Не хватало сил более смотреть, как непреклонно, под самым его носом, отторгаются исконные иргамовские земли. Население Масилумуса и других городов роптало. Слухи о зверствах авидронов передавались из уст в уста, обрастая кровавыми подробностями. По дорогам Иргамы тянулись толпы голодных оборванных беженцев, бросивших в страхе свои жилища. А от Фатахиллы так и не поступало никаких обнадеживающих сообщений.
Настало время предпринять решительные действия. В строжайшей тайне Хавруш начал приготовления к сражению. Собрав все силы, имеющиеся в его распоряжении, он в спешке выдвинулся на Кадиш, чтобы разбить Лигура, который, по сообщениям лазутчиков, мог выставить всего сто пятьдесят тысяч цинитов. Однако уже в дороге Верховного военачальника настигло сообщение, что в главном лагере авидронов под Кадишем уже двести шестьдесят тысяч воинов, включая авидронских союзников и наемные отряды. И вот теперь новая ужасная весть: явился и сам Алеклия с большим количеством партикул.
Задумчиво проглотив последний кусок свинины и выплеснув в рот прямо из кувшина остатки вина, Хавруш поднялся и стал прохаживаться взад-вперед, недовольно бурча что-то себе под нос. Так он ходил довольно долго, а потом крепко выругался и потребовал срочно доставить к нему Гиря – того самого лазутчика, который и принес ужасную весть о прибытии в лагерь авидронов Алеклии. Гирь явился почти сразу – молодой человек, очень похожий на авидрона, со смазливым лицом мягкотелого юноши; трудно было даже предположить, что этот розовощекий откормыш с пухлыми белыми пальцами, женственными движениями и тонким голоском – талантливый лицедей, хладнокровный убийца, лучший тайный агент Иргамы. Хавруш знал, что именно эта обманчивая внешность и буквально струившееся из глаз этакое беззащитное добродушие, необычайная открытость и позволяли Гирю выполнять самые трудные поручения.
Гирь упал к ногам Верховного военачальника, готовый смахнуть пыль с его сапог. Хавруш в нетерпении велел юноше подняться.
– Сегодня ты принес хотя и безрадостное, но очень важное сообщение, – сухо сказал он.
Несмотря на холодность интонации, Гирь не смог скрыть улыбку удовольствия: не часто Верховный военачальник – человек властный, бездушный и грубый – удостаивал кого-то личной благодарности.
– Однако, – продолжал Хавруш, – сейчас еще не время радоваться успехам. Впереди главные события, и от наших сегодняшних действий зависит исход всей войны. Уже через несколько дней Слепая Дева решит нашу судьбу: или мы разобьем врага и погоним его к границам, или Иргама перестанет существовать.
Гирь огорчился: оказывается, похвалы – лишь короткое вступление к новому и, возможно, еще более сложному заданию. Впрочем, привыкший к беспрекословному подчинению и лицемерию, он тут же размяк в приторно-сладком почтении и подобострастно отвечал:
– Я выполню любое твое распоряжение, Величайший.
– Не сомневаюсь. Итак, ты должен вернуться в лагерь авидронов, как можно скорее подобраться к Алеклии и убить его. Придумай сам, как это сделать. Если удача будет на нашей стороне, мы выиграем битву еще до ее начала.
– Убить Алеклию? Разве это возможно?! – в страхе выдавил из себя юноша.
Хавруш нахмурился, хотя тут же решил не выказывать недовольства.
– Я давно за тобой наблюдаю, – умиротворенно заговорил он, по-отечески положив руку на плечо смущенного доносителя. – Думаю, для тебя нет невозможного. К тому же авидроны принимают тебя за своего, да и твоему авидронскому мог бы позавидовать сам великий Урилдж. Поэтому я и выбрал тебя. Только ты сможешь справиться с этим наиважнейшим делом. Уверен в этом. И еще: если ты выполнишь мое поручение, тебе больше никогда не придется выдавать себя за кого-то другого и убивать. Я знаю, что ты любишь рисовать, больше всего на свете мечтаешь стать художником. Я видел твои рисунки – у тебя есть дар. Мне говорили, что ты великолепно смешиваешь краски. Так вот, если ты выполнишь мое поручение, я поселю тебя во дворце, приставлю к тебе самых достойных наставников-живописцев, а потом сделаю тебя главным дворцовым художником. И ты будешь за каждую свою картину получать золотом. Ну как?
Гирь ненадолго задумался. В его глазах сначала мелькнуло отчаяние, потом он поник и горько отвечал:
– Я попробую, Величайший.
– Попробую? – приподнял брови Хавруш.
– Я сделаю это!
– Хорошо… Отправляйся сейчас же…
Гирь поклонился, но казалось, не мог сдвинуться с места, будто до последнего ожидая отмены ужасного приказания. И тут Верховный военачальник действительно его окликнул:
– Постой!
Гирь обернулся и в надежде замер.
