В конце концов, со всеми этими бесконечн
ыми поездками, командировками, встречами государственной важности в по
таенных уголках пяти континентов, он почти вовсе утратил собственный до
м. Райским наслаждением казалось Турецкому пожить немножко у себя дома,
готовить себе есть, укладывать себя спать. Вечно кого-то спасая, Александ
р считал, что в редкие дни отпуска он вволю может побыть эгоистом. Можно на
конец с национальной ленцой поваляться на диване с детективным романом,
написанным какой-нибудь старой девой, можно освежить контакты со старым
и друзьями, родней Ц только чтобы не было никого из сослуживцев, чтобы ра
зговоры были не про деньги, убийства и политические козни, а какие-нибудь
простые, славные, гражданские. С такими надеждами Турецкий лег вчера в по
стель, и вот на тебе Ц поутру оказался выкинут из-под одеяла в холодный д
уш, оттуда к кофейнику, и если бы Александр и дальше пошел на поводу у инст
инкта, то уже, наверное, был бы на улице по пути на работу.
Кофе ринулся было из джезвы, но был подхвачен с огня ловкой рукой Турецко
го. Александр не признавал растворимого кофе и всегда варил напиток по с
воему методу. Одним из пунктов этого метода, как правило, становилось то, ч
то кофе превращался в украшение плиты. На этот раз кофе все-таки попал в ч
ашку и был раздумчиво, с удовольствием выпит. Остатки сна улетучились, пр
ибывал день. Александр уютно расположился на диване и включил телевизор.

Ц Сегодня в новостях дня… Ц сообщил на еще не прояснившемся экране про
никновенный дикторский голос. Ц Свидетелями кровавой катастрофы стал
и сегодня жители Новогорска. Самолетный комплекс «Антей», имея специаль
ное задание, потерпел аварию невдалеке от аэродрома, в черте города. Коли
чество жертв катастрофы пока не подсчитано…
Турецкий переключил программу. Альтруистам тоже нужен отдых. В течение э
той недели Турецкий планировал обезопасить себя от всякой неприятной и
нформации. Все, что касалось убийств, ограблений, мошенничества, финансо
вых махинаций, политических интриг Ц вся эта бытовуха следователя по ос
обо важным делам была теперь в стороне.
На экране показалась изящная оленья голова. Турецкий, умилившись сердце
м, смотрел, как олени мчались по лугам, Ц статные самцы с кустом рогов на г
олове, пугливые самки, оленята в солнечных пятнышках. Голос за кадром дру
желюбно комментировал обстоятельства нехитрой оленьей жизни. Турецкий
стал свидетелем оленьих драк, кормежки, зимовки, купания. Потом показали
врагов оленей Ц волка и браконьера, и Александр было по-детски забеспок
оился, не покажут ли, чего доброго, насильственную смерть этих красивых и
благородных животных. Но передача человеколюбиво избавила зрителей от
зрелища насилия в животном мире.
Ц Однако самым странным фактом в существовании оленьего стада являетс
я довольно частый случай массового самоубийства, Ц сообщал за кадром к
омментатор. Ц В чем причина столь необычного проявления коллективного
сознания? Неизвестен факт единичного самоубийства в оленьем стаде Ц не
возможно представить, чтобы отдельно взятая особь оленя решила свести с
четы с жизнью. Но, устремившись за вожаком, они движутся к пропасти, вряд л
и понимая, что мчатся навстречу своей гибели. И после того как упадет перв
ый олень, остальные устремляются по его пути до последнего. Нам не удалос
ь заснять этот трагический момент, но последствия подобного массового с
амоубийства были зафиксированы камерой экологической службы Баргузин
ского заповедника…
На экране мелькнули рассыпанные повсюду оленьи туши.
