Уже когда она усаживалась в боевое кресло, какое-то приблудное воспоминание или случайная ассоциация навела её на мысль, что надо бы пораскинуть умом над тем, не приказать ли выпустить Кристофера Гавота из камеры.
Насколько Клер было известно, генштаб не издавал никаких приказов по поводу того, как быть с заключёнными в подобных ситуациях, несомненно, встречающихся крайне редко. Составители уставов предпочли предоставить местному командованию решать, как поступить в случае боевой тревоги с людьми, по той или иной причине угодившими за решётку. Так что коменданту Норманди потребовалось не более пары секунд, чтобы выбросить Гавота из головы. Её внимания настоятельно требуют куда более важные вопросы, и терять время на подобные пустяки ей просто не позволительно.
С головой нырнув в неотложные дела, комендант Норманди обнаружила, что едва ли не первым делом надо позаботиться, чтобы астероид покинули все корабли до единого.
А в это время адъютант Сэйди, занятая ничуть не меньше, чем любой из людей, обороняющих базу, но думающая как минимум в сто раз быстрее, принимала решения в областях, доверенных людьми в компетенцию программы.
В длиннейший, подробнейший программный код списка обязанностей адъютанта входил некий пункт, на человеческом языке гласивший: «В случае нападения или тревоги иного рода всякого человека на базе, официально не числящегося в штатном расписании, должно приписать к боевому посту. Если индивидуум является пациентом лазарета, пунктом его приписки становится таковой». Сэйди потребовалось лишь несколько микросекунд, чтобы убедиться, что в коде ровным счетом ничего не сказано о людях, находящихся в карцере, и быстрая проверка показала, что во время предыдущих тревог последний пустовал.
Прецеденты отсутствовали. Требовалось проявить инициативу.
Сэйди пришла к решению практически мгновенно. Первостепеннейшую роль играет отражение атаки берсеркеров в любом виде, так что Сэйди исключила из своих расчётов все факторы ситуации, которые сочла малозначимыми. А беспокоить человека-командира в подобное время допустимо лишь по крайне важным поводам.
Пока Гавот находился за решёткой или вообще в заключении какого-либо иного рода, изрядная часть его рассудка непрерывно занималась построением планов выхода на свободу, - даже несмотря на то, что заключение для него представляло собой чуть ли не естественную форму существования. Он просидел в заточении так долго, что настоящая свобода - когда ему перепадал случай вкусить её - казалась чем-то противоестественным, что вне всякого сомнения делало её только более привлекательной.
Сэйди заговорила с ним своим сдержанным тоном, негромким и не вполне человеческим. Она сообщила Кристоферу Гавоту, что как только он выслушает её инструкции, дверь его камеры откроется. Теперь он приписан к боевому посту на вычислительном центре. Она даже поведала ему, как туда добраться.
Искусственный голос даже напомнил рядовому третьего класса Гавоту, куда направиться, чтобы экипироваться скафандром. Когда он был призван добровольцем, ему был выдан скафандр, шкафчик и наплечное оружие, и внезапно всё это вернули ему. Все человеческие существа должны иметь возможность защитить себя от нападения берсеркеров.
Гавот, в данный момент одетый в стандартный комбинезон и лёгкие ботинки, выслушал, кивнул и спокойно согласился на всё. Он почти без удивления принял новость, что его выпускают на волю. Фактически говоря, какой-то уголок его сознания даже ожидал чего-нибудь в этом роде.
Не прошло и секунды с момента открывания двери, как он уже бегом нёсся прочь от камеры. Ему не потребовалось замешкаться даже на секунду, чтобы составить план действий. Вместо этого он без заминки, будто по наитию, выбрал нужный коридор и помчался по нему с такой скоростью, что дал бы фору большинству легкоатлетов. Направлялся он туда, где надлежало забрать выданные ему оружие и скафандр - в ту же сторону он устремился бы, если бы решил во что бы то ни стало попасть в минибот, с которым только-только начал осваиваться за пару дней тренировок. Эти миниатюрные скорлупки ожидали запуска совсем рядом.
Все восемь вражеских кораблей вышли на расстояние прямого выстрела, выстрела прямой наводкой, и все крупнокалиберные зенитки грандиозного валуна под названием Гиперборея - калибром ничуть не уступающие гаубицам - открыли огонь одновременно. Сверкание и грохот могли бы устрашить кого угодно. Но враг, не знающий страха, ответил своим огнём.
Наблюдая по головизору за первыми минутами разыгрывающегося сражения, комендант была напугана, и не cтолько самим нападением берсеркеров на базу, сколько тем ужасающим фактом, что вели они себя до ужаса необычно.
