Наташа Нечаева
Русская принцесса Монако

ГЛАВА ПЕРВАЯ
LAUNCH CONTROL[1]

Все-таки я чувствовала себя ужасно. Спина, ребра, плечи, пресс – все болело. Я уже не говорю об основном месте. И это – по прошествии двух недель! А ведь обещали, что к этому времени я уже буду порхать как ласточка! Вот уж точно: обещать – не значит жениться. Хорошо, что хоть можно было переносить все это в одиночестве, не делая вид, что у тебя все в порядке. Я включила ноутбук и погрузилась в самое приятное, что может быть на свете, – в мечты.
Вот он, новый «Four Seasons» в Дохе. Через полтора месяца я буду там. В самом богатом и фешенебельном отеле мира. Мы как раз попадаем на празднование двухлетия этой цитадели роскоши и благополучия. Ради этого стоит вытерпеть все нынешние мучения. Я даже прикрыла глаза, представляя себя в центре этого ослепительного рая. Пять часов на самолете. Многовато, конечно, но если это будет новый боинг, и в нем соответствующая компания… В Доху-то кто попало не полетит! За пять часов можно перезнакомиться со всеми пассажирами на борту! Хотя… На фига мне весь самолет? Я вполне обойдусь парочкой-троечкой… ну… пятком симпатичных мужчин. И совсем не обязательно, чтобы это были шейхи. Хотя и шейхи – тоже ничего. Вон, например, в Катаре эмир очень даже дальновидный. Он тебе и монарх, и премьер-министр. Ну просто Брежнев арабского разлива! Или Ленин в заливе. Все-таки скольким важным вещам обучила наша страна недогадливый мир!
Короче, из самолета я выйду уже в окружении поклонников. Тут прямо к трапу подплывет лимузин, белый, как аравийский песок, и такой же сверкающий на солнце. Ильдар, мой зять, муж двоюродной сестры Галки, сказал, что от аэропорта до отеля на лимузине – пятнадцать минут, а он не какой-нибудь лох, чтобы его семья эти четверть часа тряслась в BMW или еще в какой дешевке. Друзья-арабы не поймут. Мы привычно упакуемся в прохладный салон, будто всю жизнь только и ездим в лимузинах. А чего тут непривычного? Ильдар из них практически не вылезает, когда в Москве. Галка, конечно, чаще ездит на семейном Lexus, Юлька – тоже. А я – на метро. Хотя, что такое лимузин и как с ним сродниться, я очень даже хорошо поняла из недавней поездки в Куршевель. Уж там-то я на них накаталась вволю.
Ладно. В конце концов, лимузин – дело наживное. Вот я грациозно выскальзываю из его кожаного нутра, опираясь на руку чернокожего атлета в ослепительно-белой ливрее, и оказываюсь в том самом «Four Seasons Doha», в самом престижном столичном районе – Corniche. На самом деле, как я уже отлично знаю, это даже не район, а такой разлапистый пляжный язык, который Доха высунула из своего центра и умудрилась им дотянуться чуть ли не до центра залива. И все это пространство занимают отели, сады, рестораны, пляжи – словом, сплошной рай.
Я снова приоткрыла глаза и, чтобы не выходить из образа, полюбовалась роскошными мраморными лестницами, золотом всяческих финтифлюшек, украшающих холлы, громадными каменными вазонами, которые шейхи, похоже, тривиально скупили у нищающих европейских монархий, фонтанами, искусно вылепленными гротами с самыми настоящими водопадами, хрусталем роскошных светильников, источающих свет, как тысяча Млечных Путей. Ноги мои на высоченных шпильках уже тонули в шелковой заводи персидских ковров…
Конечно, шпильки на таком курорте – вещь исключительно необходимая. Отель уровня «Four Seasons» совершенно по-особому относится к женскому dress code. Никаких вольностей! Никакого открытого тела! Это вам не Турция или Египет, где можно шастать, в чем угодно. «Four Seasons Doha» – цитадель аристократизма, причем исламского. А традиции хозяев следует уважать. Тем более что свое все равно не упустишь. Не поленись, отойди на пару метров в пляжную зону! А там – у бассейна ли, в ресторане ли, пусть даже на корте, – ради Аллаха! – хоть в купальнике, хоть в парео. Я-то, скорее всего, как скромная женщина, уважающая традиции, буду в парео. Ноги я себе до отъезда вряд ли сделаю. Духа не хватит. Хотя деньги отложены. Ну ничего, не все сразу. Зато в купальнике у меня будет такая грудь! Господи, скорей бы! А уж на Мальдивах, когда я хорошенько загорю, и парео можно будет сбросить.
