https://wodolei.ru/catalog/dushevie_kabini/s-vannoj/
Подателю моей цидулки передай лекарство, которое ты вчера мне присылал: двести граммов «цуцика» и колбасы граммов триста.
Р. 5. Медицина заверяет, что сам «цуцик» без колбасы вылечить поясницу н,е может».
Другой председатель пишет: «Дорогуша! Зубы допекают, хоть криком кричи. Выручай! Пришли капли. По десять граммов на каждый зуб. Не возражаю, если и но двадцать капнешь... Может, они, проклятые, скорее онемеют.
Р. 5. Затраты спиши по графе: «на смазку колес».
Вот так целых полгода изводили мою душу — дай и дай. А потом пришли с арифмометром, круть-верть— ровно тысячи недостает. Вот вам и Авксентий! Вот вам и дорогуша! А вы издеваетесь, пишете!.. А кто виноват?»
Пришло письмо, как говорят, ретроспективное. Автора занимал вопрос: чем закусывать?
«...Послушайте, товарищ, за что вы меня так недостойно разрисовали в вашем фельетоне? Такое написали, что и в голове не держится... Я занимаю пост. Неплохой пост. Ответственный. Иду, допустим, на собрание. Не могу же я прийти на собрание, чтобы от меня, извините, как из бочки тянуло? Вот и закавыка — чем закусывать, чтоб не пахло? Конечно, вы правильно сообщаете, что я перед собранием набил полный рот сухим пшеном. А что будешь делать? Сухой чай жевать, скажете? Пробовал. Одни разговоры — чай не перебивает запах... И лавровый лист не помогает. Ничуть. Жевал я и пырей, и полынь, и бузину... Не берет — пахнет. Вот вы пишете: удерживайтесь и воздерживайтесь... А вот чем закусывать, такой инструкции почему-то никто до сих пор не написал Хоть бы коротенько изложили: сколько требуется сухого пшена, допустим, на каждые сто граммов той самой, пос- ле которой пахнет?
Вот я недавно читал молодежи доклад: «Культура в ч>ьпу», так, поверите, килограмма полтора пшена прожевал. Аж икота напала. До каких же пор нам страдать? До побачення...»
Получил я и такое письмо:
«Чтоб тебя мать сыра земля не приняла! Чтоб ты из ковнньки вербой стал, а из вербы лозой, а из лозы камышом. Чтоб тебя с утра буря согнула, а к вечеру лихорадка трясла. Ну, варю. Ну, продаю. Для кого? Для людей. Для их удовольствия. Да, мой продукт — прямо огонь. Кто хоть раз попробует моей «свяченой», тот, холера ему в живот, непременно без задних ног лежит... Вот какая моя продукция! За что же меня критиковать? Вчера после вашей поганой статейки пришла сельрада и говорит: «Ой, тетенька, а у вас в самом деле тут целое заведение. Значит, про вас недаром написали». А я себе думаю, чтоб вас по спине коромыслом расписали. Кто же мне убытки оплатит? Га? Вас спрашиваю. Я же одной закваски двухведерную бочку выл-ила...»
Автор четвертого протестующего письма просил пощадить старинные методы лечения.
«Одна бабуся посоветовала мне: по глазам вижу-— парное молоко тебе не помогает. Раз в голове шумит, пей молоко с пивом. Это тебе наилучшее лекарство. Попьешь недели две, одышку как рукой снимет. Попил я две недели, не снимает. Тогда другая бабуся дала мне совет: пей, говорит, молоко с перцовкою. Действуй по-старинному — нарежь в глиняную миску старого сала и намни туда хлеба. Хлеба не жалей — сколько влезет, столько и мни. Добавь в миску всяких трав — молодой крапивы, нарезанного лопуха и щавеля. Все это щедро полей горилочкой и со словами «Господи, помоги» начинай исцеляться. Принимай внутрь без ложки. Хочешь болезнь изгнать — не стесняйся. Без стеснения нагнись к мисочке, хватай губами и употребляй... И никогда твои колена не будут больше трястись. А будут трястись — еще наливай. Две мисочки — это мужская порция. Осилишь, колени попра-вя1ся и ты сам, сердешный, на «оги станешь...
