.. Ведь я - виновен, как и они... За что
ты караешь меня жизнью? Почему ты не отдал меня Манве?..

"За _ч_т_о_ ты караешь меня жизнью?!.."

Он стискивал руки, вгонял ногти в ладони, но лицо его было неподвижно
- застывшая маска.
"Что с ними сделали, будьте прокляты, будьте прокляты... Они даже не
были твоими учениками, но они сражались за тебя, а я... А я?!.. За что, за
что, зачем... Я должен был идти с тобой до конца... Учитель, Учитель... Я
виноват во всем, и ты принял кару - за меня... не могу... зачем... ты -
всесилен, а я... ничего не знаю, ничего не умею... Учитель..."
Он словно погружался в омут глухой тоски, и тяжелая, как ртуть,
серо-зеленая вода смыкалась над ним - медленно и равнодушно. Казалось, он
утратил способность видеть и слышать: только густой слоистый туман перед
глазами да пронизывающая, высокая, на пределе слышимости нота, впивающаяся
в измученный мозг; и равнодушная жестокая рука сжимает саднящий комок
сердца, пульсирующий бесконечной болью.


НАМО
Он шел, и все бежали перед ликом его, и воплощение Гнева Единого
Тулкас упал ниц, закрывая голову руками, перед гневом Намо-Мандоса. Он шел
стремительно, прижимая к груди Книгу и смеялся во гневе, ибо знал, что
свободен. И радовался своей наконец-то осознанной им самим силе. Он шел к
Вратам, и от быстрой его походки темные его волосы отлетали назад, словно
черный ветер. Он не остановился, чтобы оглянуться. Он не остановился,
чтобы вдохнуть в последний раз воздух Арды. Так же стремительно, как шел,
он шагнул во Тьму. Он не боялся. Он знал и был готов.
И притаившаяся за Стеной Ночи мучительная боль прыгнула на него,
словно дикий зверь, словно собаки Ороме. Эру не сулил легкой смерти своим
непокорным детям...
"Вернись. Вернись в Арду. Покайся", - вкрадчиво шептал чей-то мягкий
голос, когда боль на миг покидала его, словно сговорившись с голосом. А он
был упрям. И он делал новый шаг, и снова он превращался в комок обнаженных
нервов, плоти без кожи, нещадно терзаемой яростной болью.
Он уходил, в агонии разрывая последние слабые нити связи с Ардой,
словно вырываясь из паутины, и лишь мысль о Книге не позволяла ему
потерять свое "я", ибо боялся он, что, умерев, потеряет и Книгу Арды.
Боль, боль, боль... Он был слишком могуч, Владыка Судеб Арды, чтобы
умереть быстро. Но все же смерть пришла, прекрасная и милосердная, и
почему-то в последний миг Намо показалось, что Ниенна, его сестра, ласково
кладет ему прохладные ладони на больные глаза...

Сначала было ощущение бытия, и лишь потом - осознание этого ощущения.
Веки были тяжелы, словно ладони Ниенны действительно лежали на его лице.
Все тело было легким, и непонятное ощущение радости чего-то предстоящего
заставляло быстро биться его сильное сердце. Но и на сердце была какая-то
тяжесть. Возвращаясь, он начал все четче воспринимать окружающее, и настал
миг, когда он понял, что он не один, и этот второй "кто-то" действительно
положил руки на его глаза и сердце.
Он думал, что он говорит. Но не услышал своего голоса. Только губы
слабо дрогнули.
- Ниенна? - еле слышно произнес он. - Ниенна? Я - где?
Тяжесть рук исчезла. Но он не мог открыть глаза - слабость разлилась
по всему телу. "Книга! Где, где она?" - вспыхнула в голове мысль, и он
дернулся, пытаясь встать. Снова кто-то берет его руку и кладет на такой
знакомый предмет... Спать... Тьма...