В Дохе мы задержимся ненадолго. Всего дней на пять. Ильдар сказал, что июнь для Катара – не сезон. Слишком жарко. Но и не ехать он не может – обещал партнеру посетить юбилей «Four Seasons». Так что, отметимся и двинем на Мальдивы. На целых двадцать дней. Юлька, племяшка моя, дщерь Галки и Ильдара, конечно, когда узнала, что в Дохе будет под пятьдесят градусов жары, завопила как резаная: чего, мол, мы там забыли? Ты, папочка, один на этой сковородке поджаривайся, раз так хочешь, а мы сразу из Москвы на Мальдивы…
Галка поначалу Юльку даже поддержала. Минуты три. Потом опомнилась: как это? Если есть возможность побывать в Катаре, и не просто в Катаре, а в «Four Seasons Doha», да еще на таком празднестве! Да хотя бы из этических соображений, чтобы потом, мечтательно закатывая глаза, докладывать подругам: «Никогда больше не поеду в Катар! Когда мы были на юбилее „Four Seasons Doha“, я из номера выйти не могла – такая жара. Только на Мальдивах и пришла в себя…»
Я при той семейной сцене не присутствовала, но, когда сестра с племянницей пригласили меня в качестве арбитра, безоговорочно встала на сторону Галки. Да хотя бы из чисто воспитательных целей. Кто, кроме меня, Юльку приструнить может? Куршевель это с блеском доказал.
Ильдар, услышав мои мудрые речи по поводу Дохи, тут же приободрился, поскольку никак не мог решить, чью сторону занять – дочери или жены – и с ходу рубанул: – Дашка, едешь с нами!
– Нет, – я категорически отмела семейные притязания. – Ни за что! У вас – своя жизнь, у меня – своя.
– Как это? – хлопнул своими раскосыми глазами Ильдар. – Ты что, хочешь, чтоб Юлька нам весь отдых испортила?
– Именно, – кивнула я.– Как приготовили, так и кушайте. А потом, у Юльки жених есть. Пусть он и присматривает.
– Даш, ты че, сдурела? – покрутила пальцем у виска Галка. – Максик тут остается. На хозяйстве. Иначе как бы Ильдар на столько времени смог уехать?
– Интересно, – удивилась я. – Как это – Максик – на хозяйстве? Он что, свою спецслужбу бросил?
– Еще чего! – строго пресек мои вольные рассуждения Ильдар. – Он мне там пока еще очень нужен. Ну формально. До генерала дослужится, тогда и отдохнет. А так, когда для семьи надо, договорюсь, ты же меня знаешь. Семья – это святое. В ФСБ тоже люди, у них у самих – семьи.
– Ну и хорошо, вот вы семейно и съездите, – согласилась я. – Заодно и близко пообщаетесь. Много интересного друг о друге узнаете… – Кстати, идею насчет того, чтобы ты с нами поехала, Макс подкинул, – мрачно оповестил меня Ильдар, понимая, что меня сейчас не сдвинет с места и эвакуатор.
