..
- Просто глупая прихоть. Решил попутешествовать без всякой особой цели, а затем вернуться в Штаты.
- Вернуться? Но вы же говорили, что вместе с вашими спутниками следовали за караваном? Почему же вы не присоединились к нему? Ведь так было бы безопаснее.
Я не знал, что ответить, и она продолжала:
- Редко случается, чтобы такой маленький отряд, как ваш, рисковал идти через прерии, - слишком опасно встречаться с индейцами. Впрочем, иногда и с белыми тоже. И среди белых есть дикари, которые хуже, гораздо хуже, чем краснокожие!
Эти загадочные слова и сопровождавший их вздох заставили меня обернуться и взглянуть на мою спутницу. Глубокая грусть омрачала ее лицо. Неужели и она вспомнила о прошлых страданиях?
Глядя на нее, я снова заметил то, что уже ранее привлекло мое внимание, а именно - сходство с Лилиен Холт, но такое неясное, что трудно было сказать, в чем оно заключается. Их черты не имели ничего общего, так же как цвет кожи, волос и глаз. Но что-то неуловимо похожее было в разрезе глаз и особенно в тембре голоса - грудного, чистого и звонкого.
"Конечно, - думал я, - это едва заметное сходство случайно. Просто голос прекрасной охотницы напоминает мне ту, что безраздельно владеет моим сердцем". Воспоминание о Лилиен меня так взволновало, что я не мог сразу ответить моей спутнице.
- Ваши слова меня крайне удивляют! - сказал я наконец. - Неужели вам самой пришлось столкнуться с чем-либо подобным?
- Да. У меня нет оснований любить людей с моим цветом кожи, если я, конечно, вообще могу считать себя белой.
- А разве вы не белая?
- Не совсем. Во мне есть индейская кровь.
- Думаю, ее не так уж много?
- Достаточно, чтобы не любить людей с моим цветом кожи.
- Неужели?
- Да. И у меня есть на это причины. Ах, сэр! Разве не достаточно того, что я всеми обманута: отцом, возлюбленным и мужем.
- Мужем? Так вы, значит, замужем?
- Нет. Я была обвенчана, но не считаю этого негодяя своим мужем.
Охотница замолчала, видимо, взволнованная каким-то тяжелым воспоминанием, и я почувствовал, как дрогнула ее рука, лежавшая у меня на поясе.
- Ваши слова чрезвычайно меня заинтересовали, - заметил я, желая заставить ее рассказать о себе побольше. - Но я понимаю, что не имею права на вашу откровенность.
- Вы можете заслужить ее.
- Скажите мне, как?
- Вы упомянули, что намерены вернуться в Штаты. У меня будет к вам просьба, и, если вы согласитесь ее исполнить, я расскажу вам свою историю. В ней нет ничего особенного. Это повесть о простой девушке, которой изменил ее возлюбленный. Отец же забыл свой родительский долг, а муж оказался обманщиком, клятвопреступником и негодяем.
- Я вижу, что ваша судьба сложилась очень неудачно. Но ваши слова только еще более заинтриговали меня. Я дорого дал бы, чтобы знать, кто вы такая и как попали сюда.
- Сейчас нет времени говорить об этом. Ваши товарищи, если они еще живы, находятся в смертельной опасности. Ваш долг думать о них, мой же - не допустить, чтобы Кровавая Рука ушел отсюда. Это приведет в отчаяние того, кому я обязана жизнью и покровительством.
- О ком вы говорите?
- Об Уа-ка-ра, заклятом враге Кровавой Руки и всех арапахо.
- Уа-ка-ра?
- Да. Это вождь племени юта. Вы сейчас его увидите... Скорее! Лагерь близко. Вон там, за скалами, уже виден дым. Вперед, сэр, вперед!
Повинуясь ее приказанию, я пустил коня галопом. Но скачка наша продолжалась недолго. Через сто ярдов ущелье, внезапно расширившись, вывело нас в красивую небольшую долину, лишенную деревьев, но поросшую травой. На противоположном ее краю сомкнутые ряды белых конусов указывали на то, что перед нами лагерь индейцев.
- Это вигвамы племени юта, - сказала моя спутница.
Глава LXXII
УА-КА-РА
Вигвамы были расположены в два ряда, а между ними шел широкий проход, в конце которого стоял вигвам вождя, более обширный, чем остальные. Вигвамы имели форму конусов, образованных поставленными в круг жердями, верхние концы которых были связаны вместе. Их покрывали бизоньи шкуры, выскобленные и выбеленные. Спереди каждый такой шатер имел отверстие для входа, закрытое свободно подвешенным куском шкуры. Треугольный кусок кожи около верхушки был отвернут наружу и натянут наподобие перевернутого паруса. Он защищал дымоход от ветра. Снаружи каждый вигвам был разрисован картинками, изображавшими подвиги его хозяина: схватки с пумой, гризли или с воинами враждебных племен. Особенно много таких изображений было на шатре вождя. Он был буквально сплошь покрыт всевозможными знаками и фигурами, словно какой-то пестрый ковер.
