— Льстец, — отрезала Ирина.
— Не льстец, а правдоруб.
Ирина усмехнулась:
— Ладно, черт с тобой, поверю. А теперь колись — почему такой смурной? Новое дело?
— Угу.
Ирина прищурила кошачьи глаза:
— Дай-ка я угадаю. Из громких преступлений в последние дни было только одно — убийство олигарха Риневича олигархом Боровским. Признавайся, ты к этому причастен?
Турецкий кивнул:
— Напрямую. Но не по своей воле. Я всего лишь исполнитель.
— Вот как? А кто у нас заказчик?
— Тот же, что и всегда. Небезызвестный тебе Константин Меркулов.
Ирина нахмурила тонкие брови и произнесла задумчиво и сердито:
— Н-да. Я смотрю, твой заказчик совсем меры не знает. И что теперь? Опять бессонные ночи и по две пачки сигарет в день?
Турецкий сделал брови «домиком»:
— Золотце мое, ты же знаешь — я бросаю.
— Угу, — иронично произнесла Ирина. — Чтобы через пять минут начать снова. Знаю я твои бросания. Ладно, ешь давай, пока не остыло.
Турецкий взялся за ложку. Но Ирина не думала успокаиваться. Иногда она становилась такой же дотошной и въедливой, как муж. Сама Ирина по этому поводу замечала: «С кем поведешься, от того и наберешься». Итак, она продолжила свой «допрос с пристрастием».
— Значит, ты взялся за это дело.
— Угу, — кивнул Турецкий, поглощая борщ.
— И что там такого сложного? Если верить газетам, Боровский убил Риневича публично. Прямо на вечеринке в зале Российского сообщества предпринимателей. Это-то хоть правда? Или у наших журналистов слишком сильно разыгралась фантазия?
— Правда. И публично, и в зале. Вот только…
— Что «только»?
— Мотив убийства нам не известен. А сам Боровский на этот счет молчит.
— Значит, ему есть что скрывать. Ведь не дурак же он.
— На дурака не похож, это верно. На него уже было заведено дело в Генпрокуратуре. По факту неуплаты налогов. Плюс еще пара-тройка обвинений в экономических преступлениях.
Ирина посмотрела на мужа недовольным взглядом:
— Ты об этом говоришь, как о совершенном пустяке.
— В свете нынешних событий это и есть пустяк. По крайней мере, лично для него. — Турецкий вытер рот салфеткой и добавил: — После убийства Риневича акции компании «Юпитер», которой управлял Боровский, упали процентов на тридцать. Он потерял не только свободу, он потерял несколько миллиардов долларов. А ведь он знал, на что шел, когда нажимал на спусковой крючок.
— Значит, для него важней было убить Риневича, чем сохранить эти миллиарды, — веско сказала Ирина. — Интересно, чем этот Риневич ему так насолил?
— Думаю, во всем виноват бизнес. Для таких людей, как эти двое, на первом месте всегда стоит бизнес. Все эти сделки, акции, слияния… А уже потом все остальное.
Однако Ирина не была в этом так уверена.
— Не знаю, не знаю, — задумчиво сказала она. — Я слышала, что Боровский — хороший человек. — Ирина решительно тряхнула головой. — Нет, дорогой, не верю я в то, что Боровский плюнул на свою жизнь и на свою семью из-за какого-то там дурацкого бизнеса.
— Типично женская точка зрения, — вынес свой вердикт Турецкий.
Ирина тонко усмехнулась:
— Может быть. Но еще никто не доказал, что женская точка зрения хуже мужской.
— У женщин плоховато с логикой, — сказал Турецкий.
— Может быть, — вновь ответила Ирина. — Хотя… Ты когда-нибудь слышал о такой вещи, как женская интуиция?
— В детстве. Я тогда во многие сказки верил.
— Напрасно иронизируешь, Турецкий. — Глаза Ирины заблестели. — Знаешь что… А давай с тобой поспорим!