Видно, хорошо себе представил, что им с Галкой, вместо культурного отдыха на пати и в ресторанах, где проходят их, олигархов, невинные развлечения, придется терпеть Юлькины капризы и делать то, что заблагорассудится единственному чаду, а вовсе не то, чего жаждет стреноженная московскими делами и заботами душа. А Макс, значит, в качестве козла отпущения порекомендовал меня. Вполне в духе этого джеймс-бонда! Макс, надо сказать, Юлькин жених. Познакомились мы с ним во время поездки в Куршевель. Именно там он в женихи и пробился. Причем очень, очень успешно. Способный парень. Можно даже сказать, талантливый.
– Макс сказал, что в Катаре ты запросто сможешь найти себе отличную партию, – уныло пробубнил мой нефтяной родственник. – Или на Мальдивах. Туда простой люд не ездит, так что…
– То есть ваш будущий зять озаботился тем, чтобы выдать меня замуж? – ехидно спросила я, мысленно, безусловно, отметив, что Макс наконец-то приступил к выполнению своего куршевельского обещания. Оригинальным способом, правда. За счет будущих тещи и тестя. Но с другой стороны – от них что, убудет, что ли?
– Дашка, – умоляюще сложила кулачки на груди Юлька. – Ну мы же просто хотим две свадьбы вместе сыграть!
– Чего? – возмутилась я. – Свадьбы вместе? Ты сначала школу закончи! Год еще учиться! А я что, все это время в девках ходить должна? Макс – жених, ему ждать положено. А я тут при чем?
– Ну, – с философской печалью вздохнула Галка, – даже если ты замуж не выйдешь, в девках все равно уже не останешься.
В другое время я, конечно, в ответ на такое просто хлопнула бы дверью. Тут же, имея в виду блистательные перспективы летнего отдыха, я лишь горестно хлопнула глазами, подпустив слезу, типа обиделась, и пошла к выходу, попутно шмыгая носом и натягивая куртку.
– Дашутка, – кинулась ко мне Галка, – прости дуру! Ну сама знаешь, язык у меня вперед мозгов бежит. Я же вообще не то сказать хотела! Наоборот! Что такой девчонке, как ты, сразу должно было с браком повезти. А раз так, то… Конечно…
Сестрица окончательно запуталась в собственной ущербной философии, а я с наслаждением наблюдала, как она из этих дебрей выползет.
Юлька, видя, что я уже стою одной ногой на пороге, заверещала:
– Всегда так! Папа, скажи ей! Все испортила! Я вообще никуда с вами не поеду! Я в монастырь уйду! И свадьбы никакой не будет! И Максу ты дело свое не передашь!
– Даш, ну ты видишь, в каком дурдоме живу, – развел руками Ильдар. – Ну ради меня! Хрен с ними, с олигархами. С замужеством этим. Не хочешь – не надо. Мы тебе и тут любого сосватаем. Поехали с нами просто так, а? Юлька с Галкой ведь пяти минут без скандала не могут. А тут мы хоть их разделим. Я на себя Галку возьму, а ты – Юльку.
– Только, чур, нам с Дашкой номер в другом отеле! – мгновенно влезла Юлька.
Только этого мне не хватало! Ехать в Катар и останавливаться в какой-нибудь лачуге…
– Нет, – твердо посмотрела на племянницу я. – Не наглей. Достаточно другого этажа. Должны же родители свое дитя хоть за завтраком видеть?
– Только за завтраком? – уточнила дотошная племяшка.
Галка взглянула на меня с влажной благодарностью, а Ильдар показал колечко из большого и указательного пальцев. На нашем с ним языке это означало вполне материальное вознаграждение за качественное решение сложной семейной проблемы.
В общем, почти один в один повторилась ситуация с Куршевелем. И поэтому теперь я с вожделением рассматривала виды «Four Seasons Doha», прикидывая, из какого именно 232-го окна этого потрясающего небоскреба я буду взирать на Персидский залив. Жалко, на картинках не было обозначено, какие окна – suits, а какие – rooms.