Я эту бабкину смесь в хате хлебал, а вы черканули, что я ее во дворе из корыта ел. Это же форменная клевета. Вас кто-то обманул. Поясняю, как дело было... Колени мои все-таки тряслись, не скрываю. Как говорят, не выдержали фасону, подогнулись и толкнули меня в это самое, в свиное корыто, которое кто-то исключительно для подрыва моего авторитета поставил у самого порога. А вы этот факт не приняли во внимание. Прошу вас рринять к сведению — мои колени вечно меня подводят,.. Только доберешься до хаты, как они сразу подгибаются. Сами падают и меня туда же тянут, на землю, значит... С покорнейшей просьбой к вам бывший завфермою Не-питущий».
Присылали и коротенькие, лаконичные, но бурные протесты:
«В какой это чайной я на полу чертиков ловил? Действительно, я, человек образованный, начитанный, крикнул: «Классики! Вы писали правду — черти есть! Глядите, люди добрые, вот двое чертенят прыгают по моему галстуку». Или: «Вы не туда загибаете... Кто же против песенного фольклора? Я же ничего... Я только пританцо-• вывал у ограды и песенки напевал: «Ой горе той чайке, которой не подносят чарку. Если бы они горе знали, то по две подавали». Песню надо уважать».
«Уточняю. Не я — земля качалась. А я, не выдержав подземного толчка, упал на начальника... До этого он всегда на меня падал, а в это воскресенье какой-то черт меня на него толкнул... Что касается хомута, то никто меня не заставлял, я сам добровольно влез в хомуг и лично затянул супонь. И для разнообразия, то есть развлечения, под аккомпанемент балалайки громко ржал. Может быть, чересчур громко, не отказываюсь. А насчет того, что с луга мне жеребята отзывались, так это потому, что и они выпить хотели...»
Зато самое симпатичное письмецо было следующее:
«Сатирический фельетон в газете радует нас, как ясное солнышко. Обтачивайте свое перо, изображайте пьянчуг. Мы, доярки, любим и уважаем юмор, так же как любим сообща повеселиться. Наша подружка Галя недавно вышла замуж. Весело гулялось на свадьбе. Не без того, и выпили, и танцевали, и песни пели .. На природе зозле кудрявых верб... Все по-человечески было. Желаем вам творческих успехов. Доярки».
Вот и все. Хорошее письмо. Дорогое,
ВОТ ТАК, ПРЯМО... 1
Написать очерк о колхозе не такая уж мудреная штука.
Легче всего, конечно, можно узнать и описать колхозную жизнь по телефону.
Только крепко держите при этом телефонную трубку... Чтобы не вырвалась... Чтобы вас не испугалась...
— Да разве нельзя кого-нибудь позвать?
— Говорю вам, нельзя. Заседают...
— Почему они так часто заседают? Что они такое важное решают? Передайте, пожалуйста, я запишу.
— Передаю — записывайте. В понедельник решали— сколько чего сеять. Во вторник обсуждали — сколько чего сортировать. В среду рассматривали — сколько чего калибровать. В четверг пересматривали — сколько чего сажать. В пятницу созвали совещание, в субботу бурно заседали...
— А в воскресенье?
— В воскресенье просматривали протоколы всех заседаний.
— А сегодня — что?
— Сегодня экстренное собрание.
— Что за экстренное собрание? Какие вопросы стоят?
— Один вопрос стоит: до каких пор будем заседать и протоколы рассматривать? Не пора ли сеять?
Внезапно в телефонной трубке что-то затрещало, загрохотало. Вы бросаете трубку и записываете:
«В крышу колхозной конторы неожиданно ударил гром. По окнам покатились обильные капли дождя. Посевную из конторы немедленно перенесли в поле...»
