И верблюдов тоже нет. Только песок и солнце. Что вы де-
лаете здесь, в трех тысячах верст от ближайшего населенного пункта?
АНДРЕЙ. Сколько? Три тысячи верст? Мне казалось, что значительно
меньше.
СТРАННИК. Нет. Ровно три тысячи. Я проверял. Три тысячи верст от-
сюда до Самарканда.
АНДРЕЙ. Ну, до Самарканда, может быть, и три тысячи.Но я сюда шел
из дома полдня.
СТРАННИК. Значит, ваш дом тоже пустыня.
АНДРЕЙ. Да, в чем-то вы правы.
СТРАННИК. Немногие люди решаются избрать такую участь. Я полагаю,
что я один такой. По крайней мере здесь.
АНДРЕЙ. В трех тысячах верстах от Самарканда? Извините, что нару-
шил вашу уникальность. У меня был дом, как ни странно это звучит.
СТРАННИК. У всех когда-то был дом.
АНДРЕЙ. У меня был дом. У меня была семья. Была работа. Я был
учителем.
СТРАННИК. Как это похоже! Как похоже!
АНДРЕЙ. Я преподавал в школе. Учил детей математике. Меня самого
учили учить других пять лет в институте. Я приехал в этот город. Меня
послали сюда. Сказали, что здесь нет учителя математики. Они сказали
неправду. Потому что здесь уже был математик. Но он закладывал по-чер-
ному. Порой приходил пьяным в школу. Естественно, такой человек не мог
работать с детьми. Меня сначала поселили в комнату, где он жил. Он еще
не успел съехать. Вечером пришел пьяный за вещами, притащил полграфина
водки. Он стащил его в местном ресторане. Я потом частенько в него за-
ходил. Пришел и потребовал рюмку.
СТРАННИК. Да-да, закладывал. Графинами. Как это знакомо!
АНДРЕЙ. В тот вечер он мне рассказал о том, как его тоже учили
учить других пять лет в институте, как он тоже приехал сюда учить де-
тей. Но через несколько лет понял, что те, кого он учит математике,
знают ее в тысячу раз лучше, чем он, и сами могут его учить, хотя они
и не учились в институте. С того времени он и запил.
СТРАННИК. Горькую.
АНДРЕЙ. Да. На следующий день он собрал вещи и ушел. Я не знаю
куда. Я не принял его рассказ всерьез. Бред ведь это - так мне каза-
лось. Я стал работать в школе. Преподавал: алгебра, геометрия, факуль-
татив с углубленным изучением. Женился. Семья, значит. Квартира. Пер-
вый ребенок родился мертвым.
СТРАННИК. Ушел куда глаза глядят. Плакали?
АНДРЕЙ. Нет. Ни я, ни жена. Были подавлены. Каждый переживал в
одиночку. Зажило. И в тот же год, прямо посреди четверти, я понял, я
тоже понял, - это случилось неожиданно, это был удар,- что те, кого я
учу математике, знаю КОЕ-ЧТО О ВРЕМЕНИ БРОДЯГ ДХАРМЫ
После невероятного успеха "На дороге" кто-то из "Викинг Пресс"
(издательство, выпустившее "На дороге") сказал Керуаку, что а почему
бы ему не сделать еще что-нибудь подобное,- такой ненавязчивый намек
на продолжение. Никто тогда не хотел печатать ничего из написанного
им, а написано к тому времени было уже немало: и "Мэгги Кэсиди", и
"Доктор Сакс",и "Видения Жерара", и "Видения Коди", и "Тристесса". Во-
обще Керуак писал не переставая. После того, как ему отказали в публи-
кации "На дороге", он до выхода свет последнего своего произведения
написал восемь романов. Он часами просиживал за пишущей машинкой и
долбил по клавишам. И после такого предложения, как бы это ни выгляде-
ло работой, выполненной на заказ, Керуак сказал:"О'кей будет вам роман
о рюкзачных святых", после чего сел и написал своих "Бродяг Дхармы"
Керуак написал "Бродяг" быстро, всего за каких-нибудь три или четыре
недели.Он закончил работу в ноябре 1957нет на три тысячи верст кроме
вас.
СТРАННИК. Ах, да, я и забыл. забыл, как пахнут живые. Надо вспом-
нить. Обязательно. извините, я покидаю вас. Надо вспомнить. Приятно
было побеседовать. Желаю вам обрести себя, свой дом, свою семью. Про-
щайте.
АНДРЕЙ. Счастливого пути. Но все-таки это шоссе.
