Он говорит, что даже неголосующие граждане имеют
право на свободу. А где я их ловить потом буду, если что?! Забыли уже
про эпидемию?!
- Нет, не забыли, - ответил Найл.
Вот так всегда - "неголосующие граждане" имеют право на свободу, как
и все прочие. Но их нельзя отпускать, они - ходячее лекарство. Как
совместить и то и другое?
- А ты уговори их остаться добровольно. Корми повкуснее.
- Уже. А Бродус лезет к ним в комнаты и предлагает пойти погулять!
Что он сует свой нос во все щели?! Ему делать больше нечего? Зашли ты
его куда подальше, хелицеры ему в бок. Отправь к чертовой матери с
почетным поручением, надоел ведь хуже горькой редьки.
- Не могу. Он советник, а не посыльный.
- Отправь, Найл, а то ведь я не выдержу, использую для опытов, будет
он мне вакцину производить, если жив останется. "Кормлю я их часто",
"кормлю я их часто"... Вот сам пусть покушает.
От эмоциональной речи медика Найла отвлекло странное зрелище:
множество женщин шло по направлению к реке, и каждая держала в руках по
младенцу.
- Что это, Симеон? - положил он руку медику на плечо.
- Свобода это, Найл, собственной персоной.
- Ты меня не понял...
- Это ты меня не понял. Это все - плоды свободы. Девять месяцев назад
ты заключил новый Договор и разрешил мужчинам и женщинам жить вместе.
- Так вот оно что... - начал понимать Найл. - А куда они несут детей?
- В детскую.
- Но ведь по Договору они имеют полное право оставить детей дома!
- И что они будут с ними делать? Ты родился и вырос в пустыне, Найл.
В семье. А они воспитаны пауками. Им всю жизнь твердили, что дети должны
расти отдельно, на этом отрезанном от города речном острове. За
нарушение - смерть.
- Но Договор...
- Да не наказания они боятся! - горячась, перебил Симеон. - Просто
другого положения дел не представляют. Вот и несут детей к острову, на
воспитание. Может, кто дома и оставил, не знаю, но большинство - здесь.
Дорога пошла под уклон, и Найл увидел остров, изгиб реки перед ним и
берег, усыпанный, уложенный, устланный младенцами. Между берегом и
островом сновали лодки.
- О Богиня Дельты... - охнул Найл.
- Подожди охать, главное еще впереди.
Мышцы гужевых мужиков вздулись, спины выпрямились - теперь им
приходилось не тянуть коляску, а тормозить ее.
- Надо объяснить, что теперь детей можно растить дома, самим, что
отказываться от них необязательно, - продолжал волноваться Найл.
- Да, объяснить, - хмыкнул Симеон. - Ты знаешь, как кланяться
женщине, если она разговаривает с пауком, а тебе нужно пройти мимо?
- При чем тут поклоны? - удивился Найл.
- А при том, что ты вырос в пустыне, в семье, с отцом и матерью, с
братьями и сестрами. А все они, - Симеон обвел рукой вокруг, - на
детском острове, и имеют такое же понятие о воспитании детей, какое ты -
о правилах поклонов. Да и не это самое главное. - Тут медик поднялся на
ноги и заорал на гужевых: - Да стойте вы, наконец! Половину подкидышей
перетопчете.
Гужевые осторожно опустили оглоблю и с облегчением уселись в дорожную
пыль. Множество детей лежало по обочинам дороги, и чем ближе к реке, тем
гуще. Две лодки пытались перевезти на остров тысячи оказавшихся на
берегу младенцев, но явно не управлялись.
- Откуда их столько?
- Сам посчитай, - пожал плечами Симеон. - До эпидемии в городе жило
примерно полтора миллиона человек. Где-то треть служили паукам и
получили от тебя право жить семьями. Тысяч пять остались преданными
старым хозяевам и выполняют их приказы даже в смысле продолжения рода.
Еще тысяч сто пока не доросли до полозрелости. Остается четыреста тысяч
здоровых людей, двести тысяч женщин. И все они заимели возможность жить
вместе, вступать в интимные отношения, рожать. Причем произошло все это
практически в один день!
- Этого не может быть! Ведь не станут же мужчины и женщины спать
вместе так, сразу, без всяких чувств, без предварительного знакомства,
ухаживания, не думая о будущем...
- За них пауки все время думали! - грубо перебил Симеон. - Сами они к
этому не приучены. Их под страхом смерти раздельно содержали, а тут
вдруг сразу все можно! Случилось то, что называется "дорвались". Кое в
чем ты прав, многие женщины оказались разборчивыми и не кинулись в
постель к кому попало. Но даже они быстро нашли себе достойных мужей.
- Мужей?
- Да, да, мужей. Здесь не пустыня, за выживание бороться не нужно.
Как ставили пауки женщин выше мужчин, так и осталось. А радости от этого
только то, что полтораста тысяч детей принесли не в один день, а где-то
в течение месяца.
