Дно распадка устилала пыль, что было не очень-то хорошо. Вездеход в
любую секунду мог угодить в пылевую яму - может быть, совсем крохотную или
же такую, в какой поместится добрая дюжина машин.
Однако мне было некогда рыскать по округе в поисках более безопасного
пути, равно как и вести машину на небольшой скорости, чтобы в случае чего
успеть затормозить и дать задний ход.
Если бы я знал, что в распадке лежит пыль, то ни за что бы в него не
сунулся; но начало дороги не предвещало ничего подобного - сплошной
камень, катись в свое удовольствие. Разумеется, я смотрел вперед, однако
солнце сверкало так ярко, что определить на расстоянии, галька там или
пыль, не представлялось возможным.
Когда ты впервые прилетаешь на Луну, тебя поражает одна вещь. Луна -
черно-белая. Если не считать немногочисленных оттенков, какие присутствуют
в скальных породах, других цветов здесь не существует. Солнце буквально
выбеливает все, на что только падают его лучи. А когда солнце уходит,
наступает кромешная тьма.
Итак, я вел вездеход по распадку, прокладывал колею по пыли, которую
никогда еще не давили гусеницами; которую испещряли крошечные кратеры -
следы примчавшегося из космоса мусора; которая копилась тут на протяжении
столетий, отшелушивалась от каменных стен, не выдерживавших беспрерывных
атак излучения, укусов песка, что передвигался со скоростью не одной мили
в секунду, перепадов температуры - разница составляла сотни градусов.
Да, жизнь на Луне тяжелая и не слишком веселая, однако в самой
суровости планеты таятся восторг и красота. Она ловит каждую ошибку,
норовит прикончить тебя, не знает жалости, не дает пощады; но порой она
являет собой зрелище, от которого захватывает дух, когда душа словно
взмывает в черноту космоса и обретает умиротворение и понимание. А иногда
Луна попросту лишает тебя слов.
Что-то похожее происходило со мной сейчас. Я застыл в кресле, в горле
пересохло, на лбу выступил пот. Машина катилась по распадку, приближаясь,
может статься, к ловушке, объехать которую не удастся.
Мне повезло. По-видимому, мой черед еще не наступил: старушка-Луна,
должно быть, приберегала меня для другого раза.
Я выехал из распадка и очутился на широкой равнине, за которой
виднелся Домашний проход, что вел внутрь Пиктета, прямиком к Енотовой
Шкуре.
Под гусеницами вновь захрустела галька. Я посмотрел на датчик
кислорода: игла находилась почти у самого левого края шкалы. Ничего, до
города хватит. В крайнем случае воспользуюсь тем баллоном, который
упаковал в ранец скафандра. В общем, доберусь.
Главное - я целым и невредимым выбрался из засыпанного пылью
распадка, а остальное в настоящий момент ерунда.
Вездеход взобрался на склон, и передо мной раскинулся Пиктет -
амфитеатр, у северо-восточной стены которого притулилась колония. За
городом сверкали на солнце здания космопорта, служившего промежуточным
этапом на пути к другим планетам. На моих глазах на посадочную площадку
опустился очередной звездолет, окутанный клубами дыма, весь в пламени,
которое выплевывали дюзы. Наблюдать за ним было очень странно: тормозные
двигатели работали на полную мощность, пламя било ослепительными струями -
однако посадка проходила в полной тишине.
Первое, что поражает на Луне, - засилье черного и белого цветов;
грозное же высокомерие тишины обрушивается не сразу, но затем сопровождает
тебя каждую минуту. Тишина - то, во что трудно поверить, с чем нелегко
свыкнуться и почти невозможно жить.
Я сбросил скорость, ибо проход изобиловал поворотами, которые
требовали повышенного внимания. Стрелка на кислородной шкале опустилась
ниже прежнего, но я знал, что мне уже ничто не угрожает.
Миновав проход, я съехал на дно кратера и свернул влево, обогнул
выступ стены и направил машину к госпиталю, что примостился в укромном
уголке между выступом и стеной.
Лунные поселения строятся особым способом: не на открытом месте, а у
стен кратеров, у подножия гор, в долинах и распадках - то бишь там, где
существуют естественные укрытия, которые позволяют прятаться от радиации и
метеоритов. Правда, надежнее всего зарыться под землю, однако в
человеческом естестве есть что-то такое, что восстает при одной только
мысли о жизни в норах. Поэтому люди защищаются иным способом - возводят
поселения вплотную к высоким стенам. Именно так, к примеру, построена
Енотовая Шкура. Город протянулся почти на три мили в длину; улиц в нем
нет, а все дома прижимаются к северной стене кратера.
