– Вот и мне муж рассказал…
Наташа отступила на шаг, чтобы полюбоваться плодами своих усилий с нужного ракурса, осталась не вполне довольна и с энтузиазмом набросилась на непослушную прядь. Фен ровно шумел, в зале играла музыка, из-за шума Маргарита не разбирала и половины того, о чем говорила Наташа, но кивала благосклонно: новая стрижка ей нравилась, они с Наташей знакомы много лет, и Наташа с полуслова понимает, чего бы ей, Рите, хотелось на сей раз. Вообще салон красоты с географически необоснованным названием «Голливуд» был не из дешевых, ходили сюда в основном постоянные клиентки и только по записи, Наташа называла их «клиенточками» и почитала своим долгом развлекать беседой. «Клиенточки» тоже были не прочь скрасить болтовней пару часов ничегонеделания, и таким образом тем для ни к чему не обязывающей болтовни всегда набиралось предостаточно.
– …такие приличные люди, вот тоже юристы, как и вы, на работе до того мужа довели, что он приехал вечером сам не свой, говорит – еле удержался, чтобы одному там… ну, в общем, я не буду повторять, так одному чуть не дал по голове пепельницей. А она чугунная, не дай бог…
Наташа поперхнулась на полуслове, потому что «клиенточка», находившаяся до сего момента в сладкой полудреме, вдруг вскочила как ошпаренная, посмотрела на Наташу дикими глазами, пробормотала что-то невнятное и бросилась вон из зала, на ходу сдирая скользкую шуршащую накидку. Она швырнула на стойку администратора деньги, схватила шубу и вылетела из салона красоты, не проронив ни звука. Трудовому коллективу салона красоты «Голливуд» в лице Наташи, администратора Инессы Львовны, еще одного дамского мастера и маникюрши оставалось только приникнуть к окнам и с изумлением наблюдать за тем, как наполовину причесанная «клиенточка», за которой раньше никаких странностей не наблюдалось, так резко рванула со стоянки свой алый «мерседес», что проезжавшая мимо «шестерка» едва успела прижаться к обочине и истошно засигналила вслед.
– Может, она утюг забыла выключить, а теперь вспомнила? – неуверенно предположила Наташа.
– Сейчас такие утюги, что не горят, – резонно заметила Инесса Львовна. – Нагреваются и отключаются.
Автоматически. Просто как с ума все сошли перед Новым годом. И чек не спросила… Значит, не будем пробивать. А ты фен-то выключи.
Наташа задумчиво выключила фен. Поскольку других версий произошедшего выдвинуто не было, все вернулись на свои места, и рабочий день в «Голливуде» пошел своим чередом.
Маргаритин «мерседес» медленно двигался в потоке машин: перед новогодними праздниками за покупками в Екатеринбург прибыли жители области, и, когда неделю назад пробки на городских улицах стали больше походить на медленно движущиеся автопарковки, гаишники пригрозили периодически перекрывать въезд в город. Маргарита с Ириной как раз возвращались с литвиненковской дачи и битых полтора часа проторчали на объездной. Зато уже на следующий день Маргарита подала в суд иск на инспекторов в связи с ограничением прав граждан на свободу передвижения. В суде выяснилось, что инспектора перекрывали движение конечно же не из личной вредности, а согласно приказу начальника ГАИ, который Маргарита тоже немедленно обжаловала. Рассмотрение назначено на девятое января. Таким образом, первое дело в новом году будет стопроцентно выигрышным. Валентин, который маялся дома и принципиально не разогревал оставленных Ириной в холодильнике гречневой каши и котлет, помнится, очень хвалил Маргариту за инициативность и ругал гаишников.
Но сегодня пробки, обычно доводившие до исступления вечно спешившую Маргариту, были как нельзя кстати. Ей надо было обдумать услышанное. Обдумать и принять решение. Несколько лет общаясь с Наташей, она знала, что у нее есть муж. Точнее, «не совсем муж», как однажды выразилась Наташа: то ли брак официально не зарегистрирован, то ли живет ходок на два дома. Сама Наташа приехала из Нижней Салды, недавно у нее там умерла мама, оставив квартиру в наследство, Наташа квартиру продала и еще советовалась с Маргаритой, купить ей на эти деньги машину или сделать хороший ремонт. В начале осени, кажется, все же купила машину, подержанную «реношку», и еще рассказывала – да, точно, – как смешно вдруг стал ревновать этот «не совсем муж»: кто тебе колесо менял? Звонить стал после работы, проверять, домой ли поехала.
Еще, вспомнила Маргарита, Наташа осенью похвасталась, что на день рождения муж подарил шубку из голубой норки, правда из секонд-хенда, но дорогого, «элитного». Смешно. Шубку Наташа даже продемонстрировала, и Марго еще посмеялась про себя, потому что голубая норка – это не значит норка, крашенная в небесно-голубой цвет. Может, это и не норка вовсе. Кажется, этот эпизод она даже пересказывала при случае Ирине, которая тогда тоже думала купить шубку, и тема витала в воздухе. Ирина тоже смеялась и называла ее «злыдней».
