Мать в семьдесят четвертом сбежала с одним пианистом, Бингу тогда было тринадцать. Папаша — а этот мог пинту водки за один присест уговорить — спустя двенадцать лет вернулся в Россию, забрав с собой сестру Бинга — Надю.
Поговаривали, она тогда была беременна, причем от женатого.
Муж Розы Дэвид — гид, причем очень хороший, а в свободное время подрабатывает то тут, то там.
У Гарри и Деб двое детишек, мальчишка задает жару, а вообще-то в семье верховодит Деб.
Этим сплетни не исчерпывались. Пич всегда было что рассказать. Нейт понял, что через неделю-другую будет знать все, что ему нужно, о Лунаси и его жителях. И тогда работа еще больше сделается похожа на движение по наезженной колее.
Но всякий раз, стоя у окна и глядя, как солнце восходит из-за гор, озаряя их золотыми лучами, он чувствовал, что в его душе еще теплится какая-то искра. Маленький огонек, позволяющий чувствовать себя живым.
Боясь, как бы этот огонек не разгорелся во всю силу, Нейт поспешно отворачивался от окна.
На третий день работы Нейту пришлось разбираться с ДТП с участием пикапа, внедорожника и лося. Лосю повезло больше всех, сейчас он стоял метрах в пятидесяти от искореженных автомобилей и с любопытством смотрел на разыгрывающееся представление.
Нейт впервые в жизни видел живого лося — оказавшегося к тому же намного крупнее и страшнее, чем он представлял.
В приемной больницы ждали двое. Молодая женщина со спящим малышом на руках и старик в грязном коричневом комбинезоне, посасывающий трубку.
За стойкой сидела женщина. Она читала любовный роман — судя по изображенной на обложке паре в пылких объятиях. При виде Нейта она подняла голову:
— Шеф Бэрк?
— Так точно.
— Я Джоанна. Доктор сказал, если захотите, можете пройти. Он в первой смотровой обрабатывает Хоули. Во второй занимаются Эдом.
— А Отто где?
— Он в кабинете. Звонит Бингу.
— Пойду к Хоули. Как туда пройти?
— Я вас провожу. — Она заложила страницу и пошла по коридору направо. — Это здесь. — Она постучала в дверь. — Доктор? Пришел шеф Бэрк.
— Пусть войдет.
Обычная смотровая. Стол, умывальник, вращающееся кресло. Врач был в байковой рубахе, в распахнутом вороте просматривалось теплое белье. Он зашивал Хоули порез над глазом. Когда Нейт вошел, доктор на секунду отвлекся от своего занятия.
Молодой, лет тридцати пяти, подтянутый, с белокурой бородой и курчавыми светлыми волосами. Зеленые глаза скрывали очки с небольшими круглыми стеклами.
— Кен Дарби, — представился он. — Я бы подал вам руку, но они у меня заняты.
— Рад познакомиться. Ну как пациент?
— Несколько порезов и ушибов. Повезло тебе, Хоули.
— Ты мою машину еще не видел. Черт бы его побрал. Этот Эд водит, как восьмидесятилетняя старушка, потерявшая очки.
— Придется вам подышать в эту трубку.
Хоули с сомнением посмотрел на алкометр.
— Я не пьян.
— Тогда тем более проблем нет, так ведь?
Хоули поворчал, но подчинился. Кен как раз закончил накладывать швы.
— Ну-ка, посмотрим, — сказал Нейт. — На границе нормы. Стало быть, мне решать, штрафовать вас или нет за вождение в нетрезвом виде.
— Вот же пакость.
— Но поскольку прибор показывает границу нормы, а вы никаких признаков неадекватности не проявляете, то я ограничусь предупреждением. В следующий раз, когда поедете на подледный лов и пропустите пару рюмок, за руль, уж будьте любезны, не садитесь.
— А мне теперь и садиться не за что.