Была в том нужда или нет, но комендант Норманди чувствовала настоятельную нужду высказать это хотя бы кому-нибудь: сотня приземлившихся десантных и абордажных машин внушала куда больше тревоги, чем сотня торпед, потому что означала, что простое избиение всего живого сегодня берсеркеров не удовлетворит. Просто взорвать базу вместе со всеми и вся на ней находящимися отнюдь не входило в их планы; скорее, они пустились во все тяжкие лишь для того, чтобы захватить в целости и сохранности нечто имеющееся на станции - машины, документы или какие-то предметы.
А что ещё ужаснее, машины-убийцы могут добиться своего, захватив живыми мозги некоторых людей.
Подполковник Ходарк, внимательно слушавший со своего поста неподалёку, заметил:
- Хотя бы одного человека, занятого расшифровкой, вот чего они хотят. Где-то как-то они разузнали о нашем шпионаже и теперь хотят узнать, много ли нам известно.
- От захваченных пленных.
- Да. Они почти наверняка захватили пленных, устроив засаду на наш экспедиционный корпус.
И едва Клер Норманди постигла цель вражеской операции, её охватил такой страх, какого она ни разу не знала за всю свою жизнь.
Но затем она _заподозрила_, что штурмом командует Шива, и страх её взмыл до новых высот.
Гавот, сломя голову мчась прочь от тюрьмы, попутно гадал, наблюдает ли за его поведением искусственный интеллект, только что выпустивший его на свободу. Но решил, что если база подверглась настоящему нападению, то в подобной обстановке даже у оптоэлектронной системы работы выше крыши.
Сегодня в коридорах пахло как-то иначе. Узнать его Гавот не мог, но радовался аромату, как роскоши, которой в камере был лишен.
Ерунда. Зато он знает, как будет пахнуть завтра. Ноздри Гавота защекотал запах крови, хотя покамест лишь воображаемый.
Конечно, на самом деле его путь лежал отнюдь не на вычислительный центр, куда откомандировал его искусственный интеллект, и даже не на миникорабль, для которого он проходил недолгую выучку; зачем, когда под носом куда более желанная цель. Словно в глубине души он с самого момента ареста готовился именно к такому стечению обстоятельств.
У него всегда было великолепное чувство направления, и теперь Гавот без колебаний выбирал нужные повороты в лабиринте коридоров, не обращая внимания на указатели, мало-помалу приближаясь куда-то к докам, находящимся на верхнем ярусе подземных ангаров.
Открыв выделенный шкафчик, влез в бронескафандр меньше чем за полминуты - он обжился с подобным снаряжением, когда Гиперборею и в глаза не видел - и схватил тупорылый карабин, дожидавшийся его на полке дар Военно-космического флота. Ему потребовалось не больше секунды, чтобы защёлкнуть ложе в автоматическом зажиме на правом плече скафандра, переключить оружие на альфа-спуск и пристегнуть механизм прицеливания на правую сторону скафандра. Теперь можно целиться и стрелять, не занимая рук.
Если за ним следят - самое время попытаться его задержать.
Но никто и не пытался. Естественно, всем чересчур недосуг, когда вокруг враги пострашеннее Кристофера Гавота.
На самом деле его путь лежал к одному из сравнительно крупных кораблей, замеченных раньше на поле. Всё равно к какому, лишь бы можно было сделать на нём ноги, оказаться подальше и от тюрем, и от берсеркеров.
Только бы они не улетели все до единого, пока он тут копается! Но думать о подобной возможности Гавот себе не позволил.
За пару дней свободы на базе он не поленился пересчитать все корабли на поле, рассмотреть их типы, и где каждый стоит. В ангарах вряд ли хранится какой-нибудь серьёзный транспорт.
Получив рапорт о том, что Гавот вышел на свободу, когда кому-то на глаза попалась стоящая нараспашку камера, подполковник Ходарк тотчас же забил тревогу и хотел выслать отделение для его повторного ареста.
- Он маньяк-убийца! - вопил своей начальнице Ходарк.
Норманди слушала его лишь вполуха.
- Ой ли? Может, он сражается на нашей стороне.
- Да, _может быть_. Но…
- Я только что видела, как на землю высадилась сотня гарантированных, термоядерных, стальных маньяков-убийц, - комендант кивнула в сторону головизора, где изображение головы Ходарка занимало лишь самый уголок, - и _знаю_ наверняка, что они собираются делать. Я не могу позволить себе роскошь терять время на беспокойство о том, кто состоит всего-навсего из плоти и крови.
Комендант Норманди не сомневалась, что тут не обошлось без её адъютанта. Очевидно, если Сэйди вообще как-нибудь обсчитывала эту ситуацию, она решила, что во время атаки берсеркеров Гавот скорее окажется полезным, чем опасным. Что ж, насколько Клер знала, Сэйди вполне могла оказаться права.
