Обращался в магазин Wodolei 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


– Ваш клиент – человек, по всей видимости, очень импульсивный и не склонный рационально мыслить, – уверенно заявил Пол. – В самый ответственный момент он бросил все: и друзей, и отцовское наследство. Такие поступки просто так не совершаются. Что-то, без сомнения, подтолкнуло его к этому. Скорее всего, в роли детонатора столь странного поведения выступила эта абсурдная история с каким-то черепом, якобы обладающим сверхъестественными способностями. Ни дать ни взять вновь обретенные мощи неизвестного доселе святого.
Слова Пола упали на благодатную почву. Он хотел осторожно подвести венгра к разговору о черепе, но опасался, что адвокат – человек сугубо рационального склада ума – поднимет его на смех и не станет принимать всерьез рассуждения об особой значимости какой-то диковины неизвестного происхождения. К его удивлению, Ласло с готовностью заговорил на предложенную тему и без наводящих вопросов выложил все, что ему было известно об этой истории, продемонстрировав попутно свою обеспокоенность происходящим.
– Вы абсолютно правы, мистер Харпер. Вот уже несколько месяцев меня серьезно тревожит душевное состояние и здоровье Антонио. Начались все эти проблемы после его поездки на Гаити. Его поведение резко изменилось, он казался взволнованным, словно был чем-то сильно обеспокоен. Судя по всему, он переживал какой-то внутренний кризис. Я в то время нечасто с ним виделся, но покойный актер рассказывал мне о странностях в поведении сына, списывая их на воздействие неких наркотиков, которые тот, кстати, вполне мог попробовать именно во время этой поездки. Всерьез актер встревожился, когда Антонио ни с того ни с сего заявил ему, что хочет пожить на вилле в семейном поместье. Естественно, отец не стал отказывать ему, но попросил своего верного слугу и в каком-то смысле единственного друга, Хоакина, присмотреть за молодым человеком, склонным к экстравагантным выходкам. Короче говоря, Хоакину было велено глаз не спускать с Антонио. Как вскоре стало ясно, меры предосторожности не были лишними. Из поместья приходили довольно странные новости, касавшиеся поведения Антонио. Все началось с того, что он заперся в отцовской фильмотеке и целыми днями и, разумеется, ночами отсматривал один за другим фильмы, стоявшие на полках. Дело дошло до того, что он стал смотреть ленты с участием отца, хотя раньше ему не было никакого дела до его творческой карьеры. Добрался он и до самых ценных фильмов коллекции. Впрочем, все это было еще не столь опасно. Куда больше мой клиент забеспокоился, когда Хоакин позвонил ему и срывающимся от волнения голосом сообщил, что только что вытащил Антонио из бассейна, где тот уже захлебнулся и потерял сознание. Актер тотчас же договорился, чтобы сына привезли в столицу и поместили в лучшую клинику, специализирующуюся на лечении от наркозависимости. Однако Антонио провел в больнице всего пару недель. Как только он пришел в себя и понял, что может обходиться без постоянного наблюдения врачей, он тотчас же ушел из клиники и вернулся в свою квартиру.
Ласло подробно рассказал о странном поведении Антонио, но стал сбиваться, когда речь зашла о смерти актера, обстоятельства которой так и остались до конца невыясненными. Пол слушал его внимательно, пытаясь одновременно анализировать полученную информацию. Он полагал, что, разложив по полочкам последние события в жизни Антонио и сопоставив их с соответствующим периодом жизни Марка и Федерико, сможет получить в конце концов достаточно четкую и полную картину всей этой запутанной истории.
Ласло назвал день смерти старого актера одним из самых странных в своей жизни. Виделись они в тот день утром в квартире на проспекте Либертад. Актер попросил адвоката принести ему некоторые документы, на основании которых хотел составить новую редакцию своего завещания. Как только Ласло появился в его кабинете, то сразу обратил внимание на нервозность актера, совершенно не свойственную этому человеку – уверенному в себе и относившемуся ко всем жизненным проблемам с изрядной долей юмора. Актер, против обыкновения, вышел к Ласло в пижаме и небритым. Даже не поздоровавшись, он попросил адвоката дать ему принесенные бумаги и стал просматривать их. По ходу дела он как-то неуверенно попросил Ласло не волноваться и сказал, что в самое ближайшее время тот получит все необходимые пояснения.
На этом месте венгр сделал паузу, мысленно выстраивая цепочку воспоминаний. Полу казалось, что говорит он честно, не пытаясь что-либо утаить. Судя по всему, надеяться адвокату было уже особо не на что, и он пошел на раскрытие профессиональной тайны, полагая, что в данном случае этот поступок вряд ли может хоть как-то повредить его клиенту. Тем не менее Пол старался держаться настороже и не поддаваться обаянию собеседника. В конце концов, все это также могло быть очередным спектаклем, тактическим приемом, нацеленным на то, чтобы выяснить нечто важное уже у него лично.