СТРАННИК (уходя). Вы меня не обманете. Я еще помню, как выглядит
шоссе.
Картина третья.
Все тот же день. Но уже ближе к вечеру. Вероятно, недавно останови-
лась еще одна машина, потому что на сцене кроме Андрея находится На-
талья. У ней в руках сумка. По всей видимости, Андрей успел уже выра-
зить свое мнение по поводу очередного появления Натальи.
НАТАЛЬЯ. Вы, наверно, голодны?
АНДРЕЙ. С чего?
НАТАЛЬЯ. Как раз ни с чего. Если бы у вас было чего, то вы не бы-
ли бы голодны, но так как у вас ничего, то, значит, вы хотите есть.
АНДРЕЙ. С чего вы так решили? Я абсолютно не голоден.
НАТАЛЬЯ. А я бутерброды привезла.
АНДРЕЙ. Напрасно старались. Я повторяю: я есть не хочу.
НАТАЛЬЯ. У меня чай в термосе. Горячий.
АНДРЕЙ. Горячий? Не люблю горячего.
НАТАЛЬЯ. Отчего?
АНДРЕЙ. Рот обжигает.
НАТАЛЬЯ. Так на него подуть можно, он и остынет.
АНДРЕЙ. Кто? Рот?
НАТАЛЬЯ. Нет, чай.
АНДРЕЙ. Ну, вот и дуйте на свой чай.
НАТАЛЬЯ. Так я вам везла.
АНДРЕЙ. Напрасно везли.
НАТАЛЬЯ. Да. (Она выкладывает из сумки бутерброды).
АНДРЕЙ. Зачем вы второй раз сюда возвращаетесь? Что вам от меня
нужно? я поступил опрометчиво, остановив вас. Каюсь. Я все вроде бы
сделал, чтобы вы продолжили путь.
НАТАЛЬЯ. Да.
АНДРЕЙ. А вы все равно сюда. Что здесь, медом намазано? Или еще
чем? Так вы скажите.
НАТАЛЬЯ. Да.
АНДРЕЙ. Что - да? Скажите, наконец, что вам от меня нужно? Накор-
мить? Вы, наверно, всех придорожных бродяг кормите. Это у вас хобби.
Так? Если я даже соглашусь и послушно открою рот, прожую все всунутые
туда бутерброды или что там еще, то все равно этим не закончится.
НАТАЛЬЯ. Да.
Дакание на самом деле может продолжаться еще довольно долго. Мало ли
тем для дакания. Например:
АНДРЕЙ. Да? Может быть, вы еще захотите, чтобы я...
НАТАЛЬЯ. Да.
АНДРЕЙ. ...вот это самое..
НАТАЛЬЯ. Да.
АНДРЕЙ. Прямо здесь?
НАТАЛЬЯ. Да.
АНДРЕЙ. На этой самой дороге...
НАТАЛЬЯ. Да.
АНДРЕЙ. ... по которой ездят грязные машины?
НАТАЛЬЯ. Да.
АНДРЕЙ. Сказал, что вы полная идиотка? Самая идиотическая идиотка
из всех когда-либо виденных мною идиоток?
НАТАЛЬЯ. Вам какой бутерброд?
АНДРЕЙ. Та-а-к! Понятно. Хорошо. (Открывает книгу, читает). А в
таких случаях, когда знаком доказываем формулы является знак имплика-
ции, гипотезы можно выбрать так...
НАТАЛЬЯ. Вы ветчину любите?
АНДРЕЙ. ... в качестве гипотезы... не люблю... взять антецендент
этой формулы; если...
НАТАЛЬЯ. А котлеты? Домашние?
АНДРЕЙ. ... если консеквент исходной формулы.... не люблю... име-
ет главным знаком импликацию, то в качестве...
НАТАЛЬЯ. А сыр? Сыр-то вы любите?
АНДРЕЙ. ... второй гипотезы взять антецендент... не люблю... кон-
секвента; если консеквент консеквента имеет главным знаком имплика-
цию...
НАТАЛЬЯ. А вот чай. (Наливает). Горячий. Вы горячий не любите. Но
он сейчас остынет.
АНДРЕЙ. ... то в качестве третьей.... не люблю... гипотезы взять
антецендент консеквента консеквента; если консеквент консеквента кон-
секвента имеет главным знаком...
НАТАЛЬЯ. Вы есть будете?
АНДРЕЙ. Нет.
НАТАЛЬЯ. Почему? Вы же голодны.
