Ася вдруг низко нагнула голову и, чуть ли не приседая, спряталась за Лену.
Та не заметила суетливых движений подруги, вкатывая чемодан в подъезд. Рассеянный взгляд, которым вышедший окинул девушек, мгновенно прояснился, когда он остановил его на Оле. Придержав рукой дверь, мужчина, явно смущаясь, спросил:
— Вам помочь?
— Да хорошо бы! — пропела Оля, обрадовавшись неожиданному предложению. — Багаж у меня нехилый, а чемодан и вовсе явно меня перевешивает.
— Просто вы с ним в разной весовой категории, — украдкой взглянув на изящную фигуру девушки, попытался неуклюже пошутить нечаянный помощник и легко подхватил чемодан.
— Благодарю вас, сударь! — улыбаясь, церемонно поблагодарила его Оля и остановилась у лифта, поджидая подруг.
Ася бочком проскользнула в подъезд, держа перед собой Олин дипломат как щит, словно заслоняясь им неведомо от кого. За ней зашла Лена, вкатывая чемодан и кокетливо поглядывая на незнакомца. Тяжелая дверь с грохотом захлопнулась.
Оля вызвала лифт. Молодой человек помялся и неловко раскланялся:
— Прошу прощения, вынужден вас покинуть, очень тороплюсь.
Легким движением открыл дверь и, придержав рукой, бесшумно закрыл ее.
— Кто такой? — спросила Лена, когда они втаскивали вещи в лифт.
— Как «кто»? — изумилась Ася. — Это же наш математик. Хорошо, не узнал меня. Он меня никогда в шапке не видел.
— Что-то мне его лицо знакомо. Наверное, во дворе встречала. А что это ты от него пряталась? — Оля лукаво усмехнулась. — От меня ничего не скроешь! Влюбилась, что ли?
— Вот еще! — На лице Аси вспыхнул румянец. — Да я его терпеть не могу. Я ему зачет с третьего раза сдала. И то условно. Сказал, летом выгонит, если не вызубрю все! И зачем я только пошла на экономический факультет… Этот Андрей Борисович мне все нервы истрепал. И если бы я хоть дурой была, то смирилась бы, подумала: ну, дурой уродилась. Так ведь я вступительный по математике на «пять» сдала! А на сессии он меня прямо затерроризировал. И между прочим, не меня одну. У мальчишек все о’кей. Пришли, сдали, ушли! Кое-кто из девчонок тоже как-то быстро освободились. А вот меня, Таньку Ярцеву и Юльку Веденееву он прямо возненавидел. Танька у нас гордая и ответить может, когда нужно. Да и математику знает хорошо. А он какие-то заковыристые задачи дает, и где только их откапывает?! Танька ему как-то сказала, когда он ее в третий раз выгнал: «Уважаемый Андрей Борисович! Я к такому обращению не привыкла. У меня здоровая психика, не травмируйте ее». Так он чуть не лопнул от злости. Танька говорит — покраснел, как помидор, жилы на лбу повылезли, глаза прямо бешеные стали. Она думала, его удар хватит! А он зубы стиснул так, что даже скрежет стал слышен. Промычал что-то и на дверь показал. В общем, выгнал. Ужас какой-то…
Оля удивленно выслушала сбивчивый рассказ Аси и покачала головой:
— Не фига себе! Ну и нравы здесь! Что в школе, что в университете… Каждый учитель может наорать на тебя или запросто выгнать в шею. У нас в университете это было бы просто немыслимо. Там преподаватели и студенты уважают друг друга. Учиться — одно удовольствие. Этика преподавания в корне отличается от нашей — а здесь преподы из кожи вон лезут, чтобы унизить студента, поставить на место… Одним словом, показать, что ты ничто. У меня подруга учится в институте иностранных языков в Москве. Так она мне однажды написала по электронной почте вообще душераздирающую историю. Одна студентка на занятиях в обморок с испугу упала. Вот шуму было, на весь институт. После Катиного обморока этого преподавателя в ректорат приглашали, интересовались, почему его студенты на занятиях сознание теряют. Он, правда, провел беседу с девушками, объяснил, что вовсе не хотел их пугать, просто предмет свой очень любит, поэтому и требования высокие предъявляет. И Катя выздоровела, не померла, слава богу, от разрыва сердца…
Лифт поднялся до третьего этажа, и девочки подошли к двери Олиной квартиры. На отработанный годами звонок — два коротких и один длинный — дверь распахнулась, и мама, Валерия Антоновна, бросилась целовать и обнимать дочку.
— Ну, слава богу, приехала. А я волновалась, как долетишь, как потом на машине доедете… Папа сейчас на совещании, приедет часа через два. Моя машина уже неделю в ремонте. Обещали к Новому году вернуть, да не успели. Вот подружки твои молодцы, сами предложили встретить.
— Ну, мне за рулем сидеть — одно удовольствие, — вежливо ответила Лена. — К сожалению, не часто удается. Университет от дома недалеко, скорее пешком дойдешь, чем доедешь, — в пробках настоишься. А папа говорит, надо ездить побольше, машина не любит долго простаивать. Вредно это для нее. Так что я пользуюсь любым случаем, чтобы ее «выгулять».
