Рука Конана судорожно сжала рукоять меча, но тут же отпустила.
— Ладно, говори дальше, — пробурчал киммериец.
— Вот спасибо! Итак, продолжим. Долину ты найдешь. Я дам тебе подробный план. А вот войти в долину будет трудно. Тебе же необходимо проникнуть не просто в долину, а в самую середину леса, который там растет. Там ты найдешь… — колдун вдруг запнулся.
— Ну? — буркнул Конан.
— Цветок… Цветок необычный. Увидев его, сразу поймешь, что я имею виду. Его нужно сорвать, вынести из долины и доставить мне. Собственно говоря, это все. Тысячу золотых и коня ты получишь прямо сейчас, еще две тысячи после того, как Цветок окажется у меня. Можешь задавать вопросы.
— Вот спасибо! — передразнил мага Конан. — Ладно. По большому счету, мне все равно, чего красть — цветок, булыжник или еловые шишки. Но все-таки интересно, зачем он тебе?
— Ты бы лучше спросил, какие опасности могут там встретиться, — сокрушенно вздохнул чародей. — Не все ли равно, как я использую то, за что тебе будет заплачено? Но я обещал быть с тобой честным…
— На самом деле, колдуна разбирало страшное желание поделиться хоть с кем-нибудь, пусть даже с твердолобым варваром, своим грандиозным замыслом. Ему хотелось увидеть в этих голубых глазах восхищение, потрясение — да что там, хотя бы просто свет понимания…
— Наверное, ты прав, — зевая, сказал Конан. — Что ж, давай про опасности.
Взгляд Гонзы стал стеклянным. После долгого молчания он заговорил каким-то надломленным, невыразительным голосом.
— В этой долине с незапамятных времен обитает нечеловеческое племя. Как они называют себя сами — неизвестно, да и неважно. Люди зовут их Бессмертными.
— Так они существуют на самом деле? — удивленно воскликнул Конан.
— Да, но их осталось очень мало. Живут они в местах, подобных этой потаенной долине, но на всей земле найдется едва ли еще десяток таких мест. Обитатели долины народ особый. Если другие Бессмертные, разбросанные по всему свету, черпают Силы в своих преданиях и, по сути, рано или поздно попросту сгинут, то народ Цветка выполняет особую и очень важную миссию. Они охраняют свой Цветок.
— Зачем?
— Неважно.
Конан хотел было напомнить колдуну, что тот обещал ничего от него не скрывать, но Гонза продолжал монотонно бубнить, и, поразмыслив, киммериец решил, что дела этих Бессмертных его не касаются.
— Днем и ночью вокруг Цветка стоит стража. Кроме того, в сам лес тебе не удастся войти незамеченным: тебя обнаружат сразу. Хотя, возможно, за прошедшие столетия бдительность Стражей ослабла и охрана носит лишь ритуальный характер, но лучше на это не слишком рассчитывать. Воины они умелые и из лука — излюбленного оружия — стреляют без промаха даже в темноте — ты это учти. И еще. Кроме Бессмертных ты можешь столкнуться, скорее всего не в самом лесу, а на подходе, с ужасными существами, которые не водятся нигде на Земле.
— Слушай, колдун, а почему именно я? Почему не ты сам? Деньги бы свои поберег.
Отвечая, Гонза был предельно честен:
— На тебя мне указали звезды и гадания на разных предметах. Несмотря на туманность и некоторую странность предсказаний, все-таки выходило, что только ты сможешь принести мне Цветок.
— А Соркат? — ухмыльнулся Конан.
— У него нет и десятой доли твоей удачи. Что касается меня, то мне нет хода в заповедную долину. Я — маг, и против меня может быть применено колдовство. Магия Бессмертных! Знаешь, что это такое?
— Нет.
— И я не знаю, — прошептал Гонза. — А вот они земную магию знают! Рожденный задолго до появления первого человека, этот народ обладает глубочайшей мудростью, и мне в открытой схватке с ними не устоять. Пока в моих руках не окажется Цветок.
В комнате воцарилось молчание. За окнами занимался рассвет. Конан встал и задул свечу. Потом обернулся к колдуну.
— Пять.
— Хорошо, — сдался Гонза. — Две тысячи сейчас, три — потом… Пошли. Выберешь себе коня, а вечером я подарю тебе внутреннее зрение и дам план. Завтра утром ты должен быть уже в пути.
* * *
Конан не особенно спешил. Солнце вставало двенадцать раз, прежде чем он добрался до границы с Офиром. На путь от Ианты до Шамара у него ушло вдвое меньше. Оказавшись в Аквилонии, этом богатейшем и сильнейшем государстве хайборийского мира, он невольно сравнивал ее с теми странами, в которых уже успел побывать: Гипербореей, Бритунией, Заморой, Офиром…
Особой разницы он не увидел. А вот Шамар, крупный город, стоявший на правом берегу Тайбора, произвел на него впечатление.
Здесь не было восточной пестроты и суеты. Прямые улицы, в большинстве своем замощенные, строгие очертания домов, на рынках степенные торговцы вели себя солидно и с достоинством. Часто попадались и закованные в латы отряды городской стражи.