Второй телефонный разговор вы ориентировочно записали так: «В аромате освежающего весеннего дождя нам посчастливилось поймать озабоченного председателя колхоза. Председатель колхоза с горечью жаловался: «Туговато, братцы! О боже, как стало туговато... Не хватает дней! Бывает, по два заседания в день проводим. И все равно времени не хватает. Целую неделю заседали, а повестки дня полностью не исчерпали. Остались еще не разобранными пропашные культуры: а) огурцы, б) свекла, в) кабачки...»
Бедняга председатель даже за голову схватился:
— Не успеваю! Подумайте только — меня еще на три заседания в район вызывают и еще на три совещания при- глашают. А меня сахарная свекла не пускает, меня куку руза за штаны держит: «Никаких заседаний. Квадратно гнездовым способом сей!» — меня зовет.
Таковы некоторые черты небольшого произведения^ переданного по проводам.
Правда, такие очерки бывают и в городе. Но не о посевной, понятно, а о кабинетных заседаниях: о тех засе даниях, которые проводятся «квадратно-гнездовым спо собом».,,
2
Есть еще очерки репортажные, так сказать — быстро ходные.
На ходу записываются. Забежал и:
— Здравствуйте! Как поживаете? До свидания!
В таком очерке следует придерживаться основного принципа: не перепутать доярку с птичницей. И кто ка-кую косынку носит.
Репортажный очерк начинается обязательно в радост ных тонах: «Доярка Оксана в чистом белом платочке несла белый чистый подойник. Весело было доярке Оксане. Смеялась Оксана, смеялось и ее наполненное молоком чистенькое оцинкованное ведерце. Не смеялся только председатель колхоза. Председателю колхоза было не до смеха: силос в сводках был, а в ямах его не было, а на селе хвалились — силосу у нас гибель... Такой силос, такой... И куры не клюют...
Вчера мы побывали на птичьем дворе. В красной ко-» сынке, молоденькая, красивая птичница Таня на наш вопрос: почему это куры все-таки не клюют силос — чи стосердечно рассмеялась.
Вот так неутомимо перебегая от фермы к ферме, мы глубоко убедились — всюду звучит смех. Всюду звенят песни.
Когда мы уезжали из села, нас долго провожала хорошая народная песня: «Шумят вербы в конце гребли...».
То громко и мелодично пело звено мазальщиц. Сегодня они успешно заканчивали мазать просторную хату родной сестре председателя колхоза...»
Разумеется, вам могут предложить: «Замените последние строки... Трафаретные они... Все, мол, сестре да сестре. Л когда брату, зятю?..» Вам могут деликатно сказать и посоветовать: «Вы пишите объективно. Пишите так: «Село строится... Мажут хаты и поют около хаты...»
Чтобы, значит, коротенько и ясненько,
Мы были бы в долгу перед читателем, если бы не вспомнили и о радиоочерках.
Понятно, о некоторых радиоочерках.
По этим радиоочеркам положительное весело строится, а отрицательное еще веселее ликвидируется.
Так очень просто и весело и передают:
«Когда мы стояли и наблюдали, что на свекловичном участке ничего не делалось и свекольные листочки склонялись долу, в это время к нашему микрофону неожиданно подошел бригадир.
— Василь Петрович! Как ваша свекла — поднялась? — спрашиваем.
— Поднялась. Как увидела, что вы едете, так сразу уши и подняла. Подняла-подняла и сама поднялась,— с бодрой улыбкой ответил нам бригадир».
Слушаешь, слушаешь и тоже скажешь:
— Кто бы хоть разок радиофельетон или юмореску прочитал бы. Об этих... о ловкачах, о лгунах...
Как говорится, шутки шутками, а хвост набок.
Безусловно, ни у кого не вызывает сомнения простое, ясное: лучше всего узнаешь жизнь, если подольше в колхозе поживешь.
