— Кто это?— Не волнуйся. Один приятель.— Какой приятель?— Ты его не знаешь.— И ты пускаешь в дом человека, которого я не знаю?После смерти тещи у Бруксов освободилась комната.Постели там не было, и Кеннету пришлось доставать из шкафа простыни, подушку, полотенца.— Когда я проснулся, незнакомец уже мылся в ванной. Прайса он не убивал — вот все, что мне известно, Чарли. В остальном…— Я убирал на улице снег, а он подошел и поздоровался.— Ты позволишь? — спросил шериф, в третий раз берясь за бутылку бурбона Сорт виски.
с таким видом, словно делает это машинально. — Пари держу, он вот-вот вернется.— Не сомневаюсь.— По-моему, тебе самое время переодеться, — крикнула Джулия из кухни. — Вы оба там разболтались, как старухи.Шериф быстренько утер рот и счел за благо ретироваться.— Начнет тебе докучать — сразу вызывай меня.— Благодарю, с меня одного раза хватит.Был час, когда молодежь отправляется после церкви в аптеку поесть мороженого. Взрослые, перед тем как сесть в машины, задерживались на паперти; солнце в белесом небе казалось желтоватым пятном. Юго — согласно иммиграционному свидетельству его звали Михаиле Млечич, но для всех он был Майком или просто Юго — еще спал: голый, огромный, мускулистый, с волосатой грудью и грязными ногами, он лежал поперек постели без простынь, а вокруг неслышно скользили две женщины и дети.Происходило это, конечно, не на Холме, не в квартале, прилегающем к кожевенному заводу, равно как и не по соседству с Чарли.Дом Юго, стоявший на берегу реки, у самой окраины, между городом и озером, представлял собой особый мир, живший по законам иного времени и пространства.В давным-давно пустовавшей лачуге, на которую никто не предъявлял прав, Майк создал свое царство из досок, известки и рифленого железа.Явился он в город несколькими годами раньше и некоторое время работал на кожевенном заводе по контракту, подписанному еще перед отъездом с родины. Уже тогда он каждую неделю напивался — правда, только раз, субботним вечером, но обязательно в «Погребке», и приятели уводили его обычно в состоянии, близком к беспамятству.Потом он начал осаждать государственные учреждения, заполнил бумаги, внес деньги, какие полагалось, и в конце концов добился своего — сумел вызвать Марию из «у нас в краях».Это была смуглая девушка, видная, но молчаливая и до сих пор ни слова не понимающая по-английски. Да и зачем? Она же никогда не выходила за пределы своих владений.Ими заинтересовались пасторы, самому настойчивому из которых удалось-таки обвенчать пару, когда Мария была уже не то на шестом, не то на седьмом месяце.— Церковь даже не как у нас в краях, — посмеивался Майк. Он не принимал всерьез такой брак, но старался никого не раздражать.Летом он нанимался на работу в деревню и каждую субботу что-нибудь привозил: сначала кроликов, потом кур, наконец, козу. Соорудил для нее сарайчик, но она, правда, предпочитала жить в доме.Родились дети: сперва один, потом двое близнецов.Мария, все такая же видная и молчаливая, вынашивала их с религиозной торжественностью. Ходила она в платьях, представлявших собой, в сущности, кусок цветной ткани, кое-как прикрывавшей тело.Зимой Юго пробавлялся случайными заработками, нанимаясь к кому попало — и к домовладельцам, и к торговцам, пот ому что умел все: чинить водопровод и латать крышу, красить стены и подстригать деревья.Ни одного земляка в районе кожевенного завода он не нашел. Правда, там жили несколько выходцев из граничащих с его родиной стран — у Юго было с ними кое-что общее, подчас в их языках встречались схожие слова.Откуда он узнал, что в соседнем городе, миль за шестьдесят с лишним от него, живет другой Юго? Как бы то ни было, Майк отправился туда. Вернувшись, привез с собой странную копченую рыбу и невиданную в этих краях колбасу.Потом он зачастил к соотечественнику, и однажды весной с ним приехала девушка, такая же видная и молчаливая, как Мария, только поживей и посуровей на вид.В дом она вошла совершенно непринужденно, и через несколько месяцев в свой черед произвела на свет ребенка На этот раз пасторы предпочли остаться в стороне — вероятно, не сумели найти выход из положения.Юго ничего ни у кого не просил. Он просто вкалывал за троих. Его можно было в любое время позвать на любую работу, и он даже не требовал, чтобы хозяева слушали его россказни на варварском, но не лишенном поэтичности английском языке.Напивался он, как все, раз в неделю и никогда не злоупотреблял своей силой, пуская ее в ход лишь для того, чтобы разнимать драчунов.Заинтересуйся кто-нибудь, где пасутся козы Юго, а их у него стало уже три, не считая козлят, выяснилось бы, вероятно, что эти выгоны принадлежат городу.А пока люди только посмеивались, глядя, как обе женщины, согнувшись в три погибели, режут серпами траву для кроликов.Мария снова была беременна. Елица, младшая, — смех у нее был по-детски веселый, зубы, каких не сыщешь, — тоже вот-вот могла затяжелеть.Обе женщины с детьми помещались в одной комнате, единственной, где стояли настоящие кровати, а Майк спал в гостиной на чем-то вроде топчана рядом с печкой, которую топили дровами.В то утро он храпел с раскрытым ртом, и дети забавлялись, глядя, какие он корчит гримасы, когда на лоб или на нос ему садится муха. Кастрюля источала пряные запахи;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17