АНДРЕЙ. Не скажу. Вы же не говорите, что вы от меня хотите.
НАТАЛЬЯ. Хорошо, я скажу. Только вы садитесь. Суньте вашу умную
книжку под задницу, чтобы не простудиться, и садитесь. Тогда скажу.
АНДРЕЙ. Неужели?
НАТАЛЬЯ. Неужели.
АНДРЕЙ. Скажите?
НАТАЛЬЯ. Скажу.
АНДРЕЙ. И оставите меня в покое?
НАТАЛЬЯ. Насколько это возможно.
АНДРЕЙ. Это очень легко сделать: сесть в машину и тю-тю, туда,
откуда.
НАТАЛЬЯ. Туда, откуда, уже не получится.
АНДРЕЙ. Отчего? Дорогу забыли? Или опять мотор? Так мы его вмиг
починим.
НАТАЛЬЯ. Там мне нечего больше делать.
АНДРЕЙ. Да, когда человеку нечего делать в одном месте, он ищет
себе дело в другом. Вот вы решили накормить меня. Очень признателен.
Огромное спасибо. Я должен нижайше благодарить то место, в котором вам
делать нечего. А знаете, здесь где-то бродит один бедуин. Его бы тоже
можно было пригласить. За компанию. он тоже бездомный.
НАТАЛЬЯ. Можно, я буду называть вас Игорем?
АНДРЕЙ. Вообще-то, я не Игорь, но если вам так хочется, называй-
те. Я продался за пару бутербродов и горячий чай. А что, если я буду
называть вас Ольгой?
НАТАЛЬЯ. Называйте, Игорь.
АНДРЕЙ. Замечательно, Ольга.
НАТАЛЬЯ. Вот и познакомились. Вы кушайте, кушайте, Игорь.
АНДРЕЙ. Я кушаю, кушаю, Ольга. А почему Игорь?
НАТАЛЬЯ. Вам не нравится это имя?
АНДРЕЙ. Да, как-то все равно. Кем я только не был. Андреем - был.
Князем, разумеется...
НАТАЛЬЯ. Так звали моего мужа.
АНДРЕЙ. Очень интересно. А это, случаем, не тот бедуин, кото-
рый...
НАТАЛЬЯ. Он утонул.
АНДРЕЙ. А-ап!
НАТАЛЬЯ. Неделю назад в Атлантическом океане. И никто не знает,
как все это произошло. Пока. Но человека ведь нет. Плыл кораблик.
Плыл, плыл - пшик и утонул.
АНДРЕЙ. Веселого мало. И никого не спасли?
НАТАЛЬЯ. Никого.
АНДРЕЙ. Я не знал, право, что у вас... Мне страшно неудобно за
мое юродствование.
НАТАЛЬЯ. Что вы. На мне же не написано. По мне же не скажешь, что
у меня горе. Так ведь?
АНДРЕЙ. Не скажешь. Все равно к людям добрей надо быть. Даже если
у них все в порядке. Слова. Все равно впрок не пойдет.
НАТАЛЬЯ. И потом, не в поисках жалости я навязалась вам. Мне это-
го хватало дома. Я просто сбежала оттуда. Да, сбежал: села в машину и
вырулила на первую попавшуюся дорогу. Звонки, звонки, сочувствующие
лица, соболезнования, крепись, это пройдет, это злая судьба - сколько
слов! Достали. И ведь все искренне сожалеют. Все честно без подвоха,
без вывиха. Всем он был близок. Всем он был нужен. Все его любили.
АНДРЕЙ. Кроме вас.
НАТАЛЬЯ. Да никто об этом не знает и не узнает никогда. А если и
услышат что-либо подобное, то все равно не поверят. Как же, Игорь,
Ольга, Святослав! Все как в истории.
АНДРЕЙ. Святослав - это сын?
НАТАЛЬЯ. Да. Должен был быть.
АНДРЕЙ. Зачем все это было начинать, если...
НАТАЛЬЯ. Что если?
АНДРЕЙ. Если должен был быть.
НАТАЛЬЯ. Ну кто же знал, что у того амура, который целился в ме-
ня, стрелы были тупые и что стрелы те оставляли на сердце только синя-
ки. По молодости, по дурости и синяки за чувства принимаешь.
АНДРЕЙ. Зачем же вы теперь меня Игорем зовете?
НАТАЛЬЯ. Можете думать, что из любви к истории.
АНДРЕЙ. Вместо любви к человеку любовь к истории.