— Да, отец у тебя клевый! — с некоторой завистью протянула Ася. — Как поступила в университет, сразу машину подарил. А мой пообещал только после первого курса, если без троек закончу… Да с нашим математиком — хоть убейся, больше трояка не поставит. Говорит: «Не женского ума это дело — математика», — противным гнусавым голосом передразнила она своего преподавателя.
— Ну, девочки, у меня уже все на столе! — весело хлопотала Валерия Антоновна.
Девочки заторопились мыть руки, шутливо подталкивая друг друга и подтрунивая над Олей, которая не могла вспомнить, куда полгода назад спрятала свои тапочки. Тапочки нашлись, и когда все небольшой шумной компанией вышли в гостиную, не смогли сдержать восхищения.
— Какая восхитительная елка! До самого потолка! — выразила общий восторг Оля. — А пышная, просто красавица!
— Надо же! И игрушки необыкновенные! — подхватила Ася.
Валерия Антоновна наслаждалась произведенным эффектом.
— Это папины партнеры из Дрездена привезли. Он им как-то в шутку сказал, что у него дочка маленькая. Вот они и решили сделать ему такой подарок.
— Для маленькой дочки — большая елка. Пусть представляет себя в лесу. Только смотрите, чтоб она не заблудилась. Я сначала огорчилась, не люблю искусственные елки. А потом подумала — после настоящей полгода иголки выметай. А эта уж очень хороша.
И уже сидя за столом и угощая подружек любимыми Олиными салатиками, мама осторожно поинтересовалась:
— Дочка, а Новый год ты как решила встретить?
— Как всегда, всей семьей! — с набитым ртом ответила Оля. — Сначала на дискотеку пойдем, а к двенадцати вернусь домой. Я ведь без вас так соскучилась! — Оля нежно прижалась раскрасневшейся щекой к маминой руке, а та растроганно обняла ее:
— Доченька моя, совсем не изменилась, такая же ласковая…
После праздничного стола девочки отправились в Оле в комнату. Им не терпелось поскорее узнать, что нового произошло в ее жизни. А ей и самой хотелось похвастаться перед подружками. И было чем.
— Ой, девчонки, у меня сейчас все супер! — Зеленые ее глаза загорелись, а нежную матовую кожу покрыл румянец. — Сессию сдала на «отлично». Но грызла гранит науки день и ночь. Там усердие очень в цене. Меня теперь даже ректор знает. Гордостью университета называет. Наших русских там много учится. Мальчишки тоже пашут, а девчонки, дуры, в основном по дискотекам шляются, романы крутят, мечтают богатенького жениха подцепить. Им учиться некогда. Бедные родители платят, а детки их денежки по ветру пускают. Но я сразу решила: я сюда учиться приехала, свою жизнь сама хочу строить, а не ждать какого-нибудь упакованного хмыря, который то ли женится, то ли нет, время на него потратишь, а главное упустишь. Хорошее образование — это же капитал. А к хорошему образованию диплом с отличием — любая крутая фирма с руками оторвет. Правда, с мальчиками я тоже развлекалась, но в меру. А два месяца назад… — Оля загадочно замолчала, наслаждаясь нарастающим любопытством подруг, которое они и не старались скрыть.
— Что?! — выдохнули обе с горящими глазами.
— Я встретила Оути. Мужик — закачаетесь! Когда мы изучали курс политологии, я увлеклась темой иммигрантов. Ну, интересно мне стало, почему в Финляндии самый низкий среди всех стран, входящих в Европейский союз, процент иностранцев — всего два процента. В библиотеке долго сидела, материал собрала и подготовила доклад. Выступая на семинаре, добавила от себя, что считаю закон об иностранцах слишком жестким для многонациональной страны. Ведь эти два процента представлены выходцами более чем из шестидесяти пяти стран. И еще меня поразило, что финны даже не скрывают свои расистские взгляды. Завела весь наш курс, у нас даже диспут возник. Наш препод тоже оживился, как-то после семинара пригласил в кабинет и предложил выступить на «Юлейсрадио». Договорились с редактором, приезжаю — встречает. Молодой, красивый, элегантный… А вы же знаете, как я люблю ухоженных мужиков… Девчонки, я его как увидела — все, пропала. В общем, влюбилась. Он на меня тоже с интересом посматривает. Чувствую — нравлюсь. Ну, думаю, землю буду носом рыть, а его заполучу. Оставила ему текст статьи. Не успела до общежития добраться, он мне уже звонит. Говорит, прочитал, восхищен и так далее. Несколько раз я еще приезжала на студию, обсуждали что-то, сокращали, дополняли, одним словом — редактировали…
— Так у тебя возникла производственная любовь? — зачарованно протянула Ася.