— Поскольку с лося спрос невелик, придется вашей страховой компании разбираться со страховщиком Эда. Хоули, еще у вас два штрафа за превышение скорости.
— А, радары… Это все мерзавцы в Анкоридже придумали.
— Возможно. Как получите машину из ремонта, постарайтесь не нарушать скоростной режим, а если выпить случится — наймите кого-нибудь, чтобы вас отвез. И мы с вами прекрасно поладим. Вас подвезти?
Хоули почесал в затылке. Кен уже обрабатывал ему царапину на лбу.
— Пожалуй. Мне надо бы на пикап свой взглянуть. И с Бингом переговорить.
— Как закончите тут, приходите в участок. Мы вас отвезем домой.
— И это будет справедливо.
Эду решение Нейта понравилось куда меньше. Он сидел на койке в смотровой, на щеках были следы ожогов от подушек безопасности, губа распухла — в момент столкновения он ее прикусил.
— Он же пьяный был!
— В пределах нормы. По сути дела, виновник аварии — лось, а в лес штрафную квитанцию не пошлешь. Не повезло вам, вот и все. Лось помешал двум автомобилям разъехаться. Но вы оба застрахованы, чего, полагаю, не скажешь о лосе. Серьезно никто не пострадал. Я бы сказал, легко отделались.
— Я бы не назвал это везением, шеф. Машина в кювете, лицо разбито.
— Это с какой стороны посмотреть…
Эд встал и вздернул подбородок.
— Так-то вы собираетесь обеспечивать в Лунаси правопорядок?
— В основном.
— Мне казалось, мы вам платим не только за то, чтобы вы просиживали штаны в кабинете.
— В данном случае я их просиживал в автомобиле, когда выезжал на аварию.
— Мне ваш тон не нравится. Можете не сомневаться, я обсужу сегодняшний инцидент и ваше поведение с нашим мэром.
— Очень хорошо. Вас подвезти домой или в банк?
— Как-нибудь сам доберусь.
— Тогда я вас не задерживаю.
В коридоре он столкнулся с Отто. Единственным признаком, по которому можно было понять, что он слышал разговор, были поднятые брови. Но когда они вдвоем вышли на улицу, Отто заговорил:
— Врага себе нажил.
— А мне казалось, я так дружелюбен — больше не бывает. — Нейт пожал плечами. — Вряд ли можно ожидать от человека приветливости, когда машина разбита, а на лицо накладывают швы.
— Это уж точно. Эд у нас любит важничать, да и покомандовать не прочь. Денег у него больше, чем у кого бы то ни было, и он не любит, когда об этом забывают.
— Хорошо, что предупредил.
— Хоули мужик что надо. В лесу ориентируется, как у себя дома, и в горы мастерски ходит. К тому же колоритный. Туристы таких любят. По большей части он никого не трогает. Попивает, но не надирается. Сказать, что я думаю? Ты вынес справедливое решение.
— А это — самое главное. Спасибо. Оформишь? А я пока съезжу посмотрю, как там наш тягач.
Это был лишь предлог, но он об этом умолчал.
Бинга он застал в компании угрюмого невысокого мужика, откапывающего внедорожник из канавы. Положение обязывало остановиться, выйти из машины и спросить, не нужна ли помощь.
— Сами справимся. Не впервой. — Бинг швырнул лопату снега прямо Нейту под ноги.
— Тогда не буду мешать.
— Козел, — прошипел Бинг ему в спину. Нейт обернулся. Подумал.
— Козел — это лучше, чем чичако, или хуже?
Коротышка фыркнул, воткнул лопату в снег и оперся на нее. Бинг смерил Нейта взглядом.
— То же самое.
— А… Я просто уточнил.
Нейт сел в машину, Бинг ухмылялся ему вслед.
Он поехал дальше от города, дорога огибала озеро.
Он заранее удостоверился, что Мег живет именно в этой стороне, и сейчас убедился, увидев на заледеневшей глади озера ее самолет.