Еще Маргарита знала, что Наташа с «не совсем мужем» любят ездить в Тюмень, купаться в горячих источниках. Что она хотела бы родить ребенка, дочку, а муж против. Как-то Наташа обмолвилась, что «не совсем муж» – юрист. Но имени не называла, чем конкретно занимается, никогда не говорила. Да не больно и надо, Маргарита в детали парикмахершиной болтовни отродясь не вникала. А сегодня как будто включили свет в темной комнате, и все детали обстановки сразу стали видны, ведь не у десяти же человек за последние три дня чесались руки дать ее Володе по голове чугунной пепельницей, будь она неладна.
То-то она все удивлялась про себя, что это за учеба такая у наших судей в Тюмени, которой объясняла частые отлучки мужа Ирина. Но в голову не брала – ездит и ездит, понятно, что не учеба, но мало ли какие у него там дела. А оно вон, оказывается, как…
И что ей делать теперь с этим приобретенным знанием, Маргарита не имела ни малейшего представления. У Ирининого мужа есть любовница, и живет он на два дома уже несколько лет. Ирина ни о чем не знает, хотя Маргарита несколько раз к случаю пересказывала ей смешные истории из жизни своей парикмахерши.
Сказать или не сказать – вот в чем вопрос. Куда там принцу Датскому с его чепухой. Скорее всего, надо молчать – не ее дело. Нет, но каков гусь! Ирка ему всю жизнь служит, пыль сдувает, а он! А как кипятится, когда заходит речь о Юлькином хахале – и подлец-то он, и голову девчонке задурил, и жену, скотина этакая, обманывает. Его парикмахерша чуть постарше Юльки. Он, кстати, предлагал жене Горюнова все рассказать, чтобы та отучила благоверного по девкам бегать – еле отговорили. А может, Ирина и знает? Наверное, жена всегда догадывается о таких вещах…
А не дай бог, ребенка там родит? Мало ли что он не хочет, у мужиков разрешения родить спрашивать – давно вымерли бы. А если Литвиненко от Ирки уйдет? Ей на будущий год – сорок, бабий век. Как пить дать уйдет. Юлька вон выросла, а мужики в этом возрасте на детях помешаны, говорят, что это подтверждает их репутацию секс-гигантов, то-то все знаменитости взялись на седьмом десятке себе наследников делать! Так у них хоть наследство есть, а у этого – одна зарплата плюс лекции. Вроде бы Литвиненко и взяток не берет или берет очень уж осторожно… Ну, правда, пенсия будет нехилая, парикмахерше – за глаза… Или сказать, пока не поздно? Ну да, и стать врагом на всю оставшуюся жизнь, а они помирятся потом. Кому она нужна, эта правда, ну ее к черту!
Приняв решение, Маргарита успокоилась и повеселела. А дома, увидев себя в зеркале, долго хохотала, не в силах объяснить ничего не понимающему мужу, что таких причесок, как у нее, не бывает. Но времени возвращаться в парикмахерскую уже не было. Она вымыла голову, высушила волосы феном и собрала в замысловатую загогулину на затылке, закрепив шпильками и красивой заколкой. Потом надела новое платье и долго рассматривала себя в зеркале, поворачиваясь так и сяк. Получилось очень даже ничего. Володе так даже больше понравилось, сказал, что очень женственно. И очень удобно целовать в шею, когда волосы подняты. И вообще зачем она так рано надела это дурацкое платье, которое никак невозможно расстегнуть, ведь он-то еще не одет… Сперва Маргарита сопротивлялась и возмущалась вполне натурально, хотя прекрасно знала, что платье не мнется и ничего ему не сделается, а до начала приема еще полтора часа. И уступила только тогда, когда муж убедил ее, что платье можно и не снимать, он согласен и в платье, так и быть.
На самом деле она очень любила такой вот быстрый секс: улучить вполне неподходящий момент перед работой или в ожидании гостей. После этого у нее еще долго особенным блеском горели глаза, на лице как будто мерцала улыбка, и все ей говорили, что она сегодня чертовски хороша, да она и сама это знала! Ее муж был прекрасным любовником, изобретательным и внимательным, он всегда угадывал, чего ей хочется: долгих нежных ласк на широченной кровати с дорогим, пахнущим чистотой бельем, веселой и нелепой возни в джакузи или такого вот «возмутительного безобразия», на которое она втайне и рассчитывала, видя, как любуется муж ее отражением в зеркале. А ведь он на пять лет ее моложе.
