Этой истории уже столько лет… Даже странно, что я ее сегодня вспомнил.
Тереза тряхнула головой.
– А я готова отстаивать свою правоту. Поверь, если девушка любит, она сама даст тебе понять, что готова к близости. – Неожиданно ее голос пресекся, и она сдавленно добавила: – Некоторые мужчины очень ловко этим пользуются. Во всяком случае, со мной случилось именно так.
Несколько мгновений Тереза сидела, глядя в одну точку и как будто не замечая воцарившейся за столом тишины. Брюс исподтишка наблюдал за ней. В какой-то момент ему показалось, что на глазах Терезы заблестела влага.
Его сердце сжалось. Он как никто другой понимал, что происходит в душе Терезы, потому что лучше остальных знал ее насквозь пронизанное личными переживаниями творчество. И порой ему казалось, что он своими руками прикончил бы мерзавца, который в свое время цинично растоптал любовь и доверчивость еще совсем юной тогда Терезы.
Разумеется, та безобразная история не могла не наложить отпечаток на всю ее дальнейшую жизнь и продолжала довлеть над ней, несмотря на прошедшие годы. Если бы Тереза обладала менее тонкой душевной конституцией, возможно, она скорее справилась бы со своими эмоциональными проблемами. Но тогда в ее творчестве не произошло бы прорыва и она вряд ли добилась бы столь знаменательных успехов. Не говоря уже о том, что к ней вряд ли так скоро пришла бы известность.
Однако смотреть на ее терзания было выше сил. Сам толком не понимая, что делает, Брюс протянул через стол руку и коснулся пальцев Терезы.
В следующее мгновение он опомнился и хотел было убрать руку… но вдруг понял, что Тереза не реагирует на прикосновение. Вернее, не реагирует отрицательно. Не пытается освободить пальцы, не отодвигается, не вскидывает возмущенно ресницы, даже головы не поворачивает.
Иными словами, прикосновение Брюса не представляется ей чем-то необычным. Или неприемлемым.
Она не отвергает меня! – радостно вспыхнуло в мозгу Брюса. Неужели это правда?
Боясь поверить своему счастью, он выждал еще несколько мгновений, затем тихо произнес:
– Тереза…
В Ответ прозвучал прерывистый вздох.
Спустя еще пару секунд Брюс осмелел настолько, что, не сводя с Терезы глаз, легонько сжал накрытые его ладонью пальцы.
Губы той тронула печальная улыбка.
– Спасибо, Брюс. Ты всегда меня подбадриваешь. – Затем Тереза тряхнула головой, приведя в движение свои длинные темные локоны. – Не хочу сегодня грустить! – Она деликатно вынула пальцы из руки Брюса и отодвинула тарелку. – Ты поел? Может, приступим к сладкому? Чай давно заварился.
– Да… хм… конечно. – От волнения у Брюса перехватило горло.
Он вновь положил руку перед собой на стол, продолжая испытывать волшебное ощущение тонких пальцев, которые только что сжимал в своей ладони.
– Давай мне свою тарелку, – сказала Тереза. – Так… Теперь держи слойки. – Она передала Брюсу десертную тарелочку с ресторанной выпечкой, затем встала, поставила грязную посуду в раковину и вынула из шкафчика чашки. Наполнив их чаем, вернулась к столу. – Обычно после концерта я только и думаю о том, как все прошло, что удалось, над чем еще нужно поработать, а сегодня у меня другие мысли.
– Прости, – сказал Брюс, помешивая ложечкой чай, в который только что положил сахар. – Это я виноват. Напомнил тебе, о чем не следовало.
Тереза взяла со стоящей перед ней тарелочки слойку и с хрустом впилась в нее зубами. Лишь прожевав первый кусок, она произнесла:
– Не укоряй себя, ты здесь ни при чем. Я первая начала.
– Разве?
Она кивнула.
– Вспомни, ведь это я по дороге сюда спросила, почему никогда не видела тебя с девушкой.
Брюс задумался.
– Да, кажется, так и было.
– Не сомневайся. – Тереза отпила глоток чаю и вновь принялась за слойку.
– Ты так аппетитно хрустишь, – улыбнулся Брюс.
– А ты до сих пор не попробовал? Ешь, это очень вкусно. Я перепробовала всю сдобу, которую пекут в этом ресторане, – мотнула она головой куда-то вправо. – Но слойки, по-моему, им удаются лучше всего.
– Я и не спорю.
– Попробуй и скажешь свое мнение, – настаивала Тереза.
Брюсу осталось лишь подчиниться. Через минуту и под его зубами хрустнула сложенная конвертом слойка, внутри которой находился джем.
– Мм… ты права, – сказал он. – Вынужден признать: действительно лучше всего. Хоть мне и не довелось отведать других кондитерских изысков твоего любимого заведения.
– Ничего, еще попробуешь, – произнесла Тереза, доедая последний кусочек слойки и тут же беря вторую.