Турецкий выключил телевизор. Трагедия Ц всюду трагедия. Падают самолет
ы с небес, падают олени в пропасть, опять кровь, опять смерть. И ведь слава б
огу, что это не дело чьего-то злого ума и следователю Турецкому не надо сн
ова вести следствие. Александр представил фантастический проект Ц его
направляют выяснить обстоятельства коллективной гибели оленьей попул
яции. Почему за первым устремились все? Куда ниточка Ц туда и иголочка… К
оготок увяз Ц всей птичке пропасть… Мысли Турецкого, сознательно оглуп
ляемые в целях отпускной чистки сознания, вышли на какую-то подросткову
ю орбиту. Турецкий стал мечтать, как бы он был лесником в Баргузинском зап
оведнике, как бы он стал заботиться об оленях и вообще о зверях, вот было б
ы здорово…
Раздался телефонный звонок. Турецкий дождался, когда сработает автоотв
етчик, с тем чтобы оберечь себя от нежелательных разговоров. После того к
ак в записи прозвучала вежливая фраза на двух языках, послышался старчес
кий женский голос:
Ц Саня, возьми трубку, я знаю, что ты дома. А если тебя дома нет, то перезвон
и сейчас же, ты мне нужен.
Турецкий вздохнул и взял трубку:
Ц Здравствуй, мама.
Ц Санечка, золотой мой, здравствуй. Ты мне нужен, у меня проблемы. Ты не мож
ешь приехать?
Ц Конечно, мам, а что такое?
Ц Во-первых, я разбила очки, тебе надо сходить в оптику в четвертом корпу
се Ц я по гололеду боюсь выходить. Во-вторых, ты обещал мне повесить полк
у.
Ц Но, мам, я же тебе оставлял деньги, чтобы тебе повесили эту полку.
Ц Я отдавать пятьдесят рублей всяким дармоедам не намерена. Ты ко мне се
годня приедешь и все хорошенько повесишь. А то они так повесят, что меня по
том моей же полкой и пристукнет.
Елена Петровна Сатина отказывалась признавать в своем сыне государств
енно важное лицо и видела в нем по-прежнему ребенка. К старости она стала
разговорчива, слезлива и обидчива, но Турецкий помнил ее еще живой неста
рой женщиной, острословом и центром большой компании интересных взросл
ых. И просто он любил свою мать и поэтому теперь должен был собраться и пое
хать к ней.
Жену и дочку Александр отправил в Ригу, чтоб отдохнули от него. «Одиночес
тво Ц лучший собеседник», Ц подумал тогда. Оказалось Ц чушь, поговорит
ь хочется.
«Вот ведь, только пожелаешь себе какого-нибудь гражданского собеседник
а, как твое желание сбывается с самой высокой степенью буквальности. Нич
его более гражданского, чем мама, не придумаешь, как не придумаешь ничего
более разговорчивого. Погода к осени дождливей, а люди к старости болтли
вей…»
Ц И еще, купи корм для попугая. Я его кормлю «геркулесом», а он какой-то кв
елый после этого. Купи проса у станции, я тебе деньги отдам.
Ц Куплю, конечно, только денег мне твоих не надо.
Ц Как то есть не надо? Я у тебя на шее сидеть не собираюсь… Ц на всякий слу
чай надулась мама. Ц Ты когда приедешь? Приезжай поскорее, а то я чувству
ю Ц давление скачет, боюсь, что после обеда я буду валяться пластом. Ох, хо
ть бы ты мне смерть привез, зажилась я… Я тебя покормлю Ц у меня борщ хоро
ший, со шкварками. И захвати что-нибудь почитать, только большими буквами
. Ну все, целую тебя.
Турецкий взял денег, оделся, накинул на шею мохеровый шарф.