Прием в консульстве прошел удачно. Марго была хороша, и это было общепризнанно. Гораздо лучше всех юных вертихвосток, которые пытались изображать из себя женщин-вамп, раз уж попали на такую перспективную тусовку. Она переговорила с консульшей, узнала о двух новых грантах, которые непременно надо бы заполучить, поболтала с нужными людьми и даже пококетничала с губернатором, которого, видно, никто не предупредил, что вот эта красотка и есть самая главная сутяжница на подведомственной ему территории. Конечно, он не знал ее в лицо, хотя, будучи в традиционных контрах с мэром, наверняка с удовольствием смотрел по телевизору, как «праводелы» лопатами сгружали перед мэрией проигранные в суде денежки. Маргарита в тот раз не светилась перед телекамерами, предусмотрительно послав туда Володю. Она в свое время намеренно разграничила амплуа: и она и муж – авторитетные общественные деятели и известные правозащитники, но она – серьезный адвокат, выигрывающий иски в судах от районного до Верховного, он – возмутитель спокойствия, ньюсмейкер, любимец журналистов, которого полгорода знает в лицо. Придумано было гениально, но…
На приеме они с Володей почти не виделись, он на пару с пресс-секретарем консульства воздавал должное фуршету. Но Маргарита все время предвкушала, как она выложит мужу сногсшибательную новость. Она даже дотерпела до дома, не желая портить удовольствие и аккуратно подбирать слова в присутствии шофера такси. Но дома, сбросив с гудевших от усталости ног узкие туфли, она немедленно приступила к делу:
– Володь, что я тебе расскажу!..
– М-м? – без особого интереса отозвался из комнаты драгоценный супруг. Он уже успел сбросить с себя костюм, который, надо признать, отлично на нем сидел, и весь вечер она ловила устремленные на него взгляды юных охотниц за мужчинами, влез в свои любимые застиранные джинсы с резинкой на пузе. Впрочем, никакого пуза пока не было.
– Ну что «м-м»?! Со стула упадешь!
– Не упаду, – лениво ответил муж. – Я на диване.
– Уже успел? – удивилась из прихожей Маргарита, все еще пристраивая на место шарф, перчатки и сумочку. – Ну ладно, так и быть, не падай. А новость все равно сногсшибательная! У Валентина есть любовница!
Она наконец зашла в комнату с видом Деда Мороза, подарившего ребенку вожделенную железную дорогу и готового пережить волну благодарного восторга. Но муж отреагировал вяло:
– У какого Валентина?
– Да у Иркиного же! У Литвиненко!
– А ты откуда знаешь?
– Мне парикмахерша сказала. Ну моя, Наташа. Представляешь, сколько лет я у нее… А она с ним. Он мне тогда, после суда, сказал: едва, мол, удержался, чтобы твоему Буликову в лоб пепельницей не заехать. Заметил – у него на столе стояла, черная? Я еще удивилась – курить ведь все равно нельзя. Тоже мне, герой… Вот. И она мне сказала, что ее муж – муж, представляешь! – тоже хотел одного убить пепельницей.
– Так и сказал? – неприятно поразился Буликов.
– Да. Ну, а я сложила два и два. То есть один и один: тебя и пепельницу. И все поняла!
– Вот вечно с твоими делами на скандал нарываемся. – Муж смотрел на нее с непередаваемой укоризной. – Неужели нельзя аккуратнее? Я тебе говорил, что надо другого ответчика искать, не меня!
– Ну кого же было искать, Володя! И некогда было, ты сам знаешь. Зато какое дело! Ты телевизор смотрел? Даже энтэвэшники снимали. В Интернете двадцать шесть отсылок, не считая нашего сайта! Что и требовалось доказать.
– Тебе отчет в Америку дороже моего лба! – неожиданно разозлился ответчик по делу об убитой мыши.
– Тебе же никто не дал, – резонно возразила Маргарита.
– А надо было, чтобы дали?! – не унимался муж.
– Погоди, погоди, – вдруг вспомнила Маргарита. – Ты про Валентина не понял, что ли?
– Понял, ну и что?
– Как что? Такая свинья!
– Да брось ты, все так живут, – поделился своим видением проблемы немного успокоившийся супруг и нашарил среди диванных подушек телевизионный пульт.
– Все?! – возмутилась Маргарита. – Та-ак…
– Ну ладно, ладно, не все, – дал задний ход супруг. – А чего такого-то? Ирина-то твоя знает?
– Нет, в том и вопрос. Как думаешь, сказать?
– Я никак не думаю. Не наше дело. Пусть они и думают. Хотя он, конечно, скотина – пепельницей, а? Я бы его… – Володя не договорил, засмотревшись на скачущего по экрану Джеки Чана.
По опыту Маргарита знала: пока Джеки Чан не перестанет кувыркаться и подпрыгивать, на все прочие раздражители муж будет реагировать вяло и на вопросы отвечать невпопад. Она вдруг почувствовала, как устала за день, как хочет лечь и вытянуться на кровати и ни о чем не думать. Постояв еще секунду возле дивана, она махнула рукой и отправилась в спальню.
Однако ни о чем не думать не получилось: суматошный день, полный хлопот и открытий, не отпускал в спасительный сон.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5