- Как же нам их всех вырастить...
- Да не о том ты думаешь, правитель! - вскипел Симеон. - Я про такие
плоды "свободы" с самого начала догадывался! Ты на это посмотри...
Симеон довольно грубо схватил правителя города за шкирку и пригнул к
ближайшему младенцу. В первый момент Найл не понял, в чем дело, и вдруг
обожгло: ноги! У младенца были непропорционально малюсенькие, с половину
детской руки, тоненькие ножки. Словно для контраста рядом лежал ребенок
совершенно без рук, дальше - с маленькой, с кулачок, головкой, дальше -
со сросшимися ногами, и так без конца - однорукие, безглазые, с кривыми
телами, без лиц вообще...
- Ну как? Что будет, когда мы их взрастим? - с внезапной усталостью
спросил Симеон. - Новый квартал рабов? А потом еще квартал, еще... Через
пару десятилетий здесь будет стоять город уродов.
Найл молчал. Он вспомнил давний, очень давний разговор с правителем
Каззаком: пауки ловят в пустыне людей, чтобы добавить новую, свежую
кровь в жилы своих слуг. Вот оно, десятое, выродившееся поколение.
- Неужели совсем нет здоровых детей?
- Немного есть. За последнюю неделю принесли пять хорошеньких
младенцев из твоего дворца - Вайг, наверное, постарался - и двести
пятьдесят шесть здоровых детей из дворца Смертоносца-Повелителя - пауки
всегда были умелыми селекционерами, а их служанки покорны им во всем. Со
всего остального города нам не набрать и половины нормальных... Вот так.
- И что теперь делать?
- В этом городе ты правитель, Найл... А теперь извини, у меня очень
много работы. - И он частыми короткими шажками поспешил в сторону реки.
* * *
Далеко внизу, так далеко, что люди казались маленькими точечками,
проносились машины, и их рев, поднимаясь к Найлу, сливался в
однообразный гул, словно от пролетающей мухи. Где-то рядом звучала
ритмичная музыка, напротив, на крыше дома, сверкала реклама варьете.
- И где, по-твоему, мы находимся? - спросил Стииг, уютно
расположившийся в кресле-качалке.
- Нью-Йорк, конец двадцатого века, - предположил Найл.
- Неплохо. Ты делаешь успехи. - Старец неспешно погладил окладистую
бороду и поднялся из кресла. - Тогда пройдем с балкона в кабинет. Здесь
слишком шумно.
Умом Найл понимал, что и Нью-Йорк, и старец - все это обычная
голограмма, но точность деталей и естественность поведения Стиига каждый
раз заставляли поверить в реальность происходящего.
Кабинет был отделан мореным дубом, у окна стоял огромный стол из
красного дерева с мраморной столешницей, на нем - компьютер, письменный
прибор, два телефона и небольшая фотография в рамочке.
- Это жена Торвальда Стиига, Анна, - счел нужным сообщить старец и
жестом предложил Найлу сесть на мягкий диван, поставленный напротив
окна.
- Ты знаешь, что происходит в городе, Стииг?
- Разумеется. Выводя послушных безвольных слуг, пауки слишком
уменьшили количество возможных хромосомных комбинаций, и у новорожденных
оказалось много рецессивных генов. Поэтому практически все дети родились
со значительными отклонениями от нормы. - Старец немного подумал и
добавил: - Большинство из них умрут в ближайшие дни.
- Но ведь таким образом в городе скоро не останется нормальных людей!
- Останутся. У женщин, служащих паукам, рождаются дети практически
без отклонений.
- Ты хочешь сказать, что в конце концов город вновь окажется
населенным слугами пауков и безмозглыми уродливыми рабами?
- Да, - подтвердил Стииг без малейших эмоций.;
- Но это нечестно! - Найл вскочил и заметался; по кабинету из угла в
угол. - Почему свободные люди должны вырождаться, а слуги спокойно жить
и плодиться? - Он остановился перед старцем. - Должен быть способ
остановить вырождение! Свободные люди обязаны рождаться сильными,
умными и красивыми!
- Это закрытая информация, - столь же невозмутимо сообщил Стииг.
- Как это "закрытая"? - не понял Найл.
- Доступ к файлам с этой информацией возможен только по специальному
паролю.
- Но почему?!
- В истории человечества уже были попытки вывести расу сильных,
красивых и умных людей. И все они заканчивались национализмом, фашизмом,
войнами, кровью, разрушениями. Это очень опасное желание, Найл. И в моей
памяти всякий доступ к подобным знаниям запрещен.
- Но ведь пауки знакомы с этой тайной?
- Я не давал им никакой информации, - спокойно отрезал старец.
- Ты понимаешь, Стииг, что нынешнее поколение свободных людей
окажется последним?
- Тебе нужно воспользоваться умиротворяющей машиной, Найл. Ты слишком
нервничаешь. - Старец поднялся со своего места. - В таком состоянии ты
можешь совершить ошибку.