Я остановил вездеход у наружного шлюза госпиталя, надел шлем, взял
мешок с лишайниками и выбрался из машины. Должно быть, меня заметили
изнутри, поскольку шлюз начал открываться. Когда я подошел к нему, люк уже
распахнулся настежь. Я вошел; люк закрылся, послышалось шипение
подаваемого в шлюзовую камеру воздуха. Подождав, пока откроется внутренний
люк, я снял шлем и двинулся к отверстию.
С той стороны меня поджидал док Уизерс. Увидев мешок, он усмехнулся в
свои огромные, как у моржа, седые усы,
- Кэти! - позвал он, протянул руку к мешку, а другой похлопал меня по
плечу. - Ты нас выручил. Запасы подходят к концу, а никто из добытчиков до
них пор не появился. Ты первый. - Док шумно вдохнул и столь же шумно
выдохнул. - Знаешь, я все время боюсь, что вы рано или поздно встретите
свою удачу, и тогда никому не станет дела до моих ненаглядных микробиков.
- Не переживайте по пустякам, док, - отозвался я. - Такое вряд ли
случится.
Тут появилась Кэти - вечно хмурая старушенция с исхудалым лицом
медсестры, которая переработала свой срок и, имея склонность помыкать
людьми, со временем стала проявлять чрезмерное усердие в уходе за
пациентами.
Док вручил ей мешок.
- Проверьте и взвесьте, - сказал он. - Я рад, что наши запасы слегка
пополнились.
Кэти повернулась ко мне.
- Где вы пропадали? - холодно справилась она с таким видом, будто
подозревала, что я нарочно не приезжал как можно дольше. - Мы чуть было не
остались вообще без лекарств! - После чего повернулась и вышла в коридор.
- Давай вылезай из своей амуниции, и пойдем пропустим по стаканчику,
- пригласил док. - Тебе все равно придется подождать, пока Кэти разберется
с твоей добычей.
- Я, пожалуй, останусь в скафандре, иначе у вас тут все провоняет...
- Прими ванну, - предложил док,
- Спасибо, не стоит.
- Не забывай, я всю жизнь проработал в больницах, так что запахи меня
не пугают.
- Я скоро буду дома, там и разденусь. А вот насчет выпить - с
удовольствием.
Док провел меня в свой кабинет, крохотное, но весьма уютное
помещение. Добиться уюта на Луне не так-то просто, ведь нужно каким-то
образом смягчить впечатление от металлических стен, пола и потолка. На
стены можно повесить картины, задрапировать или даже покрасить - как ни
старайся, от металла никуда не денешься. Он будет чувствоваться,
обоняться, осязаться; человек никогда не забудет его твердости и холода, а
также того, почему кругом металл, а не что-либо иное.
Иллюзия уюта в кабинете дока достигалась за счет мягкой мебели,
которой он обставил комнату. Там стояли кресла и кушетки, садясь на любую
из которых ты словно падал на перину.
Док открыл дверцу буфета, достал бутылку и несколько стаканов.
Оказалось, что у него есть и лед. Я знал, что он угостит меня чем-то
вполне приличным. Дрянное спиртное на Луне - да и в космосе в целом -
попросту не водится. Транспортные налоги настолько высоки, что в попытках
сэкономить на качестве нет ни малейшего смысла.
- Как съездил? - спросил док.
- Почти никак. Набрал только лишайников, больше ничего.
- Я живу в постоянном страхе, что когда-нибудь мы сорвем последний
лишайник, - признался Уизерс. - Мы пытались выращивать их в искусственных,
теоретически идеальных условиях, и они попросту не пожелали расти. Мы
пробовали пересаживать их в другие места здесь, на Луне, и все
заканчивалось сравнительно благополучно, однако на Земле они так и не
прижились. Похоже, они не выносят атмосферы. - Он принялся разливать
спиртное по стаканам.
- Может, со временем обнаружится, что они растут не только здесь, -
предположил я.
- Нет, - док покачал головой. - Лишайников нет нигде, за исключением
окрестностей Тихо.
Сьюзи, которая впорхнула в кабинет следом за мной, уселась на
бутылку. Не могу сказать, есть ли у нее задатки алкоголика, но сидеть на
бутылках она обожает.
- Хитрюга, - проговорил док, кивнув Сьюзи, а затем протянул мне мой
стакан. Я пригубил. Виски. Как раз то, что требовалось, чтобы промочить
горло и прополоскать рот, в который будто набился песок.
- Знаете, док, - произнес я, сделав большой глоток, - "собачки" и
лишайники как-то связаны друг с другом. Нашел одних, значит, жди других.
Над лишайниками всегда висит пара-тройка "собачек" - этакие бабочки, что
вьются над цветочной клумбой. У моей Сьюзи замечательный нюх, лучшего
охотника я еще не встречал.
Продолжая потягивать виски, я задумался над тем, что объединяет между
собой "собачек", лишайники и микробов. Любопытный, однако, расклад.
"Собачки" находят лишайники, в лишайниках кишат микробы, за которыми-то,
по сути, и охотится человек. Ему необходимы именно микробы.