Мама некогда была красавицей, и ее ровесники до смешного отчетливо это п
омнят. Впрочем, тяжелая послевоенная жизнь и вечные заботы скоро сгубили
ее прелестную наружность, о чем она и не помыслила кручиниться. Мама Ц од
ин из самых больших жизнелюбов на жизненном пути Турецкого (ныне Ц с тре
мя инфарктами, почти слепая, с палочкой) Ц считалась лучшим кулинаром в с
емье, потому что волею обстоятельств была натурой не творческой, то есть
покорной рецептам. Мамина кухня была защищена от новаций полным отсутст
вием в последнее время у нее физического вкуса. Не в состоянии распознат
ь достоинства и недостатки своей стряпни, мама взяла за правило следоват
ь точной рецептуре, не всё, конечно, получалось золотом (мама могла спутат
ь сахар и соль, что выяснялось только за столом), но у ее подруг были основа
ния для зависти. Обещанный мамой обед приятно волновал душу Турецкого. О
гамбургерах из «Макдоналдса» и думать не хотелось.
Он проехал по Садовому кольцу, свернул с Новослободской улицы на неприме
тную Селезневскую Ц мама жила там. Елена Петровна встретила его веселым
и приветствиями и поцелуями.
Ц Санечка, садись, рассказывай, Ц пригласила она его, сама устраиваясь
в кресле.
Ц Что рассказывать?
Ц Давай, что нового на работе. Я так за тебя волнуюсь, ты же все этих жулико
в ловишь…
Мама настойчиво не желала брать в толк, что Александр был следователем п
о особо важным делам. Подругам во дворе она говорила, что он просто сыщик.
Возможно, ей было так удобнее, а всего вероятней, ей не хотелось лишних рас
спросов.
Ц Или нет, Ц оборвала она себя, Ц ты сейчас мне наговоришь всяких ужасо
в, я потом спать не буду, давление поднимется. Значит, так, первое Ц расска
жи, что там с самолетом. Я сегодня все глаза проглядела, но без очков я ниче
го не вижу, Ц стрекотала мать. Ц Ты знаешь, я совсем слаба глазами стала.
По телевизору могу только «Санта-Барбару» смотреть. Три года назад, когд
а она только начиналась, я всех, кто как выглядит, запомнила, поэтому сейча
с не путаюсь. А в новых фильмах Ц черт их поймет, мне кажется, они все на одн
о лицо, артисты эти… Ну, так что самолет?
Ц Какой самолет? Ц переспросил недоуменно Турецкий.
Ц Как Ц какой?! Саша… Ты что, не смотришь телевизор?
Ц Ах, этот, в Сибири? Я сам только сегодня увидел. Да я не знаю ничего.
Ц Санечка, как же так? Упал самолет, здоровущий самолетище, прямо на стад
ион. Там, наверное, сотню человек придавил, не меньше.
Ц Ну уж сотню, Ц недоверчиво сказал Александр.
Ц Точно, сотню.
Ц Ну, мама, откуда зимой в Сибири на стадионе наберется сто человек? Зимо
й стадионы пустуют.
Ц Ну, не сто, может быть, чуть меньше. Сто Ц это я для красоты слога сказал
а. Но все равно, представляешь? Ужас, да?
Ц Ужас, Ц покорно согласился Турецкий.
Ц Ну так вот, а я без очков. По телевизору показывают ужасы, а я без очков.
Ц Где это тебя угораздило очки-то разбить?
Ц Ах, не спрашивай. Я такая дура… Сидела одна, что-то мне скучно было. Я дум
аю, не купить ли винца. Надела шубу свою каракулевую, сумку на шею повесила
, фары нацепила, беру палку и иду себе. Вышла на улицу, прошла два квартала, с
тою, отдыхаю. Тут мимо парень какой-то Ц ну, парень как парень… твоих лет, н
аверное. И Ц раз! Ц мне что-то в сумку. Я смотрю Ц десятку сунул. Думал, я п
обираюсь. Я, конечно, кричу ему, дескать, молодой человек, возьмите назад. О
н от меня. Я за ним. Тут он поскальзывается, гололед ведь Ц у нас песком не п
осыпают, экономят все, свиньи, Ц и падает. Я со всей дури бегу за ним, поска
льзываюсь, ноги в стороны, палка отдельно, фары оземь Ц думаю, кранты тебе
, тетка. Он меня, конечно, поднял, но десятку у меня не взял. Я подумала, и прав
ильно. Все равно он виноват, что я теперь без очков.
