— А Наталия это все знает?— Вообще-то ей специально не докладывали, — пояснила Ану-инэн. — Но уверенно я бы не сказала — знает, не знает. Служба Безопасности у нее хорошо работает. А с чего это тебя волнует?— Да так, ничего… — ответил Андреа уклончиво, но все же пояснил:— Если Наталия умеет использовать свойства Большого Города, то любой другой, даже случайно сделавший это будет для нее как бы лишний. А если у этого другого Линии нету, то тем проще его убрать. Его, или ее — это ведь понятно, да?— Или так: она все знает, и ей наплевать! — беспечно ответила Голди, и явно желая развеять мрачноватую атмосферу, которую создал в комнате ее рассказ, игриво добавила:— А ты странный парень: сначала на кровать рядом присесть зовешь, а потом битых полчаса одними разговорами тешишься?Андреа уверенно протянул руки в обе стороны, решительно притянул обоих девушек за плечи к себе, и получил в ответ два синхронных тычка под ребра с обоих сторон, но не обиделся: судя по некоторым нюансам, отпор был даден не как постылому надоедале, а вполне по-свойски, приятелю с симпатичной мордашкой, слишком рано перешедшему к активным действиям. Так что…Каждая из рук Андреа соскользнула с плеча девушки, и поднявшись вдоль шеи закрыла по рту — правая Голдин, а левая — Ану-инэнский. Одновременно с этим Андреа еле слышно прошептал: «Ну-ка всем тихо!», на что Голди возмущенно что-то замычала, но тут уж Ану-инэн дотянулась до нее и ткнула в бок, что видимо означало: «Делай что сказано!». Мычание прекратилось, и Андреа руки отпустил. Прошло около двух минут напряженного молчания, пока он не прошептал так же тихо:— Там, за дверью, на концах коридора по два человека. Их внимание направлено на нашу дверь, и они ждут еще кого-то.Плечо Голди под рукой ощутимо напряглось. Ану-инэн восприняла это сообщение более спокойно, и через несколько секунд ответила так же тихо:— Накаркали. Это похоже на ЭСБЭ, они всегда так. Разберемся потом, а сейчас на всякий случай надо драпануть. Через… — она глянула на наручные часики. — Через четыре минуты будет можно, а пока Голди, Асв — ваше дело скрип кровати и прочие звуки!— Я не хочу! — трагический шепот Голди был наверное слышен на той стороне улицы Обороны, но Андреа утробно вздохнул и начал ерзать на кровати, так что Голдина реплика оказалась вполне в тему. Ану-инэн показала своему водителю кулак, и та, покорившись, издала эротичное мычание в нос. Под аккомпанемент этих звуков Ану-инэн извлекла из шкафа два маленьких серых вещмешка и поспешно кинула в один из них маленькую шкатулку с наклейкой в виде моложавой расписной красавицы, сидящей перед зеркалом в изящной, но трудной позе. Потом к ней добавилась пластиковая бутылка спирта, две аккуратных картонных коробочки и громоздкий пистолет, который Ану-инэн сгоряча тоже запихнула в мешок, но спохватилась, и переложила в карман. Тем временем Андреа и Голди трудолюбиво создавали звуковой фон, причем Голди уже вошла во вкус, и стонала почти в голос.Ану-инэн стояла у распахнутого шкафа, стараясь сообразить, что бы еще прихватить необходимого, но тут, заглушая все остальные звуки грянула сирена воздушной тревоги.— Hу, вперед! — уже не таясь крикнула Ану, и быстро пояснила:— Генеральская тревога, все будут выбегать, эсбэшников просто снесут нафиг, заодно и мы улизнем. Пошли!Действительно, по коридору уже слышался нарастающий топот. Ану-инэн пинком ноги откинула в сторону дверь, и они смешались с плотной массой девушек в одинаковых серых комбинезонах, при вещмешках за плечами и с противогазами наготове: чувствовалось, что личный состав Танковой Личной генеральскую тревогу ждал и был к ней готов — знакомые в штабе явно были у многих.Предсказания Ану-инэн сбылись полностью: Андреа мельком увидел, как у лестницы два человека в одинаковых синих костюмах попытались схватить за плечо девицу с такими же ярко-желтыми волосами, как у Голди. Возник затор, но он тут же рассосался, а в завывании сирены и грохоте сапог по лестнице совершенно потонул звук от катящихся вниз по ней же синих. Специально их никто не бил и не толкал — просто они мешались на дороге, и сумели с этой дороги отползти лишь этажом ниже, там, где в уголке хранились метлы, тряпки и тому подобная утварь. Пробегая мимо этого уголка в общем потоке Андреа мельком взглянул туда, но толком понять не сумел: изрядно помятых эсбешников то ли просто завалило грудой швабр и веников, то ли они нарочно спрятались под них. * * * На улице оказалось, что толпы заранее готовых к неожиданной тревоге воителей и воительниц валят отовсюду, пересекаясь и смешиваясь. Бегом и полубегом разной интенсивности они все двигались куда-то к дальнему концу гарнизона, и Андреа, поддавшись общему порыву, тоже двинулся туда, но его поймали за рукав.