Он свернул на боковую дорогу — судя по всему, вырубленную прямо в лесу, — и подъехал к дому.
Он и сам не знал, чего ожидал, но уж точно — не такого. Уединенное место и головокружительные виды, открывающиеся во все стороны, были в порядке вещей. Какое местоположение — такие и виды.
Но дом оказался на удивление милым. Насколько он понял, это был усовершенствованный вариант лесной избушки. Дерево, стекло, крытое крыльцо с двух сторон, на окнах — ярко-красные ставни.
От подъездной дорожки к переднему крыльцу вела вырубленная в снегу тропинка. От дома к другим постройкам были протоптаны тропинки поуже. Одна из этих построек, примерно на полпути к лесу, стояла на сваях.
На крыльце была аккуратно сложена поленница.
Солнце уже величаво вставало из-за гор, заливая землю бледным рассветом. На крыше дома было три трубы, из одной вился дымок.
Нейт поставил машину и заглушил двигатель.
До него донеслись звуки музыки.
Они заполняли весь мир. Над бескрайней белой пустыней вместе с рассветными лучами лился сильный и нежный женский голос в сопровождении струнных и духовых.
Нейт вышел из машины, и этот голос взмыл над ним, как если бы он рождался из самого воздуха, из земли или с небес.
Тут он увидел ее — красная аляска, движущаяся по белому пространству между озером и домом. Рядом с женской фигурой трусили две собаки.
Он не стал ее окликать — не был уверен, что она услышит. Перед глазами словно застыла картина, и шторка воображаемого объектива захлопнулась: темноволосая женщина в красном, шагающая по девственно белой снежной равнине, по бокам — два красивых пса, а за спиной — величественные рассветные горы.
Собаки первыми увидели его, а скорее — учуяли. Воздух прорезал лай, нарушив гармонию природы и музыки. Псы рванули к нему со скоростью пули.
Он хотел было спрятаться в машине, но побоялся, что это лишь укрепит его положение чичако и козла.
Он остался стоять и принялся мысленно уговаривать собак, как заклинание повторяя одни и те же слова: «Хорошие собачки, добрые, умные собачки».
Он приготовился отразить бросок, молясь, чтобы тот пришелся не в горло. Взметнув столб снега, собаки остановились в каком-то футе от его ног. Они нетерпеливо подрагивали боками, обнажив зубы. Боевая стойка.
У обоих псов глаза были льдисто-голубые — точь-в-точь как у хозяйки.
Нейт выдохнул, выпустив клуб пара.
— Господи, — проговорил он. — Какие же вы красавцы!
— Рок! Булл! — позвала собак Мег. — Это свой.
Псы мгновенно расслабились и принялись обнюхивать пришельца.
— Если погладить — руку не откусят? — прокричал он.
— Теперь уже нет.
Поверив на слово, он, не снимая перчатки, погладил и даже потрепал одну собаку, потом другую, а те уже дружелюбно жались к нему.
— А ты не робкого десятка, Бэрк.
— Я рассудил, что в их представлении не являюсь лакомым куском. Это у тебя ездовые собаки?
— Нет. — Она уже подошла. Щеки от мороза порозовели. —Я на собаках не езжу, но предки у них — ездовые. А эти тут со мной наслаждаются жизнью.
— Глаза у них — в точности как у тебя.
— Наверное, в прошлой жизни я была лайкой. А ты тут как оказался?
— Да так… А что это у тебя за музыка?
— Лорина Маккеннит. Нравится?
— Потрясающе! Божественный голос. Она улыбнулась:
— Ты не в честь праздника решил прокатиться?
— Праздника? — Он напрягся.
— Ну, как же, Новый год.
— Ах, да! Нет. У нас на Озерном небольшое ДТП случилось. И я ищу главного свидетеля. Может, ты его видела. Здоровенный тип, на четырех ногах, в смешной шляпе. — Он изобразил руками рога.