Юный варвар с любопытством глазел по сторонам, попутно ища вывеску какой-нибудь таверны. Хотя едва перевалило за полдень, Конан решил заночевать в Шамаре и продолжить свой путь на следующий день.
Таверн хватало, только в них не было свободных комнат из-за огромного числа иноземных торговцев. Через Шамар в Тарантию и Зингару шли караваны из Немедии и Офира — ближайших соседей Аквилонии, а также из далеких стран: Заморы, Хаурана, Бритунии, и даже из загадочной мрачной Стигии и сказочной Вендии… Такое паломничество объяснялось удобным расположением города: Шамар находился в очень выгодном месте — на севере горы, на юге — горы, на юго-востоке — широкие полноводные реки. Естественно, что караваны шли самой короткой и удобной дорогой.
Не раз этим же путем приходили и вражеские армии. Поэтому Шамар — эти восточные врата Аквилонии, являлся еще и сильнейшей крепостью, обнесенной мощной и высокой стеной с множеством башен.
Наконец Конан нашел на окраине грязный и вонючий постоялый двор, где он получил комнату и обед для себя и своего коня. Наскоро перекусив, киммериец решил прогуляться.
* * *
— Тупица! — шипел Гонза. — Так он будет год добираться до Пуантена!
Колдун не выпускал Конана из виду во время всего его путешествия и места себе не находил от бессильного бешенства. Каждое убегающее мгновение раскаленным железом терзало сердце сгоравшего от нетерпения чародея.
Напрасно он старался успокоить себя рассуждениями, что времени у него в избытке. Днем раньше, днем позже — какая разница! Не помогало. Теперь, когда так близок был решающий миг, Гонзу охватила бессонница. Он чувствовал, что сходит с ума из-за проклятой медлительности своего посланца.
Это произошло на второй день отъезда Конана из Шадизара. В спальню мага тихо вошел раб и низко поклонился.
— Ну? — прорычал Гонза, не оборачиваясь.
— Господин, вас спрашивают, — прошептал задрожавший шемит. Смуглое лицо раба было серым от страха.
— Кто?
Он сказал непонятную, очень странную вещь…
Да говори же, чтоб тебя демоны сожрали! — взревел колдун, топая ногой.
— Он сказал: "Передай господину, что его просит принять человек, на котором он отдыхал под окнами таверны "Дохлая кошка" несколько дней назад".
Казалось, Гонзу хватит удар. Маленькие глазки колдуна выкатились из орбит, из горла вырвалось какое-то бульканье. Раб в ужасе повалился на колени.
— Соркат! — выдохнул чародей. — Наглец! Ну, сейчас…
Знаменитый аренджунский вор, ожидавший в приемной, так никогда и не узнал, как он был близок к смерти.
Внезапно Гонза взял себя в руки. Шальная мысль мелькнула у него в голове, и колдун ненадолго задумался. Лицо его постепенно приняло обычное насмешливое выражение.
— Хи-хи! — Гонза ощерил в улыбке свои гнилые зубы. — Знает рыбак, когда сети тянуть! А я чуть было эту рыбку не упустил, старый дурак! Удачно, надо сказать, этот вор появился, вовремя!
Он беззлобно пнул раба ногой.
— Зови!
Соркат вошел и отвесил чародею учтивый поклон. Внешне он был спокоен, но Гонза, читавший в людских душах, как в открытой книге, видел, что аренджунец от страха сам не свой.
— Прошу меня простить…
— Прощаю. Ближе к делу! Я тебя знаю. Ты — Соркат, всем известный вор. Итак, чего ты хочешь?
Опешив от такого приема, Соркат, тем не менее, быстро пришел в себя.
— Я видел вас в тот вечер, господин, в известной вам таверне с человеком, который смертельно оскорбил меня…
— И, вероятно, хочешь найти этого человека.
— Да.
— И рассчитываешь, что я тебе помогу. Не знаю, правда, почему ты решил, что я стану тебе помогать. Тем не менее, мой ответ — да, я тебе помогу. Но на определенных условиях. Первое. У тебя есть верные люди?
— Да, — Соркат все-таки растерял весь свой невозмутимый вид. Вор совсем был раздавлен таким напором.
— Нужно человек десять.
— Да.
— Второе. Я пойду с вами. Третье. Мои приказы выполнять беспрекословно. Четвертое. За нарушение приказа я караю смертью. Пятое. Киммериец мне нужен живым… на время. Потом можешь его убить. Наконец, шестое, все вы получите щедрую награду. Ты согласен?
— Да, — казалось, Соркат, позабыл все остальные слова.
— Сейчас иди. К вечерней страже будьте у моего дома. Выезжаем сегодняшней ночью. Тебе все ясно?
— Да.
— Иди… Да, вот еще что: ты знаешь как зовут этого юнца? — не получив ответа, Гонза продолжил. — Его зовут Конан из Киммерии. Думаю, ты о нем слышал. Так что позаботься о том, чтобы твои люди были из тех, кто умеет обращаться с мечом.