Брюс поймал себя на том, что, кажется, начинает привыкать к подобным замечаниям. Тереза роняла эти фразы не задумываясь, но для него они были полны смысла и тайной надежды. Хотя по-прежнему оставалось неясным, что именно подразумевает Тереза: что Брюс волен в любой момент зайти в ее любимый ресторан и попробовать там какое угодно блюдо по своему выбору или что он еще не раз получит приглашение поужинать на этой кухне. Или в гостиной. Для Брюса это было несущественно. Хоть в прихожей или спальне, только бы в обществе Терезы.
А что, неплохая идея, с внутренним трепетом подумал Брюс. Ужин в спальне!
Его воображение немедленно наполнилось множеством соблазнительных образов.
Я бы заказал побольше слоек и сам кормил бы ими Терезу, отламывая по кусочку. Только при этом единственным ее одеянием должны быть эти восхитительные волосы, подумал Брюс, скользнув взглядом по блестящим темным локонам Терезы.
Не успев додумать последнюю мысль до конца, он ощутил сухость во рту и поспешно отпил глоток чая.
4
Уж лучше бы он попросил у Терезы воды – чай-то был горячий! Брюс как-то выпустил это обстоятельство из виду. Моментально осознав свою оплошность, он застыл, не зная, что делать. Но нерешительность продолжалась всего секунду. В следующее мгновение Брюс проглотил чай, открыл рот и принялся махать перед ним рукой.
– Что случилось? – с беспокойством спросила Тереза.
– Обжегся! Забыл, что чай горячий.
Она вскочила со стула и бросилась к холодильнику.
– Ой, подожди! Я сейчас!
К счастью, к этой минуте первые неприятные ощущения уже стали утихать, и Брюс вновь обрел способность нормально воспринимать происходящее.
– Жду, – сказал он, с добродушной улыбкой наблюдая за суетой Терезы.
Та распахнула дверцу холодильника – разумеется, почти пустого, как Брюс и предполагал, – вынула бутылку минеральной воды, открыла, затем схватила первый попавшийся стакан и плеснула туда немного шипящей влаги.
– Пей скорее! – крикнула она, протягивая стакан Брюсу.
Тот не стал спорить.
– Спасибо, ты меня спасла, – сказал он, любуясь ее взволнованным лицом.
– Еще? – спросила Тереза.
– Э-э… разве что глоточек. – Брюсу безумно приятна была ее забота.
Все повторилось сначала. Она налила в стакан воды, подала Брюсу, и он выпил, но на сей раз медленно, будто растягивая удовольствие.
– Жжет? – сочувственно поморщилась Тереза.
– Немного.
В действительности жжения уже почти не ощущалось, но Брюсу просто не хотелось разочаровывать ее – ведь она так старалась помочь.
Несколько мгновений Тереза смотрела на него, прикусив губу, потом в ее влажных карих глазах мелькнула какая-то мысль.
– Ой, вспомнила!
– Что? – Засмотревшись на нее, Брюс даже позабыл про случившуюся с ним пару минут назад неприятность.
– Кажется, я знаю, как тебе помочь!
– Да не волнуйся, со мной уже все в порядке, – с несколько смущенной улыбкой признался Брюс.
Однако, не слушая его, Тереза направилась в ванную.
– Подожди, сейчас тебе станет легче! – крикнула она на ходу.
Оставшись в одиночестве, Брюс откинулся на спинку стула. Затем закрыл глаза и медленно, глубоко вздохнул. Ему очень приятно было сидеть здесь, ожидая возвращения Терезы. В самом этом процессе словно присутствовало что-то домашнее.
И вновь, второй раз за нынешний вечер, Брюс представил себе, что они с Терезой женаты. Только что закончился ужин, Тереза ненадолго вышла из кухни, но скоро придет, они снова будут вместе, и потекут блаженные часы совместного времяпрепровождения.
Брюс даже заулыбался, такой заманчивой представилась ему соткавшаяся в воображении картина.
И таким застала его вернувшаяся Тереза, которая принесла с собой какой-то тюбик.
– Вижу, тебе и впрямь получше, – заметила она. – Сейчас мы еще закрепим это состояние.
– Что за снадобье ты откопала?
Тереза подняла указательный палец.
– Это хорошее средство. Гель от ожогов. Недели две назад я тоже обварилась кипятком, вот здесь, – показала она едва заметное пятнышко на тыльной стороне левой кисти. – Волдыри вскочили. Пришлось сходить в аптеку. Там мне и посоветовали приобрести этот гель. Вернувшись домой, я намазала на ночь место ожога, и что ты думаешь?.. – с нотками торжества в голосе произнесла она.
Брюс пожал плечами, всем своим видом показывая, что ничего не может сказать по данному поводу.
– К утру практически все прошло! – воскликнула Тереза.
Однако Брюс скептически усмехнулся.
– Не может быть.
Она с оскорбленным видом засопела.
– Как не может, если было!
Брюс поднял ладони.
– Хорошо, хорошо, только не сердись.
– У меня даже в мыслях нет. Просто не люблю, когда мне не верят.
Взяв у нее тюбик, Брюс повертел его в руках.
– И что ты предлагаешь мне намазать? Рот? Ведь я не руку ошпарил!
В глазах Терезы на миг возникло обескураженное выражение. Вероятно, отправившись за гелем, она не задумалась над способом его применения.
