— Извините, что я не позвонил вам раньше. Я получил сообщение о том, что вы меня разыскиваете, но у меня было туговато со временем…
— Мы в «Милтон секьюрити» проводили собственное расследование. Я узнал от Хольгера Пальмгрена, что у вас имеется информация, и, похоже, вы нас здорово обошли.
Микаэль немного посомневался, как лучше сформулировать вопрос.
— Я могу на вас полагаться? — спросил он.
Вероятно, вопрос Арманского озадачил.
— В каком смысле?
— Вы на стороне Саландер или нет? Могу я полагаться на то, что вы желаете ей добра?
— Я ей друг. Как вам известно, из этого еще отнюдь не следует, что она мне друг.
— Я знаю. Но меня интересует, готовы ли вы встать в ее угол ринга и вступить в жестокий поединок с ее врагами. В этом бою предстоит несколько раундов.
Арманский обдумал сказанное и наконец ответил:
— Я на ее стороне.
— Могу ли я сообщать вам информацию и обсуждать с вами разные вопросы, не опасаясь, что это дойдет до полиции или до кого-то другого?
— Я не могу ввязываться во что-либо криминальное.
— Я спрашиваю не об этом.
— Вы можете полностью полагаться на меня, пока не откроете мне, что занимаетесь преступной деятельностью или чем-то подобным.
— Устраивает. Нам необходимо встретиться.
— Я собираюсь вечером в город. Ужин подойдет?
— Нет, у меня нет времени. Но я был бы признателен, если бы мы могли встретиться завтра вечером. Нам с вами и, возможно, с кем-то еще надо просто сесть и спокойно поговорить.
— Пожалуйста, приходите к нам в «Милтон секьюрити». Скажем, в шесть вечера?
— Еще одно… через два часа я встречаюсь со своей сестрой, Анникой Джаннини. Она обдумывает возможность взять на себя роль адвоката Лисбет, но она, естественно, не может работать бесплатно. Я готов выплатить часть ее гонорара из собственного кармана. Может ли «Милтон секьюрити» посодействовать?
— Лисбет потребуется высококлассный адвокат по уголовным делам. Извините, но ваша сестра, пожалуй, не самый удачный выбор. Я уже разговаривал с главным юристом «Милтон секьюрити», и он подберет подходящего кандидата. Мне видится в этой роли Петер Альтин или кто-то подобный.
— Неверно. Лисбет нужен совершенно другой адвокат. Когда мы поговорим, вы поймете, что я имею в виду. Но вы могли бы, если потребуется, вложить деньги в ее защиту?
— Я уже подумал о том, что наша фирма должна нанять адвоката…
— Это означает да или нет? Я знаю, что произошло с Лисбет, мне примерно известно, кто за этим стоит и почему. И у меня есть план атаки.
Арманский засмеялся.
— О'кей. Я выслушаю ваше предложение. Если оно мне не понравится, я выйду из игры.
— Ты обдумала мое предложение представлять интересы Лисбет Саландер? — спросил Микаэль, как только поцеловал сестру в щеку и им принесли бутерброды и кофе.
— Да. И вынуждена отказаться. Ты знаешь, что я не специалист по уголовным делам. Даже если с нее сейчас сняли обвинение в убийствах, за которые ее разыскивали, ей предъявят целый перечень новых, и потребуется человек с гораздо большим весом и опытом, чем я.
— Ты не права. Ты признанный специалист в вопросах прав женщин. Я утверждаю, что ты именно тот адвокат, который ей нужен.
— Микаэль… мне кажется, ты не совсем понимаешь, что ей предстоит. Это запутанное уголовное дело, а не простой случай избиения женщины или совершения развратных действий. Если я возьмусь ее защищать, это может привести к катастрофе.
Микаэль улыбнулся.
— Думаю, ты упустила главное. Если бы Лисбет обвиняли, например, в убийстве Дага и Миа, я нанял бы адвоката типа Сильберского или кого-нибудь другого из сильных адвокатов по уголовным делам. Но в этом процессе речь пойдет совсем о других вещах. И ты самый идеальный кандидат, какого я могу себе представить.
Анника Джаннини вздохнула.
— Тогда лучше объясни.
Они проговорили почти два часа. Когда Микаэль закончил объяснения, Анника Джаннини сдалась. Микаэль достал мобильный телефон и снова позвонил в Гётеборг Маркусу Эрландеру.
— Здравствуйте, это снова Блумквист.
— У меня нет никаких новостей о Саландер, — раздраженно сказал инспектор.
— Что, вероятно, в данной ситуации надо считать хорошей новостью. Зато новости о ней есть у меня.
— Вот как?
— Да. У нее уже имеется адвокат по имени Анника Джаннини. Она сидит напротив меня, и я передаю ей трубку.
Микаэль протянул телефон через стол.
— Добрый день. Меня зовут Анника Джаннини, и меня попросили представлять интересы Лисбет Саландер. Соответственно, мне необходимо вступить в контакт с моей клиенткой, чтобы получить согласие на то, что я буду ее защищать. И мне нужен телефон прокурора.