– Актер был абсолютно трезв, – продолжал говорить Ласло, еще более бледный, чем обычно, – но у него сильно дрожали руки. Он явно хотел и в то же время опасался сказать мне что-то важное. Наконец он собрался с силами и прямо, без обиняков заявил: «Я завещаю все Хоакину. Мой сын не готов стать наследником моего имущества. Он человек безответственный и инфантильный. Хоакин позаботится о нем, это будет одним из условий, указанных в завещании. Антонио же будет жить и дальше, как жил до сих пор, ни в чем себе не отказывая. Но полноценным собственником ему не бывать. Все, Ласло, я так решил и по-другому поступать не собираюсь. У меня на это есть свои причины, и достаточно веские, можешь мне поверить». Эти слова актера просто ошеломили меня. Нет, я, конечно, знал, что у них с сыном достаточно сложные отношения и что эмоционально они вообще никогда не были особенно близки, но в прочности их родственных уз я никогда не сомневался! Эта связь отца и сына была в них сильнее, чем любая дистанция, обусловленная несходством характеров. Такое решение актера показалось мне не то что неразумным или нелогичным, но в некотором роде не совсем законным. Если бы Антонио стал оспаривать такое завещание, я бы ничуть не удивился, да по правде говоря, поддержал бы его доступными мне профессиональными методами. В общем, мысленно я уже стал готовиться к тому, что такой иск со стороны Антонио неизбежен.
Пол прервал адвоката, задав вопрос, от которого глаза венгра стали еще печальнее:
– Но, как я понимаю, актер не успел изменить завещание. Вы принесли ему документы, но, как вы сказали, в тот же день он умер.
Ласло поднял руки и пригладил длинные седые волосы тонкими и бледными, почти прозрачными пальцами.
– Вы правы. Он скончался в тот самый день, и Антонио даже не узнал, что отец собирался оставить его без наследства. Однако я всегда полагал, что Хоакину было известно о намерениях актера, и именно поэтому он отказывался покидать виллу, где вел себя уже почти как полновластный хозяин. Антонио давно недолюбливал мажордома, но в последнее время эта антипатия перешла просто в неприкрытую ненависть. Доверие, которое его отец испытывал к дворецкому, уверенность Хоакина в своем праве распоряжаться поместьем и, главное, отцовской коллекцией приводили Антонио в бешенство. Вот почему мне придется признаться вам в том, что я убежден: именно Антонио убил Хоакина и похоронил его под бугенвиллиями, посаженными в саду его матерью. Ненавистные ему растения он решил подкормить удобрением, полученным из трупа не менее ненавистного человека. Антонио всегда любил эффектные метафоры, и этот поступок был бы, с его точки зрения, прекрасным способом посмеяться над последней волей отца.
Обвинения адвоката ничуть не удивили Пола. После тех писем, которые Антонио писал Марку, он воспринимал мексиканца как человека, способного на все.
– И где же он теперь? – воскликнул энтомолог, прекрасно понимая, что его вопрос так и повиснет в воздухе. – Мы должны найти его и остановить, прежде чем он совершит новые преступления.
По глазам Ласло было понятно, что ответа на этот вопрос добиваться бесполезно. Пол быстро сменил тему разговора:
– Вы ведь читали ту знаменитую книгу?
– Конечно, я перечитал сказку, как только узнал о существовании черепа, – ответил венгр.
– И что вы скажете? – поинтересовался Пол, допивая кофе.
– По-моему, это всего лишь история трансвестита – вы уж простите мой невзыскательный литературный вкус.
– Да, возможно, вы правы. Мне просто не приходило в голову посмотреть на это с такой точки зрения, – оживился Пол.
– Когда бедняга Пиноккио превращается в осла, мы можем заметить существенные изменения в повествовании, которые трудно объяснить просто желанием автора ввести в историю очередной сюжетный поворот. Я попробую объяснить свой взгляд на эту вставную новеллу в сказке и надеюсь, вы меня поймете.
У Ласло также были свои теории относительно сказки Коллоди, и теперь он готов был поделиться ими с Полом, который с искренним интересом попросил:
– Пожалуйста, продолжайте, я внимательно вас слушаю.
– Ну так вот: как вы помните, деревянный мальчик, превратившись в ослика, был вынужден работать в цирке. Хозяин представлял его как звезду танца, которой приходилось выступать перед Императором при главных королевских дворах.
