Джулия Оллгрем
Между небом и любовью

1

Ночь отступала. Вдали появилась бледная полоска горизонта, и звезды как будто потухли все разом. Тиффани Холлбрук выкрутила руль своего «форда» рядом с дорожным указателем, на котором в слабой подсветке уличного фонаря мерцала надпись: «Ричмонд, штат Кентукки». Она очень устала за эти долгие часы, проведенные за рулем. Наконец-то утомительное путешествие подходило к концу. Ее машина неслась по шоссе в гордом одиночестве. Да и кому из местных жителей взбредет в голову разъезжать по безлюдным ночным дорогам?
Тиффани боялась заблудиться. Все-таки прошел не один год с тех пор, как она покинула эти места. Но напрасно. Ей даже показалось, что бег времени не коснулся Ричмонда. Город остался прежним. Тиффани узнавала в предрассветных сумерках знакомые очертания домов, магазинов, вывесок. И память почти сразу прояснилась, подсказав верную дорогу.
На звук подъехавшей к дому машины выглянула Эшли – подруга детства. Она поджидала Тиффани на крыльце, завернувшись в кашемировую накидку.
– Привет, странница! – произнесла еще сонная Эшли.
– Доброе утро! Рада тебя видеть!
Они обнялись очень тепло, словно не существовало тех долгих лет, проведенных в редких телефонных звонках по праздникам. Вслед за хозяйкой Тиффани прошла через просторный холл, гостиную и очутилась в светлой уютной кухне, выходившей окнами на небольшой сад. Эшли молча включила кофеварку, достала две чашки и, все еще не оборачиваясь, предложила гостье располагаться. Тиффани и сама толком не знала, с чего начать разговор. Между ними почти не осталось общих тем, о которых можно поболтать легко и непринужденно, отложив более серьезные вещи на потом. Однако Тиффани попробовала:
– У тебя милый дом. Вы, наверное, нанимали дизайнера?
– Что ты! – Эшли рассмеялась. – Может быть, в Нью-Йорке так поступают все без исключения, а у нас это скорее привилегия единиц. Я купила пару журналов по интерьеру и попросила рабочих кое-что скопировать. Вот и весь дизайн!
– Ну, получилось хорошо, – смущенно заметила Тиффани.
Она ожидала, что по возвращении в Ричмонд будет часто слышать слова о своем новом социальном статусе, о другом образе жизни и мыслей… Но уж слишком скоро положено начало. Интересно, что будет дальше?
Кофе избавил ее от стойкого ощущения неловкости. Эшли тоже как будто расслабилась, подобрела.
– Я приготовила тебе комнату еще вчера. Можешь сначала отдохнуть с дороги.
– Спасибо. Только не хочется зря терять время.
– Но еще слишком рано для визитов.
– Ладно, – согласилась Тиффани. – Если позволишь, я пока приму душ и переоденусь.
– Конечно. Ванная на втором этаже, первая дверь налево.
– Я быстро, пока не встали твои домашние.
– В твоем распоряжении еще больше часа, – ответила Эшли, сверившись с круглыми настенными часами.
– Тогда не буду терять время!
Тиффани поставила пустую чашку на стол и тихо, стараясь производить минимум шума, проследовала в указанном направлении. Ванную она нашла без труда. Быстро разделась и шагнула под ровные струи. Холодная вода взбодрила даже лучше, чем кофе. Она закрыла глаза, постаралась дышать ровно и спокойно, отчаянно ища внутри себя ту заветную точку внутреннего равновесия, которой стоит придерживаться. Не получилось. Перед Эшли ей легко было изображать уверенную, деловую леди, никогда не теряющую почву под ногами. Но с каждой минутой, проведенной в Ричмонде, Тиффани обнаруживала, что прежнее бессилие, напасть юности, обступает ее со всех сторон. Да, она всегда теряла голову по вине одного и того же человека. От этого наваждения уже не убежишь.
Эшли любезно занесла своей гостье махровый халат, а потом проводила в отведенную комнату в конце коридора.
– У тебя красные глаза. Ты плакала в ванной? – спросила она, впиваясь взглядом в лицо Тиффани, но быстро опомнилась. – Прости, это твое личное дело. Отдыхай.
А разве у меня был выбор? «Слишком рано для визитов», – повторила Тиффани, словно убеждая себя. И прилегла на кровать, занимая мысли повседневными проблемами. Итак, нужно высушить волосы, достать из чемодана сиреневую кофточку и лаковые туфли… Стук в дверь вернул ее к реальности.
– Будешь завтракать? – донесся до нее голос Эшли.
– Да, спасибо. Сейчас спущусь.
За окном стало совсем светло. О нет! По ее наручным часам выходило, что минутная передышка после душа растянулась почти на два часа! Тиффани с опаской коснулась своих волос, превратившихся в спутанное недоразумение. Кое-как причесавшись и накинув первое, что попалось под руку, она спустилась в кухню. Эшли уже выложила на тарелку омлет и начала мыть посуду, оставшуюся после семейного завтрака. Тиффани не догадывалась, как сильно проголодалась.