Соркат вышел, переваривая услышанное и рискуя при этом заработать себе язву желудка. А Гонза возбужденно ходил по комнате и, потирая от радости руки, хихикая, восклицал:
— Удачно, хи-хи, очень удачно! Десяток головорезов будет нелишним подспорьем. В дороге всякое может случиться, а Соркат жаждет мести, и ради того, чтобы добраться до глотки варвара, пойдет со мной куда угодно. Как мы быстро договорились! Люблю, когда вот так — честно, по деловому… Да, но этим мерзавцам придется платить…
Немного погрустнев, Гонза уселся за стол писать прошение на Высочайшее имя с просьбой выдать ему незначительную сумму в счет причитающегося жалования.
* * *
Недолго Конан задержался в Шамаре. Пришлось ему как можно скорее уносить ноги из города, подарив своего коня хозяину той таверны, где он обедал. Времени зайти за ним у Конана не было: он торопился улизнуть от дюжины стражников, настроенных не слишком к нему дружелюбно. Уж больно непочтительно обошелся варвар с их командиром. Сам храбрый сотник в погоне участие не принимал по весьма веской причине — он валялся без чувств. Кулак киммерийца опустился на его голову, и все бы обошлось легким сотрясением, будь у того хоть капля мозгов.
Такого исхода не ожидал ни киммериец, ни стражники.
Варвар быстрее справился с охватившим его смятением и бросился бежать. Солдатам понадобилось чуть больше времени, чтобы вспомнить, что нужно делать с человеком, проломившим голову аквилонского нобиля среди бела дня посреди людной улицы.
В общем, погоня поначалу отстала, но на беду Конана, за углом, он столкнулся с другим патрулем.
Пришлось пробиваться, это заняло время, достаточное для того, чтобы стража его нагнала.
Конан наконец вырвался, но солдаты не отставали более, чем на двадцать шагов. Прохожие путались под ногами у варвара. Расчищая себе путь, киммериец невольно облегчал продвижение и солдатам.
"Не везет, — думал Конан. — И чего эти твердолобые командиры все время попадаются под руку? Еще недавно в Шадизаре, сегодня, вот, — в Шамаре?.. Кто же мог знать, что та девчонка, которую прилюдно мордовал сотник — его родная сестра?"
Киммериец всегда относился к женщинам с почтением и не мог пройти мимо этой сцены. Девица завизжала, когда стражник рухнул под его ударом и с воплем "О, мой брат! Мой любимый Орест!" упала на бездыханное тело. Времени чесать в затылке у Конана не было. Что-то неразборчиво буркнув, извиняясь, он помчался прочь. За ним — солдаты, подгоняемые истошными воплями несчастной сестры покойного.
В конце концов, киммерийцу удалось сбить стражников со следа, схоронившись за оградой какого-то дома. Солдаты пробежали мимо. За ними, к искреннему облегчению Конана, брел нетвердой походкой и их командир с наспех перевязанной головой. Бедняга, видимо, плохо соображал, и все время пытался заехать по уху поддерживающего его солдата. Тот ловко уворачивался от тумаков и случайно заметил выглядывавшего из-за ограды Конана.
— Сюда! Ко мне! — заорал стражник и, бросив своего командира, тут же распластавшегося на мостовой, ринулся ловить варвара.
Конану вновь пришлось убегать. Правда, сейчас стало легче — потянулись городские пустыри, где он мог бежать гораздо быстрее.
Благодаря выигранному расстоянию Конан подошел к Южным воротам Шамара неторопливой походкой, делая вид, что вопящая толпа солдат и присоединившихся к ним сердобольных горожан в сотне шагов позади его совершенно не интересует.
— Чего это они? — недоуменно спросил вислоусый стражник, выпуская Конана за ворота.
— Ловят, наверное, кого-то, — безразлично бросил киммериец, проходя мимо.
Очутившись за городскими стенами, Конан припустил во весь дух, направляясь к недалекому лесу.
Таким образом, киммериец оказался на хорошо заезженной дороге, имея при себе только меч и кошелек с золотом. Потеря коня его не слишком огорчала. Когда с тобой столько денег, можно купить себе хоть десять лошадей.
Но тут Конан просчитался. Ни в этот день, ни на следующий он не нашел себе коня. О, щедрая и богатая земля Аквилонии! Здесь забыли о голоде, здесь почти задаром можно было достать еду, отличное вино и прекрасных женщин. Здесь продавалось все, кроме лошадей. По крайней мере, к югу от Шамара. Этих благородных животных невозможно было даже украсть, по причине отсутствия их в деревнях, а за высокие стены замков Конан проникать не хотел. Затруднительно переправить четвероногую скотину через стену высотой двадцать-тридцать локтей.
Поэтому он шел пешком, проклиная свое невезение.
Через четыре дня Конан уже стоял на правом берегу Хорота, где начинались земли Пуантена. В первом же городке у первого встречного он спросил:
— Где я могу купить лошадь?
— Вторая улица направо, у Келата-барышника, — последовал доходчивый ответ.
Конан уныло вздохнул, развел руками и побрел дальше.
1 2 3 4 5 6 7