Святослав Сахарнов
Гак и Буртик в стране бездельников




«Сахарнов С.В. Гак и Буртик в стране бездельников»: Каро; СПб.; 2003
ISBN 5-89815-244-X
Аннотация

Все мы лбим немного побездельничать. Это так приятно и забавно. А что будет, если «немного» правращается в «много»? Об этом сказочная повесть известного петербургского писателя Святослава Сахарнова. Читая с ребенком эту сказку, вы сможете обсудить с ним вопросы, очень важные для воспитания и становления характера молодого человека

Святослав САХАРНОВ
ГАК И БУРТИК В СТРАНЕ БЕЗДЕЛЬНИКОВ

Глава первая, с которой начинается повествование

Далеко на востоке, чуть левее того места, где восходит солнце, лежала когда-то Страна Семи городов. Она лежала там, где земля понемногу перестает быть плоской и начинает закругляться, где синее море сходится с желтым берегом, а черные горы, опускаясь, становятся зелеными полями.
В этой стране было всего семь городов, но зато жили в них люди, которые знали, что почем, и к любой работе могли приложить руки: кузнецы, каменщики, плотники, ткачи, маляры, корабельщики и парикмахеры. Да, да, парикмахеры, — ведь даже в сказочной стране кто-то должен стричь людям волосы и брить бороды.
В тот день, с которого начинается наш рассказ, город корабельщиков гудел, как мельница, под крышу которой врывается свежий ветер. По прямым, как корабельные реи, улицам и запутанным, как корабельные веревки, переулочкам люди стекались к порту. Порт… Это там дымят с самого раннего утра тонкие трубы паровых судов и торчат, покачиваясь, как пики, поднятые к небу мачты парусников. Вода там ходит взад-вперед между причалами, а пучеглазые рыбы выскакивают из воды посмотреть, где сидят рыбаки с удочками.
Могучие кузнецы, плотники со светлыми полосками клея на ладонях, загорелые крестьяне из деревень, парикмахеры в белых халатах, наброшенных прямо на голое тело, — все собрались на портовой площади, чтобы не пропустить удивительное, необычайное зрелище, какого еще никогда не видел город. Они стояли бок о бок, теснясь, переругиваясь, пихаясь локтями, щелкая каленые орехи и семечки, горланя песни, наступая на ноги и вскрикивая от боли и нетерпения. Тысячи глаз были устремлены туда, где высоко над толпой на помосте стояло невиданное сооружение. Это был корабль — острогрудый, с блестящими выпяченными бортами, с гордо поднятым носом и изукрашенной кормой. Из короткой дымовой трубы, которая блестела, как грудь морской птицы, поднимался легкий дымок, начищенная до блеска паровая машина слепила глаза, флаг на мачте трещал.
Но самыми удивительными у корабля были не мачта, не флаг, не рулевое колесо с точеными рукоятками, самыми удивительными у корабля были — крылья Еще какие крылья! Они были приделаны по бокам, подняты, как у чайки, и выгнуты, словно половинки хорошего лука. Сделанные из тонкого дерева, они были так легки, что сквозь них просвечивало солнце. При каждом движении ветра крылья покачивались и скрипели.
А между тем народ все прибывал, скоро на площади стало некуда упасть шляпе. Мастера, их жены, ученики и подмастерья болтали, свистели на забежавших на площадь собак, сосали кубики жженого сахара, а принесенные женщинами на руках крошечные розовые младенцы плакали.
— Внимание! Внимание! — закричали наконец в разных концах площади, и все увидели, что на помосте появился коренастый бородатый моряк в серой, примятой ветром фуражке. Это был старший корабельщик Глеб Смола.
— Начнем! — сказал Глеб, который был не очень-то большой мастак произносить речи.
Два человека, которые поднялись на помост следом за ним, забрались на корабль. Один из них, высокий и широкоплечий, занял место у паровой машины, а второй, низенький и тонкий, стал у рулевого колеса.
Все замерло. Замолчали мастера, их ученики, жены и подмастерья. Перестали плакать дети, жаворонок, залетевший в город с полей, остановился в воздухе, едва шевеля крыльями, а похожее на кита синее дождевое облако, отстав от ветра, тоже повисло над городом без движения.
Высокий моряк повернул у машины кран, зашипел пар, завертелись сцепленные между собой колеса, огромные крылья дрогнули и поползли — сначала вверх, потом вниз. Вверх-вниз, вверх-вниз. Толпа, вся как один человек, охнула.
«Ччч-ук, чч-ук, чч-ук!» — все быстрее стучала машина. Крылья с тоскливым скрипом взлетали и падали, корабль раскачивался из стороны в сторону, но… и не думал отрываться от помоста.
Толпа сперва молчала, потом какой-то мальчишка тоненько рассмеялся. И тогда словно прорвало плотину — смех хлынул на площадь. Хохотали, утирая слезы, заливисто и тонко визжали, кашляли и отхаркивались. Толпа бурлила, сотрясалась, раскачивалась. Тот же мальчишка сунул два пальца в рот и заливисто свистнул — испуганные голуби, как брызги, взлетели над крышами. Стыд и позор!
Люди разошлись не сразу. Долго еще бродили они по площади, подходили к помосту, обсуждая неудачу, и, только когда облако, похожее на кита, уронило на них несколько капель, толпа начала таять.
Скоро около корабля остались всего три человека — Глеб Смола и два незадачливых воздухоплавателя.
— Ну что, — сказал Глеб Смола, — я ведь предупреждал вас.
Строители корабля переглянулись.
— И все-таки мы полетим, — сказал низенький. — Не сейчас — так в следующий раз.
Высокий кивнул.
— Ну-ну, — сказал старший корабельщик и вперевалку, не торопясь, пошел прочь.
Впрочем, у него было доброе сердце, и если бы он против обыкновения сказал еще несколько слов, друзья услышали бы от него, что он верит в них.
Но он ничего не сказал, и они снова полезли на корабль: нужно было разбирать машину и отделять от бортов крылья.
Этих двух упрямцев и неудачников звали: низенького — мастер Буртик, а высокого — мастер Гак.
А в небе, над остроконечными крышами портовых домов, по-прежнему висел, трепеща крыльями, жаворонок. Ему с высоты хорошо были видны и густые клубы дыма над городом кузнецов, и похожий на муравейник город каменщиков, и сверкающий красками город маляров, и все остальные города, и зеленые квадраты полей — все, что не смогли увидеть сегодня два мастера.