Впрочем, дело не только в этом.
- Док, мы с вами друзья, верно?
- Пожалуй, да, - отозвался док. - Да, мой мальчик. Судя по всему, ты
прав.
- У меня порой возникает странное чувство. Точнее, два чувства.
Первое - что Сьюзи пытается поговорить со мной.
- Ничего странного, - заявил док. - Мы же знать не знаем, кто такие
эти "собачки". Возможно, они разумны. Мне кажется, что так оно и есть.
Внешне они представляются сгустками энергии, но где сказано, что разумом
наделены лишь те существа, которые состоят из плоти и крови?
- А второе чувство, - продолжал я, - такое. Иногда мне чудится, что
она изучает меня - не как отдельную личность, а как представителя
человечества. Может, она намеренно увязалась за мной?
Док торжественно опустился в кресло, лицом ко мне.
- Да, мой мальчик, что-либо подобное можно открыть только настоящему
другу, - проговорил он.
Я покачал головой, гадая, почему вдруг разоткровенничался. До сих пор
я хранил все в тайне, ни разу не проронил ни словечка.
- Меня бы сочли сумасшедшим.
- Вряд ли, - возразил Уизерс. - Нет никого, совершенно никого, кто
мог бы сказать, что знает Луну. Мы ведь едва прикоснулись к ее
поверхности. Помню, когда я был мальчишкой, народ любил порассуждать, на
кой нам вообще сдалась Луна. Она пуста и мертва, на ней нет ничего такого,
из-за чего стоило бы лететь туда, а если и есть, то все равно не окупит
затрат на космический полет. Говорили, что Луна всего-навсего кусок Земли,
лишенный вдобавок атмосферы и какой бы то ни было жизни. Кто бы мог
подумать, что на никуда не годной планете будет обнаружено то, чего так
долго добивался человек - лекарство от душевных болезней!
Я кивнул. Если дока тянет поговорить, пускай себе разглагольствует.
Дел у меня никаких, разве что вернуться к Амелии, которая осталась в
сломанном вездеходе посреди Пустыни. К тому же я изрядно вымотался и
способен, по большому счету, только слушать. Увидев, что мой стакан пуст,
док вновь наполнил его. Я не стал отнекиваться.
- Нам необходимо расширить госпиталь, - сказал док. - Деньги не
проблема. Их столько, что можно было бы отгрохать домину в три раза
здоровее нынешней хибарки, но какой в том смысл? Лишайников
катастрофически не хватает.
- Поднимите цену, - посоветовал я. - Ребята станут искать
внимательнее, забудут про всякую ерунду вроде урана и бриллиантов...
- Ты, должно быть, шутишь, - произнес Уизерс, пристально поглядев на
меня. - Но мне не до шуток, Крис.
- Лишайники наверняка растут не только поблизости от Тихо, - сказал
я. - Ведь на Луне пока основано всего лишь пять поселений, три здесь и два
на Северном полюсе. Иными словами, Луна еще не исследована. Конечно, ее
фотографировали с ракет, организовывались наземные экспедиции; кое-что мы
узнали, но гораздо больше не видели. На планете полным-полно мест, куда не
ступала нога человека.
- По-моему, ты ошибаешься, - ответил док, качая головой. - С
лишайниками все не так просто. Я много раздумывал над этим, даже во сне.
На мой взгляд, не существует какой-либо явной причины, по которой они
могут расти только в окрестностях Тихо. Правда...
- Что? - спросил я и прибавил, не дожидаясь ответа Уизера: - Правда,
причина может заключаться в Тихо. Вы хотели сказать, что лишайники
зародились в Тихо, а уж затем распространились по округе?
- Что такое Тихо, Крис? - справился док, не спуская с меня глаз. - Ты
часто бываешь в тех краях. Что там внутри?
- Не знаю, не заглядывал.
- Когда-нибудь кто-то, у кого достанет мужества, сделает это. Кто-то,
кто пошлет к чертям суеверия, спустится в кратер и узнает наконец, что же
в нем творится.
В кабинет вошла Кэти. Она протянула доку листок бумаги, презрительно
усмехнулась и удалилась,
- Получается сто семьдесят пять долларов, - сообщил Уизерс, поглядев
на листок. - Правильно?
- Как скажете.
Дока можно было не проверять. Он играл по-честному, был из тех, кому
верят на слово, платил столько, сколько следовало, вплоть до последнего
цента.
Док извлек из заднего кармана брюк бумажник, отсчитал деньги и
передал мне.
- Допивай и наливай еще, - предложил он.
- Некогда. Время поджимает. Слишком много дел.
- Ты снова уезжаешь? - Я кивнул. - Лишайники посмотришь?
- Конечно, о чем речь! Если бы можно было задержаться в Пустыне
подольше, я бы привез вам целый вездеход.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10