Один мой коллега по перу серьезно допытывался у меня: почему это только одни фуражные коровы доятся?
Я посоветовал ему — поезжай в колхоз. Поживи, присмотрись и узнаешь — почему?
Не знаю, ездил ли он в колхоз или нет, но только долго еще бродил по тротуарам и тыкал пальцем в небо.
Угадывал, должно быть, не потому ли эти коровы доятся, что им больше дают фуражу...
Может, он и не ездил в колхоз. Может быть, испугался свою машину испортить.
— Поедем в село... В колхоз.., Тут неподалеку... Вот «гак прямо, прямо... мимо верб.
— Вот так, прямо, прямо?
— Нуда!..
— Мимо верб?.,
— Да, да!..
— Я что» с ума сошел?! Вот этими ярами? Что вы, господь с вами! Ездил, ездил, двести тысяч километров цаездил, и на тебе — трах-тарарах!— нет машины! Застряла там — никакие крылатые и рогатые меня не вытащат.
Тогда вы километра три идете ярами и лугами и по-уом спрашиваете деда:
— Здравствуйте! Далеко еще до колхоза?
— Здравствуйте! Да как вам сказать: и далеко, и редалеко. Вот так и так... Затем вот туда и туда... Затем — вот так и так... А вы, извините, откуда будете?
— Из Полтавы,— говорю.
— Ага, ага!.. Хорошо, хорошо. Значит, вот так и так, & оттуда — влево... Влево и влево, а затем —поверните направо. Направо и идите, идите до самой фермы. Птицеферма в яру стоит,
5
—- Не пугайтесь,— говорю.— Берите палочку и, как симпатичный дедусь советовал, идите вот так и вот так...
И вы попадете в самую гущу колхозной жизни. Сначала птицеферму посетите. В хорошем месте, в яру птичий двор стоит.
Птичий двор хорошо оборудован. Есть где курочкам яички сносить.
Радуются люди: зимой ежедневно по яичку несушка дарит.
Моя соседка спрашивает:
— Какие же это курочки, что в зимних условиях и на таком высоком уровне яички несут? Должно быть, там птичницам легко живется — поют песенки и яички в гнездах собирают,
Отвечаю соседке: вы почти угадали. Курицы на насест садятся, а птичницы весело поют:
Коли б мен1, господи, та й сонечхо зайшло.^
Та, може б, мое серденько тай до мене прийшло...
Споет такую лирическую песню,— глядишь, и есть яйцо. Легко работать птичницей. Может, поедете, поработаете?
— Э, боже упаси!.. Там же, наверное, курам нужно и корм давать. То воды дать, то пшена, то свеклы и мелку, да и угля... У меня их когда-то было с десяток. Измучилась... «А чтоб вы,— кричу,— сдохли! Как вы мне надоели!..»
Не поехала моя соседка птичницей работать. Она по-охотничьи поступила — лису поймала... Ту лису, что кур хватала. Поймала лису, шкурку ее на плечи нацепила и ждет, когда куриные яички начнут с неба падать.
А юные девушки, хорошенькие, молоденькие комсомолки Галя Мороховец, Галя Шиян и Паша Падченко из Опошнянского колхоза Полтавской области, другого мнения. Говорят: светлое будущее приходит только в упорном, но благородном труде.
И они добиваются этого. Добиваются сердцем и чудесными руками.
РЕЦЕНЗИЯ
В многоплановой волнующей повести «Бывает ли любовь с первого взгляда?» автор завязал смелый сюжетный узел и смело его развязал: бывает и не бывает.
Заслуга автору заключается еще и в другом: трудно девятьсот двадцать две страницы написать, но еще труднее в издательстве массовым тиражом выпустить. Только подумать: монумент такой сложить, слепить и в издательский план пристроить!
