Он опешил:
— Что такое? Вас ист дас?
— Скоро будем обедать.
— Ба, ба, ба! Рюмочки наготове, семга, баклажаны, элитные салфеточки… Погоди, душа моя, кажется, ты собралась отметить какое-то радостное для тебя событие?.. Ах да, конечно, мое увольнение! — сардонически захохотал он. — Как я только сразу не догадался. Мечты сбываются. Ты же ждала этого всю жизнь. Сегодня на твоей улице праздник!
— Прекрати, Турецкий, не фиглярничай! — нахмурилась Ирина Генриховна. — Ты придираешься ко всему подряд. Это просто обед. Я понимаю тебя, сочувствую твоему горю. Однако от того, что тебя уволили из прокуратуры, земля не перестала крутиться и солнце не выключилось.
— Но хотя бы ты выключилась! — закричал Турецкий. — Я не хочу слушать эту мелкую философию на глубоких местах в своем собственном доме! Да, Волга по-прежнему впадает в Каспийское море. Да, лошади по-прежнему жуют овес. И все-таки что-то существенное в нашей с тобой жизни изменилось. Не замечать этого может только слепой!
— Значит, ты считаешь, это — самое страшное, что случилось с нами за последнее время? — спросила жена, вплотную подойдя к нему. — Ответь, если оно так. У меня насчет этого другое мнение, но от тебя я готова выслушать любые, самые вздорные слова. Надеюсь, ты догадываешься, почему так происходит? Совершенно верно: потому что ты мой любимый человечек, Турецкий. Я люблю тебя такого, какой ты есть. Но сейчас ты ведешь себя, будто капризный, зажравшийся ребенок. В такие моменты я не желаю тебе потакать.
— Тогда не спрашивай меня, почему я сейчас уйду, хлопнув дверью.
— Как ты мог заметить, я тебя давно ни о чем не спрашиваю. Во всяком случае, о том, о чем способна догадаться сама.
Александр Борисович схватил с вешалки куртку и направился к выходу. На пороге квартиры он на минуту замешкался, а потом осторожно прикрыл дверь.
Ирина Генриховна, вздохнув, опустилась на стул. Пускай Шурка побродит по улицам, малость остынет. Когда вернется, то будет таким, каким все привыкли видеть его: сдержанным, рассудительным, веселым. Не так уж долго придется ей ждать, даже еду можно не убирать в холодильник.

Глава 4 ЧИСТАЯ МАШИНА С ГРЯЗНЫМ НОМЕРОМ

Меркулов оказался прав: когда на следующее утро Антон позвонил Александру Борисовичу, тот разговаривал с ним, как обычно: спокойно и чуть насмешливо. Терпеливо выслушав его соображения по поводу расследования покушения на генерала Свентицкого, согласился встретиться вечером. Правда, сказал, что не знает, где будет находиться до этого времени. Договорились, что Антон, когда освободится, позвонит ему на мобильник.
Сначала Плетнев намеревался съездить в госпиталь к генерал-лейтенанту на машине. Однако вспомнив, какие чудовищные пробки в первой половине дня начинаются чуть ли не от его дома в сторону центра, махнул рукой и отправился на метро.
Накануне он узнал, что врачебный обход кончается около двенадцати. К этому времени и приехал.
Первое серьезное препятствие его ожидало на проходной госпиталя. Дежурная наотрез отказалась его пропустить:
— К нему пускаем только близких родственников.
— Думаете, я в это поверю?
— Ну, еще сотрудников органов. При наличии подтверждающих документов.
— Я сослуживец генерал-лейтенанта, — доложил Антон. — Вы должны меня пропустить, он в этом сильно заинтересован. Приятные известия вызовут у него положительные эмоции…
— Молодой человек, — перебила его дежурная, — здесь не шарашкина фабрика. Мы обязаны подчиняться распоряжениям начальства. Сказано, к Свентицкому не пускать — и баста.
— Нет, я все равно пройду. — В голосе Плетнева проскользнули угрожающие нотки. — Такой запрет противоречит всякой логике.
Дежурной не понравился его тон, и она обратилась к стоявшему неподалеку охраннику:
— Толик, растолкуй, пожалуйста, мужчине, что у нас режимная организация.
Охранник в черной форме с нашивками «Охранное предприятие „Атлас“ на груди и рукавах вразвалочку приблизился к Антону:
— Ты, наверное, журналюга? Давай, друган, поворачивай оглобли, слишком много вашего брата сегодня понабежало.
— Я не с тобой, салага, разговариваю. Позови начальника смены, — огрызнулся Плетнев.
На его беду охранник в свое время служил во флоте, и морское ругательство рассердило его. Схватив Антона за руку, он сказал:
— Будет тебе начальник смены. Пошли!
— Убери руки! — процедил Плетнев. Он почувствовал, что дело принимает скверный оборот. Сам себя поставил в дурацкое положение. Как теперь из него выкрутиться?