— Понимаю, — сказал Эрландер. — Насколько мне известно, там уже связались с государственным защитником.
— Хорошо. Кто-нибудь спрашивал Лисбет Саландер о ее позиции?
Эрландер заколебался.
— Честно говоря, у нас еще не было возможности обменяться с ней хоть словом. Мы надеемся, что сможем поговорить с ней завтра, если позволит ее состояние.
— Замечательно. Тогда я прямо сейчас заявляю, что, пока фрёкен Саландер не изъявит другого желания, вы можете считать ее адвокатом меня. Вы не имеете права проводить с ней какие-либо допросы без моего присутствия. Вы можете навестить ее и спросить, согласна ли она видеть меня в качестве своего адвоката. Вы меня поняли?
— Да, — со вздохом сказал Эрландер. Он не был уверен в чисто юридической стороне дела и немного подумал. — Мы первым делом хотим спросить Саландер, есть ли у нее какая-нибудь информация о местонахождении Рональда Нидермана — убийцы полицейского. Можно мы зададим ей этот вопрос, даже если вас при этом не будет?
Анника Джаннини посомневалась.
— Хорошо… вы можете поинтересоваться у нее относительно сведений, способных помочь полиции в поисках Нидермана. Но вы не имеете права задавать вопросы, касающиеся возможного возбуждения дела или выдвигаемых против нее обвинений. Договорились?
— Думаю, да.
Маркус Эрландер сразу же встал из-за письменного стола, поднялся этажом выше и, постучав в дверь кабинета руководителя предварительного следствия Агнеты Йеварс, передал ей содержание своего разговора с Анникой Джаннини.
— Я не знала, что у Саландер есть адвокат.
— Я тоже. Но Джаннини нанял Микаэль Блумквист. Еще не факт, что Саландер об этом известно.
— Джаннини ведь не является адвокатом по уголовным делам, она специализируется на правах женщин. Я однажды слушала ее лекцию, она очень толковая, но совершенно не подходит для данного дела.
— Решать все равно Саландер.
— Возможно, мне придется опротестовать это в суде. Ради пользы самой Саландер у нее должен быть настоящий защитник, а не какая-то знаменитость, которая гоняется за рекламой. Хм. К тому же Саландер признана недееспособной. Даже не знаю, как лучше поступить.
— Что будем делать?
Агнета Йеварс немного поразмыслила.
— Тут сплошная неразбериха. Даже нет полной ясности в вопросе, кто в конечном счете будет заниматься этим делом. Возможно, его передадут в Стокгольм, Экстрёму. Но адвокат ей необходим. Ладно… спросите у нее, хочет ли она, чтобы ее защищала Джаннини.
Придя домой около пяти, Микаэль включил компьютер и вернулся к тексту, который начал писать в гостинице в Гётеборге. После семи часов работы он определил, где находятся самые большие белые пятна. Требовалось провести еще ряд расследований. Исходя из уже имеющихся документов, он не мог ответить на вопрос, кто именно из СЭПО помимо Гуннара Бьёрка участвовал в заговоре с целью помещения Лисбет Саландер в сумасшедший дом. Ему также не удалось докопаться до того, в каких именно отношениях находятся Бьёрк и психиатр Петер Телеборьян.
Около полуночи Микаэль выключил компьютер и лег в постель. Впервые за несколько недель он чувствовал, что может расслабиться и спокойно поспать. Все под контролем. Сколько бы вопросов еще ни оставалось, у него уже достаточно материала, чтобы вызвать лавину скандальных статей.
У него возникло желание позвонить Эрике Бергер и поделиться новостями, но он вспомнил, что она больше не работает в «Миллениуме». И сон вдруг пропал.
Человек с коричневым портфелем осторожно сошел с поезда, прибывшего на Стокгольмский центральный вокзал из Гётеборга в 19.30, и немного постоял посреди людского потока, чтобы сориентироваться. Он выехал из Лахольма в начале девятого утра и по прибытии в Гётеборг сделал небольшую остановку, чтобы пообедать со старым приятелем, а затем продолжил путь в Стокгольм. В Стокгольме он не был два года и вообще-то не планировал снова приезжать в столицу. Несмотря на то что он прожил здесь бо?льшую часть своей трудовой жизни, он всегда чувствовал себя в Стокгольме чужеземной птицей, и с каждым визитом после выхода на пенсию это чувство только усиливалось.
Он медленно двинулся через вокзал, купил в киоске вечерние газеты и два банана и задумчиво посмотрел вслед поспешно проследовавшим мимо него двум мусульманкам в паранджах. Против женщин в парандже он ничего не имел. Если людям угодно странно одеваться, его это не касается. Правда, то, что им непременно надо странно одеваться посреди Стокгольма, его задевало.