— А то! Но я вела себя очень скромно. Была пай-девочкой. Он целовал мои руки, а я краснела, как майская роза. После моего выступления на студию посыпались письма от обиженных финнами иммигрантов. И мы вместе с Оути готовили ответы, а я с ними выступала по радио. Кстати, мне за это платили зарплату! Не бог весть что, но на кое-какие шмотки хватило.
— Покажи немедленно, дай померять! — Подруги бросились помогать разбирать огромный Олин чемодан.
— Девочки, — охладила их нешуточный пыл Оля, — я же не сказала вам самое главное!
Девушки с трудом оторвались от чемодана и вопросительно уставились на подругу. Неужели эта красивая сказка имеет продолжение?
— Уже месяц как мы живем вместе. Оути меня обожает. Пьем мы только шампанское и только по праздникам. В день моего первого выступления. В день первой недели знакомства, И на католическое Рождество. Оути лютеранин.
— А в день первого месяца знакомства?
— А в день второго? — в один голос спросили подруги.
— Не стали. Оути сказал, иначе сопьемся.
— А жениться вы не собираетесь? — Ася с любопытством смотрела Оле прямо в рот, сгорая от любопытства.
— Собираемся, но когда я закончу университет. Оути хочет жену, которая твердо стоит на ногах.
Он считает, что в обществе равных возможностей умная женщина не должна ни в чем уступать мужчине. Он мне так и сказал: «Я хочу гордиться не только твоей красотой. Гораздо приятнее осознавать, что мужчины будут почитать за честь общаться с тобой, ценя твой интеллект и профессионализм».
— А он у тебя не зануда? — осторожно поинтересовалась Ася, опасаясь неосторожным словом обидеть подругу.
— Да что вы, девочки, он веселый, жизнерадостный, остроумный. Одним словом — идеальный. Просто он сумел достойно оценить мой умственный потенциал, — без ложной скромности ответила Оля. — И мне это, честное слово, приятно. Я и так знаю, что красивая, а вот когда женщину ценят за ум — это уже высший пилотаж.
— Ну да, высший пилотаж для красивой женщины. А если она, боже упаси, страшненькая, вряд ли ее утешат мысли, что она умная. Я не знаю ни одной женщины, которая не хотела бы быть красивой.
— Вот еще одно подтверждение ограниченности наших женщин! — торжествующе воскликнула Оля. — Разве непонятно, что даже дурнушка, стоит ей открыть рот и увлечь мужчину интеллектуальным разговором, преображается в его глазах. Знаете, что больше всего привлекает мужчину в женщине? Горящие глаза, а когда они не только красивые, но и умные, уверяю вас — мимо такой женщины не пройдет ни один мужчина. Конечно, если он и сам не дурак. Но мы и говорим только об умных мужчинах…
— А если ему по фигу — умная она или дурочка? Если он ценит в женщине только красоту? Тогда как? — вмешалась в разговор Лена.
— Тогда все про него ясно. Умному мужчине далеко не безразлично, с какой женщиной общаться. А дураку… На что нам дураки-то? — насмешливо спросила Оля. — Да нам любого умного охмурить ничего не стоит, достаточно только пальчиком поманить. Уж мы-то себе цену знаем!
Девушки понимали, что, рассуждая об умной и красивой женщине, Оля имела в виду прежде всего себя. Но, к счастью, они не страдали никакими комплексами и были в себе абсолютно уверены — природа их тоже не обделила ни умом, ни красотой.
Наконец Оля допустила-таки подруг к своему чемодану, содержимое которого показалось для них настоящим Клондайком — столько обновок, да к тому же явно из дорогих магазинов… Сразу видно, любимый мужчина не скупится, одевая свою умницу и красавицу в такое великолепие…
— А ну, не вздыхать! — строго приказала девушкам Оля. — Я вам тут тоже кое-что припасла… — и взвизгнула, очутившись в крепких объятиях немедленно впавших в состояние эйфории подруг.
Утром следующего дня Оля с мамой собрались за покупками.
— Все основное я купила, Оленька, но овощи решила взять накануне Нового года на рынке. Тебе действительно хочется поехать со мной? Может, ты дома побудешь?
— Да нет, мамочка, я и так всего на недельку к вам приехала. Надо дорожить каждым днем!
Они стояли на лестничной площадке у лифта и слышали, как кабина, спускаясь откуда-то сверху, остановилась этажом выше, потом медленно поравнялась с их этажом. Дверь со скрежетом открылась, и Оля увидела своего вчерашнего помощника. Он смущенно улыбнулся им и, видя их нерешительность, скованно пригласил:
— Заходите, пожалуйста, места хватит всем…
— Здравствуйте! — мама приветливо кивнула ему. Оля тоже поздоровалась, отметив про себя, что он довольно симпатичный. Кого-то этот мужчина ей смутно напоминал. Еще вчера, когда он помогал ей вносить вещи, у нее возникло ощущение, что она его уже где-то видела, и не раз. Но она обычно плохо запоминала лица, и иногда, встретив кого-то на улице, мучилась от того, что не могла вспомнить, откуда она знает этого человека.
1 2 3 4 5 6 7