— В каком смысле?
— Ты утверждаешь, что Боровский убил Риневича из-за бизнеса. Об этом тебе говорит твоя мужская логика, так?
— Ну допустим.
— А моя, чисто женская, интуиция подсказывает мне, что тут скрыта какая-то тайна. И тайна эта не связана с бизнесом.
Александр Борисович посмотрел на жену с сочувствием.
— Тебе сколько лет, девочка? — насмешливо спросил он.
Ирина строго сдвинула брови.
— Перестань кривляться, Турецкий. Боишься спорить — так и скажи.
— Гм… — Александр Борисович задумчиво почесал пальцем переносицу. — А на что спорим?
— На что?.. М-м… Если я окажусь права, ты в течение месяца будешь выполнять все мои домашние обязанности.
У Турецкого глаза на лоб полезли:
— Все?
— Пошляк. Я сказала — домашние, а не супружеские. Будешь мыть полы, стирать белье, готовить ужины. Ходить на родительские собрания к Нинке в школу. И еще — подаришь мне бутылку шампанского. В знак того, что ты признал мою правоту.
— А если я окажусь прав?
— Тогда… — Ирина пожала плечами. — Я даже не знаю. А что бы ты сам хотел?
— Возьму отпуск и махну на недельку с друзьями на Волгу. Они меня давно зовут. И чтоб ни одного слова против! Ну, и вдовесок бутылочку шампанского. В знак того, что мужская логика — реальная сила, а женская — сказка для легковерных малышей.
Ирина кивнула:
— Идет. По рукам?
— По рукам.
И супруги крепко пожали друг другу руки.
5. Бизнесмен Беглов
С председателем Российского сообщества предпринимателей Иваном Сергеевичем Бегловым Турецкий встретился в головном офисе бизнесмена в Столешниковом переулке.
Беглов ему сразу понравился — невысокий, загорелый, поджарый, с благородной сединой в волосах и живыми, умными глазами. И отвечал он на вопросы прямо, без обиняков и уловок. И глаза при этом не отводил.
Едва Турецкий расположился в кресле и достал блокнот с ручкой, как в кабинет вошла секретарша и поставила перед ним и Бегловым по чашке крепкого кофе с граппой.
— Пристрастился, когда работал в Италии, — объяснил Беглов. — Попробуйте. Ставлю сто против одного, что вам это понравится.
Турецкий отхлебнул кофе. Вкус и в самом деле был отменный. «Ай да Беглов», — подивился Александр Борисович проницательности бизнесмена.
— Ну как? — с улыбкой поинтересовался Беглов.
— Замечательно, — ответил Турецкий. — Жаль, что раньше не пробовал.
— Ничего, какие ваши годы. Еще напробуетесь.
Турецкий отпил еще глоток, подождал, пока приятная горячая волна прокатится по пищеводу, поставил чашку на блюдце и спросил:
— Иван Сергеевич, я знаю, что вы уже давали показания по этому делу. И все же я хочу услышать всю эту историю еще раз — от вас лично.
Беглов кивнул:
— Пожалуйста. Только ведь я для вас помощник неважный. Я видел лишь то, что видел. А видел я немного. Начну, пожалуй, с начала. Итак, в тот день у нас состоялось собрание бизнес-элиты России. На повестке дня стояло много вопросов. В том числе, конечно, и дело, которое Генпрокуратура возбудила против Генриха Боровского. Подробно я вам об этом рассказывать не буду, это наши чисто деловые разговоры. А если в общем — мы, бизнесмены, конечно же почувствовали себя неуютно после этого наезда.
— Наезда? — насмешливо переспросил Турецкий.
— А иначе это и не назовешь. Ведь ясно же, что Генпрокуратура выполняет политический заказ. Генрих зарвался, попытался прыгнуть выше головы, вот его и стукнули по этой голове. Дескать, не высовывайся, веди себя смирно.