– Совсем забыл. Если тебе когда-нибудь придет в голову мысль предать меня, вспомни о своем доме в Масилумусе на улице Небесных посланников, как раз напротив развалин храма Семерых Старцев…
Гирь вздрогнул.
– Вспомни о своей матери, об отце, о братьях и сестрах, обо всех своих многочисленных родственниках…
Гирь покраснел от напряжения, губы его дрогнули…
Однажды в расположении партикулы «Неуязвимые» показались воины Вишневой армии. Их возглавлял айм, одетый в короткую мускульную кирасу и со шлемом в руках. Его шею украшали цветные наградные платки, а богатое позолоченное оружие вряд ли когда-либо использовалось в настоящем деле. За ним следовало несколько десятников того же воинства, которые держались не менее гордо и были наряжены и вооружены с такой же несуразной в полевых условиях роскошью. Многие циниты, оказавшиеся по близости, с любопытством уставились на странных военных.
Сотник Вишневых подошел к кучке хмурых ветеранов с потемневшими в походах лицами.
– Где тут шатер восемьдесят четвертой десятки? – спросил он начальственным тоном.
Воины молчали, некоторые отвернулись, не признавая старшинство Вишневого.
– От имени Инфекта я требую ответить! – топнул ногой айм, обращаясь в большей степени к одному из воинов, который выглядел немного растерянным.
– Там, – нехотя указал рукою цинит.
Воин Вишневой армии смерил монолитаев высокомерным взглядом, сказал сопровождающим: «За мной!» и быстро зашагал в указанную сторону.
Когда сверкающие золотом и бронзой военные удалились на достаточное расстояние, один из цинитов вспомнил:
– В восемьдесят четвертой десятке числится тот самый новичок из Грономфы, который избавился от черного шнурка, совершив вместе со своими друзьями подвиг. Помните горный иргамовский лагерь?
– Его имя, кажется, ДозирЭ, – сказал другой воин.
Взбудораженные циниты уже сбились в большую группу и, перебивая друг друга, обсуждали внезапное появление слуг Круглого Дома.
– Что-то здесь не так, – заключил один.
– Когда появляются Вишневые – это всегда к беде! – сказал другой. – Нужно срочно сообщить Эгассу.
Несколько цинитов бросились к шатру военачальника. Кто-то побежал предупредить Тафилуса и Идала – друзей «на крови» ДозирЭ.
Тем временем опять показались Вишневые, но на этот раз они были не одни. С ними был безоружный ДозирЭ, который хотя и покорно следовал вместе со своими стражниками, но был заметно расстроен. Многие воины отряда знали этого меченосца в лицо.
– Куда вы его ведете? Почему без ведома партикулиса? – возмутились воины.
Вишневый сотник, следовавший впереди странной процессии, вынужден был остановиться перед преградившей ему путь толпой вооруженных цинитов.
– Послушайте! Я – Сюркуф, айм армии Вишневых плащей, и действую по велению Инфекта. Сие мне приказано, и я не в силах что-либо изменить. Тот, кто препятствует мне, рискует собственной головой. В сторону!
«Покажи свитки! За что? Не верьте ему!» – раздались возгласы, но большинство воинов под влиянием магического слова «Инфект» нехотя расступились. Вишневые, подталкивая пленника, ступили несколько шагов, но неожиданно снова были остановлены. На этот раз на пути Сюркуфа выросла высокая мощная фигура воина, облаченного в тяжелые доспехи «бессмертного» и при полном вооружении. За его спиной возник еще один цинит, маленький и щуплый в сравнении с другом-великаном. Оба были совсем молоды, но имели бывалый вид и белые наградные платки.
– Приветствую тебя, храбрый воин. Почему ты препятствуешь мне? – брезгливо спросил Вишневый сотник гиганта.
– Я Тафилус – друг «на крови» этого молодого воина. – Он указал на ДозирЭ. – И со мной Идал.
– Ara, друзья «на крови»! – воскликнул Сюркуф и с язвительной улыбкой повернулся к своим соратникам: – Вот и сообщники! Всё так просто, даже скучно… Что ж, Тафилус и Идал, если вы сейчас нас не пропустите, мне придется обвинить вас в весьма серьезных преступлениях… В сторону, перед вами айм Вишневой армии!
– Я поклялся умереть за этого воина и собираюсь сдержать слово, – отвечал Тафилус. – К тому же я подчиняюсь только своим десятникам и сотникам!
– Ох уж мне эти наивные дедовские традиции! – воскликнул сотник и обратился к подчиненным: – Взять их!
Толпа охнула и угрожающе загудела. Представители Круглого Дома попали в плотное кольцо. Воины Сюркуфа не двинулись с места, понимая, что приказ выполнить невозможно; только один из них незаметно скользнул в сторону и, ловко лавируя, выбрался из толпы и убежал.