Глава вторая, в которой читатель знакомится с двумя мастерами, а сами мастера покидают город корабельщиков

Гак и Буртик были друзьями.
Они строили корабли: грузовые пароходы и легкие парусники, быстрые катера и неторопливые баржи. Отличные суда, какие могут строить только мастера на все руки.
Дом, в котором они жили, стоял на краю города, у самого берега моря.
На его крыше торчала мачта, а на ней всегда развевался красно-голубой корабельный флаг.
Мастера просыпались рано. Если утро было солнечным и теплым, они выпускали со двора коробчатого змея с привязанным к нему рожком.
«Тру-ту-ту!» — пел на весь город рожок.
Разбуженные веселыми звуками жители выходили из домов. Запрокинув головы, они разглядывали парящего над городом змея, жадно вдыхали свежий воздух и говорили:
— Какое чудесное утро мы чуть было не проспали!
В дождь окна дома сами закрывались; стоило кому-нибудь взойти на крыльцо, как двери гостеприимно распахивались — это работали хитрые механизмы, придуманные мастерами.
Но была в доме одна вещь, особенно дорогая сердцу хозяев, — дубовая шкатулка, она стояла на столе в гостиной и бьла доверху набита чертежами. На пожелтевших от времени листах мчались необычные самоходные повозки. Струей била вода из насосов. Пыхтели и выпускали пар котлы, похожие на корабельные.
Впрочем, ни одну из этих машин построить было невозможно: надписи на чертежах были сделаны на каком-то непонятном языке.
Часто дождливыми зимними вечерами усаживались друзья около стола и, открыв шкатулку, перебирали чертежи, пытаясь понять: что за хитроумные машины изображены на них, что написано около и как эти машины можно построить?
Шкатулка, по рассказам, принадлежала древнему ученому, которого звали не то Алибаба, не то Ада-ада и который много десятков лет назад пришел издалека с народом, основавшим Страну Семи городов.
Особенно хорош был один чертеж, на котором была нарисована длинная остроносая машина с треугольным хвостом.
— По-моему, эта штука должна летать, — говорил Буртик, морща нос и разглядывая чертеж в увеличительное стекло (оно всегда лежало вместе с бумагами).
— А по-моему — нет! — ворчал Гак. Но и он часто водил пальцем по стремительным линиям рисунка.
Еще в гостиной висела клетка. В ней жил ручной скворец по имени Бомбрамсель. Он жил у мастеров уже много лет, умел кланяться, садиться на руку и закрывать за собой дверцу.
Но Гаку этого было мало. Ежегодно, с наступлением весны, он выставлял клетку на окно и учил скворца разговаривать.
— Скажи: «птица», — приказывал он.
— Тр-рр-р! — отвечал скворец.
— Повторяй за мной: «труд и победа».
— Цок-цок-цок! — щелкал Бомбрамсель.
Да, видно, учить его было бесполезно!..
В день неудачного испытания мастера вернулись домой поздно.
— Два года! — злился Буртик. — Два года работы и — пых! пых! — ни с места. Ну что ты молчишь, как камень?
Гак пожал плечами.
Друзья зажгли лампу, вынули из шкатулки заветный чертеж и в который раз принялись его рассматривать. По желтоватому листу бумаги пробегали легкие тени, и казалось, что остроносый снаряд мчится, прорезая облака.
— Надо во что бы то ни стало разобраться в чертеже… — произнес наконец Буртик. — Разобраться — и строить.
— Я не против, — впервые согласился Гак.
Однако на следующий день случилось происшествие, которое все изменило, опрокинуло, поставило вверх ногами и оказалось началом совершенно неожиданных событий.
Буртик, возвращаясь в полдень домой, заметил двух человек в плащах и зеленых шляпах, которые крадучись вышли из их дома и быстро удалились по направлению к порту.
— Кто это? — удивился он. — Что им у нас надо? Видно, приходили по какому-то делу к Гаку.