— Журналисты пишут, что Боровский нацелился на кресло премьер-министра, — заметил Турецкий.
Беглов болезненно поморщился:
— Александр Борисович, к чему теперь это обсуждать? Может, и нацелился. Но это ведь не значит, что он преступил закон. Я думаю, Генрих и в самом деле переоценил свои силы. Или забыл, в какой стране мы живем. — Иван Сергеевич внимательно посмотрел на Турецкого и сказал: — Пардон, но я немного отвлекся. Вас ведь интересуют события того злосчастного вечера.
Турецкий кивнул:
— Именно. Расскажите, пожалуйста, все, что помните.
Иван Сергеевич задумчиво нахмурил брови:
— Генрих с самого начала вел себя как-то странно. Он был… — Беглов замешкался, подыскивая нужное слово, — …напряжен, что ли. И рассеян. Словно все, о чем говорилось на собрании, совершенно его не касалось. А ведь мы, можно сказать, собрались по его поводу. Конечно, он выступил с небольшим докладом, но ничего нового или интересного не сказал. Так, дежурные слова — мол, надо стоять на своем, пытаться сделать российский бизнес более прозрачным, а чиновников менее коррумпированными… В общем, вещи верные, но сто раз повторенные. О себе самом Генрих предпочитал не говорить, а когда ему задавали вопросы, либо отмалчивался, либо отделывался односложными ответами. Это было так на него непохоже, что я даже подумал, не болен ли он.
— Вы спросили его об этом?
— Да, разумеется. Но он ответил, что здоров, просто немного устал. Лицо у него при этом было такое, как будто он хотел сказать: «Да оставьте вы меня в покое, черти полосатые!» — Беглов вздохнул. — Это было очень странно, поэтому я немного… напрягся, что ли. И стал за ним потихоньку наблюдать.
— Боровский вел себя странно?
— Да нет. Ничего странного он, в общем-то, не делал. С людьми не общался, это да. А так?.. Вот только пил выше меры. Ну то есть выпить-то он всегда был не прочь, но на банкетах, в обществе, не позволял себе больше, чем стаканчик разбавленного виски. А тут глушил стакан за стаканом и совершенно не разбавлял. И еще — постоянно рыскал глазами по залу, словно искал кого-то.
— Риневича?
— Судя по всему, да. Потом появился Риневич. Он подошел к Боровскому, они перекинулись парой слов, затем раздались выстрелы. Риневич упал, а Боровский бросил пистолет на пол и пошел к выходу. Как вы знаете, его задержала наша охрана. Вот, собственно, и все.
— У вас есть предположения, за что он мог его убить?
Беглов покачал головой и задумчиво ответил:
— Нет… — Затем повторил уже более уверенным голосом: — Нет, никаких предположений. В бизнесе бывает разное, но времена откровенного отстрела конкурентов канули в прошлое. — Он сухо улыбнулся. — К тому же бизнесмены никогда не отстреливали друг друга лично.
— А они были конкурентами?
— Напротив, они были деловыми партнерами. Это-то и удивительно! Последние несколько месяцев они готовили слияние двух своих нефтяных компаний — «Юпитер» и «Дальнефть». Это должна была быть «сделка века», как окрестили ее в прессе. Уж у Боровского-то точно не было никаких резонов убивать своего партнера и ставить тем самым сделку под удар.
— Для него была очень важна эта сделка?
Беглов посмотрел на Турецкого, как на идиота.
— А вы как думаете? Генрих — бизнесмен до мозга костей. Помнится, когда-то, лет пять-шесть назад, он любил повторять: «Делового партнера найти легче, чем друга или жену. И ошибиться в деловом партнере страшнее, чем в жене. С женой можно развестись, а неправильный выбор делового партнера грозит банкротством и разорением». Да, примерно так он и говорил.