– Даша, – прервал мои идиллические грезы звонок мобильника, – ты где? Дома? Можешь оторваться от своего сценария на часик? Дело есть.
Это был Макс. Предполагаемый и скорый близкий родственничек, которого я сама своей же семейке и удружила после знаменательной куршевельской истории, когда он нас с Юлькой вытащил из цепких лап распоясавшейся полиции.
– Нет, Макс, не могу, – вздохнула я. – Работы невпроворот!
Макс, как и все остальные, ничего о моем нынешнем плачевном положении не знал. Все думали, что я заперлась на месяц в четырех стенах, чтобы написать киносценарий по своим же куршевельским очеркам, которые в столичном бомонде произвели просто фурор, а меня враз вознесли на Олимп журналистской известности. Киносценарий мне, если честно, пока еще никто не заказывал, но это всего лишь вопрос времени. Зато как здорово звучит: я пишу киносценарий по свом путевым заметкам!
– Дашка, дело настолько важное, что я должен увидеть тебя немедленно! – почти не слушая меня, возвестил Макс.
– Отвяжись, – вздохнула я. – Мне до поездки в Катар надо все закончить.
– В том-то и вопрос! – надавил голосом наглый жиголо. – Ни в какой Катар ты не едешь!
– В смысле? – оторопела я, почувствовав, как уплывает из-под ног прямо в голубые воды залива роскошный персидский ковер.
– Ты едешь в Монако! – сообщило куршевельское приобретение. – Причем буквально на днях!
– Куда? – заорала я и резко подскочила с дивана, отчего меня полоснула острая боль. – Ох… – я застонала, мгновенно вспотев, и откинулась на подушки.
– Короче, через двадцать минут я у тебя. Кофе свари! – И это чмо отключилось.
* * *
– Я неправильно сказал, – доложил Макс, вваливаясь в темноту моей прихожей. – В Монако мы едем вместе. А чего ты такая согнутая? – подозрительно взглянул он на мой скособоченный торс. – Простыла, что ли?
– Бронхит, – согласилась я. – Кашлянуть даже не могу, всю грудь как огнем охватывает.
– Бронхит – это ерунда, – профессионально заключил мудрый опер. – Я тебе гусиного жира принесу. Будешь им грудь натирать. За три дня пройдет. В Монако ты мне нужна здоровая и красивая.
Я представила, как натираю грудь жиром… и меня аж перекосило! Не то что натирать, но представить, что я вообще до нее дотрагиваюсь, было страшно.
– Ладно, – сочувственно вздохнул Макс. – Кофе сам сварю. А ты пока слушай. И молчи! Потому что вопрос уже решен, и назад ходу нет.
– Какой вопрос? – устало спросила я.
– Как какой? О том, что мы с тобой едем в Монако.
– Да пошел ты, – равнодушно отозвалась я. – Сам езжай, если так надо.
– И поеду, – кивнул Макс, умело орудуя на моей еще не вполне приспособленной для жизни кухне. – Только вместе с тобой. Короче, ты знаешь, что наш ата от гонок фанатеет? Ну вот, в этом все и дело.
То, что я услышала дальше… Нет, это могло прийти только в очень больную голову. Причем больную на все полушария сразу, включая темечко и мозжечок.
Оказывается, мой зять Ильдар, которого Макс любовно именовал исключительно по-татарски «ата», пока я тут занималась самосовершенствованием, вплотную приблизился к своей вечной мечте – стать обладателем собственной конюшни. Но не в смысле арабских скакунов или орловских тяжеловесов, такая у нас уже была где-то в Башкирии, и Ильдар ею страшно гордился, а конюшни – в смысле своей гоночной команды, которую можно было бы выпускать на всевозможные авторалли, в том числе и на Формулу-1. Опыт участия в «Париж – Дакар» у нашего семейного олигарха имелся, однако все мы знали, что Ильдару не дает покоя попранная национальная гордость.
1 2 3 4 5 6