Он прошел метров триста до гостиницы «Фрейс-отель», расположенной на Васагатан, возле старой почты. Во время редких теперь визитов в Стокгольм он всегда останавливался именно в этой гостинице — чисто и в центре. Кроме того, дешево — важный момент, поскольку поездку он оплачивал сам. Номер он забронировал накануне, представившись Эвертом Гульбергом.
Поднявшись в номер, он сразу отправился в туалет. Он уже достиг того возраста, когда приходилось то и дело посещать туалет. Уже несколько лет как ему не удавалось проспать ночь, чтобы не проснуться и не почувствовать необходимость сходить по малой нужде.
Выйдя из туалета, он снял шляпу — темно-зеленую английскую фетровую шляпу с маленькими полями, и ослабил узел галстука. Его рост был сто восемьдесят четыре сантиметра, вес шестьдесят восемь килограммов, и, следовательно, постоялец отличался худобой и хрупким телосложением. На нем был пиджак в мелкую клеточку и темно-синие брюки. Открыв коричневый портфель, он достал две рубашки, запасной галстук и белье и поместил их в стоящий в номере комод. Затем повесил пальто и пиджак на плечики, в шкафу за дверью в комнату.
Было слишком рано, чтобы ложиться спать, но слишком поздно, чтобы отправляться на вечернюю прогулку, которая, впрочем, едва ли доставила бы ему удовольствие. Он уселся в кресло — непременную принадлежность гостиничного номера и огляделся. Включил телевизор, правда, убавил громкость, чтобы не мешал звук. Подумал было позвонить в рецепцию и заказать кофе, но решил, что слишком поздно. Вместо этого он открыл бар и налил себе из миниатюрной бутылочки виски «Джонни Уокер», слегка разбавив водой. Затем взялся за вечерние газеты и внимательно прочел все, что писалось за день о погоне за Рональдом Нидерманом и деле Лисбет Саландер. Через некоторое время он достал блокнот в кожаном переплете и кое-что записал.
Бывшему начальнику отдела Службы государственной безопасности Эверту Гульбергу было семьдесят восемь лет, и уже четырнадцать лет он официально находился на пенсии. Но бывших шпионов не бывает — они просто уходят в тень.
Сразу после окончания войны, когда Гульбергу было девятнадцать лет, он решил делать карьеру на флоте. Отслужил в армии помощником командира и был направлен получать офицерское образование. Однако вместо традиционного распределения на флот, как он того ожидал, его определили в Карлскруну[9] разведчиком-сигнальщиком при разведывательном управлении флота. Для него не составило труда понять необходимость радиотехнической разведки, в задачи которой входило следить за тем, что происходит по другую сторону Балтийского моря. Работа казалась ему скучной и неинтересной, однако, пройдя военную школу переводчиков, он выучил русский и польский языки. Знание этих языков и явилось одной из причин того, что в 1950 году его перевели в Службу государственной безопасности. В то время третье подразделение Государственного полицейского управления возглавлял безупречно корректный Георг Тулин. Когда Эверт Гульберг начинал там службу, совокупный бюджет тайной полиции не превышал 2,7 миллиона крон, а общая численность сотрудников составляла ровным счетом девяносто шесть человек.
Когда он в 1992 году формально вышел на пенсию, бюджет Службы государственной безопасности немного превышал 350 миллионов крон, и он даже точно не знал, сколько в «фирме» сотрудников.
Гульберг провел жизнь на тайной службе его величеству или, возможно, на тайной службе социал-демократическому «дому для народа». В этом заключалась ирония судьбы, поскольку он преданно, выборы за выборами, голосовал за Умеренную коалиционную партию, кроме 1991 года, когда сознательно проголосовал против нее, считая Карла Бильдта[10] катастрофой для реалистичной политики. В тот год Гульберг с горя отдал свой голос за Ингвара Карлссона.[11] Годы правления «лучшего правительства» Швеции оправдали его худшие опасения. Правительство, возглавляемое Умеренной коалиционной партией, пришло к власти в период распада Советского Союза, и, по мнению Гульберга, едва ли можно было представить себе режим, хуже подготовленный к использованию возникших на Востоке новых политических возможностей в применении искусства шпионажа. Вместо этого правительство Бильдта из соображений экономии сократило «советский» отдел и перенесло внимание на международную возню в Боснии и Сербии — можно подумать, что Сербия когда-нибудь представляла угрозу для Швеции. В результате возможность внедрить в Москву информаторов с дальним прицелом была упущена, а в тот день, когда тучи снова сгустятся — что сам Гульберг считал неизбежным, — к Службе безопасности и военному разведывательному управлению опять станут предъявлять чрезмерные политические требования, будто они способны, при необходимости, извлекать агентов из ящика, подобно фокусникам.
Приступив к работе в русском отделе третьего подразделения Государственного полицейского управления, Гульберг просидел первые два года за письменным столом, получил чин капитана и вслед за тем начал делать первые робкие шаги в изучении обстановки на месте, занимая в 1952–1953 годах должность атташе по вопросам авиации при шведском посольстве в Москве.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14