— Ты-то куда собрался? На построение? — раздраженно спросила Ану-инэн, и без дальнейших объяснений потащила крутого героя в кусты. Под ними оказалась извилистая канава с влажной землей на дне, и пригнувшись, а то и на четвереньках, все трое долго пробирались по ней — кто как, а Андреа совершенно потерял ориентировку, тем более что смотрел не по сторонам, а все больше под ноги: он только сейчас обнаружил, что до сих пор обут в женские резиновые шлепанцы, и поэтому боялся наступить на шальную гадюку… или просто на осколок стекла.Ткнувший головой в мягкое пружинящее препятствие, Андреа поднял глаза, увидел прямо перед носом обтянутый комбинезоном зад остановившейся Голди, и понял что в путешествии наступила пауза.— Теперь куда? — спросил он на всякий случай, и получил в ответ выразительное «Тс-с-с!». Тогда Андреа выпрямился, и огляделся.Канава была по-прежнему обсажена кустарником с обоих сторон, и сквозь зелень можно было разглядеть очень немного — маленькие клочки серого неба сверху и совершенно разрозненные части пейзажа по бокам, из которых даже действующий заведомо крутой при всех своих способностях не сумел бы сложить цельную картинку, а уж о крутом бывшем и говорить не приходилось. Зато через кусты свободно проходили звуки, и на фоне продолжавшей надрываться вдали сирены, слышались громкие крики, издаваемые нарочито противным голосом:— Равняйсь! Я сказал равняйсь, ублюдки! По команде «Равняйсь» голова поворачивается резко, чтоб соплей убить товарища! Отставить! Вы что, еще не поняли? Я здесь самый злой сержант в этом гарнизоне, а во всей армии хуже меня есть только двое! Все, кто попадает ко мне в руки либо становятся солдатами, либо жрут говно и дохнут в сортире! Судьба этого взвода — подохнуть в сортире, потому что таких задохликов и недотеп я еще не видел… Кто вас только сюда прислал, какой штатский долбодятел? Из какой такой сраной деревни, а?!Любопытство взяло вверх над осторожностью, и невзирая на протестующее шикание спутниц, Андреа аккуратно раздвинул ветки. «Его глазам открылось…» — по обыкновению начал думать он о себе в третьем лице, но вспомнил, что решил избавиться от старых привычек, и принялся смотреть просто так, без внутреннего монолога.Прямо за кустами начиналось насмерть заасфальтированное поле, расчерченное белыми полосами, квадратиками, кружочками, треугольниками и буквами так, что кое-где из-за них не видно было самого асфальта. Ровно выстроившись вдоль одной из пунтктирных линий стояла шеренга бритых парней в новенькой форме. Все они были как на подбор могучими, мускулистыми, с тяжелыми квадратными челюстями и пустыми водянистыми глазами. Желтые с черными полосами береты были заломлены набок, и у каждого из сапога торчала ручка ножа. Вдоль шеренги расхаживал молодой человек лет восемнадцати, его мундир носил следы поспешной глажки холодным утюгом, а туго затянутый ремень не мог замаскировать порядочное брюшко. Когда молодой человек повернулся в профиль, выяснилось, что на носу у него имеются очки с одной заушиной, а вторую заменяла проволочная петля.— Господин сержант, разрешите вопрос, стажер личный номер один-девять-двести сорок три, а что это там так гудит?— Что-о-о?! — заорал было молодой человек, но сорвавшийся голос подвел, и грозный рык неожиданно завершился коротким писком, который в свою очередь потонул в надсадном кашле. Продолжая кашлять, сержант подбежал к задавшему вопрос амбалу на полголовы выше его, и молча ткнул его кулаком в живот. Андреа усмехнулся, ожидая, что от ответного удара сержант улетит шагов на десять, но стажер личный номер один-девять и так далее, вместо того, чтоб дать сдачи послушно согнулся. Сержант вытащил из-за пазухи отвес и транспортир, высунув язык от усердия проверил угол наклона берета, и замахал на стажера руками, выпучив глаза и путаясь в словах:— Да я тебя… Да тебя у меня… Таких у нас… — и тычком в шею выпрямил жертву обратно. Отойдя назад, пробормотал сквозь зубы:— Ну наглецы, вконец обурели… — Набрав воздуху, сержант вновь принялся за крик:— Вы должны запомнить, что я — самая поганая скотина, которая до сих пор вам встречалась…Андреа подался назад. Ветки с легким шорохом задвинулись, и обернувшись он увидел, как Голди и Ану-инэн шепотом о чем-то спорят.— А я тебе говорю, — зло глядя на командира, доказывала Голди. — Я говорю, что надо переходить к этим, из социалистической пентархии. Нас ведь и вправду эсбешники пасли, ты ж сама видела, здесь жизни уже не будет. А Пентархия — группа стабильная, существует давно, техника у них хорошая…— Нет, я тебе сказала! Ты что, на Линию опять хочешь? Они же все там жестко закрепленные, тебя в момент подцепит!