– Ты великолепно готовишь! – Она не удержалась от комплимента. – Особенно по сравнению со мной…
– У вас в Нью-Йорке, – затянула старую песню Эшли, – все озабочены карьерой, зарабатыванием денег. Даже женщины. А у нас все по старинке: муж работает, жена следит за домом.
– Наверное, ты права. Но иногда, как в моем случае, обстоятельства заставляют отойти от роли домохозяйки…
Тиффани раздражали эти сравнения ее прошлого и настоящего в образах Ричмонда и Нью-Йорка. Ради чего Эшли цепляется к любой невинной фразе? Хочет доказать, что настоящее счастье существует лишь вдали от суеты большого города? Возможно. Хотя Эшли, как никому другому, многое известно о причинах, вынудивших Тиффани уехать. Но сейчас круг почти замкнулся: те же пути привели ее обратно, в город детства. В город первой любви…
– Прости, я забыла узнать, как поживают твои родители? – вдруг спохватилась Эшли. – Привыкли к новой обстановке?
– Надеюсь. Отец иногда ворчит, вспоминает Ричмонд. И все же, по-моему, им спокойнее, когда я рядом. Это обнадеживает.
– Нет-нет! Я сама уберу со стола. – Эшли пресекла слабую попытку Тиффани собрать после себя грязную посуду. – Ты здесь гостья! Спокойно допивай кофе и собирайся на свою важную встречу!
Да, пора было приступать к активным действиям. Тиффани снова поднялась наверх и, довольно быстро собравшись, вдруг осознала, что слишком взволнована. Руки дрожали, сердце бешено колотилось. Она боялась того, как ее встретят в доме, дорога в который забыта много лет назад. Хотя, что значат эти жалкие шесть лет в масштабах целой жизни? Той жизни, которая не сложилась у нее в Ричмонде. С человеком, носившим когда-то в ее сердце гордое звание «мужчина моей жизни». Не сложилось, рассыпалось счастье, мечты юности. Клятвы первой любви обернулись прагматизмом будущего для каждого из двоих влюбленных, произносивших когда-то эти клятвы в тени вечерней беседки. Ничего не вернуть! Вот почему так больно… Каким-то невероятным стечением обстоятельств все подошло к финалу, нелогичному и… трагическому.
Ровно сутки назад, сидя в своей огромной нью-йоркской квартире с видом на парк, Тиффани была почти счастлива. Грустные воспоминания рано или поздно тускнеют, уступая место повседневным радостям. Так произошло и у нее. Работа, друзья, бешеный ритм большого города составляли тот новый мир, пришедший на смену разбитому вдребезги.
Где же оно, единственное напоминание? Тиффани достала из портмоне маленькую фотографию. Как-то так сложилось, что уцелел один снимок. Нет, на нем не было ее улыбающегося юного личика с лучистым взглядом. Зато был парень, едва перешагнувший тонкую грань, разделявшую подростка и молодого мужчину. Волевой подбородок, чуть прищуренные карие глаза, смело взиравшие на мир, который, казалось, целиком лежал перед ним одним, сверкая безграничными перспективами… Если бы он знал, если бы она смогла преодолеть себя, забыть, простить, бороться…
C трудом Тиффани нашла в себе силы покинуть наконец комнату. Она вышла на улицу и села в свою машину.
Утро обещало хороший, ясный день. С удовольствием подставляя лицо прохладному ветру из окна, Тиффани двигалась по одной из центральных улиц в неплотном потоке машин. Она нацепила солнцезащитные очки в модной оправе и спокойно поглядывала по сторонам, не опасаясь быть узнанной случайными прохожими. Она доехала очень быстро и остановилась у с виду заброшенного двухэтажного дома с белой крышей, посеревшей от запустения. Неухоженные кусты, огибавшие заросшую лужайку, очень удачно замаскировали машину Тиффани, припаркованную перед запертым гаражом. Она спрыгнула на землю и задумчиво оглядела тусклые окна, лишенные занавесок, парадную дверь с облупившейся краской, ржавую водосточную трубу… Что бы сказал папа, увидев это? Ему противопоказано сюда наведываться…
Для Тиффани это был не просто дом – хранитель приятных воспоминаний. Это был дом ее детства, юности, первого осознания себя в огромном мире. Уезжая, она оставила здесь часть своей души, привязанность, мечты о совсем другом будущем, нежели то, что поджидало ее среди нью-йоркских небоскребов. Постояв еще мгновение, Тиффани открыла калитку, ведущую в маленький сад за домом. Громоздкие синие качели сняли давным-давно, но ей вдруг почудилось, будто они привычно скрипнули. Нет, стояла тишина, абсолютная и какая-то вязкая. Картина перед глазами застыла, словно запечатленная на фотографии.