И тут случилось чудо.
Читая детективные романы, Антон всегда насмешливо относился к тем моментам, когда какая-нибудь случайность помогает следователям. То они найдут на месте преступления случайно выроненный убийцей железнодорожный билет с указанием фамилии пассажира, что сразу позволяет схватить его; то объявится свидетель, совершенно случайно среди ночи выглянувший в окошко и запомнивший шестизначный номер машины, на которой уехали грабители; то у «медвежатника» случайно порвется перчатка, чего он не заметит, и на сейфе останутся четкие отпечатки пальцев. Все это писатели выдумывают, вряд ли в жизни бывает такое везение. Однако тут ему невероятно повезло — он увидел Катю Метелицыну.
В другое время такая встреча вряд ли его обрадовала бы, но сейчас старая знакомая, сотрудница госпиталя, подвернулась очень кстати.
Тут следует сделать небольшое отступление и сказать, что на душе у Плетнева был грех — с первых дней знакомства он по-настоящему влюбился в жену Турецкого. Раньше Ирина Генриховна была преподавательницей в музыкальной школе. Но пытаясь быть ближе к мужу, Турецкая закончила специальные курсы по криминальной психологии. Курсанты получали достаточно серьезную подготовку, могли работать и психологами, и психоаналитиками. После происшествия в детдоме в Мневниках Ирина Генриховна занялась психологической реабилитацией детей. Большое внимание она уделила девятилетнему Васе Плетневу, мальчику было необходимо сменить обстановку. Поскольку это требовалось сделать как можно быстрее, она взяла его к себе домой. Александр Борисович ничего не имел против, тем более что они отправили свою дочь Нину учиться в Англию, в кембриджский колледж.
Как ни любил Плетнев сына, у бывшего спецназовца, всегда мало обращавшего внимания на питание и домашний уют, не было возможности уделить мальчику требуемый уход. Тут требовалась женская рука, и Турецкая взвалила на себя эту обязанность.
Она была очень похожа на погибшую жену Плетнева, Инну. Такой же овал лица, глаза, улыбка с ямочками на щеках. Даже цвет глаз совпадал.
Антон всячески пытался скрыть свои чувства, да не всегда удавалось. Вернее, от Ирины скрывал, а вот наблюдательный Турецкий наверняка все понимал. Правда, в своей жене он был уверен, поэтому ревнивых претензий не высказывал, однако в отношениях с Плетневым иногда проскальзывала напряженность.
Ирина Генриховна не догадывалась о чувствах своего тайного воздыхателя. Более того, она хотела устроить его личную жизнь и для этого познакомила со своей приятельницей Катей Метелицыной. Это была очень симпатичная женщина, с прекрасным характером, трудолюбивая. Трудно перечислить ее достоинства. Многие подруги, уступавшие ей по всем статьям, выходили замуж, рожали детей. А Катерина до сих пор, ей уже стукнуло тридцать, оставалась одинокой.
Плетнев понравился Кате, они начали встречаться, однако чувства Антона не становились крепче, женщина это почувствовала, потихоньку они расстались и сейчас увиделись после долгого перерыва.
Катя быстро оценила ситуацию и с легкой укоризной обратилась к охраннику:
— Опять ты, Толик, настроен слишком агрессивно. Отпусти, пожалуйста, моего брата.
Видимо, охранник был неравнодушен к медсестре. Потому что стоило той попросить его, как он сразу расплылся в улыбке и выпустил свою добычу из рук.
Катя поинтересовалась у Антона:
— Что здесь стряслось?
— Да вот, не пропускают меня к вам.
— Почему? — разыграла она удивление. — Неужели я забыла выписать пропуск? Ах, это Ленка по рассеянности не выписала, а сама пошла обедать. Тетя Надя, возьмите мое удостоверение, потом оформим брату пропуск в шестую токсикологию. На имя Плетнева Антона…
— Владимировича, — быстро подсказал тот «сестре».
— Я и говорю — для Антона Владимировича Плетнева.
Она буквально потянула Антона за собой. Зайдя за угол, спросила:
— В спешке выдумала про токсикологию, а на самом деле тебе куда?
— В хирургию, к генералу Свентицкому.
— На которого было покушение?
— Да. Мне действительно очень нужно пообщаться с ним. Спасибо тебе.
— Не за что. Я же понимаю, что ты идешь не просто так. Это твой командир?
— Бывший. Мы с ним прошли много горячих точек. Андрей Владиславович попадал в разные передряги, и с ним ничего не случалось. А вчера в него стреляли, здесь, в Москве, средь бела дня. И я хочу разыскать преступника.
— То есть как сыщик?
— Начинающий. Сейчас я работаю в частном детективном агентстве. Раньше я был на подхвате, а сейчас буду вести дело самостоятельно. Ну, то есть вместе с Александром Борисовичем.