Перед читателем автор поставил еще более сложную и еще более острую задачу: все это без валерьяновых капель прочитать до конца. Терпеливый наш читатель на этот раз и с каплями оплошает — не прочтет!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
Р. 5. Медицина заверяет, что сам «цуцик» без колбасы вылечить поясницу н,е может».
Другой председатель пишет: «Дорогуша! Зубы допекают, хоть криком кричи. Выручай! Пришли капли. По десять граммов на каждый зуб. Не возражаю, если и но двадцать капнешь... Может, они, проклятые, скорее онемеют.
Р. 5. Затраты спиши по графе: «на смазку колес».
Вот так целых полгода изводили мою душу — дай и дай. А потом пришли с арифмометром, круть-верть— ровно тысячи недостает. Вот вам и Авксентий! Вот вам и дорогуша! А вы издеваетесь, пишете!.. А кто виноват?»
Пришло письмо, как говорят, ретроспективное. Автора занимал вопрос: чем закусывать?
«...Послушайте, товарищ, за что вы меня так недостойно разрисовали в вашем фельетоне? Такое написали, что и в голове не держится... Я занимаю пост. Неплохой пост. Ответственный. Иду, допустим, на собрание. Не могу же я прийти на собрание, чтобы от меня, извините, как из бочки тянуло? Вот и закавыка — чем закусывать, чтоб не пахло? Конечно, вы правильно сообщаете, что я перед собранием набил полный рот сухим пшеном. А что будешь делать? Сухой чай жевать, скажете? Пробовал. Одни разговоры — чай не перебивает запах... И лавровый лист не помогает. Ничуть. Жевал я и пырей, и полынь, и бузину... Не берет — пахнет. Вот вы пишете: удерживайтесь и воздерживайтесь... А вот чем закусывать, такой инструкции почему-то никто до сих пор не написал Хоть бы коротенько изложили: сколько требуется сухого пшена, допустим, на каждые сто граммов той самой, пос- ле которой пахнет?
Вот я недавно читал молодежи доклад: «Культура в ч>ьпу», так, поверите, килограмма полтора пшена прожевал. Аж икота напала. До каких же пор нам страдать? До побачення...»
Получил я и такое письмо:
«Чтоб тебя мать сыра земля не приняла! Чтоб ты из ковнньки вербой стал, а из вербы лозой, а из лозы камышом. Чтоб тебя с утра буря согнула, а к вечеру лихорадка трясла. Ну, варю. Ну, продаю. Для кого? Для людей. Для их удовольствия. Да, мой продукт — прямо огонь. Кто хоть раз попробует моей «свяченой», тот, холера ему в живот, непременно без задних ног лежит... Вот какая моя продукция! За что же меня критиковать? Вчера после вашей поганой статейки пришла сельрада и говорит: «Ой, тетенька, а у вас в самом деле тут целое заведение. Значит, про вас недаром написали». А я себе думаю, чтоб вас по спине коромыслом расписали. Кто же мне убытки оплатит? Га? Вас спрашиваю. Я же одной закваски двухведерную бочку выл-ила...»
Автор четвертого протестующего письма просил пощадить старинные методы лечения.
«Одна бабуся посоветовала мне: по глазам вижу-— парное молоко тебе не помогает. Раз в голове шумит, пей молоко с пивом. Это тебе наилучшее лекарство. Попьешь недели две, одышку как рукой снимет. Попил я две недели, не снимает. Тогда другая бабуся дала мне совет: пей, говорит, молоко с перцовкою. Действуй по-старинному — нарежь в глиняную миску старого сала и намни туда хлеба. Хлеба не жалей — сколько влезет, столько и мни. Добавь в миску всяких трав — молодой крапивы, нарезанного лопуха и щавеля. Все это щедро полей горилочкой и со словами «Господи, помоги» начинай исцеляться. Принимай внутрь без ложки. Хочешь болезнь изгнать — не стесняйся. Без стеснения нагнись к мисочке, хватай губами и употребляй... И никогда твои колена не будут больше трястись. А будут трястись — еще наливай. Две мисочки — это мужская порция. Осилишь, колени попра-вя1ся и ты сам, сердешный, на «оги станешь...