- Если ты не желаешь мне помогать, значит, я потребую помощи у
пауков. В этом городе именем Богини правлю все-таки я. И поверь мне,
свободные люди не превратятся в расу уродов!
Покинув башню, Найл немедленно направился во дворец
Смертоносца-Повелителя, забыв сгоряча про свою коляску, и четверка
гужевых мужиков всю дорогу трусила за ним следом, не рискуя о себе
напомнить.
У парадного входа правителя города встречал Дравиг - крупный, почти
двухметровый паук-смертоносец с выцветшим от времени хитиновым панцирем
и тронутыми сединой ворсинками - начальник охраны, отвечающий не только
за безопасность дворца, но и за порядок в обществе пауков. Сразу за
спиной у него замер почетный караул из пяти женщин-охранниц во главе с
Сидонией. Одеты они были только в короткие юбки и мягкие кожаные
тапочки. Несмотря на все старания, замереть подобно пауку они не могли -
чуть вздымалась от дыхания грудь, нервно подергивались мышцы под смуглой
кожей. Красивые, высокие, широкобедрые, с длинными густыми волосами и
атласной кожей, они всем своим видом демонстрировали мастерство пауков в
деле "выведения породы".
Подпустив Найла на три шага, Дравиг опустился в ритуальном поклоне и
коротко протелепатировал:
- Смертоносец-Повелитель ждет тебя.
- Ждет? - удивился в первое мгновение Найл, но уже в следующую
секунду ему стало стыдно. Ведь он шагал по городу, кипя болью и яростью
по поводу детей-калек, вырождения человеческой расы, отказа Стиига
раскрыть тайну создания полноценных людей. С точки зрения
телепатов-пауков - он просто орал во все горло о сложившейся ситуации.
Но на этот раз Найл не позволил стыду просочиться наружу. Он как бы
зашторил свои чувства, не допуская их постороннему взгляду, и церемонно
кивнул Дравигу: - Хорошо, веди.
В залах дворца, насквозь пропитанных острым, мускусным, паучьим
запахом, царил сумрак. В соответствии со своим понятием уюта,
смертоносцы густо оплели стены и окна липкой паутиной. Найл, после
дневного света, не видел ни зги, но Дравиг, войдя в телепатический
контакт, любезно "осветил" дорогу. Сам он пользовался не зрением, а
феноменальной паучьей памятью, уверенно двигаясь вперед и предупреждая
человека о возможных препятствиях и поворотах.
Главный зал дворца был освещен заметно ярче: потолок ему заменял
громадный стеклянный купол, и солнечный свет пробивался даже сквозь
многочисленные слои серой паутины.
- Приветствую тебя, Посланник Богини.
Найл даже не пытался разглядеть Смертоносца-Повелитедя, он давно
знал, что под наводящим на людей ужас грозным именем скрываются сразу
несколько очень старых паучьих самок, но ответил согласно этикету:
- Приветствую тебя, Смертоносец-Повелитель.
Дравиг отступил назад. Найл услышал, как за спиной с протяжным
скрипом затворились двери, оставляя его наедине с правительницами
пауков.
- Я знаю о нехороших событиях, происходящих в городе, - всплыла из
глубины сознания неуверенная, вкрадчивая мысль. - Мне очень жаль.
Мысли задернулись мрачной чернотой, из которой светлой искрой
мелькнуло: "При нашем правлении такого не бывало..."
А затем, словно затирая случайно проскочившую фразу, прорезалось
твердое и уверенное послание:
- Мы готовы помочь, если на то будет твоя воля, Посланник Богини.
- Да, я желаю этого, - ответил Найл.
- Но мы хотим быть уверены, - опять всплыло, словно из глубокого
темного колодца, - мы хотим быть уверены, что это не будет воспринято
как нарушение Договора...
Мысль медленно истаяла, растеклась по закоулкам сознания, оставив
легкий привкус неуверенности. Пауки чтили свои обещания превыше всего и
с крайней щепетильностью относились к малейшим отклонениям от любых
договоренностей. Раз они признали равноправие и независимость людей, за
исключением добровольно оставшихся в услужении, то, значит, и
вмешиваться в их жизнь себе не позволяли.
- Нет, - твердо заявил Найл, словно давая клятву, - это не будет
воспринято нарушением Договора.
Онощутил вздох паучьего облегчения, и Смертоносец-Повелитель
заговорил снова:
- Рождением и воспитанием людей руководит Шабр. Сейчас он находится
на острове детей. Они спорят с Симеоном. Мы уже сообщили ему о твоем
желании узнать о правилах рождения здоровых людей, он вернется, как
только решит спорные вопросы.
- Хорошо, - ответил Найл. Сдерживая свои эмоции во время разговора
или, точнее, общения со Смертоносцем-Повелителем, он невольно успокоился
и уже не стремился узнать все сразу и сейчас.
1 2 3 4 5 6 7 8