Я же сознательно встал на открытой площадке, где они могли видеть каждое мое движение. Тем самым я побудил их сначала найти укрытие, а уже потом доставать оружие.— Для вас это чистый бизнес, ничего больше?Найтхаук покачал головой:— Раньше это был мой бизнес. Теперь — нет.— Иногда вы не можете спрятаться от себя.— Я Джефферсон Найтхаук.— И Вдоводел.— Отнюдь. Вдоводелом я был раньше.Его тон подсказал Киношите, что не стоит продолжать эту дискуссию. Поэтому он прогулялся к каждому из восьми трупов, некоторых перевернул, вглядываясь в лица.— Неплохая добыча, — наконец вырвалось у него.— Это не мужчины, — бесстрастно бросил Вдоводел.— Я не об этом. Трое мне знакомы. Я видел их физиономии на голограммах с надписью «Разыскивается». Готов спорить, что и за остальных установлено вознаграждение.— Это хорошо, — кивнул Найтхаук. — Значит, меня не будут судить за убийство, если тела когда-нибудь найдут.— Когда-нибудь найдут? — в недоумении переспросил Киношита.— Вот-вот. Пора за работу. Надо похоронить их до заката.— Вы сошли с ума! За них дадут не меньше полумиллиона. Давайте положим их в грузовой трюм и доставим в ближайший пункт выплаты вознаграждения.— Меня оно не интересует.— Но деньги вы тратите довольно быстро. А тут есть возможность получить доход. Причем совершенно законным способом.— Я же сказал: нет.— Но почему?— Потому что я больше не Вдоводел. Я на пенсии. И не убиваю людей за вознаграждение.— Да вы рехнулись! — воскликнул Киношита. — Они уже мертвы. Так почему не обменять их на деньги?— Можно и обменять, — пожал плечами Найтхаук, — но я этого делать не буду.— А как вы собираетесь зарабатывать на жизнь?— Если мне понадобятся деньги, найду работу.— А это не работа?— Сто лет назад я бы ответил, что работа. Сегодня это борьба за выживание, ничего больше.— Что же тогда для вас работа? — гнул свое Киношита. — Вы не фермер. Не художник. Не разбираетесь в инвестициях. Для физического труда староваты. Если вы не собираетесь получать вознаграждение за этих бандитов, вам остается один путь — в цирк. Будете вторым Биллибаком-Танцором.Найтхаук так долго молчал, что Киношите стало не по себе. Но все-таки заговорил:— Это же идиоты. Если бы кто-нибудь попытался укрыться от меня на выбранной им планете, я бы поостерегся сразу спускаться на нее. И они доказали свой полный идиотизм, попытавшись пристрелить меня. Ни за мою голову, ни за твою вознаграждения не назначено. Если б они хотели нас убить, они могли бы взорвать наш корабль и спокойненько улететь. У нас же нет ни еды, ни кислорода, ни радиопередатчика, по которому мы могли бы вызвать подмогу.— Черт побери! — воскликнул Киношита. — Я об этом и не подумал!— Они тоже. — Найтхаук и не думал скрывать презрения, звучавшего в его голосе. — Но, если они были дураками, не надо думать, что остальные ничуть их не умнее. Жизнь в Пограничье суровая, и выживают здесь только крепкие мужчины и женщины. Большинство дураков умирает молодыми, и у меня нет желания встречаться с теми, кто остается. Я уже говорил тебе: я слишком долго прожил рука об руку со смертью и теперь хочу насладиться тем временем, что даровала мне судьба. Вдоводел вышел на пенсию. И точка.— Но это же другой случай. — Похоже, переубедить Киношиту Найтхауку не удалось. — Никто не просит вас гоняться за всеми разыскиваемыми преступниками. Эти люди уже мертвы, но так уж вышло, что за них назначено вознаграждение. Почему же мы не можем уложить их в трюм и сдать в соответствующие инстанции? Раньше вам не приходилось волноваться из-за денег, но теперь ситуация изменилась. Этот корабль обошелся в кругленькую сумму, да и на Черчилле вы потеряли много денег…— Я сказал: нет.— Но…— Почему они преследовали меня? — спросил Найтхаук.— Потому что вы убили их друзей.— А почему эти трое прицепились ко мне?— Потому что ваш первый клон убил Маркиза Куинзберри.— Итак, я убил одного человека, и ко мне прицепились трое. Потом я убил троих, и за мной погнались уже восемь. Это же гребаная геометрическая прогрессия. Я уверен, что у каждого из них есть полдюжины друзей, которые захотят посчитаться со мной, когда выяснят, кто их убил… Я хочу, чтобы цепочка оборвалась. Мы похороним их, улетим с этой планеты, и никто не узнает, что здесь произошло. — Найтхаук помолчал. — А если никто не узнает, мне никого не придется убивать. Иначе придет день, когда я не сумею убить человека, который нацелит на меня пистолет.— Хорошо, — кивнул Киношита. — Я вас понял.— Тогда за работу.Лазером Найтхаук выжег во льду восемь могил. Потом он и Киношита побросали в могилы тела и засыпали их кристаллами. А чтобы никто не нашел могилы, Найтхаук порушил все кристаллические колонны и наросты в радиусе мили.И улетел с Болингброка VI в надежде, что более никто не нарушит спокойствие его жизни, к которому он так стремился. Глава 12