Сюркуф немного умерил пыл и, размахивая заветным онисовым свитком, принялся всех успокаивать и убеждать, что ему приказали доставить ДозирЭ только для того, чтобы тот ответил на несколько обычных вопросов. Это часто случается и еще ничего не значит. Воины партикулы почти поверили ему и успокоились. Даже Тафилус и Идал готовы были уступить.
Вдруг послышался грохот лат, и появилось еще не меньше двух сотен воинов Вишневой армии. Округлые шлемы с узкими прорезями для глаз, короткие мечи наготове и большие прямоугольные щиты. Вновь прибывшие взяли «неуязвимых» в плотное кольцо, сомкнув щиты и направив в их сторону клинки мечей.
Монолитаи, в свою очередь, видя, к чему идет дело, поспешили также обнажить оружие. Обстановка накалилась. На лице Сюркуфа выступили капли пота.
Вишневые и воины монолита препирались довольно долго. Спор был горяч и полон взаимных обвинений и даже угроз.
Неожиданно раздались громкие команды и сигналы боевых рожков, все тут же смолкли, и за спинами слуг Круглого Дома выросло новое кольцо из сотен бойцов, принадлежащих к отряду «бессмертных» партикулы «Неуязвимые». Часть присутствующих расступилась, пропуская в центр военачальника – партикулиса Эгасса, окруженного личными телохранителями и копьеносцами.
Эгасс подошел к Сюркуфу, который заметно поумерил пыл, и довольно спокойно поинтересовался, что случилось. Сотник Вишневых вынужден был отвечать правдиво:
– Воин твоего отряда оказался иргамовским лазутчиком. Есть неопровержимые свидетельства. Мне приказано захватить его и доставить в Грономфу. Подчиненные тебе циниты оказывают вооруженное сопротивление. Это мятеж, за который придется отвечать особо. Честное слово, партикулис, порядок в твоем отряде больше напоминает орду, а не авидронский монолит. Прикажи своим воинам немедленно мне подчиниться, и клянусь – я забуду о том, что здесь произошло!
Эгасс оценил обстановку, посмотрел на ДозирЭ, остановив взгляд на его белом платке. Несколько мгновений он раздумывал.
– Послушай, Сюркуф, как может быть иргамовским лазутчиком воин, убивший не один десяток иргамов? На глазах у всех. Как может быть врагом тот, кто сражается, как герой, и готов в любой миг пожертвовать собой во имя Отечества? Я не верю ни единому твоему слову!
– Да будет тебе известно, что лазутчики, по обыкновению, готовы на все, чтобы заслужить наше доверие. Я думаю, Эгасс, что ты недостаточно искушен в хитростях наших врагов. Да это и не твоя забота. Для того чтобы разгадывать их подлые козни, существуем мы – воины Вишневой армии… В любом случае я имею высокое указание, и не тебе его отменять. Ты знаешь закон. Отдай мне ДозирЭ, а также вот этих двух его друзей «на крови», и будем считать всё это лишь недоразумением.
– Я подчиняюсь только Лигуру и не собираюсь следовать твоим приказам, айм. Убирайся, пока я не распорядился тебя схватить!
Сюркуф в отчаянии топнул ногой и крепко выругался. Он еще раз огляделся, но, убедившись, что соотношение сил далеко не в его пользу, угрожающе зашипел:
– Хорошо, Эгасс. Но помни, мы еще встретимся. И боюсь, тебе не понравятся те обстоятельства, при которых эта встреча произойдет… А вы, воины, – обратился он к «неуязвимым», показывая взглядом, что обращается в большей степени к ДозирЭ, Тафилусу и Идалу, – молитесь к смерти!
С этими словами Сюркуф быстро удалился. Воины в вишневых плащах вложили мечи в ножны и, заученно перестроившись в колонну, последовали за ним.
В тот же день ДозирЭ был вызван в шатер к партикулису Эгассу. Отвечая на его вопросы, молодой человек поведал обо всем, что с ним происходило с того самого момента, как он попрощался с отцом и покинул родной дом. Воин недоумевал, чем он мог так прогневать Круглый Дом, и долго клялся в своей верности Авидронии и Инфекту.
– Так, значит, говоришь, там, в этой кратемарье у площади Радэя, ты схватился с маллами?.. – спросил военачальник. – Ну что ж, посмотрим… – По всему было видно, что Эгасс поверил молодому авидрону.
Алеклия в одиночестве неспешно заканчивал вечернюю трапезу. Ел он мало, украсившие стол два десятка по-походному простых блюд остались почти нетронутыми. Вина он не пил, двое телохранителей из числа воинов Белой либеры, стоявшие за его спиной, знали, что когда Божественный закончит вечерю, возможно, позволит себе глоток нектара. В шатре было еще несколько человек. Пятеро военных музыкантов наигрывали спокойную умиротворяющую мелодию, а у входа, почтительно склонившись, стояли несколько военачальников и советников, не смея без дозволения ни заговорить, ни даже пошевелиться.
Впереди, почти у самого стола Алеклии, трудился Неоридан Авидронский с несколькими юношами-помощниками.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28