Перед шатрами стояли высокие копья с прислоненными к ним кожаными щитами, длинные луки из дерева и более короткие - из рогов горного барана. Тут же висели колчаны, наполненные стрелами. Я заметил, что кроме этого, почти у каждого вигвама стояло ружье. Это меня не удивило, так как я знал, что для племени юта огнестрельное оружие давно перестало быть тайной.
Повсюду виднелись растянутые на траве свежесодранные шкуры, которые женщины скоблили, стоя на коленях. Девушки с обмазанными глиной корзинами на головах проходили мимо, направляясь к ручью или возвращаясь от него. Мужчины стояли группами, лениво переговариваясь или, присев на корточки, играли в кости. Мальчишки практиковались в стрельбе из луков, а малыши возились в траве со щенятами. Собаки стаями слонялись между шатрами; лошади, овцы, козы, мулы и ослы, смешавшись в одно стадо, паслись на поляне недалеко от лагеря. Таким предстал передо мной поселок племени юта. Как и следовало ожидать, при нашем появлении в нем все мгновенно изменилось. Игроки вскочили на ноги, женщины оставили работу, побросав на шкуры свои скребки.
Повсюду слышались возгласы удивления. Дети завизжали, прячась за матерей. Заворчали и залаяли собаки, заржали лошади, заревели ослы и мулы. Блеяние овец и коз дополнило этот общий хор.
- Туда, к вигваму вождя! - указала моя спутница, соскочив с лошади и направляясь впереди меня к шатру. - А вот и он сам - вождь Уа-ка-ра!
Это был среднего роста прекрасно сложенный индеец в одежде из расшитой оленьей шкуры. На ногах у него были гетры из алого сукна, а на голове - убор из разноцветных перьев, который за спиной спускался до самых пят. С его левого плеча ниспадал полосатый плащ. Пояс из красного китайского шелка, свободно охватывавший талию, дополнял этот живописный костюм. У вождя были благородные черты лица и острый орлиный взгляд. Лицо не было свирепым, а скорее мягким и доброжелательным. Таким, по крайней мере, оно представилось мне. Знай я, что за человек находится передо мной, я понял бы, что мягкое выражение не соответствовало его подлинному характеру. Он, правда, не был жесток, но славился мужеством и воинственностью. Я стоял лицом к лицу с самым знаменитым в Америке индейским вождем. Это был Уокер, предводитель племени юта и друг знаменитого траппера, с которым он обменялся именами. В произношении юта это имя превратилось в "Уа-ка-ра".
Когда я подъехал к вождю, рядом с ним стоял какой-то чрезвычайно странный субъект, судя по одежде и цвету кожи - мексиканец. Костюм его состоял из темной бархатной куртки и таких же брюк и дополнялся черным сомбреро. Кожа его лица была очень смуглой, но все же значительно светлее, чем у индейцев. Это был маленький человек с комично-серьезным лицом. На его поясе висел какой-то странный предмет. Это был кусок дерева длиной около восемнадцати дюймов, напоминавший не то часть сапожной колодки, не то половину деревянного ярма. В его толстом конце виднелась выемка, к ней прикреплялись ремни, на которых он и висел. Маленький мексиканец производил - и вполне справедливо, как я впоследствии убедился, - впечатление чудака. Это был знаменитый траппер Педро Арчилети, или Деревянная Нога, как его прозвали товарищи. Удививший меня забавный предмет у него на поясе был деревянной ногой, которой владелец ее пользовался, только когда при долгой ходьбе настоящая нога, поврежденная в щиколотке, отказывалась ему служить. В остальное время она болталась на ремне у его бедра.
Присутствие маленького мексиканца в лагере индейцев объяснялось очень просто. Племя юта находилось в это время в мирных отношениях с белыми. Мексиканские трапперы и торговцы без опасения появлялись в индейских поселках. Деревянная Нога дружил с вождем. Охотясь в этих краях, он набрел на становище ютов и теперь гостил у Уа-ка-ра.
Глава LXXIII
МЕКСИКАНСКИЙ ТРАППЕР
- Охотница уже вернулась? - улыбаясь, спросил вождь, когда девушка приблизилась к нему. - Какая ей попалась странная дичь! Кто этот молодой воин с белым кругом на груди? Он ведь бледнолицый, а у наших белых братьев не в обычае так украшаться.
- Он не сам раскрасился, - ответила девушка, - это сделано руками его врагов. Белый круг служил им мишенью, в которую было направлено немало пуль, а красные полосы - это кровь, вытекшая из его ран. Когда Уа-ка-ра узнает, кто пролил ее, он поспешит отомстить.
- Если белая охотница пожелает, Уа-ка-ра отомстит, даже если эту кровь пролили люди его племени. Говори же, Мэ-ра-ни! Это сделал кто-нибудь из ютов?
- Нет, их враги.
- У ютов много врагов на севере и на юге, на востоке и на западе. Откуда этот чужеземец, и кто пролил его кровь?
- Он с востока, от арапахо.
- Ах! - вздрогнув, воскликнул вождь, и его лицо омрачилось гневом. - Где же бледнолицый встретился с арапахо?
- В долине Уэрфано.