В сад вела дверь из кухни, и Тиффани присела на верхнюю из трех деревянных ступенек, опираясь спиной на заколоченный досками черный ход. Совсем по-другому она воображала свое возвращение в родные места. С другим настроением и, наверное, другим жизненным багажом за плечами.
Ради возможности заглянуть сюда Тиффани вновь отодвинула конечную цель своего приезда. Ей казалось, будто потом пути назад уже не найдешь. И сердце замолчит, и весь калейдоскоп воспоминаний потускнеет… Она должна побыть здесь, посидеть в тишине, подумать, попрощаться с прошлым, теперь уже бесповоротно. У нее давно началась другая жизнь, и родители на удивление легко вписались в нее, открыли вместе с дочерью новую страницу в истории их семьи. Лишь один человек остался навсегда связанным с этим домом, садом, с самим воздухом Ричмонда. По крайней мере, для Тиффани.
Джейсон Райли безумно устал за прошедшие два дня. Он отвратительно спал, ел с неохотой, а чаще проводил время в грустных раздумьях о постигшем их семью несчастье. Раньше Джейсон, или просто Джей для знакомых, считал себя сильным, способным выдержать любой удар судьбы. Но, как часто случается, он переоценил свои возможности. C недавних пор каждый новый день начинался для него раньше, чем предыдущий. Сегодня сон бесследно испарился из спальни Джея в половине пятого утра. Промучившись до шести, он спустился на веранду, служившую одновременно зимним садом. За окном клубился утренний туман и стояла звенящая тишина, которая бывает только в маленьких городках вроде Ричмонда.
Рискуя навлечь гнев матери, усердно опекавшей свою растительную коллекцию, Джей закурил. Ясности в мыслях, увы, не прибавилось. Столько передумано за прошедшие дни… Сотни вариантов, догадок, решений, способных пролить свет на случившееся. Довольно. В конце концов, он тоже человек, а не бесчувственная машина. Ему тоже больно, тяжело, и ощущение собственной потерянности угнетает его не меньше, чем похожее состояние близких людей. Они все прошли через огромное потрясение, только Джею пришлось взвалить на себя роль самого сильного, стойкого, хладнокровного, спрятать эмоции под маской усталого безразличия. Ему не с кем разделить это бремя.
Все чаще Джей казался себе неудачником. В самом деле, какие такие заслуги можно записать на его счет в преддверии скорого тридцатилетия? Жизнь текла ровной, полноводной рекой, неся его по заведенному руслу: школа, колледж, первая работа, вторая работа и свой бизнес как вершина всех карьерных устремлений. Почему же Джей не испытывал приятного удовлетворения, оглядываясь на свои достижения? Он знал ответ. Потому что перед ним, практически рядом, протекала другая жизнь, полная свободы, новых впечатлений, которые так хорошо усваиваются в молодости. Потому что всегда хочется того, чего не имеешь: иначе жить, выглядеть, любить. Джею не нравилось, когда его ставили в пример остальным, особенно в семье. У него самого имелся объект восхищения и даже некоторой тайной зависти…
Вступать на опасную территорию памяти было опасно. Джей предпочел занять себя чем угодно, лишь бы не возвращаться к коварным мыслям. Поскольку он догадался переодеться перед тем, как покинуть спальню, прогулка показалась самым доступным способом отвлечься.
Утро смягчило мрачные серые краски, добавив ярких оттенков в пробуждавшийся городской пейзаж. С веранды открывался по-настоящему ослепительный вид. Солнце так резало глаза, что Джей очень скоро решил перейти в более затененное место. Спустившись с крыльца и постояв в раздумье пару минут, он обратил внимание на соседний дом. В нем давно никто не жил, и нынешнее запустение как будто красноречиво показывало, к чему в конечном итоге приводит погоня за далекими идеалами. По словам мамы, владельцы дома переехали в Нью-Йорк. Тот же смелый шаг когда-то совершил и Джей. Он покинул Ричмонд, не сожалея и не оглядываясь назад. Что же случилось с багажом чувств, позабытым на этой земле? Все обветшало, истлело, покрылось слоем многолетней пыли, подобно комнатам заколоченного дома. Но рано или поздно придется распахнуть скрипучую дверь и посмотреть, что осталось. Перебрать в душе события, людей, мысли, беспечно оставленные в прошлом. О чем-то пожалеть, чему-то порадоваться, удивиться. Чтобы оглянуться назад, нужно обладать огромной силой духа. Некоторые идут на этот шаг добровольно, другие – под давлением обстоятельств. Джей причислял себя ко второй категории. Ему пришлось вернуться и заглянуть в глаза прежним страхам.
От заброшенного дома веяло спокойной отрешенностью, которой так не хватало Джею в стенах родного жилища. Поддавшись импульсу, он перелез через невысокий забор и угодил в объятия неряшливых кустов, исполнявших роль живой изгороди.
1 2 3 4