Ц Мам, тебе надо бережнее с собой быть, ты же у меня уже дама в возрасте. А т
ы бегаешь, как… олень… Ц Турецкий засмеялся.
Ц Как лань. Олень, только женщина, это лань, Ц пояснила мать авторитетно.
Ц Так ты мне узнай через своих, что там с самолетом. Я же умру от любопытст
ва. А газеты только завтра. К тому же в газетах никогда правды не напишут и
буковки-то все какие-то мелкие. Ну как так можно писать? Совсем о пенсионе
рах не думают. Молодежь ведь газет не читает. Вот ты, ты читаешь?
Ц Приходится по службе. Да только я уж и не молодежь, мам.
Ц Ну, ты еще парень хоть куда. И потом Ц сыщик. Всегда обожала настоящих с
ыщиков. Почти так же, как моряков. Значит, про самолет ты ничего не знаешь. Л
адно, садись, покушай.
Мать усадила Александра за стол и принялась хлопотать у плиты.
«Господи, как же славно, Ц думал Турецкий, глядя, как мать заботливо накр
ывает к обеду, Ц вот о чем я мечтал. Посидеть, попросту поболтать. И никако
й тебе преступности, никакого криминала. Очки, самолет, буковки мелкие, ол
ени Ц куда один, туда и все… Зачем я Ирину с дочкой отправил?» Александр в
ожидании обеда прилег на кушетке и забылся неглубоким, сладким сном.

Глава 4. НАВСЕГДА

Виктор Чирков лежал на нарах, обозревая сводчатый потолок камеры. В душе
свернулась в липкий ком тоска. Так неожиданно, так некстати судьба перер
езала нить его счастья. В зарешеченном окне шел снег, лампа дневного свет
а гудела под потолком. Чирков закрыл глаза, чтобы только не видеть всего э
того. Реальность исчезла, но остался мерзкий гул лампы. Точно так же гудел
а лампа, когда его привезли в детский дом.
Свое самое раннее впечатление детства он помнит таким: его держат на рук
ах Ц кто-то, Ц стоя на Черкизовском мосту, что возле станции Черкизовск
ая, и его взору видны уходящие из-под моста к горизонту огромной длины рел
ьсы, а по бокам Ц две асфальтовые дороги, по которым ездили грузовики и ле
гковые автомобили. По железной дороге ходили тепловозы и выпускали белы
й дым, а две дороги по бокам почему-то были изогнутыми, по мере приближени
я уходящими вверх.
И вот спустя лет двадцать (он не помнит, сколько ему тогда было) он побывал
на этом мосту, и неоднократно. Эти дороги по бокам оказались уходящими не
вверх, а именно вбок, объезжая мост.
Ненароком задумаешься, что взрослому не помешало бы младенческое воспр
иятие, когда, увидев предмет непонятного содержания, фантазия ребенка мо
ментально интерпретирует его в нечто понятно объяснимое, да еще и радост
ное для души.
Подрастание его, трехлетнего мальчишки, проходило в обыкновенном дворе,
каких много. И вырос бы он, как и многие другие, став каким-нибудь рабочим и
ли инженером, как хотела мать, если бы не судьба, которая стучит в наши две
ри не спрашивая. Он не понял даже толком, что случилось, когда дом наполнил
ся незнакомыми людьми, женщинами, которые плакали и гладили его по голов
е. Запомнились длинные ящики, в которых, если верить плачущим женщинам, бы
ли его отец и мать. Чирку хотелось посмотреть, правда ли это, но все зашепт
али Ц нельзя, нельзя… Потом в доме остался один взрослый человек, бабка. О
на всегда плакала днем, а ночью храпела. А потом и ее увезли в ящике.
1 2 3 4 5 6 7 8 9