С момента отлета с Болингброка Найтхаук пребывал в мрачном настроении, и Киношита старался ничем не докучать ему.Они пролетели мимо нескольких обитаемых планет. Всякий раз у Найтхаука находилась причина, препятствующая посадке, и они улетали все дальше и дальше от наиболее населенных секторов Внутреннего Пограничья.Наконец, Киношита не выдержал: молчание Найтхаука его достало.— Вы когда-нибудь начнете говорить? — спросил он, развернувшись лицом к Найтхауку, который как статуя застыл в кресле капитана.— Я с тобой разговариваю.— Вы знаете, о чем я.— Мне нечего сказать. — Найтхаук не отрывал глаз от обзорного экрана.— Мы уже девять дней, как взлетели с Болингброка, и за это время вы не произнесли и десяти слов, — с горечью пожаловался Киношита. — Я просто сойду с ума.— Если тебе здесь плохо, я высажу тебя на любой планете, — ответил Найтхаук.— Я не хочу высаживаться! — воскликнул Киношита. — Просто я должен слышать человеческий голос!— Вот ты его и услышал. Доволен?— Да что с вами происходит, Джефферсон? Трупы мы похоронили на Болингброке. При нашей жизни их точно не найдут, может, не найдут вовсе. Никто за вами не гонится. Здоровье к вам вернулось. Чего вы так злитесь?Найтхаук соизволил повернуться к нему.— Я думал, причина очевидна.— Для меня — нет.— Подумай сам. Меня заморозили сто двенадцать лет назад. Я превратился в чудовище, последние десять лет каждый день был для меня пыткой. Проснулся я во вселенной, где все изменилось, где все люди, которых я знал, давным-давно умерли. Ничего, сказал я себе, один плюс у меня все-таки есть: не будет проблем, с которыми сталкиваются люди моей профессии, выходя на пенсию. Старики не будут пытаться свести со мной счеты, молодые — доказывать, что с ними уже надо считаться. Я надеялся, что все они умерли и остаток лет мне удастся прожить в мире и покое.Он помолчал. Горечь не только слышалась в голосе, но и отражалась на лице.— А что я получил? Мало того, что проблемы остались, так я еще не знаю людей, которые хотят меня убить, даже не знаю, чем я им насолил.— Нам пришлось создать клонов, чтобы заплатить за ваше содержание в криогенной камере. Это вам известно.— Черт побери, Ито… я мог не идти в этот морозильник! Умереть я не боялся. Сто двенадцать лет назад я бы почитал смерть за счастье. Я согласился на Глубокий сон, лишь взвесив все за и против, согласился только потому, что после излечения надеялся на тихую спокойную старость. Если б я знал, что за мной будут гоняться люди, которых я ни разу не видел… — Он пожал плечами. — Думаю, я потерпел бы боль еще один месяц, чтобы умереть сто двенадцать лет назад.— Не надо так говорить, — покачал головой Киношита. — Если б вы тогда умерли, сейчас в мире было бы куда больше зла.Найтхаук изумленно воззрился на него:— О чем ты?— Ваши клоны сделали то, что от них требовалось, ради чего их создавали, — ответил Киношита. — Они прибыли в Пограничье и уничтожили плохишей. За каждого нажитого врага они получили благодарность сотен людей.— В теории это, конечно, радует. Но на практике стреляют в меня, а не в моих клонов.— В Пограничье десятки тысяч кислородных планет. Я уверен, что мы найдем такую, где никто вас не знает, где даже не слышали о Вдоводеле.— Вроде бы кто-то не так уж и давно говорил о миллионах людей, которые мечтают выследить меня. — Губы Найтхаука искривила ироническая улыбка.— И что я на это должен сказать?— Ничего, — последовал ответ. — Именно ты хотел, чтобы я говорил, не так ли?— Ладно. — Киношита откинулся на спинку кресла. — Мы поговорим о чем-нибудь другом.— Согласен.— Как вышло, что вы стали, ну, тем, кто вы есть?— Я стал стариком только потому, что пережил и друзей, и врагов.— Вы понимаете, о чем я, — гнул свое Киношита. — Я вот пошел служить закону, потому что видел, как моих родителей в их же собственном доме застрелил вор, который запаниковал, когда они застали его на месте преступления. А как вы стали Вдоводелом?Найтхаук пожал плечами:— Умею я убивать людей. Такой вот у меня талант.— Это не ответ, — покачал головой Киношита. — Откуда вы узнали, что у вас есть этот талант? Если верить книгам по истории, к восемнадцати годам вас уже прозвали Вдоводелом. В каком возрасте вы убили первого человека?— Очень молодым.— Так сколько вам тогда было лет?— Немного.— А кого вы убили?— Того, кто этого заслуживал. — Найтхаук помолчал. — Я вообще убивал только тех, кто заслуживал смерти. Во всяком случае, раньше я так думал… наверное, случалось, что и ошибался. В старости многое приходится переоценивать.