– Хм… верно. – Однако сдаваться Тереза явно не собиралась, потому что тут же велела: – Ну-ка открой рот!
Брюс рассмеялся.
– Послушай, у меня уже все прошло, ничего не жжет, я в полном порядке.
– Да? А это что?
Неожиданно Тереза взяла его за подбородок и заставила поднять лицо к свету.
– Ну и что там? – спросил Брюс.
– Почти вся нижняя губа обожжена! Просто пылает. Не двигайся, сейчас я смажу ее гелем.
– Не нужно! Зачем? Говорю тебе, в этом нет необходимости.
Но Тереза уже отвинчивала колпачок. Когда она нанесла на палец немного прозрачной голубоватой мази, Брюс сразу притих, сообразив, что сейчас произойдет.
Тем временем, не обращая внимания на внезапную перемену в его поведении – как прежде игнорировала протесты, – Тереза вновь тронула его за подбородок и принялась осторожно смазывать гелем правый уголок рта и часть нижней губы.
Брюс застыл, всецело отдавшись волшебным ощущениям. Тереза была так близко, что он чувствовал чудесный запах ее волос. Она почти невесомо прикасалась к губам Брюса, даже не подозревая, какую бурю эмоций вызвала в его душе своими обычными с виду действиями.
Таковыми они были бы для любого человека, кроме Брюса. Он воспринимал их как нечто особенное, драгоценное. И сейчас идея применения геля больше не казалась ему надуманной. Напротив, он не прочь был максимально продлить лечебную процедуру.
Однако рано или поздно все кончается, завершился и этот процесс – к большому сожалению Брюса.
Но неожиданно, словно решив дать ему утешительный приз, Тереза на миг придвинулась еще ближе и дотронулась губами до левого, менее пострадавшего уголка его рта.
Продолжалось это всего мгновение, в следующую секунду она отстранилась, а Брюс продолжал стоять будто громом пораженный.
Что это? Почему она поцеловала меня? – завертелись в его голове искрящиеся как рождественские шутихи мысли. Как это следует понимать?
До сих пор Тереза никогда не проявляла подобной инициативы. Случалось, Брюс целовал ее после особенно удачного выступления, но подобное всегда происходило на виду у всех, кто их в ту минуту окружал. Наедине же они не целовались ни разу.
Тереза произнесла с негромким грудным смешком:
– Вот… чтобы быстрее заживало.
Видишь, все и прояснилось, – промчалось в мозгу Брюса. Еще есть вопросы?
Множество, ответил тот самому себе. И самый первый: почему вдруг Тереза стала такой заботливой по отношению ко мне?
Пока он думал об этом, Тереза завинтила крышечку тюбика, потом обогнула стол и села на свое место. Брюсу осталось лишь последовать ее примеру.
Полагая, что инцидент улажен, Тереза принялась доедать оставшуюся на ее тарелке половину слойки. Брюс молча наблюдал за ней, все еще переживая недавнюю череду прекрасных мгновений. Ему казалось, что левый уголок его рта пламенеет сильнее правого, обожженного, потому что этого участка касались губы Терезы.
Вдруг она перестала жевать.
– Ой, это что же получается? Теперь ты не можешь есть?
Брюс пожал плечами.
– Мне уже не хочется.
Тереза недоверчиво прищурилась.
– Ну да, как же! Так я тебе и поверила. – Она покосилась на его тарелку. – У тебя еще целая слойка осталась. Если бы мог, ты бы умял ее в два счета.
Брюс вновь дернул плечом.
– Может быть, только мне и одной вполне хватило. Ты ешь, за меня не переживай.
Тереза посмотрела на него с сомнением.
– Да?
– Конечно, – улыбнулся Брюс.
Она перевела взгляд на слойку в своей руке.
– Но… мне как-то неловко.
– Почему?
– Ну, мы оба сидим за столом, но я уписываю за обе щеки, а ты только любуешься мною.
Немного помолчав, Брюс тихо произнес:
– Неужели это так заметно?
– Что? – не поняла Тереза.
Он блеснул глазами.
– Что я любуюсь тобой.
– Да я просто так сказала! – рассмеялась Тереза. Потом вдруг умолкла и пристально взглянула на него. – Ты серьезно, что ли?
Секунду помедлив, Брюс кивнул.
– Вполне.
Повисла новая пауза. Видя, что Тереза начинает хмуриться, Брюс поспешил перевести все в шутку.
– Разве я не могу полюбоваться лицом собственного проекта? Так и вижу, как ты, изображенная на обложке нового альбома, сидя на полу среди кучи разорванных фотографий с изображением какого-то парня, с вожделением вгрызаешься в пирожное. А вверху надпись: «Упоительный миг блаженства». Или что-то в этом роде.
Как ни странно, Тереза восприняла его слова всерьез.
– Среди разодранных снимков, говоришь? – задумчиво произнесла она.
– На каждом из которых изображен один и тот же мужчина, – уточнил Брюс.
– Да-да, – рассеянно ответила Тереза, продолжая о чем-то размышлять. – Это все укладывается.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18