НАТАЛЬЯ. Любовь, что спичечный коробок, - каким боком не повер-
нешь, все равно самое ценное, хотя порой и отсыревшее, внутри находит-
ся. Вы ведь здесь тоже не из любви к загородным прогулкам в такую хо-
лодину торчите.
АНДРЕЙ. Как знать.
НАТАЛЬЯ. Я встретила вашего бедуина, когда возвращалась.
АНДРЕЙ. Какого бедуина?
НАТАЛЬЯ. Который один-единственный в трех тысячах верстах от Са-
марканда.
АНДРЕЙ. А я думал, что это был мираж.
НАТАЛЬЯ. Первый раз видела верблюда живьем.
АНДРЕЙ. Бедуин и верблюд - это не одно и то же.
НАТАЛЬЯ. Бедуин ехал на верблюде.
АНДРЕЙ. Мой бедуин был пеший.
НАТАЛЬЯ. А мой бедуин разговаривал со мной с высоты верблюжьего
горба.
АНДРЕЙ. И что же он вам рассказал?
НАТАЛЬЯ. Ничего особенного. Как он учил детей математике и что из
этого вышло.
АНДРЕЙ. И что из этого вышло?
НАТАЛЬЯ. То, что вы сидите на дороге в ожидании попутки до
Сан-Франциско.
АНДРЕЙ. М-да. А хотите я вам расскажу, что было на самом деле?
НАТАЛЬЯ. Нет.
АНДРЕЙ. Отчего же?
НАТАЛЬЯ. Игорь, я уже поверила в то, что вы рассказали. И меня
это устраивает.
АНДРЕЙ. Не зовите меня этим именем.
НАТАЛЬЯ. Это глумление над светлой памятью безвременно ушедшего
из жизни. Вы это хотели сказать? (Андрей молчит). Смотрите, смотрите.
Это ваш бедуин?
АНДРЕЙ. Где?
НАТАЛЬЯ. Вон, сюда идет.
АНДРЕЙ. Без верблюда.
НАТАЛЬЯ. Значит, верблюд сам по себе, а бедуин сам по себе.
(Страннику). Ну, как, нашли конец пустыни?
СТРАННИК. Да, нашел. И совсем недалеко отсюда. Она закончилась во
мне. Там же, где она и началась.
НАТАЛЬЯ (Страннику). Что вы так на меня смотрите?
СТРАННИК. Я видел все эти дни только песок и солнце. Песчаные
барханы в моих внутренностях: печени, почках, мозгу, сердце. Солнце
выжгло все живое, а песок насыпал могильные холмы. Я бродил по пустыне
своего тела, по пустыне своего ума, по пустыне своей души.
НАТАЛЬЯ (Андрею). Что он на меня уставился?
АНДРЕЙ. Давайте послушаем, чего человек говорит.
СТРАННИК. Что было до того, как я попал в пустыню? Дома, люди,
деревья, грязь, грязь, грязь. Одна грязь. Я любил купаться. В детстве
я много времени проводил в воде. Река в деревне. Море. Чистый мир мо-
ря: ракушки, водоросли, медузы, крабы. Когда не было моря или реки -
зимой ведь не покупаешься, хотя все эти моржи в проруби - это насилие
над водой, над рекой, которая скрывается под броней льда от людей, из-
вечно сосущих из нее силу, а взамен спускающих нечистоты,- когда не
было моря или реки, я дома часами сидел в ванне, плескался, смотрел,
слушал, как маленькие волны поют тоску по большой воде. А мама через
каждые полчаса стучала в дверь. Она боялась, что я усну и захлебнусь в
ванне. Я запросто там засыпал. уносился во сне на берег моря, слушал
шум разбивающихся о скалы волн. Один раз я видел, как перевернулась
лодка. Совсем недалеко от берега. Но там было глубоко. Я часто нырял в
том месте и потому знал это. Люди тонули. Две женщины и мужчина. Я
смотрел и завидовал им. Их спасли. Я помогал вытаскивать их на берег.
Это из зависти. Я не мог позволить, чтобы они утонули только потому,
что я никогда не тонул сам. Вода не принимала меня. Она всегда вытал-
кивала меня на поверхность. Они были пьяные. Я потом долго швырял
гальку, чтобы потопить качающуюся на волнах бутылку. Я думал, что вода
очищает. Но нет, прошли те времена, когда вода очищала. Теперь вода
пачкает, марает. Нет больше святости. Проведя анализ воды, можно точно
сказать, что в ней и в каком количестве содержится и во сколько раз
эти количества сокращают жизнь.
1 2 3