Мастер вошел в дом. Гака нет: в первой комнате — никого, во второй — пусто.
Он хотел было еще раз кликнуть приятеля, как вдруг заметил, что на полу стоит открытая дубовая шкатулка. Мастер бросился к ней. Один чертеж… второй… третий…
В это время на улице послышались шаги, и в комнату вошел Гак.
— Послушай-ка, я все перерыл, нет летающего корабля! — воскликнул Буртик. — Смотри, — он навел увеличительное стекло на бумажный лист, — видишь, тут, тут и тут отпечатались пальцы!.. Они украли чертеж! Скорей в погоню!
Недолго думая, Буртик сунул увеличительное стекло в карман и выбежал из дома.
Гак широкими шагами последовал за ним.
— Цок-цок-цок, тр-рр-р! — испуганно защелкал им вслед Бомбрамсель.
Берегом канала мастера добежали до порта.
— Эй, парень, не видел тут двух людей? Очень подозрительные: в зеленых шляпах и ходят так, будто за ними крадется дюжина преследователей с ружьями, — спросил Гак матроса, который чинил парус своей лодки.
— Никогда не видел, как ходят те, за кем охотятся с ружьями, — ответил матрос. — Две зеленые шляпы уплыли полчаса назад на пароходе с белой трубой.
Мастера были в отчаянии.
— Скажи, а они не говорили, куда плывут?
— А как же. «Через три дня будем на том берегу», — сказал один. А второй добавил: «Славное дельце мы обтяпали» — и оба засмеялись.
— Засмеялись? — воскликнул Буртик. — Забраться в чужой дом и украсть чертеж — они называют славным дельцем! Негодяи! Чтоб мне больше никогда не видеть флага над нашим домом, если мы не догоним их и не отнимем краденое. Немедленно к старшему корабельщику!
— Мы догоним их, — поддержал его Гак.
Глеб Смола встретил мастеров у причала, где стояли корабли.
— Нам нужен пароход! — заявили ему друзья.
— Выбирайте! — ответил бравый моряк.
— Но нам нужен самый быстрый.
— Его нет. Я отдал его. Двое в зеленых шляпах. Добрый пароход — быстрый, как ветер.
— Ты отдал его? Все пропало! — воскликнули мастера в один голос.
Увидев их отчаяние, Глеб Смола предложил:
— Берите вон тот. Его скорость — двадцать узлов. Не успеете вы двадцать раз завязать и развязать узел на пеньковой веревке, как будете за горизонтом. А вот догоните ли вы их…
— Ерунда! — ответил мужественный Буртик, и через пять минут пароход с красной палубой вышел полным ходом из города корабельщиков в море.
Но прошло два дня плавания, наступило утро, а впереди не было видно никакого судна.
Буртик стоял на носу парохода и смотрел в бинокль.
Пароход летел как стрела.
— Ползем, как дохлая сороконожка! — проворчал мастер. — Дружище Гак, нельзя ли поднять пар?
— Можно! — отозвался его приятель и стал поворачивать кран.
Дым из трубы парохода пошел столбом.
— Самый полный! — скомандовал Буртик, и Гак ответил ему:
— Есть самый полный!
— Самый полный-полный!
— Есть самый полный-полный!
Ух и летел же пароход! Дымовую трубу согнуло ветром. «Трах! Трах!» — обрывались одна за другой веревки с мачты.
— Вижу пароход с белой трубой! — закричал Буртик. — Мы все ближе, ближе. Вижу две зеленые шляпы… Они в наших руках! Самый полный-полный и еще чуть-чуточку!
— Есть самый полный-полный и еще чуть-чуточку!
Мастер Гак повернул до отказа кран, и — бахбара-бах! — пароход мастеров взлетел на воздух.

Глава третья, в которой мастера оказываются в неизвестной стране

Фыркая и пуская изо рта фонтанчики, Гак и Буртик поплыли к берегу.
Пароход с белой трубой стоял уткнувшись носом в осклизлые зеленые камни, которые, как собачьи зубы, торчали из воды. На палубе парохода было пусто, разгуливала белогрудая, похожая на парикмахера чайка — корабль был покинут. Сойдя с него, мастера, мокрые, без шапок, обессилев, растянулись на песке.
Над их головами поднимались неприступные скалы.
1 2 3 4 5 6 7