— А какая из побед далась вам труднее всего?— Легких побед не бывает.— Я хочу…— Я знаю, о чем ты, — прервал его Найтхаук. — Ты хочешь, чтобы я назвал тебе самого знаменитого преступника, который пал от моей руки, вроде Сантьяго или Конрада Бленда. Не могу.— Почему?— Посуди сам, в Пограничье практически все вооружены, не так ли?— Да.— А ты видел хоть одного мертвеца, который ходил бы с оружием?Киношита нахмурился:— Разумеется, нет. Но я не понимаю, к чему вы клоните.— Я хочу сказать следующее: каждый человек, который идет тебе навстречу с оружием в кобуре, не проиграл смертельной схватки… а если он разыскивается, значит, участвовал хотя бы в одной. Репутация ничего не значит. Каждого необходимо воспринимать как самого грозного противника из тех, с кем тебе доводилось сталкиваться.— Вы осторожный человек, — констатировал Киношита.— Поэтому я до сих пор жив.— Ваш второй клон в этом очень походил на вас.— Естественно, — пожал плечами Найтхаук. — Он — это я.— А вот вашему первому клону осторожности явно недоставало.— Насколько я понял, мой первый клон был пушечным мясом. Его создали, не наделив моей памятью, и сразу отправили на задание.— Тогда передавать память еще не умели… но задание он выполнил.— Им следовало подождать, пока изобретут способ передачи памяти, как произошло со вторым клоном.— Если б они прождали еще два месяца, вас бы разбудили и выставили за дверь с эплазией, — ответил Киношита.— Все равно это было убийство. Послать его на задание без моего опыта, без навыков, без воспоминаний, вооруженного лишь моими рефлексами…— Но рефлексы-то были ваши!— И тут есть разница. Я их развил, отточил. Они стали частью меня, я научился максимально их использовать. А у бедного клона были лишь задатки, дарованные мне природой. Поэтому я и называю случившееся с ним убийством.— Ваш второй клон придерживался того же мнения. Поэтому он и убил полковника Эрнандеса.— Он избавил меня от одной заботы. Или лишил удовольствия.— Я думал, вы не получаете удовольствия, убивая людей.— Обычно нет. Но наверняка получил бы его, отомстив за смерть Джефферсона Найтхаука.— Вы так это говорите, словно полковник Эрнандес убил вас.— Он и убил. Пусть это был и клон.— Оба клона чувствовали с вами какую-то мистическую связь, — заметил Киношита. — И вам знакомо это чувство?Найтхаук покачал головой:— Я — оригинал. Я им ничего не должен, кроме благодарности за то, что они заработали деньги, которые сохранили мне жизнь. Они же должны мне все, включая само их существование.— Знаете, а иногда мне кажется, что вместо сердца у вас ледышка.— Мы всегда можем прекратить этот разговор.— Не можем, если вы не хотите, чтобы у меня поехала крыша.— Как скажешь. — Найтхаук встал. — Но сначала я хочу выпить пива.Он прошел на камбуз, отдал приказ, подождал, пока компьютер выдаст ему стакан с пивом, вернулся к своему креслу.— Компьютер следующего корабля, который мы купим, должен уметь охлаждать стаканы. — Найтхаук отпил пива.— Мы покупаем новый корабль?— Все зависит от того, послали наши друзья с Болингброка сообщение своим друзьям или нет. Вот почему я лечу к ядру Галактики по прямой. Так гораздо проще заметить преследователей.— Я думаю, что после девяти дней полета мы в полной безопасности, — предположил Киношита и подумал: что за чушь я несу. Мы в безопасности? Черт, да в безопасности только те, кто не преследует Вдоводела.— Скорее всего.— В последние дни мы пролетели мимо нескольких интересных планет.— Одна планета практически не отличается от другой.— Я с вами не согласен. На окраине последнего звездного скопления нам попалась настоящая красавица.— Я готов отдать предпочтение не очень красивой, зато мирной, — ответил Вдоводел.Возможно, сейчас она и мирная, но перестанет быть таковой, как только ты на ней приземлишься. Ты притягиваешь неприятности, как мед — мух.— А что именно вы ищете? — полюбопытствовал Киношита. — Вы все еще хотите выращивать цветы и наблюдать за птичками?— Не знаю. Но я хочу, чтобы меня оставили в покое.— По моему разумению, вы не из тех, кому по душе покой, — и у меня складывается впечатление, что Галактика едва ли оставит вас в покое.— Как я тебе уже говорил, мне хочется жениться, чтобы рядом был человек, который будет стариться вместе со мной. — Киношита хотел что-то сказать, но Найтхаук поднял руку, останавливая его. — Человек, непохожий на тебя, — с улыбкой добавил он.— А что будет со мной после того, как вы найдете жену?— Как по-твоему?— Я вас не покину, — твердо заявил Киношита.— Дело твое, но спать ты будешь в другом конце дома.— Что-то я не пойму, шутите вы или нет.— Насчет того, где ты будешь спать?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22