"Я - есть? Наверное, если я могу думать. Где я? Неужели - Арда? Нет,
тогда со мной так бы не обходились... Я - умер? Я - жив? Кто это, кто это?
Нет сил открыть глаза, нет сил. Кто это? Кто рядом?" Он снова погрузился
во тьму.

Теперь он ощущал себя совсем другим. Сила билась в нем, тело было
легким и радостным, и в сердце звучал непонятный, мучительный и радостный
Зов.
Голос - знакомый и неузнаваемый. Наполняющий сердце детской
доверчивостью.
- Намо... открой глаза. Все прошло. Ты свободен. Ты жив. Открой
глаза...
Он открыл глаза. И рассмеялся, радуясь свободе и жизни, Зову и
звездам. И тот, кто склонился над ним, впервые, быть может, с тех пор, как
был изгнан из Арды, улыбнулся. И Намо застыл, глядя ему в глаза, и
изумление и восторг были написаны на лице Владыки Судеб.
- Мелькор... ты? - это был почти тот же вопрос, что он задал своему
узнику тысячи лет назад.
- Ты не ожидал больше увидеть меня?
- Нет, я знал... я ждал... Но ты - совсем другой...
Мелькор отвернулся. После недолгого молчания он вновь заговорил -
глухо и отрывисто.
- Когда-то я был лучше... Не правда ли? Да, так... И все же - ты ведь
видел меня после... после приговора. Теперь я еще страшнее?
- Нет, - Намо отрицательно покачал головой, глядя по-прежнему в лицо
Мелькора.
- Нет. Ты прекрасен.
Зрячие глазницы своим жутким взглядом впились в Намо. Но он не
опустил глаза и улыбнулся.
- Не надо, Намо. Я все знаю. Мое лицо изуродовано...
- Оно светло и прекрасно, как истина.
- У меня нет глаз, - голос Проклятого звенел металлом, словно он
нарочно сам делал селе больно.
- Нет, они сияют ярче звезд! - Намо улыбался.
- Седы волосы мои...
- Они ярче лучей луны!
- Раскаленный венец на мне, руки мои скованы!
- Нет. Звезда на челе твоем, и свет в ладонях твоих!
- Намо! Не мучай меня... Зачем... За что... - голос Проклятого
сорвался.
- Но я не лгу. Ты прекрасен, Мелькор. Я знаю, что ты изуродован, но
прекрасным вижу я тебя. Знание и зрение - чему верить? Но ведь не глазами
Арды вижу я тебя - глазами Эа. И ты прекрасен, верь мне; изуродованный ты
прекрасен!
И, как тысячи лет назад, он взял скованные руки Мелькора в свои и
крепко прижал их к груди. И слезы текли по лицу его, и он улыбался.
- Простил ли ты меня, Мелькор, брат мой?
- На тебе ни какой вины не было никогда и мне не за что прощать тебя.
Я благодарен тебе. Ты однажды излечил мою душу. А потом ты разделил мою
боль и смерть. Ты пожалел и понял. И ты сумел освободиться. И впервые я
радуюсь, брат мой Намо.
Они молчали оба, ибо не было у них слов, но и без слов понимали они
друг друга.
- И все же мы расстанемся, - сказал Намо, наконец, обретя дар речи.
- Да... я прикован, - снова, как в ту, первую встречу сказал Мелькор.
- Я прикован к Арде. Я слишком люблю этот мир.
- Да. Имя твое не зря Мелькор. Я тоже люблю этот мир. Но века провел
у себя в чертогах, и, хотя видел я все, что было в Арде, но как сторонний
зритель... И вот, ныне думаю я - к чему моя Книга, если я ухожу?
- К чему? Но ведь ты уходишь из Арды, не из Эа, и Книга твоя - для
Эа!
- Ты прав, брат мой, ты прав и в этом. Воистину - нет тебя сильнее в
Арде.
- Я люблю - и в этом сила моя...
Намо уловил то, чего не договорил Проклятый. И, Владыка Судеб, сказал
он:
- Я не могу теперь повелевать судьбой Арды. Да и не стремился
никогда, хотя, как теперь понимаю, мог. Но это и к лучшему, ибо не мы, а
Люди хозяева Арды, и да свершится их воля. Но я могу видеть. И я говорю -
ты будешь любим, Мелькор, Возлюбивший. Не так как любят учителя - ибо уже
любят тебя так. Ты будешь любим, Проклятый и благословенный, так, как
любишь ты. И так будет.
С изумлением смотрел Мелькор в сияющие звездным огнем глаза Намо, в
его вдохновенное прекрасное лицо, осененное мудростью и прозрением; и
сказал он порывисто и горячо, и боль переполняла его, ибо знал он, _ч_т_о_
будет стоить любовь к нему:
- Я верю тебе! Я верю!