Я эту бабкину смесь в хате хлебал, а вы черканули, что я ее во дворе из корыта ел. Это же форменная клевета. Вас кто-то обманул. Поясняю, как дело было... Колени мои все-таки тряслись, не скрываю. Как говорят, не выдержали фасону, подогнулись и толкнули меня в это самое, в свиное корыто, которое кто-то исключительно для подрыва моего авторитета поставил у самого порога. А вы этот факт не приняли во внимание. Прошу вас рринять к сведению — мои колени вечно меня подводят,.. Только доберешься до хаты, как они сразу подгибаются. Сами падают и меня туда же тянут, на землю, значит... С покорнейшей просьбой к вам бывший завфермою Не-питущий».
Присылали и коротенькие, лаконичные, но бурные протесты:
«В какой это чайной я на полу чертиков ловил? Действительно, я, человек образованный, начитанный, крикнул: «Классики! Вы писали правду — черти есть! Глядите, люди добрые, вот двое чертенят прыгают по моему галстуку». Или: «Вы не туда загибаете... Кто же против песенного фольклора? Я же ничего... Я только пританцо-• вывал у ограды и песенки напевал: «Ой горе той чайке, которой не подносят чарку. Если бы они горе знали, то по две подавали». Песню надо уважать».
«Уточняю. Не я — земля качалась. А я, не выдержав подземного толчка, упал на начальника... До этого он всегда на меня падал, а в это воскресенье какой-то черт меня на него толкнул... Что касается хомута, то никто меня не заставлял, я сам добровольно влез в хомуг и лично затянул супонь. И для разнообразия, то есть развлечения, под аккомпанемент балалайки громко ржал. Может быть, чересчур громко, не отказываюсь. А насчет того, что с луга мне жеребята отзывались, так это потому, что и они выпить хотели...»
Зато самое симпатичное письмецо было следующее:
«Сатирический фельетон в газете радует нас, как ясное солнышко. Обтачивайте свое перо, изображайте пьянчуг. Мы, доярки, любим и уважаем юмор, так же как любим сообща повеселиться. Наша подружка Галя недавно вышла замуж. Весело гулялось на свадьбе. Не без того, и выпили, и танцевали, и песни пели .. На природе зозле кудрявых верб... Все по-человечески было. Желаем вам творческих успехов. Доярки».
Вот и все. Хорошее письмо. Дорогое,
ВОТ ТАК, ПРЯМО... 1
Написать очерк о колхозе не такая уж мудреная штука.
Легче всего, конечно, можно узнать и описать колхозную жизнь по телефону.
Только крепко держите при этом телефонную трубку... Чтобы не вырвалась... Чтобы вас не испугалась...
— Да разве нельзя кого-нибудь позвать?
— Говорю вам, нельзя. Заседают...
— Почему они так часто заседают? Что они такое важное решают? Передайте, пожалуйста, я запишу.
— Передаю — записывайте. В понедельник решали— сколько чего сеять. Во вторник обсуждали — сколько чего сортировать. В среду рассматривали — сколько чего калибровать. В четверг пересматривали — сколько чего сажать. В пятницу созвали совещание, в субботу бурно заседали...
— А в воскресенье?
— В воскресенье просматривали протоколы всех заседаний.
— А сегодня — что?
— Сегодня экстренное собрание.
— Что за экстренное собрание? Какие вопросы стоят?
— Один вопрос стоит: до каких пор будем заседать и протоколы рассматривать? Не пора ли сеять?
Внезапно в телефонной трубке что-то затрещало, загрохотало. Вы бросаете трубку и записываете:
«В крышу колхозной конторы неожиданно ударил гром. По окнам покатились обильные капли дождя. Посевную из конторы немедленно перенесли в поле...»