«Милашка, — подумала Мег, — что же у тебя глаза такие грустные? Даже когда смеешься».
— Вообще-то, я тут таких даже двух видела.
— В таком случае придется снять с тебя показания.
— Не исключаю, что мне, возможно, понравится давать показания, это я решу позже. А сейчас мне нужно слетать в одно место. Я как раз шла загнать собак и выключить музыку.
— А куда конкретно?
— Да вот, взялась отвезти кое-какой груз в одно местечко. И надо поторапливаться, а то на праздник не успею. — Она вздернула подбородок. — Не хочешь составить компанию?
Нейт глянул на самолет и подумал: «В этой колымаге? Да ни за какие коврижки».
— Я на службе. Может, как-нибудь в другой раз.
— Конечно. Рок, Булл, домой! Я сейчас, — добавила она, повернувшись к Нейту.
Собаки резво побежали к будке — таковой оказалось одно из строений во дворе. Усовершенствованный вариант, украшенный тотемными рисунками в стиле первобытного искусства.
«Наслаждаются жизнью», — мысленно повторил он.
Мег скрылась в доме. В следующий миг музыка смолкла.
Она снова показалась в дверях, но уже с рюкзаком на плече.
— Пока, шеф. Потом решим, когда ты снимешь с меня то, что ты называешь показаниями.
— Буду ждать. Удачного полета.
Она снова тряхнула головой и зашагала к самолету.
Он проводил ее взглядом.
Зашвырнув поклажу внутрь, она залезла в кабину.
Было слышно, как завелся мотор, его оглушительный рев прорезал тишину. Завертелся винт, и самолет двинулся по льду. Лопасти крутились все быстрее, и в конце концов самолет оторвал лыжи ото льда и взмыл в небо.
В окно пилотской кабины он видел ее черные волосы и красную парку, потом осталось лишь смутное пятно.
Задрав голову, он смотрел, как она описывает круги, набирая высоту. Один раз она даже качнула крыльями, — попрощалась, решил он.
А потом растворилась в синеве.
ГЛАВА 5
По шуму можно было догадаться, что подготовка к празднику в разгаре. Лестничный проем и даже вентиляционные шахты сотрясались от танцевальной музыки. Гудели голоса — казалось, звук отлетает от стен и половиц. Раздавался смех. И топот ног — по-видимому, танцы уже начались.
Он сидел один в темноте.
На него накатила депрессия. Неожиданно, без предупреждения. Только что он сидел за столом и разбирал бумаги — и вдруг на него обрушилась черная тяжесть и придавила страшным весом.
Так случалось и раньше, и всякий раз — абсолютно внезапно. Ни малейшего замешательства, никакой тоски, и вдруг — резкий переход от света к тьме.
Это была не безнадежность. Безнадежность — это отсутствие надежды, а для этого надо иметь четкое представление о самой надежде. И это не было горе, отчаяние или гнев. С любой из этих эмоций он бы справился.
Это была пустота. Бездонная, пустая черная дыра, в которой нечем было дышать и которая поглощала его целиком.
Функционировать он мог и в этой пустоте, этому он уже научился. Если ничего не делать, люди не оставят тебя в покое, а их сочувствие и беспокойство будут лишь сильнее заталкивать в пучину.
Он мог ходить, говорить, существовать. Он только не мог жить. Такое у него было ощущение, когда на него накатывала эта пакость. Ходячая смерть — вот как он себя чувствовал.
Такое же ощущение у него было после гибели Джека, когда под действием наркотиков боль пузырилась и отступала, а мысли о случившемся устилали дорогу к забытью.
Но функционировать он мог.
Он закончил работу, запер участок. Приехал назад в «Приют», пошел наверх, к себе в номер. Разговаривал с людьми. Не помнил, с кем и о чем, но помнил, как двигал губами и изо рта вылетали слова.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5 6 7 8 9