Они простились, ибо Зов был уже настолько могуч в сердце Намо, что
мучительно было ему промедление.
И все же медлил он.
Долго они смотрели в глаза друг другу, ибо Намо видел глаза на лице
Мелькора, а не пустые глазницы. И обнялись они крепко, и сердца их бились,
как одно. И Намо ушел в Эа, на Звездные Пути, унося книгу Арды - связь его
с колыбелью, из которой вышел он. И была эта нить надеждой на встречу...
Но когда она будет? Когда Звездные Пути его пересекутся с путями Арды, с
путями Мелькора? Кто знает...

И вновь, как тысячи лет назад, в одиночестве плакал Проклятый среди
Тьмы, и улыбался он. Ушел его любимый брат, и вновь был он один... Нет,
теперь не один. Где-то в темных глубинах Эа вершит свой труд Намо. Где-то
в туманах Арды бьется нескончаемой болью сердце Черного повелителя, и
Девять стоят на страже... И где-то во мгле грядущего таится предсказанное
Владыкой Судеб, то, что еще не родилось...


ЧЕРНЫЙ НУМЕНОРЕЦ (ПЕРВЫЙ НАЗГУЛ)
Он был великим воителем Нуменора, и в бою не было ему равных. Мудрым
военачальником был он, и, казалось, страх был ему неведом. Редко
наведывался он в Нуменор, и это радовало государя Тар-Анкалимона, ибо в
глубине души своей опасался король этого воителя. "Ледяное сердце", -
говорили о нем люди; и это было правдой. Неведома была ему жалость.
Наследник высокого рода, был он горд и отважен, но и отвага его была
рассудочно-холодной. И ничьей власти не терпел он над собой. Воины
преклонялись перед ним, но страшились его. И было имя ему - Хэлкар.
Не знал Хэлкар поражений в бою, а потому был уверен он в силах своих.
Войско его было многочисленным и отлично обученным. И однажды сказал он
воинам своим:
- Велика сила Нуменора; кто может противостоять нам? Один враг у нас:
Проклятый Властелин Черной земли. И так говорю я: должно нам сразиться с
ним. Я верю в победу; великой славой покроют себя воины Нуменора, и не
будет нам более соперников в Средиземьи.
С легким сердцем дал государь Тар-Анкалимон позволение начать эту
войну. В случае победы стал бы он величайшим из королей, прославленным в
веках. Если же потерпит Хэлкар поражение, думал он, удастся навсегда
избавиться от этого опасного человека, имевшего слишком большое влияние в
Нуменоре и Средиземских колониях.
Так в году 2213 выступило в поход нуменорское отборное войско под
предводительством Хэлкара. У подножия Эфел Дуат сошлись избранники Валар с
войском орков. Многочисленны были враги, и все же победа казалась близкой,
ибо доблестными воинами были нуменорцы, и дрогнули орки под их натиском.
Яростно рубился Хэлкар; но, оттеснив воинов Нуменора, орки окружили его.
Сломан был меч его, тяжелы были раны его; и был он взят в плен. И, видя
это, с великой скорбью в сердце нуменорцы отступили. Бой был проигран.