Турецкий ухмыльнулся и покачал головой:
— С этим можно поспорить. Иная жена может разорить мужа посильнее двадцати партнеров по бизнесу. Вероятно, в то время Боровский еще не был женат?
— Не помню, — пожал плечами Иван Сергеевич. — Вроде нет.
— Ну хорошо, — сказал Турецкий. — Значит, в плане делового партнерства у них все было в порядке. А как насчет личного общения?
— Да и с личным у них все было в порядке. Если мне не изменяет память, Генрих и Олег знакомы уже лет пятнадцать — двадцать. Они вместе служили в армии. Примерно в одно и то же время начинали бизнес. Помогали друг другу. — Беглов решительно качнул головой: — Нет. Врагами они никогда не были. Когда Риневич женился, Боровский был свидетелем у него на свадьбе. Потом, правда, Олег развелся, но это не важно.
— А сам Риневич?
— Что Риневич?
— Он был свидетелем на свадьбе у Боровского?
— М-м… Точно не помню. Генрих расписывался не в Москве, а на родине невесты. В Новосибирске, что ли… Нет, не помню. Спросите у его жены, она вам все расскажет. А я больше ничем не могу вам помочь. Для меня все происшедшее — полнейшая загадка. Тайна за семью печатями. Мне казалось, я хорошо знаю обоих, а вышло… — Он пожал плечами. — Как говорится, чужая душа — потемки.
— Увы, это так, — подтвердил Турецкий.
Тут дверь бесшумно отворилась, и в кабинет вошел невысокий и безликий, как тень, молодой человек. Он подошел к Беглову, наклонился и что-то тихо сказал ему на ухо. Беглов кивнул и произнес, обращаясь к Турецкому:
— К сожалению, Александр Борисович, я вынужден закончить нашу беседу. Через полтора часа у меня встреча в Кремле, а я еще должен кое-что сделать. Я ведь не могу опоздать в Кремль, сами понимаете.
— Само собой, — кивнул Александр Борисович.
— Если у вас будет время, мы можем продолжить эту беседу завтра или послезавтра.
— Обязательно продолжим, — сказал Турецкий.
На этом аудиенция была окончена.
6. Королева красоты
Если и впрямь существуют на свете настоящие королевы красоты, то одна из них стояла сейчас перед Турецким. Длинные, чуть вьющиеся каштановые волосы, высокий, чистый лоб, огромные карие глаза, излучающие тепло и страсть, тонкий абрис лица и полные, чувственные губы — вот какой женщиной была Ляля Боровская.
Она взяла удостоверение Александра Борисовича, прочитала, сощурившись, как это обычно делают близорукие люди. И этот жест, это движение придавало ее лицу еще больше привлекательности. Так часто бывает с красивыми женщинами: любая гримаса — морщат ли они нос, поджимают ли брезгливо губы, щурятся ли — не уродует их лица (как это обычно бывает с некрасивыми женщинами), а, наоборот, заставляет взглянуть на их красоту по-новому, под другим углом зрения, что ли. Александр Борисович встречал таких женщин всего-то раз пять за свою долгую и насыщенную событиями жизнь.
— Значит, из прокуратуры, — произнесла Ляля глубоким и словно бы простуженным голосом. Затем подняла взгляд на Турецкого и, снова прищурившись, внимательно на него посмотрела. — Что ж, — сказала она со вздохом, — проходите.
Квартира олигарха выглядела совершенно заурядно. (Турецкий слышал, что у Боровских есть шикарный особняк на Николиной горе. По всей видимости, большую часть времени Боровские проводили именно там, а московская квартира была для них чем-то вроде временного жилища, походной палатки городского типа.)
— Скромно у вас здесь, — сказал Турецкий, усаживаясь в кресло и оглядывая гостиную.
Ляля пожала плечами:
— Вы так считаете? Может быть. Геня не любит роскоши.
1 2 3 4 5 6