Второй телефонный разговор вы ориентировочно записали так: «В аромате освежающего весеннего дождя нам посчастливилось поймать озабоченного председателя колхоза. Председатель колхоза с горечью жаловался: «Туговато, братцы! О боже, как стало туговато... Не хватает дней! Бывает, по два заседания в день проводим. И все равно времени не хватает. Целую неделю заседали, а повестки дня полностью не исчерпали. Остались еще не разобранными пропашные культуры: а) огурцы, б) свекла, в) кабачки...»
Бедняга председатель даже за голову схватился:
— Не успеваю! Подумайте только — меня еще на три заседания в район вызывают и еще на три совещания при- глашают. А меня сахарная свекла не пускает, меня куку руза за штаны держит: «Никаких заседаний. Квадратно гнездовым способом сей!» — меня зовет.
Таковы некоторые черты небольшого произведения^ переданного по проводам.
Правда, такие очерки бывают и в городе. Но не о посевной, понятно, а о кабинетных заседаниях: о тех засе даниях, которые проводятся «квадратно-гнездовым спо собом».,,
2
Есть еще очерки репортажные, так сказать — быстро ходные.
На ходу записываются. Забежал и:
— Здравствуйте! Как поживаете? До свидания!
В таком очерке следует придерживаться основного принципа: не перепутать доярку с птичницей. И кто ка-кую косынку носит.
Репортажный очерк начинается обязательно в радост ных тонах: «Доярка Оксана в чистом белом платочке несла белый чистый подойник. Весело было доярке Оксане. Смеялась Оксана, смеялось и ее наполненное молоком чистенькое оцинкованное ведерце. Не смеялся только председатель колхоза. Председателю колхоза было не до смеха: силос в сводках был, а в ямах его не было, а на селе хвалились — силосу у нас гибель... Такой силос, такой... И куры не клюют...
Вчера мы побывали на птичьем дворе. В красной ко-» сынке, молоденькая, красивая птичница Таня на наш вопрос: почему это куры все-таки не клюют силос — чи стосердечно рассмеялась.
Вот так неутомимо перебегая от фермы к ферме, мы глубоко убедились — всюду звучит смех. Всюду звенят песни.
Когда мы уезжали из села, нас долго провожала хорошая народная песня: «Шумят вербы в конце гребли...».
То громко и мелодично пело звено мазальщиц. Сегодня они успешно заканчивали мазать просторную хату родной сестре председателя колхоза...»
Разумеется, вам могут предложить: «Замените последние строки... Трафаретные они... Все, мол, сестре да сестре. Л когда брату, зятю?..» Вам могут деликатно сказать и посоветовать: «Вы пишите объективно. Пишите так: «Село строится... Мажут хаты и поют около хаты...»
Чтобы, значит, коротенько и ясненько,
Мы были бы в долгу перед читателем, если бы не вспомнили и о радиоочерках.
Понятно, о некоторых радиоочерках.
По этим радиоочеркам положительное весело строится, а отрицательное еще веселее ликвидируется.
Так очень просто и весело и передают:
«Когда мы стояли и наблюдали, что на свекловичном участке ничего не делалось и свекольные листочки склонялись долу, в это время к нашему микрофону неожиданно подошел бригадир.
— Василь Петрович! Как ваша свекла — поднялась? — спрашиваем.
— Поднялась. Как увидела, что вы едете, так сразу уши и подняла. Подняла-подняла и сама поднялась,— с бодрой улыбкой ответил нам бригадир».
Слушаешь, слушаешь и тоже скажешь:
— Кто бы хоть разок радиофельетон или юмореску прочитал бы. Об этих... о ловкачах, о лгунах...
Как говорится, шутки шутками, а хвост набок.
Безусловно, ни у кого не вызывает сомнения простое, ясное: лучше всего узнаешь жизнь, если подольше в колхозе поживешь.
Один мой коллега по перу серьезно допытывался у меня: почему это только одни фуражные коровы доятся?