...Придя в себя, Хэлкар едва сдержал стон боли. Он весь словно
превратился в комок обожженных нервов, в сплошную рану. Открыв глаза,
нуменорец встретил злобную ухмылку орка.
- А-а, ожил. Наконец-то! Теперь ты наш. Молись своим богам,
нуменорская сволочь. Слишком скоро понадобится тебе их помощь. Не бойся,
мы не убьем тебя... сразу. Ты будешь жить еще долго. Много часов. Много
дней.
Хэлкар рванулся, но кожаные ремни впились в его израненное тело:
связан он был на совесть. Орк отскочил в сторону и грязно выругался:
- Еще дергаешься, мразь? Ну ничего; посмотрим, как тебе понравится
вот это!
Щеря желтые острые клыки, к Хэлкару приблизился второй орк, клещами
державший раскаленный добела кусок железа. Хэлкар с бессильной ненавистью
следил за ним; он понял, что должно произойти.
- Смотри-смотри, больше уж ты ничего не увидишь, - прошипел орк. И
вдруг, вскрикнув, рухнул на землю. Короткая стрела с черным оперением
торчала из его шеи.
- Прочь, падаль! Повелитель сказал: "Этот человек - мой"! Говорил
внезапно появившийся перед орками всадник, судя по внешности и выговору -
из южан.
- Мы захватили его; он наш! - прорычал предводитель орков.
- С каких это пор ты не подчиняешься приказам, раб? Или ты возомнил
себя Властелином Мордора? - недобро усмехнулся южанин, извлекая меч из
ножен. Спутники его подъехали ближе. Лицо орка исказилось от страха и
ненависти:
- Он наш! Он умрет!
Орк бросился к пленнику и занес над ним кривой клинок, но харадец
оказался быстрее, и предводитель орков упал с разрубленным черепом.
Стычка между южанами и орками была короткой. Уцелевшие орки в ужасе
бежали. Двое южан, спешившись, рывком подняли пленника с земли. Хэлкар
застонал и потерял сознание.

...Полумрак. Осторожные прикосновения ледяных рук. Боль медленно
покидала его тело.
Лицо склонившегося над ним человека было внимательным и усталым.
Хэлкар успел заметить венчавший голову незнакомца узкий светлый обруч с
единственным мягко светящимся камнем. Нуменорец смежил тяжелые, словно
свинцом налитые веки, и холодная ладонь легла на его глаза. Спать...
Бережно рука незнакомца приподняла его голову, и край металлической
чаши коснулся его губ. Прохладный терпкий напиток. Мягкая тьма,
окутывающая измученный мозг. Уснуть...

Очнувшись, Хэлкар увидел лица южан, смотревших на него холодно и
недружелюбно:
- Встать можешь?
Хэлкар приподнялся на ложе: это удалось ему неожиданно легко. Боль
ушла, оставив по себе только саднящее воспоминание.
Один из южан крепко, умело стянул его руки кожаным ремнем:
- Иди. Повелитель ждет.
Хэлкар поднялся. Он хорошо умел владеть собой, и сейчас смотрел на
низших с высокомерным презрением
- Куда идти? - бросил он.
- Тебе покажут дорогу, - в голосе харадца звучала плохо скрытая
ненависть.
Вскоре оказался Хэлкар в высоком зале перед черным троном Властелина.
Едва взглянув на нуменорца, тот холодно бросил:
- Развяжите ему руки.
Южанин неохотно повиновался.
- Идите.
Харадцы безмолвно поклонились и вышли. Воцарилось молчание.
- Особую пытку придумываешь для меня, Проклятый? - холодно сказал
Хэлкар и поднял глаза на Властелина. И замер. То же усталое, с тонкими
чертами лицо, что склонялось над ним; внимательный взгляд
пронзительно-светлых глаз - и такой же светлый камень в узком стальном
обруче.
- Приветствую тебя, Хэлкар-нуменорец. Ты хотел встретиться со мной?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21