- Это хорошо. Белая охотница принесла весть, которая обрадует воинов юта. Кто видел арапахо в долине Уэрфано?
- Этот человек был у них в плену и спасся совсем недавно, - указала на меня охотница,- он может проводить Уа-ка-ра к их лагерю, где вождь ютов найдет своего смертельного врага - Кровавую Руку.
При этом имени гневное лицо Уа-ка-ра еще более потемнело, и в нем не осталось и следа мягкости. На смену ей появилась свирепая решимость, и глаза засверкали дикой радостью. Очевидно, упоминание о Кровавой Руке напомнило какую-то давнюю обиду. Вождь обратился ко мне с целым рядом вопросов. Благодаря частым встречам с трапперами он научился говорить по-английски и на этом языке объяснялся с охотницей. Индеец, по-видимому, решил напасть на арапахо и расспрашивал меня об их численности, месте их стоянки и других подробностях. Он, казалось, был удовлетворен моими ответами и сейчас же после окончания разговора объявил о своем намерении немедленно отправиться в долину Уэрфано. Я очень обрадовался этому, надеясь, что таким образом удастся вырвать моих товарищей из рук арапахо.
- Мэ-ра-ни, - сказал вождь, - отведи чужестранца в свой вигвам и накорми его. А ты, хромой, - обратился он к мексиканцу, - ты искусный лекарь - подлечи его раны. Пока мы готовимся к походу, он может отдохнуть. Эй! Дай сигнал к сбору, созови воинов на пляску войны.
Последние слова были обращены к стоявшему рядом индейцу, который поспешил исполнить приказание. Послышался звук трубы, казавшийся очень странным в лагере краснокожих. Однако индейцы уже многому научились у белых. Не успело эхо сигнала замереть в скалах, как пятьсот воинов уже схватили оружие, подвели коней к вигвамам и выстроились, готовые к походу. Полк драгун регулярной армии не смог бы с большей быстротой собраться по сигналу тревоги.
Мною занялся траппер.
- Сеньор, - сказал он по-испански, осмотрев мои раны, - для вас сейчас самое лучшее лекарство - это хороший завтрак, а пока ваша соотечественница его приготовит, пойдемте со мной, чтобы немного отмыться. Эта разрисовка вам совсем не идет, и, кроме того, если краска проникнет в раны, их труднее будет залечить. Пойдемте!
Охотница тем временем скрылась в шатре, стоявшем поблизости, чуть позади вигвама вождя. Я же последовал за мексиканцем, который, прихрамывая, направился к ручью. Купанье в холодной воде и коньяк из тыквенной фляжки траппера быстро восстановили мои силы, а уродливая раскраска исчезла под действием толченого корня пальмиллы, заменяющего мыло. Нарезанный на куски и приложенный к ранам кактус орегано должен был способствовать их быстрому заживлению. Не ограничившись всем этим, мой мексиканский врач снабдил меня красивым навахским одеялом, которое я с облегчением накинул на плечи.
- Карамба! - воскликнул он, протягивая его мне. - Возьмите, сеньор! Рассчитаемся, когда выручите свои вещи у арапахо. Смотрите, завтрак уже готов: сеньорита зовет вас. Берегитесь! Ее глаза ранят опаснее, чем пули. Вот увидите!
Я подавил желание расспросить его подробнее. Он назвал охотницу моей соотечественницей и, очевидно, знал ее историю. Но, помня обещание девушки, я не стал ничего спрашивать, надеясь вскоре услышать все из ее собственных уст.
Глава LXXIV
В ВИГВАМЕ ПРЕКРАСНОЙ ОХОТНИЦЫ
- Я вижу, незнакомец, - сказала охотница, когда я подошел к ее шатру, что мексиканец изменил вам вид. Теперь уж вас нельзя испугаться. Входите! Вот поджаренный маис и немного козлятины. Как жаль, что я не захватила мяса дикого барана! Оно необычайно вкусно, но второпях я забыла о нем. Хлеба дать вам не могу - здесь его нет.
- Я привык к еще более скромной пище, - сказал я и принялся есть без дальнейших церемоний.
Наступило молчание. Раз или два моя хозяйка выходила и снова возвращалась, чтобы взглянуть, не нужно ли мне еще чего-нибудь.
Военные приготовления, видимо, весьма интересовали ее. Мне показалось, что она наблюдает за ними с волнением и нетерпением. О ком или о чем она беспокоилась? Об Уа-ка-ра? Какое отношение имела она к вождю? Если охотница была его пленницей, ей не разрешили бы отлучаться так далеко от места стоянки. Может быть, она его жена? Но отдельный вигвам, а также то, как он с ней обходился, исключали такое предположение. Кто же она?
Я жаждал услышать историю загадочной девушки, но случай еще не представился.
- Боюсь, что они опоздают, - сказала она, вернувшись. - Красный столб только что вбит, и танец войны продлится целый час. Совершенно ненужный обряд, простое суеверие! Сам вождь не придает ему никакого значения, но его воины без этого не пойдут в бой... Слушайте! Они начали петь.
Я услышал тихое, протяжное пение. Постепенно оно становилось все громче и громче.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40