— А тебя не подцепит?— А вот нет!— А почему?— А по кочану! Не твое в общем дело. Я тебе часто в душу лезу?— Ха, к тебе и лезть-то некуда.Ану-инэн коротко размахнулась, и не сильная на первый взгляд оплеуха опрокинула Голди в грязь на дне канавы. Впрочем она, по-кошачьи извернувшись, тут же вскочила на ноги, и кинулась вперед, но в этот момент Андреа решил вмешаться. За те короткие мгновенья, пока девушка поднималась, он сделал небольшой шаг, оказавшись посередине, и начал:— Девочки, дайте-ка мне… — что конкретно должны были дать ему девочки, осталось неизвестным. Голдина нога по инерции попала ему по хребту, а Ану-инэн, тоже метясь в соперницу, заехала ему ребром ладони по уху. Взвывший от боли Андреа забыл, что он крутой бывший, и поступил с обоими девушками, как сделал бы это в раньшие времена, а когда осознал, что надо быть сдержаннее, дело было уже сделано, и оставалось лишь любоваться на результаты.Голди вновь лежала в грязи, но встать уже не пыталась, а лишь мелко и часто дышала, сожмурив глаза от боли. Положение Ану-инэн было, если можно так выразиться, более вертикальным: она оказалась прислоненной к пологой стенке канавы, правда вверх ногами, а головой соответственно вниз. Оба вещмешка оказались отброшенными далеко в стороны, а у самого Андреа из двух шлепанцев остался только один, второй же исчез безвозвратно.Первой в себя пришла Ану-инэн. Она прошипела ругательство, — в нем было много незнакомых слов, но чтоб понять смысл, хватило и знакомых — и приняла нормальное положение. Андреа, ощущая себя виноватым, обернулся к Голди, нагнулся, и помог ей подняться тоже. Она открыла глаза, но тут же вновь прищурилась, и по пятну черной грязи на щеке протянулась вниз тоненькая светлая дорожка.Андреа окончательно смешался. Вместо того, чтобы назидательно произнести что-нибудь вроде: «Такая участь ждет каждого, кто рискнет поднять руку на Андреа Сакрольд Вридуса…», он сначала обнял Голди за плечи, а потом начал неуклюже гладить по спине, бормоча: «Больно, маленькая, ну извини пожалуйста, ну сейчас все пройдет, все хорошо будет, у кошки боли, у собачки боли…» Пациентка сначала молчала, потом начала всхлипывать, и наконец разрыдалась в голос, уткнувшись Андреа куда-то в область между шеей, грудью, и плечом.— Я думала, хоть один нормальный парень встретился… Чтоб не козел был… Чтоб за женщину считал… Понимал хоть чуть-чуть…Недовольно следившая за сценой Ану-инэн язвительно произнесла:— Во даешь! Асв тебя побил, а ты ему и жалишься…Голди на эти слова не среагировала никак, разве что прекратила причитания, и теперь просто тихо плакала, причем каждое новые ласковое прикосновение приводило к новому всхлипу. Все это происходило под продолжающийся на плацу однообразный шум:— Напра-во! Нале-во! Ублюдки! Я самый хреновый унтер на восемь миль в округе…— Интересно, ему самому еще не надоело? — невольно произнес Андреа вслух, не ожидая ни от кого ответа, но Ану-инэн восприняла это как вопрос, и пояснила:— Конечно, надоело. Я этого сержанта знаю, очень умный мальчик между прочим, стихи про любовь пишет. Hо как только Линия зацепит — и все, такой вот урод получается. И жалко его, и противно… Голди, золотко, ты как, успокоилась?Голди действительно уже отстранилась от груди Андреа и, достав откуда-то платок, деятельно вытирала им лицо — благодаря обильным потокам слез, только что пролившихся по щекам, на долю платка досталось не так уж много грязи по сравнению с изначальным слоем. Ану-инэн тоже занялась приведением себя в порядок, и никто не обратил внимания, что очередной крик, обращенный к «ублюдкам», закончился фразой:— Пять минуть перерыв, через две минуты строится!Практически в ту же секунду стажеры практически в том же порядке, как стояли на плацу, выстроились вдоль кустов невдалеке от места, где прятались Андреа с девушками, и воздух наполнился звуком дружного журчания.— Так… — с отвращением начала Ану-инэн, но прямо перед ее лицом ветки с листьями затряслись, и в компанию троих беглецов ввалился сам сержант, с уже расстегнутыми штанами и большим куском газеты в руке.— Привет! — дружелюбно произнес Андреа, и взял обомлевшего сержанта за локоток. Тот несильно, скорее для порядка, дернулся, и замер.— Хорошо, — одобрила Ану-инэн. — Правильно понял. Только не вздумай заняться тем, для чего сюда шел, и так запах…Hа лице сержанта появилось осмысленное выражение, и он кивнул. Андреа хватку ослабил, но голоса пока решил не подавать.— Собственно, ты нам тут не нужен, да и мы тебе тоже, — продолжала Ану-инэн.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52