Пока проходила эта беседа, Гарри Сильвер продолжал выкрикивать приказания людям и машинам, расшибаясь в лепёшку, чтобы поднять в космос боты и миникорабли, застрявшие на грунте, развернуть их быстро и правильно для стремительного старта. Весь аккуратно просчитанный график обратного отсчёта и упорядоченного выхода в космос полетел к чертям.
Гавот интуитивно принял решение о том, как лучше всего захватить контроль над нужным кораблём. Если это вообще возможно, он просто в открытую подбежит к шлюзу и поднимется на борт. Но при этом ему не хотелось бежать через все поле, если только можно обойтись без этого. Он нутром чуял, что бегущий человек будет чересчур бросаться в глаза - отличная мишень и для той, и для другой стороны.
Он воображал, как поднимется на борт императорского корабля - наверное, потому что подсознательно верил, что с его экипажем справиться будет куда легче. И вовсе не потому, что Гавот испытывал столь уж пылкое желание прикончить императора. Правду говоря, за время краткого знакомства с этим человеком Гавота немного оттолкнуло впечатление, что Юлий чересчур напрашивается на мученическую смерть.
Комендант Норманди тоже хорошая кандидатура на убийство, как представитель наивысшей местной власти. Сгодился бы и сержант, засадивший его в каталажку, или юный надзиратель. Но сам факт, что Норманди ещё и привлекательная женщина передвинул её во главу списка. Как правило, люди вроде Гавота в подобных случаях предпочитают сперва соблазнить жертву. Опыт подсказывал ему, что порой полнейшего и восхитительнейшего успеха удаётся добиться с самыми невероятными кандидатурами. Однако теперь, вероятно, ей уже никогда не доведётся повидать его или перекинуться с ним хотя бы словом.
Так что Гавот бежал по заполненным гулким эхом подземельям, мимо дожидающихся миникораблей. Сервоусилители ног скафандра компенсировали избыток веса, и даже с лихвой - теперь Гавот бежал быстрее, чем налегке. Ощущение массивности и мощи скафандра порождало у него иллюзию непобедимости. Гавот понимал, что стал от этого ещё безрассуднее, чем обычно в минуту кризиса. У пересечения коридоров он отшвырнул с дороги безвредного робота, вместо того, чтобы обойти его. Навстречу попался человек, ещё не успевший облачиться в скафандр, но он сделал вокруг Гавота слишком изрядный крюк; очень жаль.
Ах, как он обожает скафандры!
Теперь Гавот начал обращать внимание на указатели. На стенах коридоров были указаны их номера - сияющие электрические табло, указывающие, как добраться сквозь их лабиринт в любой уголок базы. Наверное, когда враг вломится в стены станции, если это ему удастся, табло будут отключены или видоизменены ради дезинформации противника. Гавот на ходу тряхнул головой; если дело зайдёт настолько далеко, подобные уловки вряд ли помогут.
Тут и там головы одетых скафандры людей оборачивались, чтобы поглядеть на бегущего Гавота, но задержать его никто не пытался. Да и с чего бы? Другие тоже бегут. Люди заняты своими делами, стремятся попасть туда, где им положено находиться.
Он не помнил, пробегал ли мимо предписанного ему минибота. Его рассудок был забит ненужной информацией, и Гавот уже даже не помнил, какой номер был у той скорлупки. Все его усилия сосредоточились на одной задаче: захватить контроль над настоящим кораблём, способным унести его прочь из Гиперборейской системы вместе с её тюрьмами и сражениями, на какую-нибудь далёкую планету, предпочтительно в противоположеном конце человеческих владений, где никто и никогда слыхом не слыхал о Кристофере Гавоте. А ещё за короткий промежуток свободы на базе он заметил, что в ангаре ни одного настоящего корабля нет, что все они стоят на открытом поле, чтобы могли стартовать без малейших проволочек.
Вот он уже вырвался из подземелья, через шлюз и под открытое небо, едва не запнувшись, когда только-только покинул зону искусственной гравитации, поддерживаемой в ангарах. Корабль Гарри ещё стоял на поле, и Гавот благословил инстинкты, подсказавшие, что прежде всего надо облачиться в скафандр, а уж все остальное - после.
По-прежему устремляясь к цели под неустанно кружащими звёздами и галактиками, заполонившими небеса, Гавот мельком увидел летящего берсеркера. Эта махина находилась не слишком высоко и неслась на фоне чёрных, усыпанных звёздами небес, будто торпеда, хотя и не настолько быстро, так что Гавот понял, что тот заходит на посадку. Судить о размерах аппарата было трудно. Гавоту бросилось в глаза лишь одно, что тот выставил металлические ноги для посадки, будто падающая кошка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40