Я посоветовал ему — поезжай в колхоз. Поживи, присмотрись и узнаешь — почему?
Не знаю, ездил ли он в колхоз или нет, но только долго еще бродил по тротуарам и тыкал пальцем в небо.
Угадывал, должно быть, не потому ли эти коровы доятся, что им больше дают фуражу...
Может, он и не ездил в колхоз. Может быть, испугался свою машину испортить.
— Поедем в село... В колхоз.., Тут неподалеку... Вот «гак прямо, прямо... мимо верб.
— Вот так, прямо, прямо?
— Нуда!..
— Мимо верб?.,
— Да, да!..
— Я что» с ума сошел?! Вот этими ярами? Что вы, господь с вами! Ездил, ездил, двести тысяч километров цаездил, и на тебе — трах-тарарах!— нет машины! Застряла там — никакие крылатые и рогатые меня не вытащат.
Тогда вы километра три идете ярами и лугами и по-уом спрашиваете деда:
— Здравствуйте! Далеко еще до колхоза?
— Здравствуйте! Да как вам сказать: и далеко, и редалеко. Вот так и так... Затем вот туда и туда... Затем — вот так и так... А вы, извините, откуда будете?
— Из Полтавы,— говорю.
— Ага, ага!.. Хорошо, хорошо. Значит, вот так и так, & оттуда — влево... Влево и влево, а затем —поверните направо. Направо и идите, идите до самой фермы. Птицеферма в яру стоит,
5
—- Не пугайтесь,— говорю.— Берите палочку и, как симпатичный дедусь советовал, идите вот так и вот так...
И вы попадете в самую гущу колхозной жизни. Сначала птицеферму посетите. В хорошем месте, в яру птичий двор стоит.
Птичий двор хорошо оборудован. Есть где курочкам яички сносить.
Радуются люди: зимой ежедневно по яичку несушка дарит.
Моя соседка спрашивает:
— Какие же это курочки, что в зимних условиях и на таком высоком уровне яички несут? Должно быть, там птичницам легко живется — поют песенки и яички в гнездах собирают,
Отвечаю соседке: вы почти угадали. Курицы на насест садятся, а птичницы весело поют:
Коли б мен1, господи, та й сонечхо зайшло.^
Та, може б, мое серденько тай до мене прийшло...
Споет такую лирическую песню,— глядишь, и есть яйцо. Легко работать птичницей. Может, поедете, поработаете?
— Э, боже упаси!.. Там же, наверное, курам нужно и корм давать. То воды дать, то пшена, то свеклы и мелку, да и угля... У меня их когда-то было с десяток. Измучилась... «А чтоб вы,— кричу,— сдохли! Как вы мне надоели!..»
Не поехала моя соседка птичницей работать. Она по-охотничьи поступила — лису поймала... Ту лису, что кур хватала. Поймала лису, шкурку ее на плечи нацепила и ждет, когда куриные яички начнут с неба падать.
А юные девушки, хорошенькие, молоденькие комсомолки Галя Мороховец, Галя Шиян и Паша Падченко из Опошнянского колхоза Полтавской области, другого мнения. Говорят: светлое будущее приходит только в упорном, но благородном труде.
И они добиваются этого. Добиваются сердцем и чудесными руками.
РЕЦЕНЗИЯ
В многоплановой волнующей повести «Бывает ли любовь с первого взгляда?» автор завязал смелый сюжетный узел и смело его развязал: бывает и не бывает.
Заслуга автору заключается еще и в другом: трудно девятьсот двадцать две страницы написать, но еще труднее в издательстве массовым тиражом выпустить. Только подумать: монумент такой сложить, слепить и в издательский план пристроить!
Перед читателем автор поставил еще более сложную и еще более острую задачу: все это без валерьяновых капель прочитать до конца. Терпеливый наш читатель на этот раз и с каплями оплошает — не прочтет!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33