— Как поживает сынишка?
— Сейчас более или менее. Я как-нибудь расскажу подробнее, ты мне оставь свой телефон. Или… он не изменился?
— Нет, изменился.
Катя записала ему на всякий случай номер своего телефона, после чего выдала халат и проводила в хирургическое отделение, находившееся этажом выше. По пути узнала у коллеги, в какой палате лежит Андрей Владиславович. Однако это оказалось излишним — в коридоре, возле одной из дверей, Антон увидел двоих военных, майора и старшего лейтенанта. Оба сидели молча, из чего сразу было ясно — это не посетители, а охрана. Специально приставлены к генерал-лейтенанту, как и следовало ожидать.
Плетнев приблизился к ним с деловым видом и хотел пройти мимо, не обращая внимания. Если держаться уверенно, могут подумать, что в халате идет сотрудник госпиталя. Его простенький маневр не обманул майора, который поднялся со стула и преградил ему путь:
— Сюда не положено.
— Я майор Главного разведывательного управления Плетнев, — представился Антон. — Служил с генерал-лейтенантом Свентицким во время операций на Кавказе и в Боснии. Мне сказали, что Андрей Владиславович пришел в себя. Я должен видеть его по важному делу.
— Плетнев? — переспросил майор с уважительной интонацией. — Тот самый? Слышал про вас.
— Где?
— А я с генерал-лейтенантом служил в миротворческих войсках в Косове. Мужики частенько вспоминали вашу фамилию. Вы считались героической фигурой.
— Ну уж. Там особенных поводов проявлять героизм не было, — сказал Антон и добавил проникновенным тоном: — Ты же не штабной, майор. Самому пришлось хлебнуть лиха вместе со Свентицким. Дай пройти, я не надолго. Это займет считанные минуты.
— Нет, нет, нет, и не уговаривайте меня. Генерал в нестабильном состоянии, все-таки очень серьезное ранение. Шутка ли — стреляли в упор. Поэтому не могу пропустить. Приказ есть приказ.
Старший лейтенант поднялся и вразвалочку подошел к ним. Было заметно, что его распирает большое желание отправить настырного посетителя в нокаут.
— Значит, охраняете. Верные ординарцы, — покачал головой Плетнев. — Да вот незадача: в госпитале опасность ему вряд ли угрожает. А где же вы раньше были? Как получилось, что какой-то босяк мог стрелять в упор?!
— А что мы могли поделать? — тихо откликнулся майор виноватым голосом. — Андрей Владиславович всегда от охраны отказывался, мол, он не император, не президент, не олигарх. Честно говоря, одно время мы его дистанционно вели. Затем прознал генерал-лейтенант каким-то образом и в приказном порядке запретил. Да еще такую головомойку устроил! Так что мы ровным счетом не могли ничего поделать.
— А кто же мог стрелять? У тебя на этот счет есть какие-нибудь соображения?
Майор криво усмехнулся:
— Никаких мыслей нет. Мы все в недоумении. Нам в штабе казалось, у такого человека не может быть врагов. И вдруг — на тебе!
В это время неподалеку от них открылась дверь, и в коридор вышли моложавая женщина в наброшенном на плечи белом халате и пожилой грузный врач в зеленоватом халате и шапочке — так одеваются хирурги. У него были старомодные очки в темной пластмассовой оправе, напоминающей роговую. Доктор, жестикулируя, что-то с жаром доказывал женщине, она внимательно слушала. На ее лице ясно читались напряжение и тревога.
— Это жена генерала, Наталья Викторовна, — объяснил сыщику майор.
Кивком поблагодарив майора за информацию, Антон отошел от него и приблизился к беседующим.
— В этом смысле можете не сомневаться, — донесся до него сочный басок врача. — Если состояние стабильное, то можно вздохнуть полегче. Разумеется, везение чистой воды. Наверное, таких случаев один на миллион. Чтобы при выстрелах в упор не были задеты жизненно важные органы! Просто мистика. В моей практике такого не было. Только в книгах читал нечто подобное. Организм же у генерал-лейтенанта сильный, сердце хорошее. Выдюжит ваш муж, голубушка, можете не сомневаться. Так что езжайте домой. — Неожиданно он спросил: — Вы пироги печь умеете?.. Значит, будет чем встретить своего благоверного, когда он вернется. А это время не за горами, — ободряюще улыбнулся хирург.
У женщины были прямые темные волосы, подстриженные скобкой, что делало ее похожей на японку. Сходство усиливало светлое лицо. Только японки добиваются такого эффекта пудрой, а Свентицкая была просто бледна. К тому же на лице никакой косметики — глаза не подведены, губы не накрашены. На вид ей было лет тридцать пять.
Антон знал, что это вторая жена генерала, от первой есть взрослая дочь.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5