– Вы хотите сказать, что Пиноккио в облике осла танцевал перед самим Бонапартом? – с недоверием в голосе уточнил Харпер.
– А перед кем же еще?! – горячо и убежденно воскликнул Ласло. – Коллоди наверняка прекрасно знал о том, как карбонарии зло подшучивали над Императором.
– Бог ты мой! Но это же просто абсурд, – заявил англичанин, хотя и не слишком уверенно.
– Вовсе нет. Позвольте, я продолжу. По ходу сказки директор цирка рассказывает о своем чудесном осле, как человек, облеченный властью, мог бы рассказывать о политическом узнике. Вспомните, как он описывает трудности, которые ему пришлось преодолеть, чтобы приручить упрямое животное – зверя, которого он отловил где-то не то в горах, не то в полях. Он обращает внимание публики на дикий взгляд непокорного животного, на его стремление к свободе, на его неспособность подчиняться. В конце концов хозяин цирка признается публике в том, что единственным методом дрессировки, действительно возымевшим действие на зверя, был элементарный кнут. Впрочем, даже бесчисленными побоями достичь полного успеха в приручении вольнолюбивого осла ему не удалось. Свою речь горе-дрессировщик заканчивает научным пассажем о найденной им причине столь упрямого поведения танцующего ослика; его аргументация страдает непоследовательностью и на первый взгляд не заслуживает сколько-нибудь серьезного отношения. Но для нас с вами она все же представляет определенный интерес. Директор цирка утверждает, что, проведя некоторые научные исследования, он заметил на черепе своего четвероногого подопытного некий небольшой костный отросток, который, по заверению медицинского факультета Парижского университета, являлся генератором жизненной силы, ответственным за рост волос, а в случае осла – шерсти, а также за способность к зажигательному танцу. В общем, речь идет о черепе Пиноккио, который даже в ослином обличье был генератором жизненной энергии.
– Я что-то не понимаю, – перебил Пол, стараясь как можно скорее узнать хоть какой-то практический вывод, – к чему вы клоните?
– Я просто уверен, что именно эти особенные, почти сверхъестественные свойства не то костного, не то хрящевого отростка являются истинной причиной, по которой за черепом охотится такое количество людей. Отец Антонио, по-моему, заметил это раньше многих. Я знаю это, потому что сам актер рассказывал мне о своем открытии, полный эмоций и впечатлений от увиденного. Перед тем как вызвать меня с документами, необходимыми для изменения завещания, он заглянул в сейф, где хранился череп, и обратил внимание на происшедшие с ним изменения: на теменной части черепа появились маленькие бугорки. Ощущение было такое, что вскоре из них должны начать расти волосы. Кроме того, заглянув в глазницы, актер увидел в них какое-то свечение, благодаря которому эти дыры в лицевых костях становились похожи на живые глаза. Я, конечно, в ответ на этот рассказ отшутился, признавая за каждым человеком право на веру в нечто сверхъестественное, и все же предложил актеру не обращать внимания на то, что ему привиделось, и заниматься более актуальными, земными делами. Мой ироничный тон, по-моему, произвел на него сильное впечатление. Он словно стряхнул с себя наваждение и, смутившись, перевел разговор на другую тему. Лишь после его смерти, восстанавливая в памяти события последних месяцев, я понял, что его внутренние страдания и метания начались примерно в то самое время, когда Антонио привез череп в квартиру на проспекте Либертад.
– Актер Пиноккио, убитый актерами! – воскликнул Пол, в душе которого словно рухнула крепостная стена, выстроенная разумом ученого-естествоиспытателя и позволявшая ему держать на расстоянии болезненные воспоминания о кошмарном путешествии в мир мертвецов и о гриве рыжих волос Ады Маргарет Слиммернау.
Вернувшись в гостиницу, Пол разделся и, против своего обыкновения, бросил одежду прямо на пол. Допустив такую вольность, не свойственную всегда аккуратному ученому, он и в ванну лег, держа в руке стакан с хорошей порцией виски.
День выдался на редкость тяжелый. Чего стоил только визит в дом де Лукки, да и последующая встреча с Ласло не настроила на оптимистический лад. Пол был вынужден признаться себе: он не знает, что делать дальше. Время шло, а он так ничего толком и не выяснил.
С адвокатом они договорились встретиться на следующий день. С точки зрения Пола, Ласло был человеком если не абсолютно, то по крайней мере почти честным; кроме того, он успел отметить в венгре особое, присущее уроженцам Центральной Европы чувство юмора, которое они умеют прятать за внешне серьезным видом. Помимо этого, отношение Ласло к жизни во многом определялось теми трагическими событиями, свидетелем которых он стал в детстве и юности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64


А-П

П-Я